Виктор Николаев: «Россия создана не для того, чтобы спиться, а чтобы быть стержнем, удерживающим землю. Если что-то случится с Россией – то погибнет весь мир»

Слушать: http://radonezh.ru/radio/2015/03/23/20-24.html

Евгений Никифоров: Виктор, обычно ты у нас выступаешь по военной тематике или близкой к ней. В армии, мы знаем, перед боем солдатам давали выпить сто грамм боевых. Это было во все войны, и в советский период в XX веке, и в Российской армии, и в XIX веке, думаю, и раньше. Что это за практика? Почему давались эти сто грамм? Приводили ли они потом к привыканию, к алкоголизму? Что это за анестезия такая?

В.Николаев: Это вопрос непростой, и отвечать на него надо человеку, который это пережил. У нас не было так называемых фронтовых ста грамм, когда я служил в Афганистане, в Карабахе, Спитаке,  Сумгаите. Там всегда можно было получить фляжку 96%спирта. На разведвыходе спирт предлагался всегда, помимо продуктов. Надо сказать, что перед боем или после боя, особенно когда наши группы несли потери и погибали товарищи -  уровень морального напряжения возрастал до такой степени, что надо было это напряжение сбросить. Были моменты, когда мы 96% спирт выпивали прямо из фляжки, в несколько глотков. Со мной это было раз 5-7. Но я не помню ни одного случая, когда наступало бы опьянение. 

Е.Никифоров: Если это настоящий спирт 96%, то это, считай, бутылка водки, если не больше.

В.Николаев:  Это бутылка водки, да. Было легкое, внезапное потепление, как будто выходишь из бани. И напряжение в определенной степени снималось.  Я мог лучше контролировать горизонт, более ясно воспринимать малейшие шорохи, звуки, команды. Состояние улучшения длилось около 30 минут. Этого было достаточно, чтобы напряжение и даже страх (потому что на войне тоже есть страх, что лицемерить?) пропадали. Но что удивительно, когда возвращались с разведвыхода, полёта -  то страсти, желания повторить не было никогда ни у кого. Вот что удивительно -  у наших ребят, офицеров, парней  из ГРУ это воспринималось как естественное  медицинское вливание в организм. Алкоголиком не стал никто. А когда люди возвращались с войны, и отношение к ним было отвратительное - надо было себя успокоить вот таким примитивным, нехорошим способом. Потому что в то время люди были далеки от храма, получить утешение было неоткуда, родители не всегда могли поддержать,  потому что сами бывали пьющие. Я могу о себе сказать. Я тоже прошёл через это, знаю, что такое пьющий отец. Он пил много, и сколько я его помню, у нас в семье всегда было плохо.

Е.Никифоров: Мы уже в таком возрасте, что можем говорить прямо.

В.Николаев: Можем говорить прямо. И, может быть, кому-то это будет в жизни советом. Помню, мама, как могла, сопротивлялась пьянству отца. И я ей вторил, воровал бутылки, даже пытался разбавлять водку. За что был отцом жестоко наказан. Но что удивительно? У меня никогда не было к нему отвращения. Я никогда не испытывал к нему такого чувства, что я его видеть не хочу. У меня было сыновнее сострадание к этому человеку.

Е.Никифоров: В каком возрасте это было?

В.Николаев: Как стал себя понимать, лет с 4-х -  7-ми.

Е.Никифоров: Так рано?

В.Николаев: Так рано всё это стало происходить. И уже когда я поступил в военное училище, потом учился в военной академии. Когда я уже был то на одной войне, то на другой. Вот такая ситуация у нас. И пьющих было много. Я родом из Восточного Казахстана, недалеко от нас Семипалатинск. Это  я не знаю, как расценивать. Может быть, врачи опровергнут мои наблюдения. Но дело в том, что у нас в деревне не было ни одной пьющей женщины, а мужики пили. И женщины доживали максимум до 60 лет. Моя мама умерла в 59. Мы уже с ней ровесники по сроку жизни. А вот отцы, которые пили, они доживают до глубокой старости.   Моему сейчас будет 82 года.

Е.Никифоров: Он пьёт?

В.Николаев: Нет, он уже не пьёт.

Е.Никифоров: А с какого возраста завязал?

В.Николаев: Я думаю, что он начал прекращать пить  в 68 лет.

Е.Никифоров: Что же, простите, даже если алкоголикам пить, сколько получается, если тебе 4 года было?  Лет 40 алкоголизма, наверное? Или 30?

В.Николаев: - Знаете, ещё можно в качестве  анекдота  привести такой факт. У нас был сосед, он дожил до 102 лет. Умер в 102 года от горя, потому что в сельпо закончилась водка. Его жена дожила до 107 лет. Она вообще не пила. Но это были люди, что называется, от  земли. Она до 107 лет рубила дрова и нарубленные возила домой в тазике почти за километр, топила печку и сама ухаживала за домом. Ещё что хочется заметить. Я много бываю в таких местах, где у людей вообще нет возможности выпить, если они были пристрастны к этому. Оказавшись, допустим, в зоне,  они такой возможности не  имеют  вообще. И эта страсть в них прекращается. Вот что удивительно.

Е.Никифоров: Мы как раз это обсуждали до начала программы. О том, что людям очень тяжело бывает избавиться от этой страсти. Она просто засасывает. И у меня лично возникает такое ощущение, что в человеке начинает присутствовать вторая личность, такая личина, или, как оккультисты говорят, лярва. Некая мистическая, демоническая сущность, которая заовладевает чувствами и мыслью. Надо учитывать, что алкоголики чрезвычайно хитры и изобретательны. Вот, у меня один приятель, чудный, милый человек страдает этой страстью. Когда он бывает в клинике - он пытается избавиться от этой страсти. В клинике лежал на капельнице, его сторожили, не давали водку. Так он наловчился через интернет заказывать водку в клинику. Зная, что это вредно, лежа под капельницей, заказывал через интернет эту самую водку!

В.Николаев: Какая поразительная изобретательность!

Е.Никифоров: Для меня совершенно ясно, что это некая параллельная духовная сущность, которая живет в человеке, скажем - бесы, лярвы. Я думаю, лучше называть русским словом «бес», дьявольская сущность. Уже не человек, не личность руководит своей жизнью, а  вторая личность, которая присутствует в нём. И здесь у меня такой вопрос. Ребенку четыре года, многие говорят: он ничего не понимает. Оказывается -  ты это всё видел и слышал, и понимал. И это понимание потом, в дальнейшей жизни сказалось, травмой, какими-то пристрастиями, антипатиями. Как это в жизни сказалось?

В.Николаев: Я хочу сказать, что я не пил вообще. Никакого алкоголя.

Е.Никифоров: Никогда или сейчас уже?

В.Николаев: Никогда вообще не пил. Я просто, когда увидел горе матери, что случилось с моим братом, который пошел по этому пути – то сразу отрезало.

Е.Никифоров: А что с ним случилось?

В.Николаев: Он тоже начал пить. Совершил два серьезных преступления, и у него оказалось две судимости,  частично на этой почве. Поэтому и моя первая книга была написана о тюрьме. Я всё это прошел сам. На мне это никак не отразилось, ни психически, ни физически, тем более, что я серьезно занимался спортом.

У меня очень много поездок по России. И всегда встречи, особенно с молодежью, стараюсь  проводить, здесь надо вполне авторитетно, внятно говорить о вреде пьянства. Алкоголизм в России стремительно молодеет, можно приводить сотни, тысячи примеров. Я недавно был в Сибири, попросили встречу провести  в институте. И там ко мне подошла преподаватель и сказала: у нас есть семья, соседи, и  там жестоко пьет девочка, ей 9 лет. Таких случаев у нас много. Недавно я ездил, недалеко, в соседнюю епархию. Останавливаемся на заправке отдохнуть, подходит девочка, ей лет, наверное, 9-10. Она неряшливо одета, замученная, ладошки грязные. Это был апрель, а на голове у неё колпак «Санта Клауса», видимо, ей нечего было надеть. Даже обувь на 3-4 размера больше, чем  надо. Она подходит к водителю, причём от неё сильный запах перегара, и говорит: дяденька, купите что-нибудь покушать, а я сделаю, что вы скажете. Вы понимаете, сегодня это действительно так. Это нельзя скрывать, у нас много показывают молодежи, которая достигла определенных успехов в технике, в экономике -  это понятно. Но у нас не меньше молодежи, которая движется в  направлении   пьянства. Мы начали спрашивать: кто ты? Откуда? Говорит: я из этой деревеньки. А мама где? а мама у нас ушла, две недели дома нет. А папа? А папа пьяненький две недели лежит. Ещё братик Ванечка голодненький. У нас таких девочек знаете, сколько? У нас сегодня сидит примерно 10 тысяч подростков. И из них почти половина совершили преступления на почве алкоголизма. Они в 16-17 лет попадают в зону –  и  впервые в жизни видят чистую постель.

Е.Никифоров: А с чего это начинается? В чём причина? Профилактика начинается: не пей, не пей. Я знаю одну радиостанцию, хорошую, положительную, на которой эта тема присутствует в слишком большом объеме. И иногда действительно, когда говорят: не пей, не пей, хочется после этого взять и выпить, потому что эта пропаганда чрезвычайно назойлива. Пропагандой здесь дело не решишь, видимо, надо действовать какими-то другими методами. Вот, как можно предотвратить впадение молодежи в пьянство? На каком фоне оно начинается? С чего? В.Николаев: Вы правильно сказали, что, во-первых, действительно, раздражает, когда постоянно об этом говорят.  Здесь единственный способ: надо найти подростку очень серьезное, красивое развлечение. Чем заняться, чтобы у ребенка были мысли только об этом, хорошем. Чтобы он нашел себя в этом направлении. Можно придумать массу моментов. Но в первую очередь влияние оказывает семья, здесь надо сказать прямо. И насколько родители сами любят своих детей, насколько они заинтересованы в воспитании, чтобы дать ребенку даже не столько образование, сколько настоящее воспитание. Потому что можно дать  три высших образования -  и всё равно он останется хамом. У нас очень много говорится о наследственной передаче. По наследству передается дом, деньги, материальные ценности. А ещё надо сказать, что по наследству передается характер, со всеми недостатками, например, хамством. По наследству передается тяга к алкоголизму. Даже взять тюрьму. У нас сегодня сидят не только папы или мамы. Сегодня  уже сидят семьями, и  преступление совершается именно в  этом. Поэтому если в семье нет правильного воспитания  -  здесь сложно что-то решить.

Е.Никифоров: Но как тогда на примере твоей семьи? Два брата видят такой отвратительный, отрицательный образ пьющего отца. Один брат пошел по стезе отцовской, стал пить, а ты, слава Богу, вынырнул. Что помогло тебе выработать иммунитет к пьянству? Как это сложилось?

В.Николаев: Это оказалось естественно и просто. Брат пример для подражания брал с отца, а я всегда самовоспитывался, меня даже никто особо не воспитывал. Я всегда гордился двумя своими дедами -  героями Советского Союза. И мне так хотелось быть военным, что я окончил школу  и поступил в военное училище. Вот откуда дисциплинированность. Красота погон советского офицера, военная форма, подтянутость - это всегда для меня было основным, и, к тому же, я занимался спортом. У меня была масса увлечений, здравых и здоровых. Дурные вещи мне никогда  и в голову не приходили.

Е.Никифоров: А кто тебя на эту дорогу наставил? Сам пришел или всё-таки мать подтолкнула?

В.Николаев: Меня на эту дорогу подтолкнула  прабабушка, её сын – мой дед, был героем  Советского Союза. Она жила настолько скромно и чистоплотно, что я всё каникулярное детство проводил у неё. Она особого внимания мне не оказывала, но я всегда воспитан был на её порядочности, на её чистоплотности. У неё был скромный домик, но настолько у неё было чисто – прямо стерильно, и так вкусно всегда пахло, что я очень любил там находиться. Я всегда был сыт любовью её, ее вниманием. Я никогда  не находился, где бы ни был, без её негласной, незримой опеки. И когда я приезжал в отпуск, всегда встречался с ней. И, побыв у неё неделю, я восстанавливаюсь. Потом когда уезжаю, она меня провожает на автостанцию и  всегда произносит просто мистическую, чудную  фразу: «Ничем тебе, сынка, помочь не могу, но переживать за тебя буду». Понимаете, это бабушкино переживание как молитва действовало на моё сердце, на мою душу. И я рос в её молитве и в её сердце. Поэтому, видимо, мне,  в какой-то степени, передалось такое воспитание и такое поведение.

Е.Никифоров: - А как вы считаете, где брат поскользнулся? С чего это началось?

В.Николаев: Началось с того, что когда мама пыталась вразумить отца и хоть как-нибудь его поставить на место, он находил утешение в том, что  брал в гараж моего младшего брата. И, как бы слезливо поплакав, начал ему тоже подливать.  Брат был слабый в этом плане, потому что он воспитывался в повышенном родительском внимании. Сейчас цензура почему- то у всех вызывает протест. Но ведь родительское внимание и правильное воспитание -  это и есть цензура. И когда этой родительской цензуры в плане воспитания и ликвидации всех порочных проявлений не происходит -  то дитя так и растёт. Поэтому мама справиться  не смогла, а отец не захотел, всё и пошло от него. Эти  пьянки, это подливание, слезливые жалобы своему сыну: пожалей-де  меня. И эта жалость переросла в алкоголизм, судимость и всё остальное.

Е.Никифоров: А как сейчас отец? Он всё-таки пожилой человек и уже прекратил пить. Он чувствует ответственность за судьбу твоего брата? За то, что испортил своей жене  значительную часть жизни? Вообще -  как он осмысливает свою жизнь?

В.Николаев: - Как вам сказать? Честно и откровенно?

Е.Никифоров: - Да, мы так и беседуем, чего ж нам скрывать? Тут, думаю,  наши слушатели понимают, что мы все -  профессоры, академики, епископы, священники, сантехники - братья и сестры,   в прямом смысле слова.  Разница между нами невелика. Я знаю, великие доктора наук спивались. И брендовые люди нашей культуры спивались. Мы знаем из истории музыки Мусоргский - образец такого пьяницы, запойного алкоголика, совершенно гениальный человек -  ладно, это XIX век. И в наше время есть  люди такие, масса талантливых людей, и это касается всех нас. Поэтому здесь уж нечего стесняться, это про всех нас говорится.

В.Николаев: - Я думаю, что у моего отца было в этом плане.  Пытался я однажды в этом направлении с ним поговорить. Когда у нас разговор пошел на повышенных тонах, когда речь зашла о моем брате, о матери - мне показалось, что чувства стыда он не ощущает, к сожалению.

Е.Никифоров: А почему?

В.Николаев: У него всегда появляется слезливость, желание выпросить жалость к себе. Я ему пытался объяснить: папа, ты же помнишь эти моменты. Ведь была реальная возможность моего брата в этом плане приостановить. Он сразу уходил от ответа. Не дано человеку сказать: «каюсь».

Е.Никифоров: А он вообще-то  православный человек, крещеный?

В.Николаев: Православным он стал, потому что я крестил их, как говорится, сам. Я приехал, когда учился уже на 3-м курсе военного училища. Родители против крещения   особого протеста не высказывали, но    нужно было моё влияние. Я просто их взял, посадил в машину, привез в соседнюю деревню и силой воли своей заставил окреститься в церкви. Вот это крещение сказалось даже не столько на  отце, сколько на том, что моя мама, будучи уже очень больным человеком, стала легче переносить страшную физическую боль облучения. И она мне однажды сказала, что это было для меня очень хорошим лекарством: это, говорит она, как Божья кровь.  Такие  слова она произнесла. Вот это я помню, совсем уже незадолго до смерти.    Она была очень терпеливым и мужественным человеком.

Е.Никифоров: И не ушла же от него!

 В.Николаев: У нас в деревне вообще не было случаев развода. Даже на этой почве. Вот как люди  относились друг к другу, понимая, что они  муж и жена! Бывали, конечно, моменты, когда совсем мужик выведет из себя жену. Она могла уехать в соседнюю деревню, условно говоря, к родителям и 2-3 дня там жить в знак протеста, как говорят: глаза бы мои тебя не видели. Дня через 2-3, как мой отец, когда мать уезжала к бабушке, мужик приедет, стоит у калитки, опустив голову, вздыхает, переминается с ноги на ногу, просит прощения, мол, больше не буду. Мать выходила, говорила: я знаю, что такое не буду, это максимум на месяц хватит. И опять они сходились и жили. Но таких моментов или фраз: «Я от тебя уйду, разведусь» -  такого вообще не было у нас в деревне, и я таких случаев не знаю. Люди всё равно жили, они были преданы друг другу, потому что, как говорили: «если бы не дети», это была крылатая деревенская фраза. Потому что дети объединяли всех, а в семьях было 2-3-4 ребенка, вот такая ситуация.

Е.Никифоров: А по статистике, именно в деревне наблюдая, многие воспроизводили этот стиль поведения - пьянство?

В.Николаев: В деревне, конечно, пьющие были, потому что мужик непьющий  - это даже в то советское время вызывало удивление. Сейчас  скажи -  никто не поверит. Однако я не знал ни одного случая прогулов. Рабочий день начинался в 8 утра.  Если они вечером выпьют в гараже или ночью, действительно, напьются, то все равно в 8 утра все были  на работе. Они реально были на работе. Кто был механизатором -  шел  в МТС. Кто был трактористом -  сидел в кабине  трактора. Кто работал там-то, он там и находился. Но прогулов, ухода в запой на неделю, невыхода на работу -  такого не было. И вот ещё что хочется подметить, ведь это тоже была хорошая практика, можно её по-разному воспринимать нашим радиослушателям. Вразумить в деревне можно было легко.  Обычно говорили: «Сейчас вот пойду в партком!» -  и мужик сразу становился тише воды, ниже  травы. Ведь, действительно, этим дурное поведение можно было пресечь. Сегодня даже такого нет, чем можно человека поставить на место или хотя бы приструнить.

Е.Никифоров: Но Церковь все-таки может оказывать, хоть какое-то влияние, вера! Вот отец окрестился без ропота, слава Богу, хоть не сопротивлялся, не такой силы  в нём бес   сидел. Хоть есть надежда, что хотя бы через крещение люди освобождались на какое-то время от этой страсти, от полной зависимости.

В.Николаев: У нас какая беда была в деревне. Я считаю, конечно, в определенной степени беда. У нас в Восточном Казахстане в нашей деревне и в соседних деревнях вообще не было храмов. Храмы появились уже тогда, когда Казахстан сам по себе стал государством.  Создалась епархия в областном центре. А до этого людям пойти было особо некуда, ну припугнут парткомом, и ещё что-то такое: «Я сейчас пойду, пожалуюсь директору совхоза, и ты не получишь путевку в санаторий». Вот такими способами хоть как-то было ещё человека вразумить. К сожалению, в духовном плане воспитания, через храм у нас не было. Может, оно было бы прогрессирующим, это воспитание, но мы были лишены этих случаев. Коммунизм стоял устойчиво, парткомы были твердые, и В.И. Ульянов-Ленин присутствовал в каждом кабинете и в каждом доме.

Е.Никифоров: Но это всё-таки не спасло народ от того, что он пил.

В.Николаев: Да, это не спасло и не могло спасти.

Е.Никифоров: А почему?

В.Николаев: Есть такое ложное восприятие. Сейчас произносят без конца фразу «идентично натуральному». «Идентично натуральными» могут быть продукты - колбаса, молочные изделия, а ещё была «идентично натуральному» мораль, «идентично натуральному» была вера.  А потом она стала натуральной, естественной. И потом, когда человек вместо: «слава КПСС», стал говорить: «слава Богу», то стали явными   такие подмены .

Е.Никифоров: - Да, очень хороший образ – «идентично натуральному», такая подмена. Вроде бы близко, вроде бы должно помогать. А не близко и не помогает, а просто иллюзия.   Иллюзия стабильности, иллюзия целостности, иллюзия правды, иллюзия справедливости. А за этим всем стоит страшное лицо антихриста. Я это к чему?  Сейчас уже столько времени прошло, почти, что 30 лет со времен Перестройки. И выросло целое поколение людей, которые не видели всех этих ужасов, лжи коммунизма и советского общества. И кормятся-то они тем, что знания о Советах получают из фильмов. Фильмы, как памятник советской эпохи, даже не были произведением искусства в том самом независимом смысле слова. Кино, и для Ленина в частности, в первую очередь было пропагандой. Важнейшее из искусств для нас  - кино. Это вырванная из статьи фраза, там теперь не искусство важнее было, а потому что кино  - это пропаганда.  Телевизор того времени, который должен был промывать мозги. Поэтому наши люди кормятся очень искусной сталинской, ленинской, советской и брежневской пропагандой, в конечном счете. Или как памятники Ленину, сейчас «лениноповал» на Украине происходит, а у нас, к сожалению, нет, и мы начинаем говорить: «Вот вандалы, они сносят памятники». Они не варвары, не вандалы, потому что это не памятники, это монументальная пропаганда. И пропаганда того времени, безусловно, должна прекратится, и то, что их сносят -  жаль, что мы даем козырь украинцам в этом отношении.  Что мы сами не снесли памятники этому жуткому упырю.

В.Николаев: Это просто логическое завершение этого пути. Совершенно верно.

Е.Никифоров: Но, заканчивая небольшую нашу, спонтанно начавшуюся беседу,  что сейчас можно было бы сказать, наблюдая  жизнь вокруг? Вы много ездите по стране, видите народ. Во-первых, насколько справедливо то, что вся Россия пьёт и спивается? Насколько эта тенденция фатальна? Насколько она уже стала неизбежной, или всё-таки есть возможность оздоровления? Насколько эта страсть охватила наше общество?

В.Николаев: Я думаю, что эта страсть охватила общество наше серьезно, это надо признать. Но это не безысходная ситуация, и созидательный момент можно увидеть всегда и во всем. У нас достаточно уже устойчивые в этом плане юридические   наработки. У нас хорошее образование, у нас стало все больше и больше появляться воспитательных программ, даже по тому же телевиденью. Поэтому при желании вразумить народ,  и особенно -  молодежь, есть масса способов, и для этого есть все условия. Поэтому не так всё страшно, как кажется. Это неприятно, это больно, но выход есть из любого положения.

Е.Никифоров: Т.е. критическую черту мы ещё не перешли, когда всё уже, выхода нет, уже тотальный алкоголизм, тотальная наркомания и оздоровление просто невозможно, разве что экстремальными, хирургическими способами.

В.Николаев: Я думаю, что критический момент и порог мы не перейдем никогда. Потому что есть добрая, старая Англия, Европа, а Святая Русь одна. Всё равно, я думаю, Господь сделает всё, чтобы мы никогда не перешагнули черту деморализации, безнравственности и всего остального.

Е.Никифоров: Так это же нужно на Господа уповать! Если мы не уповаем, не молим, не просим Господа, то как же Он это сделает? Просто так? Механически?

В.Николаев: Мы просим, умоляем, я думаю, что у нас каждая семья всё равно это ощущает. Нет, я уверен,  что в подавляющих случаях нет ни одной семьи, которая не желала бы здравия своему ребенку. А потом, знаете, мы говорим нередко такую фразу: «Умом Россию не понять». Умом можно понять какие-нибудь другие страны, а вот почему умом Россию не понять, это как умом не понять Евангелие. Евангелие можно понять только душой и сердцем, войдя в него и восприняв всё это в себя. Я думаю, что на этом святом слове всё равно всё будет восстановлено. Россия родилась, создана и существует не для того, чтобы спиться, а для того, чтобы быть главным стержнем, удерживающим землю. Если что-то случится с Америкой – будет что-то просто неприятное. Но если что-то случится с Россией -  и они тоже прекрасно понимают – то   погибнет весь мир. Просто реально погибнет весь мир.

Е.Никифоров: И я думаю, Виктор Николаевич, что это понимаем не только мы с вами. Я думаю, что это понимание может быть не формализовано, не высказано. Но вот так иррационально, как вы сказали,  оно присутствует в душе каждого русского человека. Мы ощущаем свою особую задачу перед Богом. Даже те из нас, которые в храм не ходят и не очень-то размышляют о своей жизни, пьют. Как русские люди соберутся за столом, нальют по стакану и про Бога говорят. Простите уж за слово, не про баб большей частью идет разговор, а о чём-то существенном, о смысле жизни, о каких-то серьезных проблемах. Дорогие радиослушатели, заканчиваю нашу сегодняшнюю программу.  А  вам советую начинать говорить о Боге, о высоких проблемах и о смыслах, всё-таки не за стаканом водки. Я думаю, что это очень неполезно. Ладно, раз-два-три выпили по третьей, на этом нужно останавливаться, дальше мысль путается, и ничего толком сказать не можем, дальше на мат переходим, и жизнь не интересна, а что потом на утро, кроме как мучением и назвать-то  невозможно. Мне кажется, очень важно перестать пить вообще. Я не за сухой закон, Виктор. Это понятно, что мы видели отрицательные последствия сухого закона. Но о том, что и на государственном уровне в качестве пропаганды, через кино, скажем, надо вести пропаганду трезвого образа жизни. Вот говорят «свобода слова» -  да не свобода слова! Это же мощнейшее воздействие через экран, через экранный образ на весь народ. Люди с детства  воспитываются телевизором. Эти популярные наши шоу, СМИ  - они должны осознавать  ответственность за то, что они показывают.

В.Николаев: Есть такая прекрасная фраза «Чувство меры», просто есть чувство меры. Мы даже когда причащаемся -  батюшка всё равно добавляет вино, не для того, чтобы мы стали алкоголиками, а для того, чтобы мы почувствовали настоящий, чудный вкус жизни. Ведь не случайно подан этот прекрасный напиток, выдержанное вино.  И вера наша должна быть выдержанной для того, чтобы человек имел чувство меры. И это прекрасное ощущение не для того, чтобы спиться, а для того чтобы чувствовать себя в хорошем расположении духа и сердца. Именно в плане созидания, любви к семье и воспитании детей.