Обсуждение фильма по роману Федора Михайловича Достоевского «Бесы». У микрофона Дмитрий Володихин российский историк, писатель, доктор исторических наук.

Здравствуйте, братья и сестры. Не так давно по Центральному телевидению России прошел четырехсерийный фильм по роману Федора Михайловича Достоевского «Бесы». Снимал этот сериал Владимир Хотиненко, играли в нем знаменитые актеры Шагин, Костолевский, Матвеев. Чрезвычайно сильный актерский ансамбль.

Но сегодня мы обсудим не игру артистов,  не антураж, не сюжетный посыл режиссера. Мы поговорим о другом. О том, какой смысл вложен Хотиненко в экранизацию классического произведения Достоевского. Новый смысл, который отсутствует в самом романе, в сериале, конечно же, есть. И было бы удивительно, если бы этого не было.

Во-первых, Хотиненко знаменитый мастер кино. Человек, который всегда и во все, что он делает, вкладывает частицу собственных представлений, интеллектуальных конструкций. Кроме того, роман «Бесы» чрезвычайно сложно экранизировать, перевести его на язык кино адекватно в виде подстрочника никак нельзя. Поэтому режиссер должен был создать нечто новое, сохраняющее дух и сюжетные линии  оригинала.

Так и произошло. Собственно, сам роман «Бесы» создан в сугубо реалистической манере. В нем нет выходов в потусторонний мир, в сакральные стороны бытия. Он сделан нарочито приземленно. Реальность русской провинции, реальность простой жизни людей, которые в принципе различаются лишь этически, но по своей культуре, по формам общения друг с другом, они в принципе сравнимы.

Хотиненко придал своему четырехсерийнику налет мистики. Причем «налет» – мягко сказано. Это слово не отражает того, что было в действительности, поскольку мистический акцент в работе Хотиненко исключительно силен.

Там, где Достоевский показывал работу бесовских, подземных сил, враждебных и Богу, и человеку, он делал это метафорически. Он вовсе не пытался показать людям конкретного человека, одержимого злым духом.  И перед читателем романа проходит каскад злых чудес.

Что же касается Хотиненко, то он в значительной степени сделал это. Его герои показывают разные степени одержимости. Верховенский, которого блистательно играет Шагин, это человек, которым полностью овладел бес, который руководит его действиями, его словами и сам делает выбор за этого несчастного. В сущности, это телесная оболочка, в которой человеческая душа повергнута, попрана какой-то демонической сущностью.

И даже пластика Шагина навевает мрачные ужасающие ассоциации. Что-то вроде озорного робота. Темная сущность, которая постепенно порывает с человеческим уже и на бытовом уровне. Ни в какой ситуации Верховенский, одержимый бесом до самой последней степени, не делает уступок этике,  милосердию, человеческим отношениям. Он оказывается в проигрыше, переживает только в тех случаях, когда программа, которую навязывает ему бес, победивший его, предписывает ему.

 Как только его программа дает сбой -  с ним не соглашается Ставрогин, его отвергает полностью Федька Каторжный или Шатов -  Верховенский испытывает крайнее неудовольствие, ярко выраженное неудовольствие. Почему? Потому что это самое неудовольствие в нем испытывает бес. Это хорошо видно. То же самое можно сказать  о других людях, которые, так или иначе, испытали соблазны, бесовское прельщение. Кто-то пал в борьбе с этим прельщением, кто-то выстоял. Кто-то крайне тяжело пережил близость этого соблазна, этого искуса.

И в этом смысле трагедия Ставрогина показана как борьба человека с сильным, мощным интеллектом, широкой душой -  против беса, который стремится его повергнуть так же, как Верховенского. Ставрогин в этом поединке проигрывает. Его ожидает полное падение. Проигрывают и некоторые другие герои фильма, впоследствии сериала. И, кроме того, сам финал сериала, когда Верховенский и, стало быть, двигающий им бес, является к невинному ребенку, показывает, что эта борьба бесконечна. Она идет изначала человеческой цивилизации, еще со времен райского сада.  Она перешагнула XIX  век и продолжается в наше время.

Некоторые эффекты, которые позволил себе Хотиненко, показывают, что эта борьба может оказаться осязаемой. Например, чудесные формы, которые принимает пепел после того, как сгорает исповедь Ставрогина, которую он оставил в монастыре. Дымок и пепел, который остается после нее, принимает такую форму, что человеку, смотрящему фильм, становится ясно: происходит нечто сверхъестественное.

Это сверхъестественное пронизывает каждую сцену, каждое движение, каждое лицо персонажа. Близость потусторонних сил, как связанных с Богом, добрых, милостивых к людям, так и сил Богу противных, демонических, наполняет все действие, как вода губку. Если  нажать на губку -  из нее выйдет воды по весу намного больше, чем весит  сама губка.

Мистический элемент в «Бесах» Хотиненко намного мощнее, чем сюжетная конструкция, которую поставил режиссер. И еще важный момент. В четырехсерийном фильме присутствует персонаж, которого нет у Достоевского. Следователь Горемыкин. Его работа -  расследовать убийство, которое произошло в провинциальном городе. Он является своего рода живой скрепляющей деталью для сюжетной конструкции, которую создал Хотиненко. Без него все действие рассыпалось бы на части. Следователь -  это своего рода ходячий кинематографический прием. Но не только. Дело вот в чем. Через следователя на мир героев Достоевского, на это в полной мере мистическое, ужасающее, полное печали действие смотрит современный человек. Что такое следователь Горемыкин? Фигура отнюдь не случайная, не только служебная для Хотиненко. Это тот современный интеллектуал, который, с одной стороны, знает, какой смысл глубоко скрыт в уроках Достоевского. И как грустно окончилась история бесовским революционным переворотом 1917 года. И как страдала русская культура, русский народ после этого.

А с другой стороны, при всем знании он все еще не может уверовать. Ему крайне сложно перешагнуть рубеж неверия. И он бы и хотел это сделать. Но ему не хватает духовной силы. Это очень важный момент. Священник напрямую задает  ему вопрос: а сами - то вы веруете? И в ответ следователь издает невнятное блеяние. То - есть твердого ответа у него нет. Есть бекание и мекание. Есть добрые намерения, благая воля. И нет той силы, с которой этот человек рванулся бы вверх, оставив свой ум, свой интеллектуальный инструментарий, все то, что возвышало его в собственных глазах и отдавшись на волю  Богу. Этого нет. И Хотиненко подчеркивает трагедию современного человека, современного русского интеллектуала, который заключен в тело следователя Горемыкина тем, что Горемыкин показан больным. То есть болен- то он физически. Покашливает. И скоро видимо оставит этот мир. Лечится главным образом винишком, страдает. И эта хворь делает его слабым, в какие-то моменты беспомощным. При всей благонамеренности этого человека он не способен на решительный, радикальный шаг. Он лишен этой внутренней силы. Болезнь, на которую намекает Хотиненко, абсолютно ясна, ее назвать несложно. Это безверие, это неспособность отдаться вере. Это болезнь, которая вызвала появление самого романа Достоевского, его видение того, что представляло собой  русское общество того времени.

И это то, что в русское общество вошло задолго до Федора Михайловича Достоевского. Задолго до того, как он стал классиком нашей литературы. Но эта болезнь она ведь единая и у времен, в которых разворачивается сюжетные конструкции бесов, и у времен, в которых разворачивается наша с вами жизнь. Эта болезнь никуда не делась, она не изжита. И, собственно, главная интенция четырех серийной кинокартины Хотиненко состоит в том, что преодоление безверия спасительно.

Спасительно как для простеца -  Федька - каторжник, несмотря на всю его страшную, душегубскую сущность, оказался все-таки способным к такому шагу, а для интеллектуала это сложнее. И Хотиненко направляет всю силу  своего духовного вызова в сторону образованных людей современной России. Если вы не преодолели свое безверие, вы не спасетесь.  Ваш конец будет печален. Ваша душа испортится и приведет вас к падению. Ничего доброго не будет.

Ну, что можно сказать? Можно только рукоплескать тому, что современный режиссер весьма широких взглядов сделал вещь, такую важную и такую правильную в самом высоком смысле слова. Этот сериал показали по Центральному телевидению в один день серию за серией. И, надо сказать, что это было правильное решение. Было бы очень хорошо, если хотя бы раз в год этот сериал повторялся. Ведь это своего рода напоминание о том, что общество наше тяжелобольно. Наше общество  - это один огромный коллективный Горемыкин. Печальный персонаж, который мыкает свое горе, но никак от него не избавится.

Но выход - то есть. Вот на этом я и закончу.