Норд-Ост: воспоминания очевидца

Илья Сергеев: - Здравствуйте, дорогие братья и сестры! В студии радио «Радонеж» редактор Илья Сергеев и моя гостья Ольга Черняк, председатель Союзов блогеров и журналистов России «За благоприятную среду». Много лет назад Ольга была удостоена медали за спасение погибавших, и это послужило поводом для нашей встречи. Ольга расскажет, где и при каких обстоятельствах она получила эту медаль.

Ольга Черняк: - Здравствуйте, дорогие радиослушатели! История довольно тяжелая. Это мои личные воспоминания. Я пришла на радио «Радонеж», потому что разделяю идеологию данной радиостанции,  и, мне кажется, моя история будет для вас интересна. В 2001 году мы с мужем пошли в театр. Это был Театральный центр на Дубровке. Пошли 23 октября – а  оставались там до 26-го. При каких обстоятельствах? Мы пошли на мюзикл «Норд-Ост». В тот момент я работала в ИА «Интерфакс», в юридическом отделе, и, собственно говоря, ничто не предвещало того, что случилось. В антракте мы выпили кофе. Потом, когда уже стали гасить софиты, зашли в зал  - и тут началось странное. Спектакль пошел по иному сюжету, чем предполагалось. Это уже было не «Два капитана». Это был террористический захват. Сначала никто не поверил, потому что мы находились в театре, и это было всё очень странно. Я надела очки, посмотрела на потолок и увидела, что от автоматных очередей  на потолке остались дыры. В тот момент я поняла, что дело приняло серьезный оборот.

Илья Сергеев: - Ольга, а страшно было?

Ольга Черняк:  - Поначалу не было. Мы до конца не верили, что с нами произошла такая беда. Но потом, когда по периметру зала расставили шахидок - мы поняли, что надежды на спасение нет. И вот тогда стало страшно. Почему я пришла на радио «Радонеж», я хотела бы сказать отдельно. Понимаете, когда ты живешь обычной мирской жизнью, по традиции, как православный человек ходишь в Церковь – все спокойно.  Мы, миряне, не до конца способны  осознать, что происходит вокруг. Когда тебе становится невыносимо плохо – все же нет сомнения, что Бог на свете есть. На второй день мы поняли, что останемся здесь надолго, почему- то было предчувствие,  что три дня. И когда была команда террористам, шахидкам расставиться в шахматном порядке - стало  очень страшно, и я себя почувствовала, как тварь дрожащая. Многие срывались. У меня оказалась икона Божией Матери Скоропослушницы. Мы стали на неё молиться. Я понимала, что шахидка находится в соседнем ряду от меня, т.е. примерно в метре. И если она нажмет на кнопку  - живой мне оттуда не выбраться. У меня картинка начала моргать перед глазами - так мне было страшно. Это был животный страх, и это не описать словами, когда понимаешь, что стоишь на грани жизни и смерти. Я достала икону Божией Матери Скоропослушницы. Рядом со мной сидел мой муж и дочка. Мы ее вниз опустили, чтоб они нас не видели, потому что они молились другим богам.  

У них были черные тряпки, на которых были написаны символы. Мы стали молиться. Мой муж спросил меня тогда, а что мне говорить? Я говорю: говори своими словами, прямо напрямую. И со мной случилось чудо! Пролился белый свет. Я этот свет очень хорошо помню, потому что софиты, которые освещали театральный зал, были желтые, а пролился белый свет, треугольником  шедший с потолка. И он закрыл молящихся, т.е. меня, моего мужа и девушку, соседку, которая сидела рядом. И этот белый свет отделил нас от террористки. Знаете, что мне пришло тогда в сердце? Как Бог распорядится -  так оно и будет. Если мне надо принять смерть, то я буду не тварь дрожащая, я буду человек. Я достойно приму те испытания, которые мне уготованы судьбой. Сейчас мы с вами разговариваем в студии радио «Радонеж»,  икона эта лежит передо мной, она всегда со мной. Божия Матерь Скоропослушница.

Илья Сергеев: - Ольга, вы провели в этом зале три дня. Чем занимались всё это время? Разговаривали? Сидели молча?

Ольга Черняк:  - Это время мы провели с пользой, потому что переосмыслили всю свою жизнь. Вы знаете, как важно определить, что тебе в жизни ценно, а что нет? Это событие очень для меня ценно именно этим, потому что я определила,  кто мой друг, кто мой враг, что мне нужно по жизни делать, что нет. А там мы больше не об этом думали. Мы думали о том, когда нас спасут, и что мы можем сделать для того, чтобы этому помочь. Для себя я определила, что нам надо посчитать, кто нас захватил, сколько мужчин, сколько женщин, сколько у них гранат, сколько у них оружия. И благодаря моим связям с информационным агентством, в котором я работала,   я смогла передать эти данные   на волю.

Илья Сергеев: - А каким образом вы это сделали?

Ольга Черняк:  - Пока у нас не сели телефоны и пока их у нас не отобрали – а  это произошло на третий день,  мы с помощью смс и доверенных нам друзей передавали всё это. Мне вручили награду за спасение погибавших. Вручение состоялось в Мэрии Москвы, награждал Лужков, тогда ещё мэр. Он сказал, что сведенья эти были очень важны, потому что в первый день никто не поверил, что в Москве может произойти такое. Нужны были доверенные, известные люди, на чью информацию можно было положиться. Слава Богу, у меня такой был канал. Я понимала, что рискую. Но когда в зале сидит тысяча человек -  понимаешь, что если можешь что-то сделать для их спасения  - ты обязан,  хотя бы и рискуя жизнью. И вообще призываю: никогда не складывайте руки, даже когда перед тобой стоит, казалось бы, неразрешимое препятствие. Что мы делали? Мы сидели не просто так. Мы думали, где выход, с какой стороны основной выход, чтобы не оббегать сцену, если будет взрыв. Мы подготовились. Нам давали бутылки с кока-колой, на четыре человека маленькую бутылочку 0,33, и мы эти стеклянные бутылочки оставили себе  на случай, если будет заварушка.

У нас,  можно сказать, была партизанская борьба. Мужчины знали, что надо вырубать  близлежащих шахидок. Мы раскачали кресло с деревянными подлокотниками  и вооружились  этими подлокотниками. Мы не опускали руки,  были всё время в движении, потому что если человек хотя бы на минуту остановится и начнет себя жалеть -  с ним произойдут нехорошие вещи. Он теряет собственное достоинство,  свою  волю. Например, мой муж думал, что мы так задержимся ненадолго, когда прошло минут 40 после захвата - он растерялся,  взрослый, состоявшийся человек. Ему было тяжело. Я  его нацелила на борьбу.  Сказала: слушай, если увидишь, что катится граната  - твоя задача как мужчины меня защитить, т.е. на меня упасть и  укрыть своим телом.  Таким образом поступали все мужчины, которые были в нашем ряду.   Они понимали, что у них есть цель. Когда у человека есть цель, ему гораздо легче преодолевать трудности. Главное -  никогда не опускать руки и молиться.

Илья Сергеев: - Как вели себя эти тысячи человек? Многие ли молились?

Ольга Черняк:  - Не могу сказать, многие молились или нет, потому что с нас требовали соблюдения  тишины.  Те, кто нас захватили, смотрели на нас не как на людей, а как на скот. Избивали кого-то, кидали нам еду: «Рафаэлло» или кидали шоколадки просто в зал, в толпу. Я обратила внимание, что  в  нашем ряду они  делились едой. А некоторые не делились. Некоторые падали в обморок. Я хочу ещё сказать, как хорошо вели себя дети. Они поддерживали взрослых. У взрослых периодически была паника. Дети успокаивали своих родных. Делали всё, чтоб было спокойней. Они наивные, они несут в себе изначально добро, то самое, которые мы иногда в своей взрослой жизни теряем.

Илья Сергеев: - Кого-то начали выпускать, насколько я помню.

Ольга Черняк:  - Первого, кого выпустили –  глубоко беременную женщину. Когда она выходила из зала -  все аплодировали. Те, которые нас держали, сказали: вы что, в театре? И мы подумали: в общем -  то мы в театре. Это вы пришли на нашу землю. Потом пытались разные люди пройти в этот Центр и договориться. В частности я после этих событий общалась с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, который приходил туда, где больше всего было детей. Он пытался там провести переговоры и вытащить максимальное количество детей. Получилось так, что он взял самого младшего. Потом говорит: ну как же, неужели будем выпускать самого маленького без матери? А мать прихватила заодно ещё одного мальчика, который не был её сыном, но она очень постаралась, чтобы вывести по максимуму людей. К сожалению,   детей выпускали очень мало. Когда люди услышали, что какого- то выпускают - рядом сидящие со мной начали кричать: мы из Украины, а мы из Грузии, а мы из Молдавии. Мы к вашим внутрироссийским разборкам отношения  не имеем. Поэтому выпустите нас. Было неприятно со стороны наблюдать за людьми. Но это их реакция, их выбор. В общем, забрали у них паспорта и отвели на другие ряды. С первого ряда по второй, там они так и сидели. Никаких поблажек никому не делалось.

 Я хотела ещё рассказать, как люди теряли самообладание. Обращаю внимание, дорогие радиослушатели, насколько важно в экстренных моментах не терять веру и самообладание. Когда в очередной раз покатилась граната -  было всякое. Или в шахматном порядке шахидки были готовы расставиться. Их расставляли  - и они были готовы нажать на кнопку. У одного мужчины не выдержали нервы. Он побежал с дальних рядов по спинкам стульев, кинул бутылку в сторону шахидки, она начала стрелять. Парень стал кричать: мама, я не знаю, что я делаю. Бежал он, собственно говоря, в никуда, он просто поддался панике. Эта паника стоила жизни и ему, и тем людям, в которых шахидка попала. Попала она ни в чем неповинную женщину, которая сидела рядом со мной. Они стреляли сзади меня. Я сидела  в13-м ряду, а люди сидели   в  14-м, невинные люди. Попали мужчине в голову, а женщине в бедро. Женщина осталась инвалидом на всю жизнь, потому что у нее было  повреждение печени. А мужчина скончался сразу. В парня не попали, его просто вывели, потом расстреляли. Вот так всё было. Знаете, что дальше произошло? Рядом с нами сидели студенты, которые помогали обслуживать этот театральный Центр. Билетеры, гардеробщики и т.д. Они видели  этот кошмар и ужас, кипящую кровь, даже не верится, что это кровь. Этих студентов начало трясти. Мы перетащили их  к себе на ряды, попытались успокоить, а места, следы крови мы прикрыли, чем можно было. В этот момент с дальних рядов подскочил мужчина и сказал: не стреляйте, я доктор. Вы понимаете, человек рисковал своей жизнью ради жизни другого. Он мог бы промолчать, откреститься, мог сказать всё, что угодно. Но он, нагибаясь, пробирался между рядами, пытаясь оказать медицинскую помощь. Пока он шел, он говорил: снимайте галстуки, ремни, мне нужно перевязать раны. Люди, дайте чем перевязать. Понимаете, в чем дело? Это было очень важно и очень важно, что такие люди есть в нашем мире.

Илья Сергеев: - Ольга чем кончилось ваше сиденье? Как вас спасали и насколько, как вы думаете, наш спецназ выполнил свою задачу? Я слышал, что пустили какой-то газ, от которого погибло много людей. И это могло бы не произойти, и  это чуть ли не был какой-то эксперимент с этим газом.....

Ольга Черняк:  - Вы знаете, я так не считаю, потому что обстановка на третий день сильно накалилась. У меня такое впечатление было, что террористы что-то приняли, потому что степень агрессии возросла. Появился мужчина, он говорил, что я пришел за своим сыном. Его начали избивать по лицу, в кровь сапогами. Это выше моих сил, что -  либо описывать на эту тему. Мне очень хотелось бы, чтоб каким-то образом, неважно каким, все узнали.  Мы думали, что будет взрыв, и нам надо будет ползти куда-то. Оказывается, что все ходы и выходы террористы заминировали. Я еще думала, почему они на сцене крутят много скотча, достают что-то из своих спортивных сумок. Они минировали все подходы. Более того скажу. Там была огромная бомба, которая стояла сначала в центре зала, потом они специально нашими силами, силами кто там сидел из мужчин, перенесли ее под балкон. Для того, чтобы когда произойдет взрыв или захват -  балкон обрушился. Я тоже понимала это. Это был ещё один момент, ради которого я молилась. Я понимала, что нам не выбраться оттуда. И последняя моя смска была: спасайте собаку. Ломайте дверь, спасайте собаку. Друзья мои тогда поняли, что выхода нет. Была надежда, но она у нас постепенно гасла. Террористы на третий день вели себя агрессивно. Они хотели выставить 10 отрезанных голов. Понимаете в каком состоянии мы находились? Мы не поднимали глаза, мы молились про себя. Мы понимали, что мы здесь просто заключенные, и выхода нет. И только молитва нас держала. Состояние твари дрожащей. Ещё раз повторюсь, когда пошел газ я это увидела. Пошел немножко сизый дым, это напоминало сильно прокуренную комнату. Террористы начали стрелять по воздуховодам. Видя такую ситуацию, уже нервы были сжаты до предела. У меня была кофта с рюшками. Я немножко воды налила, потому что в последний день нам стали давать воду. Я налила воды и прижала ко рту и носу. Стала смотреть -  и поняла, что мои нервы уже не выдерживают. Я специально, намеренно отняла от себя защиту и провалилась в сон. Слава Богу, что я провалилась в сон вперед головой, а не назад, как делали многие. Собственно говоря, нам дали сильную дозу наркоза. Каждый человек реагирует на наркоз по-разному. Кому-то доза была слишком сильной. Я, слава Богу, выжила. Многие не выжили из - за того, что  когда общий наркоз поступает -  надо ставить расширительную трубку, чтобы язык не завалился. Те, которые упали назад, к сожалению, так в зале и остались. Мне повезло, я упала вперед. Вот, называется: пути Господни неисповедимы, значит, я для чего-то ещё нужна в этом мире. Вот я о чем думаю. Потом я попала в кардиореанимацию 13-ой больницы. Везли нас пополам с трупами, потому что грузили всех. Спецназ работал как мог объективно. Я потом разговаривала и с «Альфой» и с представителями «Вымпела». Они очень старались сделать всё так, как надо. В плане организации дальнейших спасательных мероприятий у меня возникают большие вопросы. Я поговорила с доктором кардиореанимации. Он сказал: у нас существуют механизмы первой помощи. Мы обязаны развернуть палатки скорой помощи вместе с событиями. Почему нам не сказали, что наступает час икс? Все видели СМИ, в прямом эфире показывали, и мы тоже там изнутри смотрели краем глаза.   Террористы тоже смотрели, что происходят учения где-то, кто-то побежал по крышам. Все это на нас отражалось, это понятно. Но все прекрасно понимали, что спокойно можно было развернуть палаточный городок прямо возле театрального Центра. В этом случае начальник кардиореанимации, главный врач мне сказал: тогда бы я спас больше людей.

Илья Сергеев: - Возможно, боялись утечки информации.

Ольга Черняк:  - Так утечка информации и так была. Она была изначально, как только я передала это сообщение. Вы понимаете, что в лентах стало звучать моё имя. Каково мне было там внутри сидеть, когда начали проверять паспорта! Я думала: по мою душу идут или не по мою? Вот это в плане СМИ тоже большой вопрос, стоит ли каждый чих вот так вот освещать.

Илья Сергеев: - Это действительно актуальный вопрос к журналистам. К сожалению, как для многих деньги не пахнут, так и для многих информация не пахнет. Ради красного словца не пожалеют не только отца, а кого угодно.

Ольга Черняк:  - В том то и дело. Слава Богу за меня заступились мои коллеги. И они, люди простые, которые делают новости, потребовали от руководства снять все мои фамилии из всех информационных лент. Вот это сделали просто мои коллеги, за что я им очень благодарна. Но, к сожалению, происходит так, как происходит. Это уже случилось.

Илья Сергеев: - Да, дураки и  дороги  - это большая беда России. Все эти люди почему то не подумали об этом. Хотя, мне кажется, первая мысль, которая должна была прийти в голову -  а не подведём мы этого человека, который нам предоставил эту информацию?

Ольга Черняк:  - Согласна с вами на 100%, потому что -  а иначе как? Как ты можешь выполнить свою работу, свой долг хорошо, если тебя подставляют твои же собственные коллеги?

Илья Сергеев: - К сожалению, отсутствие привычки думать друг о друге -  это наша беда. Я уж не говорю о любви. Просто обычное уважение и забота друг о друге. Очень сильно их не хватает. Не знаю, как во всем мире, но у нас в России это точно так.

Ольга Черняк:  - Согласна с вами. Ещё хотела бы сказать вот что. Понимаете, когда видишь эти страшные события, ты понимаешь, насколько жизнь человека хрупка. Не надо его обижать, унижать, оскорблять. Понимаете, это всё оттуда идет. Ты должен понимать и осознавать степень того, что ты делаешь. И прежде всего, я считаю, надо начать с себя. Вот так надо жить никого не обижать. Слишком хрупка наша жизнь. Слишком хрупки  наши чувства. Вот о чем надо думать каждому человеку, христианину, да любому человеку любой религии надо думать не только о себе, о своих шкурных интересах, но и о ближних своих.

Илья Сергеев: - Большое спасибо, Ольга. Я благодарю вас за то, что ещё раз вспомнили то, что с вами случилось. Прощу прощения, что вызвал эти воспоминания и причинил вам боль. Вы ещё раз все это пережили. Надеюсь, что наш разговор принесет большую пользу тем, кто нас слушал. Конечно, самые важные вещи невозможно выразить словами, надо почувствовать. Не дай Бог кому то из наших слушателей почувствовать то, что почувствовали вы.  Я прощаюсь с Ольгой Эдуардовной, руководителем Союза блогеров и журналистов «За благоприятную среду». У микрофона был редактор Илья Сергеев.