"Исправь в себе прегрешения" (О педагогической системе о. М. Хераскова - В. Н. Коскина)

Михаил Иванович Херасков (1836 - 1901 гг.) - замечательный русский общественный деятель, просветитель и педагог второй половины XIX в., к сожалению, мало изученный и неоправданно забытый, хотя в позапрошлом веке его знала вся Россия - по его учебникам занимались все Российские семинарии, его «Речи...», изданные в 1886 г. во Владимире, читали далеко за пределами род­ной губернии, десятки его учеников так же, как и он, прослави­лись на всю страну своими добрыми делами... Н.Малицкий, преподаватель Владимирской духовной семинарии, автор трехтом­ного труда, посвященного 150-летию этого учебного заведения (от­мечалось оно в 1900 году), уделивший М.И.Хераскову несколько страниц, в итоге написал о нем: «Для оценки деятельности... его... еще не наступило время». Сегодня это время пришло.

Родился Михаил Иванович в селе Кучки Юрьевского уезда в семье священника. Окончил сначала духовное училище, потом Владимир­скую семинарию, откуда в числе лучших учеников был направлен в Киевскую духовную академию, где тоже проявил недюжинные спо­собности в приобретении знаний. Как итог - академию он закан­чивает в звании магистра богословия.

Многие, кпго его знал, предполагали, что по выходу из нее Хе­расков примет монашеский сан. Но они ошиблись: Херасков посвя­тил себя самой что ни на есть живой работе - педагогической и общественной, был ярким вдохновителем и организатором этих видов деятельности. Без года 30 лет он преподавал, из них 27 во Владимире: мужской гимназии, женском епархиальном училище, духовной семинарии. В последней не только преподавал, но в тече­ние десяти лет (1878 - 1888) был ректором. Кроме того Михаил Иванович был священником, имел множество общественных «на­грузок», в частности, члена уездного училищного совета, инспектора женского епархиального училища, члена цензурного комите­та при Владимирской духовной консистории, рецензента во «Вла­димирских епархиальных ведомостях», заведующего воскресной школы, члена педагогических собраний Правления семинарии... По­ручалась ему также столь ответственная работа, как рецензи­рование материалов на соискание премии Митрополита Макария.

По свидетельству современников, он был одареннейшим пропо­ведником: о времени его выступлений люди узнавали заранее. По­слушать его собирались толпы народа. Брошюры с изложением его речей ждали с нетерпением. Раскупались они быстро, а потом долго ходили по рукам.

При знакомстве с разными видами его деятельности по публи­кациям и отзывам становится понятно, что это был энциклопе­дически образованный человек. По окончании академии Херасков (разумеется, в разное время) свободно преподавал такие предме­ты, как словесность, французский язык, каноническое право, биб­лейскую историю, археологию, геометрию, физику и педагогику. К нему часто обращались за советом и помощью известные в Рос­сии ученые, в частности, знаток древнерусского зодчества г-н Суслов, профессор Киевской академии А.Дмитриевский...

Как пишет А.В.Смирнов, бывший его ученик, впоследствии из­вестный общественный деятель, чем бы Михаил Иванович ни за­нимался, «везде был на высоте... всюду вносил истинное понимание вещей, глубокий интерес к делу, только формальным... исполни­телем никогда не был».

Знакомясь с его трудами, узнаешь также, что он был полигло­том: знал все славянские языки, латинский, греческий, француз­ский, древнееврейский - Херасков активно пользовался ими при написании книг и статей. Его учебники - «Руководство к последо­вательному чтению пятикнижия Моисеева» и «Обозрение книг Ветхого Завета» - Учебным комитетом при священном синоде Митрополита Московского были удостоены полной премии и уже при жизни Хераскова первый переиздавался пять раз, второй - три. Вот рецензия комитета на «Руководство...»: «С полнотою обозре­ния соединяются сжатость, точность, легкость и ясность или простота, изложения. Сверх того,., при обстоятельности и зрело­сти мысли, автор придает иногда интерес современной свеже­сти и научности, соединяя их... характером апологетическим, приспособительно к современным воззрениям и выводам естество­ведения» (1). Столь же высокую оценку получает и его книга «Слова, поучения и речи». «Выдающееся явление... По широте и глубине воззрения «... академической компетентности автора в решении поставленных вопросов заслуживает особого внимания», - напи­шет о ней в одном из центральных журналов известный критик (2). Но и по выходу «Речей» деятельность его как публициста-про­светителя не прекращается: редкий номер «Владимирских епархи­альных...» и «...губернских ведомостей» выходит без его статей, причем статей глубоких, построенных на обширных научных и жиз­ненных материалах и всегда очень актуальных.

ВЗГЛЯД М.И.ХЕРАСКОВА НА ОБРАЗОВАНИЕ И ВОСПИТАНИЕ

Влияние Феофана Затворника на взгляды М.И.Хераскова

Следует отметить, активно занимаясь общественной работой, будучи священником, педагогическую Херасков считал главной, что видно из его публикаций, выступлений, переписки с Фео­фаном, прозванным позднее Затворником (3). Несомненно, дружба Михаила Ивановича с Феофаном, в миру Г.В.Говоро­вым, личностью поистине легендарной, сыграла далеко не пос­леднюю роль в выработке им взглядов на образование и воспитание, жизнь в целом. Как известно, высоким чинам Ге­оргий Васильевич предпочел затворничество: почти 30 лет, с 1866 по 1894 гг., он провел в Вышинской пустыни в трудах ду­ховных и молитве (до этого был настоятелем посольской церкви в Иерусалиме, ректором Санкт-Петербургской духовной акаде­мии, епископом Владимирским и Суздальским). В затворни­честве им была написана не одна сотня писем, адресованных тем, кто искал его совета. Отличали их особая сердечность и простота. Кроме того, благодаря его пребыванию в пустыни, увидел свет целый ряд глубоких богословских трудов, прони­занных любовью к людям и мудростью, достаточно назвать «Доб-ролюбие» в пяти томах. После смерти в дар потомкам он оставил обширную библиотеку... Подтверждением того, что Хераскова связывала с Феофаном самая нежная дружба, является их пере­писка, которая продолжалась чуть ли не до последних дней жиз­ни Георгия Васильевича (Михаил Иванович на семь лет пережил его).

Целью своей педагогической деятельности Херасков считал воспитание нравственного человека (как известно, нравствен­ность является одной из главных составляющих духовности). Цель эта четко обозначена во многих его работах, в том числе статье «Слово на дворянские выборы» (с этой речью, опубликованной во «Владимирских губернских...» и «...епархиальных ведомостях» Херасков выступил на собрании дворян в 1876 г.). Вот выдерж­ки из нее: «Самые образованные и цивилизованные страны... гибнут от накопления людей, потерявших... нравственность», - и поясняет: Безнравственный (курс, мой - В.К.) «человек вне­сет вражду и ссору туда, где все до него было мирно и спокой­но,., столкнет самолюбие и встревожит страсти, чтобы ими воспользоваться для своих выгод, его напускная честь не вос­препятствует ему ни пресмыкаться, ни льстить, где это ему нуж­но, его рука не дрогнет протянуться к чужой собственности, где это не видно, его фарисейский язык наплетет цветистых и горя­чих речей о долге и службе, где это может быть эффектно и вы­годно. Одним словом, этот человек - воплощенная фальшь и гниль и, как зараза, портит все, к чему прикасается... У него единственный идол... - свое самолюбие и личное благоденствие».

Какие же нравственные качества Херасков считал наиважней­шими? Исходя из его статей, первостепенными, то есть жиз-ненно важными, он находил любовь к ближнему, правдивость, терпимость и терпеливость, уважение к старшим... - в общем, те, которые заложены в христианских заповедях (4). И, что осо­бенно важно, сам он являлся замечательным носителем этих качеств, о чем можно судить по отзывам о нем современников, в частности, В.Валединского, священника Суздальского Рожде­ственского собора, который хорошо знал Михаила Ивановича (5).

Расхождения М.И.Хераскова с некоторыми учеными-просветителями во взглядах на воспитание

Обращает на себя внимание, что в некоторых вопросах, каса­ющихся воспитания, М.И.Херасков решительно расходился с мнением известных ученых-просветителей, таких, как Руссо, Нимейер, Песталоцци, Базедов, Фребель и их последователи, которые считали, что заботой педагога должно быть целостное и стройное развитие в ученике того, чем наделила его природа. В противовес их утверждениям Херасков ни на минуту не со­мневался, что «не все в природе человеческой подлежит рас­крытию и уходу, много, напротив, надо в ней искоренять и подавлять» (6).

В одном из выступлений он так комментирует этот свой вы­вод: «В человеческой природе... заложено много растлевающих и дурных начал, которые мешают людям идти... к истине и доб­ру... Следует их... ослаблять и исторгать, и чем раньше, тем лучше, чтобы борьба с ними не оказалась опозданной и потому безуспешной». Если не делать этого, заключает Михаил Ивано­вич, «вместо саморазвития может выйти саморастление» (7). В более поздних статьях и выступлениях он еще не раз напомнит читателям и слушателям о «капитальной» ошибке западных мыс­лителей и о необходимости применения в некоторых случаях в воспитании строгих, «репрессивных» мер: «Если не исторгнуть злой корень, - скажет Херасков в «Слове в день тезоименит­ства... Императора Александра Александровича», 1881 г., - ... он всегда найдет возможность дать росток, проберется сквозь все преграды и на... глазах блюстителей общественной нравствен­ности пышно расцветет и принесет плод по роду своему».

Думать так ему позволял анализ событий не только давно минувших дней, но и тех, что происходили в XIX веке, то есть почти на его глазах. Это - восстание декабристов, кружок Пет-рашевского, неоднократные покушения на Александра II и, на­конец, его убийство, нечаевщина (не лишним будет заметить, что родился Нечаев во Владимирской губернии в семье священ­ника), появление на исторической арене нигилистов и народо­вольцев, а также людей новой направленности - буржуазии. Во всех этих, на первый взгляд, разных событиях (явлениях), вер­нее, их творцах и вдохновителях, Херасков усматривал нечто общее, а именно - индивидуализм (выражался он в оторваннос­ти от народа' родной культуры), вседозволенность, которые в результате развития у части людей личных, эгоистических жела­ний, поощряемых носителями новых подходов в воспитании, становились главными чертами. Пытаясь образумить публику, не понимающую столь очевидной истины, урезонить наиболее страстных поклонников новых теорий, Херасков рисует перспек­тиву государств, где подобные подходы стали бы преобладаю­щими. «Недалеко ушли бы общества... за этими... слепыми вождями... - предупреждает он, - гнилые и растленные поколения воспитались бы в школах у этих... педагогов. Весь род чело­веческий давно бы пришлось снова либо смыть с лица земли вол­нами, либо истребить огнем Содома и Гоморры» (8).

ОТНОШЕНИЕ М.И.ХЕРАСКОВА К НАСИЛЬСТВЕННЫМ СПОСОБАМ В ИЗМЕНЕНИИ ОБЩЕСТВЕННОГО СТРОЯ

Читая и анализируя работы Хераскова, делаешь вывод, что он был противником любых революций, какими бы соблазни­тельными красками не рисовалась их перспектива. Дело в том, что как аналитик, хорошо знающий историю, разбирающийся в психологии как отдельного человека, так и общества в целом, он понимал, что всякая революция зиждется на насилии, мо­ральном или физическом (а чаще всего и то, и другое использу­ются вместе), и в конечном счете на долгие годы, а иногда столетия, отбрасывает развитие общества. Так, восстание де­кабристов отодвинуло планируемые реформы, задуманные Алек­сандром I, на несколько десятилетий, разгул реакции после убийства Александра II тоже fie способствовал развитию стра­ны... Надо заметить, в последнее время такой точки зрения при­держиваются многие ученые, в частности, О.Платонов (см. его кн. «Русская цивилизация»), А.М.Мигранян (см. его статью «Роль насилия в процессе демократизации России» в сборнике «Освобождение духа»), А.И.Субетто (кн. «Социогенетика: системогенетика, общественный интеллект, образовательная гене­тика и мировое развитие»), М.К.Петров (кн. «Язык, знак, культура») (9) и другие.

ЛИЧНОСТЬ И ИСТОРИЯ В ПОНИМАНИИ М.И.ХЕРАСКОВА

То, что Херасков был противником революций, не значит, что он был противником преобразований вообще, то есть не ви­дел, в каком положении находится народ: крестьяне, изнурен­ные тяжелейшим трудом, рисуются им во многих статьях, например, таких, как «Слово на дворянские выборы», «Светс­кая гуманность и христианская любовь», наставлениях воспитан­ницам епархиального училища... Необходимость реформ стала особенно очевидной после поражения России в Крымской вой­не. О том, что Херасков был за реформы, выступал против «застоя и окаменелости», можно судить и по оценке им личнос­ти Сперанского, выдающегося государственного деятеля, ини­циатора многих Российских преобразований, которому он посвящает очерк. Но, в отличие от революционеров, Херасков был сторонником реформ, проводимых постепенно и сверху, и, несомненно, с учетом родной культуры. Исход реформ, по его мнению, в немалой степени зависит от того, кто их возглав­ляет.

Чтобы результат был положительным, как он думал, воз­главлять их обязательно должен человек высоконравственный, образованный, обладающий властью, хорошо знающий все слои общества, их сильные и слабые стороны, способный задейство­вать все рычаги управления, принимающий в преобразованиях самое живое участие. Эта его позиция хорошо просматривается в статье «Слово на дворянские выборы». «Великое дело разум­ный вождь или предводитель, - пишет он в ней, - ... (много -В.К.) развелось у нас людей, умеющих горячо и умно рассуждать обо всем и строить всевозможные планы,., охотников повеле­вать... и при этом во всем полагаться и опираться на подчинен­ные и низшие силы. Эту привычку меткая народная пословица зовет загребанием жара чужими руками, а... еще проще... - эта привычка известна у нас под именем барства... Эта слабость по­лучила... такую широкую... национальную всеобщность, что дав­ным-давно потеряла свой древний сословный характер... Барство... обозначает... практическую вялость, отсутствие слу­жебной энергии и нежелание доходить до всего самолично, все досматривать своим глазом и работать своей головой и своими собственными руками... Недостатками этими... и замедляется... всякое движение вперед, всякий прогресс общественный... объясняется страшное количество злоупотреблений... Если (не изживем этого порока - В.К.), вечно будем топтаться на одном месте» (10).

Особую роль в преобразовании страны он придавал образова­нию, людям работающим в этой системе.

 

ОТНОШЕНИЕ М.И.ХЕРАСКОВА К БУРЖУАЗНОМУ КЛАССУ

Человек очень наблюдательный, Херасков не мог не заметить появления на исторической арене новой силы - буржуазии, не­сущей некоторые положительные изменения: именно благодаря ей, ручной труд стал постепенно вытесняться машинами, что в свою очередь вело к его облегчению, улучшению быта избран­ных (и прежде всего своего) слоев общества, стимулировало раз­витие интеллекта. Но он видел также, что осуществляется это за счет разорения большинства крестьян, в поисках заработка попадающих в кабалу, худшую, чем прежде. И опять-таки ис­токи новой, более изощренной формы угнетения он находил в проявлении эгоизма, порожденного неправильными подхода­ми в воспитании, поощрении педагогами в своих воспитанни­ках свободного поведения. «Разве ныне не проповедуют законность всего, к чему стремят человека его природные инстинкты, - с горечью восклицает он в одном из выступлений, реагируя на происходящее, - все человеческие отношения не сводят к узко­му и эгоистическому принципу личного блага, а все неустрой­ства общественные и даже преступления не оправдывают ... борьбой индивидумов за личное существование?» (11). И про­должает: «Прогресс общественный не в том состоит, что нам легче делается жить на свете, что у нас больше становится средств... Нет... при обычной нашей слабости душевной это может даже послужить нашей погибели, - а в том, если мы идем вперед в деле нравственного самосовершенствования как себя, так и ближних своих» (12). суеверий, где правосудие сидело бы праздно за отсутствием гра­бежей, убийств, злостных посягательств на правительство и власть и всяких других потребств?» Дело в том, что, задавая его, Херасков заведомо знал - нет там такой страны, ибо свобода в высшем понимании этого слова возможна только в высоконрав­ственном обществе, где долг преобладает над низменными же­ланиями. Истинная свобода - «это свободная воля, ищущая добра и правды», - скажет Михаил Иванович при погребении Преосвященного Августина.

Новоявленные же теоретики, доводящие свободу до абсолю­тизма, совершенно забывали о нравственности, важнейшем эле­менте общественного жизнеустройства. А без нее свобода, особенно если она попадает в руки людей с развитыми эгоистит ческими наклонностями, выливается во вседозволенность и про­извол. «Если определить свободу только как способ и возможность делать то, что хочется, - на одной из встреч говорит Михаил Иванович, апеллируя к семинаристам, - то можно назвать сво­бодным и горького пьяницу... несущего последний грош в ка­бак... и богатого лентяя и неуча, и... любодея, влекомого постыдной страстью, и... злостного завистника... вонзающего оружие в противника». А ведь нередко именно в такую свободу выливалось поведение воспитанников, чьи педагоги являлись проводниками западных теорий.

Естественно, особенно падкими на эти теории оказались да­леко не лучшие представители правящих классов: дворянства, буржуазии, постоянно увеличивающегося класса чиновников, -в общем, те, кому они были выгодны, так как служили при­крытием их низких, эгоистических поступков.

 

 

ИСТИННАЯ СВОБОДА - ЭТО «СВОБОДНАЯ ВОЛЯ, ИЩУЩАЯ ДОБРА И ПРАВДЫ»

Херасков кардинально расходился с представителями новых теорий и во взглядах на свободу. В «Слове...», написанном ко дню тезоименитства императора Александра Александровича, наиболее рьяным поборникам полной свободы он не случайно задает вопрос, могут ли они назвать страну на западе, в которой пропагандируется полная свобода, «где бы на ночь не закрыва­ли домов, где не было бы бедности и нищеты, невежества.

ИСТОКИ АНТИПАТРИОТИЗМА, В ЧЕМ ИХ ВИДЕЛ М.И.ХЕРАСКОВ

Осуждая всех, чьи действия не соответствовали нравствен­ным нормам, и особенно часто дворян и буржуазию (в силу при­вилегированного положения их эгоизм имел более выраженную форму), Херасков показывает, к чему может привести их инди­видуализм. «Равнодушие, - пишет он в одной из статей, - уби­вает самых усердных... Недостаток внимания выводит из терпения самую бескорыстную честность. Утрата ожидаемых выгод заносит злобу и зависть в самые... миролюбивые души» (13). То есть он обвиняет всех, чьи дела не соответствуют нрав­ственным нормам, в провоцировании в обиженных недоволь­ства, создании конфликтных ситуаций и, если эти явления становятся массовыми, революций. И опять-таки истоки этих общественных катаклизмов он видит в неправильном воспита­нии, вернее воспитателях нового типа, которые своими теори­ями открывают людям лазейку, оправдывающую их эгоистическое, безнравственное поведение. Именно они, по мнению Михаила Ивановича, являются распространителями того зла, от которо­го, как от ядовитого корня, вырастает бесчисленное множество гнусных отпрысков - таких, к примеру, как эгоизм и самолю­бие. «Доколе не будет вырвано это зло в людях, дотоле будет и застой, и рабство, и нищета, и слезы, и стоны», - уверяет он. Упорное насаждение носителями новых теорий своих воззре­ний (а они, если судить по публикациям, быстро завоевывали все большее пространство, и, что особенно страшно, педагоги­ческое) давало Хераскову право заподозрить их в злонамеренно­сти. «Сколько было непризнанных просветителей народа, -говорит он, выступая в начале 1885 учебного года перед семина­ристами, желая оградить их от дурного влияния, - скрытых и лукавых подходов, чтобы сеять на народной почве плевельные семена малоценного обучения». Именно в воспитателях нового типа, которые нередко поддерживали западные теории не из убеждений, а лишь потому, что имели от этого какую-то лич­ную выгоду, Херасков усматривал и корни антипатриотизма, особенно отмечаемого в высших, «образованных» кругах. «Глу­мясь над всем родным... - пишет он в статье «Слово в день тезо­именитства... императора Александра Александровича», - горячо и нежно радеют они о всяких иноплеменных интересах, а свою родную страну готовы поделить на части и употребить их на удов­летворение каких-то исторических долгов, измышляемых раз­ными притязателями и завистниками нашей русской силы и величия...» «Если бы поклонение всяким иностранным автори­тетам не простиралось до попрания здравого смысла и... забве­ния вековечных истин нравственности, - восклицает он в другом выступлении, - много всякой ученой изгари бесследно и без­вредно исчезло бы в нашем воздухе и не туманило бы голов на­шему юношеству».

НАКАЗАНИЕ ЗА ПОРЯДОЧНОСТЬ

К сожалению, в отличие от Хераскова, многие его совре­менники, хотя и разделяли его точку зрения, но, не обладая его умом и прозорливостью, не усматривали в новых теориях и их носителях той опасности, какую видел он. Для же людей, «захваченных новшествами», Херасков, естественно, был злей­шим врагом, мешающим им в осуществлении эгоистических за­мыслов, которые незаметно для них самих становились их неотъемлемой частью, а потому они делали все возможное, что­бы убрать его и ему подобных со своего пути. И в конечном сче­те им это удается - в 1888 году, в расцвете творческих сил, Херасков будет вынужден оставить педагогическую деятельность и из Владимира переехать в «захолустный» тогда Суздаль, где у него не будет возможности столь активно противостоять оппо­нентам. Та же участь постигнет и наиболее талантливых его еди­номышленников и других ученых, носителей высокой нравственности. В их числе окажутся П.Юркевич, К.Ушинский и многие другие. То есть западные теории одержали верх.

Очень точную оценку этой победе даст сам Херасков в статье «Светская гуманность и христианская любовь», напечатанной в 1872 году, - за 16 лет до вынужденного ухода. Вот как он оха­рактеризует в ней своих противников, проводников «новых» идей: «Затронутые и взволнованные страсти нынешних эгоистических людей не знают себе пределов и границ. Они жгут, как огонь, умерщвляют, как яд... Постыдные инстинкты мести и злобы... приняли... более утонченную и... цивилизованную форму. Ус­тная клевета, печатный позор, рассчитанное презрение, зложелательная надменность в обращении и, если можно, - наличие власти под видом законности, и есть тысячи подобных недо­стойных мер,, которыми не побрезгует воспользоваться нынеш­ний цивилизованный человек для поражения своего врага. Он возмутит ваше семейное благополучие... очернит ваше доброе имя, он испортит вашу службу... потрясет ваше нравственное существо, он сгубит вас медленным, но убийственным спосо­бом».

Понятно и то, почему у педагогов нового типа все больше становилось поклонников - ведь, выражаясь языком Михаила Ивановича, идти в гору (то есть поступать в соответствии с вы­сокими нравственными нормами, требующими усилий, чему Херасков в обязательном порядке следовал сам и постоянно до­бивался не только от воспитанников, но и от всех окружающих, независимо от чина и ранга) гораздо труднее, чем катиться вниз. Но до того, как оппонентам удастся убрать Хераскова, он еще многое успеет сделать

 

И СЛОВОМ, И ДЕЛОМ

Чтобы спасти Отечество от нравственного разложения, оста­новить набирающий силу процесс, Херасков отдает все свои силы, талант и знания на противостояние надвигающемуся бед­ствию: создает такую систему воспитания, результатом которой стал бы человек добролюбивый и добродеятельный, неприемлющий зла и насилия, способный противостоять им своими де­лами и поступками.

По всей видимости, немаловажную роль в разработке этой системы сыграл «Курс общей педагогики» П.Д.Юркевича, про­фессора Московского университета, замечательного философа и педагога, чьи положения Херасков разовьет и наполнит конк­ретным содержанием (учебник Юркевича вышел в Москве в 1869 году). Думать так заставляет анализ упомянутой монографии Юркевича и педагогической деятельности Михаила Ивановича. Толчком для такого анализа послужило упоминание самим Хе­расковым имени Юркевича в одной из своих программных ста­тей - «О религии, как главном руководительном начале воспитания», - где он назовет его «глубоким педагогом».

Несомненно то, что Херасков работал в самых авторитетных учебных заведениях Владимира, а точнее губернии (мужской гим­назии, женском епархиальном училище, духовной семинарии), занимающих также важное место в системе образовательных уч­реждений и играл в их жизни далеко не последнюю роль (в жен­ском епархиальном училище помимо того, что он преподавал в нем, Херасков был еще и инспектором, в гимназии он являлся не только законоучителем, но одновременно воспитателем пан­сиона, священником при пансионской церкви, а в семинарии, как мы знаем, на протяжении десяти лет - ректором) в немалой степени способствовало реализации его замыслов.

 

Часть II

ПОНЯТИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ, ЕЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ

Прежде чем характеризовать педагогическую систему Херас­кова, уясним, что же представляет собой любая система, в том числе и педагогическая. Так, современный психолог и педагог А. Бронюс дает ей такое определение: «Система - это совокупность элементов, взаимосвязанных между собой таким образом, что возникает определенная целостность» (14). Из трудов ведущих уче­ных, работающих в области образования, следует, что важней­шими компонентами педагогической системы являются:

-  учитель;

-  учащиеся;

-  цели, поставленные педагогом;

-  содержание, на которое он опирается в своей деятельности
при реализации поставленных целей;

-  формы, методы и средства;

-  результат.

Из схемы, хотя она и условна, видно, что целостность и ин-тегративность всему процессу придает четко поставленная пе­дагогом цель. Цементирующим же началом функционирующего единства всех отмеченных в ней компонентов является совмест­ная деятельность преподавателя и ученика - единство, множе­ственность, разнотипность, разнокачественность их связей, образующих целостную систему и придающих ей упорядоченность и организованность, без чего она как таковая вообще лишена спо­собности функционировать. То есть процесс воспитания рассмат­ривается как деятельность учителя и ученика и в нем четко просматриваются: анализ педагогом исходной ситуации, определение и поста­
новка цели; планирование работы, отбор содержания, форм, методов, средств достижения цели; исполнение обучающих и учебных операций, организация воспитательной работы учителя и учеников (организация и самоорга­низация учащихся при применении нового учебного материала до
оптимального его уровня в данных условиях); -  организация обратной связи, оценка результатов обучения, под­
готовка и работа учащихся вне школы. Такова структура процесса воспитания в его теоретической представленности (15). Далее мы проследим, как все это конк­ретно реализуется Херасковым, - то есть все перечисленные ком­поненты используются им и образуют единую, целостную систему.

ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ М.И.ХЕРАСКОВА

Главная цель Хераскова-педагога -воспитание нравственного человека

Итак, главной целью педагогической деятельности Хераско­ва, как мы уже знаем, являлось воспитание нравственного че­ловека. Условиями для ее реализации должны были стать: понимание и приятие этой цели обществом, той средой, в ко­торой педагог жил и работал, доступ воспитателя к тем, кто нуждался в воспитании, прежде всего учащимся.

Надо сказать, в середине и конце XIX в. проблемы воспита­ния волновали Российское общество. Особенно серьезно ими занимались учреждения духовного ведомства. Об этом, в част­ности, свидетельствует «Циркуляр», изданный Священным Синодом в 1887 г. Постоянно обсуждались они и во Владимир­ской губернии (см., в частности, «Владимирские епархиальные ведомости» за 1872 год, номера 8, 9, 11, 12, 13, 16, 18, 19, 20, 21, 22...) и Михаил Иванович принимал в этих обсуждени­ях самое активное участие. В одной из своих статей (1872) он так характеризует существующее образование: «До сих пор учеб­ная система... воспитания направлена... к скорейшему много-знанию, а не развитию и укреплению молодых умов... Так не добывается мудрость и истинная ученость». В других статьях, о них речь пойдет ниже, он предложит конкретные пути исправ­ления ситуации.

И лучшей частью общества его идеи были услышаны и под­держаны. Подтверждением этого является избрание из трех кан­дидатур именно Михаила Ивановича на должность ректора духовной семинарии. Следует отметить, что два других канди­дата, баллотирующихся на эту должность, тоже были людьми широко образованными и авторитетными. Не лишним также будет сказать, что Владимирская семинария с момента ее осно­вания (1750) считалась одним из важных образовательных и вос­питательных центров России, кузницей надежных и основательных кадров, достаточно вспомнить Михаила Сперан­ского. Поэтому в сложный момент, момент выбора государ­ством пути развития - как известно, к середине XIX в. в России сложилось два направления - западники и славянофилы - луч­шими людьми России, переживающими за ее судьбу (в основ­ном это были представители второго направления), на семинарию возлагались особые надежды. Не случайно для об­суждения и утверждения кандидатуры на должность ректора были приглашены представители очень известных и авторитетных об­разовательных учреждений Санкт-Петербурга, Новгорода, Пско­ва, Нижнего Новгорода...

Что же Херасков конкретно делает, чтобы воплотить свои замыслы в жизнь? Во-первых, разрабатывает специальные программы, с помо­щью которых можно было воздействовать не только на ум, но и на волю и чувства детей, то есть способствовать развитию их ду ховности, пишет под эти программы учебники и сам работает по ним, подавая тем самым пример другим. В семинарии на­ставникам вменяется в обязанность составление в начале учебно­го года тематических планов воспитательной работы на целый год. При этом, как видно из документов, акцент делается именно на нравственное воспитание. Требования, предъявляемые к проведению воспитательных часов, очень высокие: как следует из тех же документов, они должны были строиться «с учетом возраста воспитанников, степени их развития, умственной под­готовки, запаса знаний», а также быть понятными, облечен­ными в приемлемую форму (16).

Во-вторых, имея доступ в большинство учебных заведений (по приезду во Владимир Михаил Иванович как личность неорди­нарная и при этом очень доброжелательная и тактичная, быстро завоевывает любовь и уважение горожан), он использует для реализации своей цели каждый удобный момент: выпускные ве­чера, праздники, юбилеи, которые в них проводятся и на кото­рые его приглашают в качестве почетного гостя и просят выступить.

Кроме того, на протяжении десяти лет (1878 - 1888) будучи ректором духовной семинарии и с момента основания (1865) по 1878 г. инспектором женского епархиального училища, Миха­ил Иванович, несомненно, не в малой степени влиял на кадро­вый состав этих заведений. В основном педагоги в них были людьми высоконравственными, широко образованными, любя­щими детей, большинство из них в прошлом сами выпускники этих заведений, куда после получения специального образова­ния и практики они возвращались, но уже в новом статусе. Ес­тественно, педагоги эти хорошо представляли поле своей деятельности и задачи, поставленные перед ними. Назовем лишь некоторых из них.

Александр Ильич СЕРВИЦКИЙ после Владимирской семина­рии окончил Петербургскую духовную академию. Преподавал в семинарии психологию и философию, одновременно был ре­дактором «Епархиальных ведомостей». Н.Малицкий, автор «Ис­тории духовной семинарии», писал о нем: «Он не только муж сильный в науке мудрости, но и мудрец в жизни».

Павел Алексеевич БЕЛОЯРОВ после семинарии Московскую духовную академию, имел степень кандидата. В семинарии пре­подавал всеобщую историю, иностранный язык. Некоторое время преподавал также в женском епархиальном училище. В об­ращении с учащимися был прост и добр, обладал необыкно­венным юмором, был прекрасным оратором. Как рассказывали о нем современники, от плохих оценок больше страдал сам, чем те, кому их ставил (18).

Ксенофонт Федорович НАДЕЖДИН после семинарии закончил Петербургскую духовную академию. В семинарии преподавал церковно-библейскую, всеобщую и гражданскую историю, был наставником. В 1875 году к 125-летию семинарии описал ее историю (издана во Владимире отдельной книгой). Семинарис­ты очень любили его.

Митрофан Иванович АЛЯКРИНСКИЙ. Тоже выпускник се­минарии, впоследствии доктор медицинских наук, преподавал в семинарии медицину, был врачом в семинарской больнице, много сделал для нее, хотя в последнее время и не работал там.

Можно называть и многих других.

СОДЕРЖАНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

Приоритет религии в сравнении с наукой в вопросах воспитания

Наиважнейшее место в педагогической системе Хераскова за­нимало содержание, то есть тот исходный материал, на кото­рый он опирался, осуществляя свою воспитательную деятельность. Надо сказать, на этот счет мнение у Хераскова было однозначным: в противовес западникам, делающим акцент на науку, он считал, что фундаментом для воспитания должна быть религия, а если конкретнее - документы, на которых она зиждется, - Священное Писание и Предание. О том, что Хе­расков неотступно следует этому своему убеждению, видно из названий учебников, написанных им: «Послания Апостольские и Апокалипсис», «Обзор исторических книг Ветхого Завета» и др., а также заголовков его программных статей: «О религии, как главном руководительном начале воспитания» (19), «Муд­рость человеческая в противоборстве с мудростью божественной» (20), «Светская гуманность и христианская любовь» (21), «О зна­чении христианской обрядности и о важности ревностного со­блюдения уставов церкви» (22)... Вот что он пишет по этому поводу в этих статьях: «Лучшим средством для воспитания поня­тий о добре и зле может быть религия и вера Христова... Только основанное на религии образование является истинно гуманис­тическим»; «Евангельские правила столь высоки, столь чисты и истинно гуманны в сравнении со светскими и житейскими пра­вилами внешнего благополучия»; «Не выдумать... лучшей фор­мы для выражения... чувств, волнующих вашу душу, чем какие предлагает вам церковь...; не сочинить... лучших правил для жиз­ни, чем богомудрые уставы церковные: потому что над состав­лением их трудились люди, глубоко изучавшие человеческую природу... ее потребности нравственные, - люди, сами стояв­шие на высокой ступени нравственного совершенства...»

Опираясь на свой немалый опыт и знания, Херасков делает вы­вод: только с помощью религии можно остановить в человеке чрез­мерное стремление «к роскоши и сластолюбию... породивших множество искусственных потребностей и... крайнее несоответ­ствие между потребностями и средствами жизни», эгоистичес­кие помыслы. Сравнивая верующего человека с неверующим (а последних, как известно, с каждым днем становилось все боль­ше) по их мировоззренческим установкам, он пишет: «Нынешний (то есть неверующий - В.К.) гуманный человек похож на фосфор­ную спичку, готовую при первом жестком прикосновении вспых­нуть, обжечь и надымить... Благодушно перенесть... обиду, смиренно сознаться в своей ошибке, когда ее указывают со сторо­ны, для сохранения мира поступиться несколько собственными правами, - считается признаком слабости душевной, тупости или даже низости и неблагородства. Это ли высокая гуманность, которую заповедует Евангелие?» (23)

Интересно, что ставя религию во главу воспитания, Херас­ков ничуть не принижает роли науки, в чем совершенно необос­нованно упрекали религиозных мыслителей, к коим он относил и себя, материалисты-западники. Поэтому он считает своим долгом выступить с ответным словом на этот счет. Так в своей речи по поводу открытия во Владимире водопровода он гово­рит: «Она (церковь - В.К.) всегда готова сочувствовать и содействовать истинно полезному нововведению и усовершен­ствованию, где бы оно ни происходило... Прискорбно встре­чать людей (а ныне они умножились), которые в ожесточенной и бессмысленной злобе против церкви... не имея сказать прямо против нее что-нибудь заслуживающее внимания, прибегают к хитрым уловкам или клеветам... Если они полагают, что... цер­ковь отрицает нравственное значение гражданства... в обществе, то... они слепствуют и юродствуют». Эта же мысль пронизыва­ет и многие другие его работы. В противовес клеветникам он, напротив, очень часто акцентирует внимание читателей и слу­шателей на громадном значении науки и образования в разви­тии общества. Приведу лишь несколько выдержек из его статей на этот счет: (Должна быть - В.К.) «создана и расширена... здо­ровая и основательная наука... чтобы как можно меньше выхо­дило из... школ полуобразованных и недоученных людей»; «Изобретать для этого меры и средства - ...первая и ответствен­ная задача... правительства... На нас же (педагогах и ученых -В.К.) лежит священная обязанность помогать ему поставить... образование на серьезную и здоровую... стезю, неуклонно идти к предполагаемой цели, несмотря ни на какие враждебные про­тиводействия, крики и вопли людей неблагонамеренных и са­молюбивых или же... заблуждающихся на счет истинных мер к преуспеянию нашего отечественного просвещения»; «Невежество и непроглядная темнота народных масс... лежит тяжелым уко­ром на образованных и лучших классах общества» (24).

Доказательством того, что Херасков был за науку, всячески приветствовал ее и делал все возможное, чтобы обладателями истинных знаний стали широкие слои населения, свидетельствует и его выступление перед жителями села Доброе при открытии там новой школы. «Будь образованней и грамотней русские люди, - говорит он собравшимся на открытие, - может быть, в несколько раз была бы Русь православная богаче и не стали бы... (мы - В.К.)... повторять избитую поговорку, что все де от Бога». О том, что он действенно заботился о народной грамотности, свидетельствуют такие факты: во многом благодаря ему во Вла­димире начинает работать воскресная школа, в 1865 году откры­вается женское епархиальное училище, в котором учатся девочки-сироты со всей губернии, в основном дочки лиц духов­ного звания (в то время в России таких училищ насчитывалось единицы), под него строится красивое, хорошо оборудованное здание - в годы советской власти здание совнархоза. В течение целого года в епархиальном училище, поскольку в городской казне не было денег, Херасков «безмездно» преподает и на про­тяжении нескольких лет также «безмездно» курирует его. Инст­рукции,   касающиеся  работы   училища,   разработанные Херасковым, использовались впоследствии многими училища­ми такого типа всей страны.

Но! При всем этом он многократно и громогласно заявляет, что сама по себе наука нравственным человека не делает. По­этому несмотря на уважение к ней, будучи энциклопедически образован, нравственные качества (доброту, скромность, тру­долюбие...) Херасков всегда ставит выше простой суммы зна­ний. И здесь он действительно кардинально расходится с оппонентами. «Основная и самая горькая ошибка (некоторых по­литиков и теоретиков - В.К.)... - говорит он в «Слове в день тезоименитства... Александра Александровича», - будто бы про­свещение есть коренная мера против людской безнравственнос­ти... (Но - В.К.) добродетель и нравственность иногда стоят совершенно в обратном отношении к умственной развитости и знаниям». «Голая наука без руководства религии (а религию он никогда не отделял от духовности - В.К.), - предупреждает он в статье «О религии, как главном руководительном начале вос­питания», - может быть обоюдоострым оружием... оказавшись в руках человека безнравственного... принести весьма гнилые и ядовитые плоды» (25). «Наука... не принесет вам внутреннего покоя, не поведет вас к счастью, а скорее может сбить с толку и даже сгубить, если вы не вынесете... внутреннего и сердечного светоча», - говорит он, наставляя гимназистов (26).

Это, кстати, многие мыслители понимали задолго до Херас­кова. Так, к примеру, древнеегипетские жрецы и члены ордена пифагорейцев были убеждены, что в тайны наук надо посвя­щать только достойных и порядочных людей, а немецкий ком­позитор конца XVIII начала XIX вв. К.Вебер считал, что «самая худшая из всех дикостей - цивилизованная дикость». События XX столетия - Хиросима, Нагасаки, Чернобыль... - как нельзя лучше продемонстрировали, сколь правы они были. Не случай­но Михаил Иванович с развитием интеллекта с самого начала преподавательской деятельности старался одновременно разви­вать в учениках их «сердечную» (т. е. духовную) сторону, что опять-таки, как он считал, без опоры на Бога сделать чрезвы­чайно трудно. «С помощью Бога, - как бы продолжает он свои рассуждения, - можно достичь многого... Нельзя только не вы­разить сожаления насчет той легкомысленности и заносчивой тупости, с какой смотрят иногда на эти средства и, как нароч­но, порой стараются обходить их» (27). Именно из-за отсутствия в душе Бога (высшего идеала - В.К.), по мнению Хераскова, из учебных заведений стали выходить «безликие существа», не имеющие стержня в мировоззрении -«куда ветер подует, туда и они устремляют свою философию» (28). Завершая свои рассуждения о важности религии в воспи­тании, он заключает: (Вера - В.К.) «поддерживает и утешает, освобождает от легкомыслия, тоскливой беспредметной ханд­ры, нравственной вялости, (не случайно - В.К.) все истинно ученые мужи всегда были глубоко религиозными людьми...» На­против, неверующими, считал он, как правило, бывают люди самонадеянные, презрительно относящиеся ко всему духовно­му, «кичащиеся своими познаниями при действительной незре­лости и даже умственном убожестве». Особенно страшно, утверждает Херасков в статье «Мудрость человеческая в проти­воборстве с мудростью божественной*, если сердца таких людей «засорены греховными пристрастиями и похотями».

Кстати, аналогичного взгляда на религию в воспитании при­держивались такие известные в России педагоги как Сарачин-ский, П.Д.Юркевич, К.Д.Ушинский. В конце XIX - начале XX веков немало было ученых и педагогов, которые считали, что религия способствует воспитанию нравственности, «сохра­нению души». На Западе это В.Лай, Рейн (29). Но в конечном счете они были оттеснены сторонниками утилитаризма и праг­матизма, так как гуманистические принципы, которые несла с собой религия, противоречили социальному заказу буржуазии, набирающей силу. Ей нужны были люди, умеющие извлекать выгоду из всего и любыми способами, даже если это требовало нарушения нравственных норм и правил.

Корни антирелигиозных выступлений (взгляд Хераскова)

Истоки антирелигиозных настроений и непонимание важнос­ти религии в воспитании Херасков усматривает прежде всего в неумении многих политических деятелей и ученых, от которых в немалой степени зависело обустройство страны, мыслить ана­литически, видеть мир во всей его целостности, что опять-таки, по его мнению, являлось результатом неправильного обучения детей и юношества в учебных заведениях, а также «безрелигиозном» воспитании в семье. Одной из важных причин он считал также не соответствующее должному поведение некоторых пред­ставителей духовенства, особенно высшего, которые говорят одно, а делают другое, не всегда грамотно и умело отстаивают свои взгляды, порой используют в своей практике явно антигу­манные методы и средства (30).

Как известно, в XIX веке в России уже сложилась категория людей, которые активно выступали против религии, особенно православия. И здесь, как думал Херасков, опять-таки не обо­шлось без влияния Запада. Дело в том, что на Западе буржуаз­ные отношения складываются и заявляют о себе раньше, чем в России. Ни для кого не было секретом и то, что для некоторых западных стран Россия с ее богатейшими ресурсами являлась ла­комым кусочком, на который они претендовали. Но завладеть им было непросто - при всей своей кажущейся неповоротливос­ти она обладала такой внутренней силой, о которую разбивали копья многие с виду преуспевающие государства. И истоки этой силы, несомненно, таились в величайшей духовности основных слоев, населяющих ее, что очень хорошо показал в своем рома­не «Война и мир» Л.Н.Толстой. И, безусловно, главными но­сителями и воспитателями духовности в огромной стране было духовенство - в редкой российской деревне до 1917 г. не было храма. Благородными делами - как известно, до 1917 года и даже позднее церковь вела большую благотворительную и про­светительскую работу) (31) - духовенство завоевало всенарод­ную любовь и признание. Не удивительно поэтому, что за время существования христианства вера с ее нравственными нормами для русского человека стала важнейшей составляющей его миро­воззрения, а значит и культуры в целом.

Не лишним также будет заметить: наставниками и просвети­телями священнослужителей до, 1917 г., а до XVIII века особен­но, воспринимали не только люди низших сословий, но и высокопоставленные лица: князья, бояре, позднее цари (32). Не случайно многие знатные лица из представителей духовного звания сознательно и добровольно выбирали себе духовников, которые были им с момента избрания первыми советчиками во всех важных делах. Им они в обязательном порядке исповедова­лись. Благотворное влияние духовников на высокопоставленных лиц, в том числе и правителей, общеизвестно. Яркий тому при­мер - влияние Сергия Радонежского на Дмитрия Донского. О том, что к вере, а значит и духовенству как главному ее носите­лю, русский народ, особенно крестьяне, относился с особой тро­гательностью и почтением, свидетельствует множество документов, громадное количество пожертвований в пользу цер­кви и ее служителей, причем не только от лиц высших сосло­вий, но и крестьян (33), а также религиозные обряды и обычаи, в городах и деревнях провинции сохранившиеся вплоть до сегод­няшнего дня, невзирая на их осмеяние и всяческие преследова­ния за их соблюдение (34). Это, кстати, показали и исследования, выявляющие отношение Россиян к религии пос­ле того, как «железный занавес» был снят: так, 64% опрошен­ных (проводился опрос в 1993 году) усматривали в религии пользу, а 17% посчитали, что только с ее помощью можно най­ти объединяющие весь народ социальные идеи. Интересны так­же результаты исследований, касающихся вопросов религии, проводившиеся в более поздние годы: из них, в частности, вид­но, что после того, как отношение властей к вопросам религии стало лояльным, ряды верующих постоянно увеличиваются (35).

То, что Русь, Россия сильна своей верой, давно поняли наши завистники и недоброжелатели, а потому единственный путь уничтожения России как государства они видели в истреблении духовенства в прямом и переносном смысле. И наиболее ярост­ные враги России, обуреваемые эгоистическими планами, осу­ществили свою черную работу. Как это делалось, замечательно показал в своей монографии «Русская цивилизация» О.Плато­нов (вышла книга в 1995 году, в Москве).

Подтверждением того, что Херасков сто лет назад понял то, что многие только еще начинают понимать, свидетельствуют многие его статьи, в частности, «Слово в день тезоименитства Благословеннейшего Государя Императора Александра Алексан­дровича». Статья написана в 1881 г., то есть за семь лет до вы­нужденного ухода Михаила Ивановича с педагогического поприща. Вот что он пишет в ней: «Среди горячих споров о раз­ных системах образования... всего неохотнее занимаются рели­гиозными вопросами... Многочисленные кружки создают широкую книжную область... чтобы затушить и последние рели­гиозные искры... Окольными путями и самыми тонкими уче­ными приемами проводится и внушается мысль, что религия есть нечто даже мешающее умственной зрелости людей, что она есть такая область, где все держится на темном и безотчетном  чувстве, которое есть источник суеверий и предрассудков... В самых образованных европейских странах воздвигается гонение на религию... И с каким умилением иные наши мыслители, же­лающие обновления русской земли, смотрят на гражданские по­рядки этих европейских стран, и какие похвалы им расточают... Наши домашние просветители предлагают иногда такого рода проекты, чтобы служители религии мало чем возвышались над темной и серой средой народной и по своему образованию, и по своим привычкам, и по своему строю жизни».

Поскольку религия мыслилась Херасковым как основа для воспитания духовности, одно из важных мест в его воспитатель­ной системе занимали религиозные обряды - посты, исповеди, причащения... Контролировать их соблюдение Хераскову и его единомышленникам помогало то, что за всеми учебными заве­дениями, в которых он работал, были закреплены храмы, а в двух из них (при женском епархиальном училище и том, что на­ходился при пансионе) Херасков был священником. О том, каково назначение обрядов, в чем их суть и как их совершать, он не раз пояснял своим воспитанникам в беседах (36).

Связь М.И.Хераскова с жизнью

Опираясь на религию, черпая в ее главных документах идеи для воспитания, Херасков не был утопистом: идеи эти корнями уходили в реальную жизнь, а жизнь он знал не понаслышке, поскольку сам происходил из семьи простого сельского священ­ника. Как известно, в XIX в. материальное положение священ­нослужителей, а низшего ранга (то есть тех, на кого возлагались наиболее важные и сложные задачи - просвещение и наставле­ние на путь истины крестьян, самой безграмотной и до октябрь­ского переворота многочисленной части России) было очень тяжелым. Чтобы выжить, они наряду с основной работой как простые неграмотные мужики обрабатывали землю или занима­лись каким-то другим тяжелым физическим трудом, что лишало их возможности больше общаться с прихожанами, повышать свою квалификацию. Ярким примером того, что жилось свя­щенникам в прошлом столетии очень тяжело, является замет­ка, появившаяся на страницах «Владимирских епархиальных ведомостей» в конце 70-х гг., где сообщается, что прихожане села Окшово Меленковского уезда, чтобы не дать умереть с го­лоду священнику своего прихода, которого они очень ценили, постановили с каждого тягла собирать по 1/2 меры ржи и отда­вать ему. В конце заметки автор призывает прихожан других уездов последовать примеру меленковцев, ибо там положение церковнослужителей ничуть не лучше (37). Надо сказать, по окончании семинарии по знаниям ее воспитанники ничуть не уступали, а скорее превосходили представителей учебных заве­дений для высших сословий, тогда как те устраивались куда луч­ше (согласно документам программа духовной семинарии содержала в себе помимо специальных предметов полный курс классической гимназии с присоединением к нему психологии, начальной и краткой истории философии, медицины, давала также знания по сельскому хозяйству). Естественно, это1 в не­малой степени способствовало оттоку семинаристов в другие сферы. К примеру, многие из них, как известно, поступали в высшие учебные заведения, причем нередко светские.

Понимая громадную роль священнослужителей в приобщении народа к подлинным культурным ценностям, Херасков делал все, что было в его силах, чтобы остановить этот отток. Так, одной из задач женского епархиального училища являлось - подгото­вить жен, подруг, помощниц будущим наставникам и просве­тителям народа, поскольку и те и другие были преимущественно из деревень. Помимо того, что в училище девушки получали общее образование, они учились чисто хозяйским делам: шить, готовить, вязать... И это действительно способствовало неко­торому «закреплению кадров на местах», хотя в целом, безус­ловно, проблемы не решало, так как для этого требовались меры, предпринимаемые на правительственном уровне, о чем Херас­ков не раз писал в своих статьях и говорил в речах.

О том, что Херасков был реалистом, твердо стоял на ногах, обладал громадным жизненным опытом, свидетельствуют и его наставления воспитанницам, выпускницам училища. Приведу лишь отрывки из этих наставлений: (По окончании - В.К.) «вас ждут целые толпы бедных крестьянских детей, коснеющих во тьме невежества, для которых вы можете быть, если захотите, бла­готворными светочами...»; «Не задавайтесь слишком многим, не рвитесь наделать как можно больше и как можно скорее всего доброго и полезного, о чем вы, может быть, теперь мечтаете... Неудача может ослабить вашу деятельность, огорчить... и унизить в собственных глазах, ибо никак нельзя переделать всего, о чем мы мечтаем... Начните с малого - отыщите двух-трех де­вочек или мальчиков... усадите их за азбуку... Вот вам и школа образовалась, и начали вы благородную службу человечеству...»; «Скромно трудясь над делом народного образования, вы можете гораздо больше пользы и добра принести народу, чем иной вы­сокопоставленный и гораздо больше образованный человек». С аналогичными речами-наставлениями Херасков выступал и пе­ред выпускниками гимназии и семинарии.

ОСНОВНЫЕ МЕТОДЫ ВОСПИТАНИЯ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ М.И.ХЕРАСКОВЫМ

Метод убеждения

Из опубликованных материалов (а об этом сегодня мы можем судить именно по ним) видно, что любимым методом, то есть важным элементом его воспитательной системы, являлся метод убеждения. Но прежде чем продемонстрировать, как мастерски Михаил Иванович им пользовался, следует уяснить, что же это за метод такой и каковы его отличительные особенности. Как видно из учебников «Педагогики», в частности, под редакцией П.И.Пидкасистого, «метод убеждения - это путь воздействия на знания школьника для разъяснения фактов и явлений обществен­ной и личной жизни». Далее этот же ученый, как бы расшиф­ровывая свою мысль, сообщает, что метод этот служит для формирования взглядов, которые в сознании школьника рань­ше не имелись (или не были закреплены), а также для актуали­зации этих знаний. Как известно, требования, предъявляемые к данному методу, достаточно высоки. Так, согласно им, ин­формация, преподносимая школьникам, должна быть:

-  научной (то есть объективной);

-  связанной с практикой;

-  убедительной, доступной, яркой по форме изложения, ог­раниченной во времени (38).

Негласными правилами для тех, кто чаще чем другими пользу­ется именно этим методом, является также следующее:

-          не допускать гипертрофии воздействия на сознание воспитанников, преувеличивающего их реальные возможности и не учитывающего их личного опыта;

- избегать неумеренного морализирования, иначе информа­ция будет иметь обратный эффект.

Исходя из того, что главной целью Хераскова было воспита­ние человека нравственного, его разъяснения касались чаще всего именно этой сферы. Основной формой, обеспечивающей взаи­модействие учителя и ученика, как правило, является диалог. Одним из вариантов диалога, который достаточно активно пе­дагогами используется и сегодня, является такая его форма, когда учитель выступает в роли говорящего, а ученик - слушающего, но участие ученика подразумевается, подтверждением чего, как правило, является реакция детей на то, что они слышат - ми­мика, вставляемые ими фразы, возгласы... Именно этот тип диалога, судя по публикациям, особенно часто использовался Херасковым. Таких диалогов-бесед им было проведено немало (многие из них напечатаны в «Епархиальных ведомостях», а в 1886 г. часть их вошла в его сборник «Слова, поучения и речи». Назову лишь некоторые из них: «Против табакокурения», «О карточной игре», «О приличии и вежливости», О выборе жиз­ненного пути (беседа проведена с семинаристами в 1883 г.) и другие.

Как правило, относительно пассивная роль воспитанников в этих беседах продиктована не тем, что Херасков по праву стар­шего лишает их возможности высказаться, а тем, что они в дан­ный момент не обладают достаточной информацией по затрагиваемой теме, чтобы принять в ней более активное учас­тие, но отрывочные сведения у них имеются. Основанием для такого предположения является «признание» Хераскова в одном из выступлений, что воспитанники нередко приходят к нему для «интимных»- разговоров. Именно неполные, отрывочные све­дения, как правило, и служили причиной их неправильных дей­ствий. То есть поводом для проведения Херасковым, выражаясь современным языком, воспитательных мероприятий являлось противоречие между примитивными представлениями учащих­ся о сущности предмета или явления и истинными знаниями о них. Носителем истинных знаний, как мы поняли, и был педа­гог, что делало проводимые мероприятия важными и нужны­ми.

А теперь, после экскурса в теорию, на примере одной из перечисленных выше бесед - «Против табакокурения», проведен­ной с семинаристами в 1878 г., то есть тогда, когда Херасков был не только преподавателем, но и ректором, - проследим, как он конкретно пользуется методом убеждения, насколько вы­полняет все требования, предъявляемые к нему.

Из документов известно, что еще до того, как Херасков стал ректором, в семинарии существовало правило - всем препода­вателям записывать нарушения, совершаемые учащимися. За­тем к педсоветам эти замечания суммировались, анализировались и впоследствии работа воспитателей строилась с учетом этих за­мечаний. Исходя из протоколов педагогических собраний, в тот учебный год, когда Херасков вступил в новую должность, слу­чаи курения составляли достаточно большой процент наруше­ний (39). Из этого следует, что тема беседы была подсказана Михаилу Ивановичу самой жизнью.

При анализе ее обращает на себя внимание то, что обозначая
тему, Херасков не торопится сделать вывод, уличить своих питомцев, показать им всю непристойность их поведения. Напро­тив, он как бы временно становится их единомышленником,
занимая их позицию. Его фраза, обрисовывающая курильщика:
«Какая удивительная независимость, какая полная свобода от
земных привычек!» - произносится им с искренним восхищени
ем. Он как бы любуется «героями». Но восхищение это ненастоящее. •

Неназойливо, шаг за шагом, опираясь на широкий спектр объективных данных, Херасков разочаровывает своих подопеч­ных, подводя их к правильной оценке своего поступка. Какие же аргументы он приводит при этом, чем оперирует?

Первый аргумент, самый простой и очевидный, - курение придает человеку неряшливый вид: у него «желтеют зубы» и он становится невольным носителем «табачного зловония». Тут, в общем-то, все ясно и в особых доводах аргумент не нуждается, поэтому при изложении его Херасков предельно краток. Второй аргумент, который выставляет Херасков, тоже не требует осо­бых пояснений. Но здесь кое-какие научные факты воспитатель уже использует - курение вредит здоровью, не случайно обычно оно сопровождается «тошнотой, головокружением, помутнением взгляда, бледностью». Из-за курения, по свидетельству ученых, (Херасков не забывает сказать и об этом) притупляются вкус, зрение, сообразительность... Третий аргумент - курение требует значительных средств, а учитывая, что большинство семей се­минаристов испытывает денежные затруднения (при этом Ми­хаил Иванович уже приводит конкретные цифры: 200 человек из всех обучающихся в семинарии, а их всего 500, в результате нищенского положения находятся на полном обеспечении, и таких могло бы быть значительно больше, но «многим просив­шим вспоможения отказано, потому что исчерпаны, истощены источники»). То есть, делает вывод воспитатель, курение - пре­ступление не только по отношению к себе, но и по отношению к родителям.

Но и этим аргументом Херасков не ограничивается. Он при­водит четвертый: курение - это нарушение правил семинарии, а правила - он специально акцентирует на этом внимание - глав­ный рычаг, от которого зависит успешное и целенаправленное движение любого учреждения, особенно учебного. Самое страш­ное, - поясняет Херасков, педагог и ректор, - курильщики, хотя в сравнении со всеми учениками их меньшинство, накла­дывают негативный отпечаток на все учебное заведение, ибо каждый из них - и хороший, и плохой - является его представи­телем. То есть, поясняет он, «преследуя проступки и уклоне­ния от правил, преподаватели оберегают честь своего учебного заведения».

И наконец (проследите, как умело и последовательно оценка поступка из личной сферы переводится воспитателем в сферу общественную, тем самым усиливая его значимость), Херасков приводит последний аргумент, напрочь лишающий семинарис­та права совершать его, - какой пример они, будущие священ­ники, подадут прихожанам, требуя от них соблюдения правил и сами не выполняя их? Завершая беседу, педагог возвращается к своей первоначальной оценке. Но теперь уже и самим детям она кажется абсурдной: за показными атрибутами «взрослости» и «храбрости» они усматривают легкомыслие и вред, который ку­рение приносит не только им самим, но и тем, кто живет рядом с ними - однокурсникам, родителям, педагогам. По оконча­нии разговора детьми наверняка по-особому воспринимались и слова, взятые из Священного Писания - «Все мне позволено, но не все полезно», - произнесенные Херасковым в самом нача­ле в качестве эпиграфа.

Анализируя эту достаточно короткую беседу (судя по количе­ству напечатанных страниц, она занимает не более 15 минут), мы воочию убеждаемся, как умело Херасков может направить мысль учащихся в том направлении, какого требует общество. Замечательно, что педагог не называет фамилий нарушителей, хотя, нет сомнения, он их знал, тем самым как бы предостав­ляя им возможность по-новому взглянуть на себя, взвесить и оценить все «за» и «против». Талант Хераскова-воспитателя про­является и в том, что ему с помощью простых, понятных при­меров удается переубедить детей, без лишнего назидания сделать своими единомышленниками. Замечательно и то, что беседа про­водится в храме (умелый выбор средств): ведь для семинарис­тов, мыслящих себя священниками, храм являлся символом чистоты и святости духовной. И это, несомненно, усиливало действие беседы, ибо с религиозной точки зрения отравление организма, умышленное сокращение жизни рассматривается как грех.

И еще на одно обстоятельство при анализе этой беседы хоте­лось бы обратить внимание: здесь достаточно ярко проявляется правило, которое в любом деле Херасков считал для себя глав­ным - глубокое, всестороннее проникновение в суть проблемы, постижение ее прежде всего самим, а уже после этого донесение до других и разъяснение. Только рассматривая предмет или яв­ление в их целостности, по мнению Хераскова, можно постичь истину. «Чем цельнее... сила и чем менее раздроблена она по разносторонним направлениям, тем больше и богаче полезны­ми результатами бывают проявления этой силы» (40), - совер­шенно обоснованно считает он.

Столь же логичны и убедительны были и другие его беседы, о чем можно судить не только знакомясь с ними непосредственно, но и по отзывам его современников. Вот что они писали и гово­рили, оценивая этот вид его деятельности: «Мастер живой бесе­ды», «Прекрасный истолкователь переживаемых моментов», «Мастер живого слова» (А.В.Смирнов) (41); «Самая хорошая про­поведь (беседа - В.К.) та, которая сама складывается и вылива­ется. Это у вас есть», - Феофан Затворник (42). Очень живо описал эту форму общения Михаила Ивановича с детьми его воспитанник, впоследствии преподаватель женского епархиаль­ного училища А.Преображенский. Вот как он рассказывает об этом в своей статье, вышедшей в 1901 году, сразу после смерти Михаила Ивановича: «Многие занятия (в училище Херасковым - В.К.) проводились в виде бесед, к участию в которых наставник приглашал и самих воспитанниц, чтобы дать место... мыс­ли последних. В беседах поднимались разные... вопросы, пу­тем рассмотрения которых уяснялись... истины. Наконец, указывалось практическое применение (их - В.К ) к жизни с це­лью дать доброе и благочестивое направление воле воспитанниц... При (этом - В.К.) талантливый наставник достигал двоякой цели: с одной стороны, так уроки усвоялись воспитанницами... со­знательно и разумно, а с другой - они влияли... на нравствен­ное настроение слушательниц» (43).

Форма беседы преобладала у Хераскова также и в общении с подчиненными в то время, когда он был инспектором в женс­ком епархиальном училище, ректором семинарии... О том, что это было именно так, мы опять-таки узнаем от А.Преображенс­кого. Вот что он пишет о том периоде, когда Михаил Иванович являлся заведующим учебной частью в женском духовном учи­лище: (При нем - В.К.) «педагогические собрания превратились в в интересные беседы и совещания, с которых преподаватели выносили много нового и полезного».

Метод упражнения

Не менее важное место в воспитательной системе Михаила Ивановича занимал также метод упражнения, как бы вытекаю­щий из .метода убеждения. Цель его, как пишет в одной из сво­их статей Херасков, «соразмерной... практикой сообщить энергию и крепость его (ученика - В.К.) умственным силам» (44). То есть, как педагог с большим опытом, он понимал - чтобы поступать в соответствии с требованиями, предъявляемыми об­ществом, одних знаний недостаточно: нужны железная воля, выдержка, способность противостоять трудностям, которые еже­часно, а иногда ежеминутно преподносит жизнь. Поэтому бук­вально с первых дней преподавательской деятельности Херасков настраивает детей на укрепление воли. «Жизнь человеческая, -говорит он гимназистам, - ... переплетена из разных обязанно­стей. На каждом шагу приходится сталкиваться с долгом, раз­ными правилами... Каждое требует усилия воли, а значит своего рода подвига... Свобода в том... чтобы разумно и сознательно выбрать одно и определенное, - предлагается лучшее при всей возможности поступать по-всячески, то есть избирать... и худ­шее, не согласное с требованиями рассудка». «Чем больше свободы, - разъясняет он им же, - (тем важнее быть - В.К.) строже к себе... Мы должны научить вас подчиняться требованиям дол­га, выработать способность стеснить свою лень, низшие инстин­кты, дать простор деятельности духовной» (45).

Как же конкретно реализуются эти задачи Херасковым?

Во-первых, с помощью контроля за выполнением домашних заданий, поручений, правил внутреннего распорядка, соблю­дением учениками нравственных норм во взаимоотношениях друг с другом, учителями. Знаменательно, что именно при нем в 1880 году, то есть, когда Михаил Иванович был не только педагогом, но и ректором, в семинарии издаются «Правила пове­дения», а 1884 году вводится устав. Вот как он объясняет свою требовательность семинаристам: «Небрежное и неряшливое от­ношение к исполнению дисциплины, школьных правил, лени­вое отношение к изучению уроков и вообще беззаботность... вырабатывает впоследствии людей небрежных, ленивых, без­заботных... (поэтому - В.К.) жизнь может застать вас неподго­товленными, слабыми, неспособными на подвиги добродетелей... и увлечь своим грязным мутным потоком дале­ко от святых целей» (46). Большую роль в тренировке воли Ми­хаил Иванович придавал постам. Именно поэтому он требовал обязательного их соблюдения, если, конечно, не было для их невыполнения уважительных причин.

Во-вторых, в тех учебных заведениях, где работал Михаил Иванович, жизнь строилась так, что непременной обязаннос­тью старших была забота о младших, помощь им во всех делах -выполнении уроков, приобретении навыков общения... То есть в ходе учебы дети не только получали теоретические знания, но и применяли их на практике. Особенно ярко это проявлялось в жизни женского епархиального училища, организатором и ку­ратором которого Херасков являлся.

Методы поощрения и наказания

Интересно, что зная все методы, Херасков сравнительно ред­ко пользовался методом поощрения и наказания. Такой вывод я сделала, опираясь на его публикации, а также отзывы о его педагогической деятельности коллег (47). Скорее всего объяс­няется это тем, что он был человеком верующим, а согласно религиозному учению похвала, одно из основных средств метода поощрения, развивает гордыню, которая в свою очередь яв­ляется благоприятной почвой для таких недугов, как зазнайство, тщеславие, черствость, - в общем, того, что для человека пра­вославного считается страшнейшим грехом. Несправедливое же наказание, по мнению Хераскова, может убить в человеке «спо­койствие... лишить простора деятельности, может быть, не ли­шенной пользы и доброго значения» (48). Жизнь, правда, невзирая на все «профилактические» меры, хотя и в крайних случаях, заставляла Михаила Ивановича и его единомышленни­ков прибегать к самым строгим, «репрессивным» мерам - отчис­лению, о чем говорят документы (см., в частности, «Владимирские епархиальные ведомости» за 1879 г., № 14, с. 353). Но при этом совершенно ясно - прежде чем наказать кого-то Херасков и его коллеги всегда давали оступившемуся возмож­ность осознать и исправить свою ошибку. Наверняка, избирая тот или иной метод, Михаил Иванович взвешивал все «за» и «против» и останавливался на том их них, который по его расче­там мог дать лучший результат.

ЛЮБИМЫЕ СРЕДСТВА ВОСПИТАНИЯ М.И.ХЕРАСКОВА

Как известно, важную роль при использовании любого мето­да играют средства. Нынешние педагоги-теоретики, такие, как В.И.Журавлев и П.И.Пидкасистый, к средствам воспитания от­носят все, что «преднамеренно включено в воспитательный про­цесс: предметы среды, жизненные ситуации» и т. д. Так, средствами воспитания они считают художественную литерату­ру, театр, всевозможные выставки... - в общем, любой объект материальной или духовной культуры, если он задействован пе­дагогом для осуществления им своих воспитательных задач (49).

Одним из важных средств, которым Херасков владел в совер­шенстве, безусловно, являлась его речь, очень образная, эмо­циональная, насыщенная пословицами, поговорками, сравнениями и метафорами. Как вспоминает его воспитанник А.Преображенский, благодаря его таланту перерабатывать в го­лове сложнейшую информацию и излагать затем простым, по­нятным языком, самые трудные темы хорошо усваивались его учениками: ответы их, как правило, были четкими и толковыми. Многие выражения Михаила Ивановича, такие, как «чело­век не ангел», «сильнейший двигатель деятельности - привыч­ка», «время - лучший и драгоценнейший капитал», после его выступлений становились ходовыми.

Очень обогащали и придавали его речи особую философич­ность выдержки из Священного Писания и Предания. Напри­мер: «Не криви душой, не теряй мир и спокойствие совести», «Не вей себе всякими ветрами и не ходи всяким путем» и т. д. Несмотря на достаточно сложные мысли, Херасков практически не пользуется иностранными словами, хотя многие языки, как мы выяснили, знал в совершенстве. Но от этого его речи (ста­тьи) только выигрывают. В общении с воспитанниками при­влекает и то, что он, будучи энциклопедически образованным человеком, никогда не кичится своими знаниями. Но, если разговор заходит о греховности, он непременно причисляет себя к этому разряду людей, хотя из множества документов, где да­ется ему оценка как ученому, общественному деятелю, педагогу или просто человеку, нет ни одного отрицательного отзыва. Так, выступая с речью, произнесенной по поводу преждевременной смерти А.И.Розанова, Херасков говорит: «Все МЫ походим на хлопотливых торгашей, гоняющихся за мелочами жизни и ос­тавляющих в пренебрежении самое главное и существенное, что собственно и дает цену нашему пребыванию на земле».

К любимым средствам, которыми Херасков активно пользо­вался, можно отнести иконы, интерьер храма, хоровое пение, жития святых, - в общем все, что по его мнению, способство­вало развитию и закреплению добрых чувств, или, как он сам выражался, «размягчению сердца». Но для того, чтобы воспи­танник правильно реагировал на эти средства, надо было на­учить его понимать их сущность, сделать созерцание красоты (а красота и доброта, как считал Херасков, понятия взаимосвя­занные и неразделимые) и, как итог, ее творение их потребно­стью. И он постоянно развивает у них эту потребность. Так, обязательным для гимназистов, семинаристов и воспитанниц училища было слушание церковного пения, участие в церков­ных обрядах. Вот что он говорит гимназистам перед первым выходом в храм: «Стойте с благоговением... прислушивайтесь к священным песням и молитвам, усвояйте... их чувством и умом... Ничего грубого, грязного и безнравственнного» (50).

Важным средством воспитания Херасков считал также молитву. «Если горечь жизни слишком болезненно будет ощущаться в сердце вашем и кругом... не будет у вас ни поддержки, ни уте­шения, ни отрады... найдите утешение в молитве. Молитва вас успокоит, даст... силы и вдохновит вас на все высокое и пре­красное», - советует он воспитанницам училища. Кстати, со­временными психологами и психоаналитиками доказано, что молитва, если, конечно, искренне верить, действительно ока­зывает успокоительное действие, давая молящемуся надежду на успешное завершение самого трудного дела. Как уверяют они, она как бы служит мостиком над бездной, которая нередко воз­никает в жизни человека в результате непредвиденных, непод­дающихся ему событий (51).

РОЛЬ М.И.ХЕРАСКОВА В САМОВОСПИТАНИИ УЧАЩИХСЯ

Большое значение Херасков-педагог придавал самовоспита­нию учащихся. Как практик с немалым опытом, он понимал: если воспитанник не хочет принимать знания, предлагаемые ему, и добровольно преобразовывать себя, любые усилия учителя, как бы талантлив он ни был, бесполезны. Не случайно главное назначение воспитателя Херасков видел не столько в том, что­бы тот «начинял» ученика разной информацией, даже очень важ­ной и полезной, как пирог начинкой, а в том, чтобы он прежде всего пробудил в воспитаннике желание быть лучше, совершен­ней. Только тогда нужная информация окажется востребован­ной. В этом плане мысль, вложенную Херасковым в уста Симона, первого епископа Владимирского и Суздальского, -«Исправь в себе прегрешение - и победишь всю силу вражью» -можно считать ключевой.

Выступая перед семинаристами, Михаил Иванович так ком­ментирует этот свой тезис: «При всех, самых усердных... на­блюдениях за вами, нам .(педагогам - В.К.) приходится действовать... со стороны и наугад, ибо чужая душа потемки... оттого всегда возможны ошибки... Это значит: до тех пор, пока вы сами не приметесь за внутреннюю работу над собой и, изу­чив свои наклонности, не будете останавливать дурных прояв­лений своего характера и в то же время практиковаться во всем добром... - до тех пор все наши труды и заботы о вас не будут прочны и надежны... и жизнь может застать вас неприготовлен­ными... и неспособными на труды и подвиги добродетели» (52). Огромную роль в самовоспитании Херасков придавал исповеди с покаянием. Ценность этого обряда, по мнению Михаила Ива­новича, заключается в том, что он заставляет человека отвлечь­ся от суеты и заняться «исключительно душой», очищением засоренных в ней мест и обновлением спасительных сил. Не слу­чайно он требует от семинаристов обязательного выполнения это­го обряда и настаивает на самом серьезном к нему отношении.

Беседуя с семинаристами об общественной значимости и не­обходимости нравственного поведения, Херасков пытается убе­дить их, что любой, самый незначительный поступок сознательно или бессознательно оценивается другими. Это необязательно проявляется в словах. Даже чаще оценка отражается в ответном поведении человека, с которым приходится общаться, поэтому нужно вести себя достойно всегда, ибо, как считает Херасков, «среди целомудренных и невинных - неудобно нескромное и срам­ное слово. Среди занятливых и трудолюбивых - невесело и не­ловко ленивцу. Среди честных - ... постыдно посягательство на чужую собственность. Среди скромных - невозможно буйство» (53).

Из изложенного становится ясно и то, почему большую роль в закреплении хороших привычек, воспитании воли Михаил Иванович придавал примеру, подаваемому другими. С этой це­лью он достаточно часто отправляет своих воспитанников к чте­нию литературы, где бы они могли отыскать достойные образцы для подражания, и сам постоянно находит таковые, чтобы по­знакомить с ними учеников. Преимущественно примеры эти заимствованы из Священного Писания: Христос, Богородица... На них, их деяния Херасков постоянно ссылается, о них расска­зывает детям. Вот как объясняет такое предпочтение он сам: человек грешен, в нем сложно найти образец, а без Бога (выс­шего идеала) «где им (юношам - В.К.) взять силы и огня, вдох­новляющих... на жертвы для добра, где взять чистоты, непорочности сердца, глубины мысли, трезвенности?» (54)

Хотя и реже, но и среди людей Херасков находит таких, ко­торые достойны подражания. Надо сказать, к отбору этих «об­разцов» педагог относится очень тщательно. К числу их Херасков относит Симона, первого епископа Владимирского и Суздальс­кого (ему он посвящает большой очерк-исследование); А.Я.Нев­ского, Д.М.Пожарского, М.М.Сперанского... О последнем Херасков хоть и пишет сравнительно небольшую статью, но в ней ему удается показать главные достоинства выдающегося го­сударственного деятеля, некогда воспитанника Владимирской ду­ховной семинарии, - железную волю, чрезвычайное трудолюбие, скромность, которые и «сделали» его великим, по­зволили подняться на столь высокий пьедестал, способствовали всеобщему признанию (55). Интересно, что большинство лиц, используемых Херасковым в качестве примера, так или иначе связаны с землей Владимирской, сердцем России. Несложно также заметить, что при описании их жизни проявляется глубо­кое знание Херасковым истории (как правило, изображаются они на широком историческом фоне), любовь к Отечеству, что, бе­зусловно, повышает их воспитательную роль.

Бывает, что в качестве примера в своих беседах (статьях) Хе­расков использует людей явно отрицательных. Причем обычно выбирает тех из них, которые так научились скрывать свое гни­лое нутро, что требуется большое искусство, чтобы увидеть и понять его. И опять-таки, как и в беседе «Против табакокуре­ния», Херасков, сам в совершенстве владея этим мастерством, пытается передать свой опыт ученикам, заставляя их вслед за собой анализировать поступки живущих рядом с ними людей (см. его статьи «Светская гуманность и христианская любовь», «Сло­во на дворянские выборы» и др.). Относится к таким людям Хе­расков однозначно плохо, что ярко проявляется в его интонации, складе речи, которые просматриваются даже в напечатанных работах. Вот как он, например, описывает «цвет» дворянской аристократии: «Степень поклона, сила рукопожатия, приветли­вость взгляда - строго соизмеряются (у них - В.К.) со степенью положения, какое занимает человек...» (Они - В.К.) «размыш­ляют о просвещенной любви... к братьям, коснеющим во тьме безграмотности, - а между тем продолжают кидать сотни и ты­сячи на свои только удовольствия и притом весьма и весьма не­благовидного свойства, а на ближнего махают рукою». Думаю, обращение педагога к таким образцам не менее важно, чем к положительным, ибо, как он справедливо считает, «зла в мире ничуть не меньше добра» и нужно уметь его отличать, чтобы не оказаться в числе его носителей.

Совершенно по-иному, с какой-то трогательной любовью рисует Херасков простых русских женщин, нередко огрубленных тяжелым повседневным трудом и нечеловеческими условиями жизни. «Нашим бедным женщинам приходится просто зады­хаться в душной и зловонной атмосфере грубости и невежества... - говорит он, выступая перед воспитанницами епархиального училища, - но зато в их добром и теплом сердце сколько чисто­ты, честности и скромности, сколько выносливой, предусмот­рительной и несокрушимой добродетели!» «Вот бы вам потрудиться перенять (эти качества, - В.К.)», - советует он де­вушкам (56).

Безусловно, в совершенстве овладеть всеми методами и при­емами Хераскову помогал не только личный опыт, но и велико­лепное знание достижений лучших педагогов. Как сообщает его ученик А.Преображенский, при преподавании педагогики он постоянно опирался на труды как русских, так и зарубежных пе­дагогов-практиков В.И.Водовозова, К.Д.Ушинского, НА.Корфа и других.

ОЦЕНКА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ХЕРАСКОВА-ПЕДАГОГА

Трудолюбие Михаила Ивановича, блестящие способности, великолепные знания, любовь к детям, конечно же, давали желаемые результаты.

Владимир XIX века, как большинство российских городов, был небольшим городком с патриархальным укладом - согласно документам в 1877 г. численность его составляла чуть более 18 тысяч - поэтому не только детей, но и их родителей Херасков хорошо знал, представлял уровень воспитанности тех и других, их возможности, что, безусловно, тоже способствовало успеш­ной работе.

Говоря о результатах, можно привести такие факты. Многие воспитанники семинарии (основное место работы Хераскова, ей он отдал 20 лет), учившиеся и окончившие ее в то время, когда он преподавал там, повторили его путь: стали педагогами-уче­ными, целиком посвятившими себя проблемам образования и воспитания. О них также следует сказать несколько слов.

ГЕОРГИЕВСКИЙ Василий Тимофеевич. Закончил семинарию в 1881 г., откуда был направлен в Киевскую духовную акаде­мию. Имел немало трудов. Был членом учебного комитета и училищного совета при Св. Синоде. Принимал активное участие в организации иконописных школ в селах Мстера, Палех, Холуй.

ТИХОНРАВОВ Федор Павлович. Закончил семинарию в 1868 г., после нее Московскую духовную академию. Написал немало статей, затрагивающих проблемы нравственности. Был инспек­тором народных училищ в Харьковской губернии, Ростове на Дону.

ЛЕБЕДЕВ Алексей Сергеевич. Окончил в 1872 г. семинарию, затем духовную академию в Санкт-Петербурге, работал при ней приват-доцентом. Имел степень магистра богословия, много печатался.

При желании список можно продолжать.

Некоторые из его выпускников впоследствии прославились как общественные деятели, отдавшие себя, свой труд на благо Оте­чества.

Это, к примеру, Иван Владимирович ЦВЕТАЕВ, доктор рим­ской словесности, экстраординарный профессор, преподавал в Варшавском, Киевском и Московском университетах, в после­днем не только преподавал, но и был заведующим кафедрой те­ории изящных искусств; сотрудник, а затем директор Румянцевского музея в Москве, основатель и первый директор Музея изящных искусств (ныне музей изобразительных искусств им. Пушкина), инициатор сбора частных пожертвований на приобретение коллекций и строительства здания музея; автор многочисленных трудов по античной философии, искусству, культурной и общественной жизни древних народов.

Александр Васильевич СМИРНОВ. После семинарии учился в Варшавском университете, закончил Московский университет (медицинский факультет). Посвятил себя служению родной зем­ле: был активным членом Владимирской губернской ученой ар­хивной комиссии, заведующим библиотекой и историческим архивом, принимал деятельное участие в издании Владимирс­ких губернских ведомостей, автор многих публикаций и литера­турных трудов, один из лучших биографов М.И.Хераскова и других известных деятелей губернии. При жизни передал Вла­димирской Архивной комиссии большую личную библиотеку.

Василий Иванович АЛЬБИЦКИЙ. После семинарии в 1870 г. поступил в Санкт-Петербургский технологический институт, за­щитил кандидатскую диссертацию. Долгое время был профес­сором. Прославился как ученый-физик (57). Но самым ярким подтверждением состоятельности Хераскова в качестве педагога, несомненно, является то, что десятки вос­питанников семинарии становились священниками (ведь имен­но на них он возлагал самые большие надежды в воплощении своих идей в жизнь), которые несмотря на сложности в матери­альном плане, моральные издержки (клевету и всяческие козни со стороны людей завистливых и злобных, физические перегруз­ки) оставались верными избранной профессии и до конца жиз­ни несли людям добро и свет. Назовем имена лишь некоторых из них.

Николай Петрович ЧИХАЧЕВ закончил семинарию в 1864 г., долгое время работал священником в Палехе. Хотя сам был многодетным и далеко небогатым человеком, осуществлял опе­кунство над шестью сиротами. Благодаря ему в Палехе была от­крыта церковно-приходская школа для девочек, которая первоначально располагалась в его доме. Он же добивается от­крытия школы в большом, но глухом селе Смертино, бесплат­ной столовой для сирых и убогих; прикладывает массу усилий для открытия при церкви в Палехе библиотеки. По окончании школ многих способных учеников пристраивает в иконописные мастерские. Всячески способствует известности Палехских ико­нописцев и икон не только в России, но и за рубежом. Многие замечательные иконы были подарены им Владимирской семи­нарии (58).

Федор Васильевич КАЗАНСКИЙ закончил семинарию в 1882 году. Священник погоста Ильинское-Телешево Шуйского уез­да. В 1894 г. организует в приходе общество трезвости (пьян­ство на Руси и тогда было почти национальным бедствием). На своих собраниях - а буквально за год число его членов увеличи­лось с 10-ти до 33-ти - они под его руководством обсуждали те­кущие дела, занимались чтением нравственных книг. Известно также, что Федор Васильевич был активным членом-корреспо-дентом Тенишевского бюро, собрал ценнейший материал по культуре своего края (59).

БОБРОВ Алексей Александрович закончил семинарию в 1866 г., был священником в Гавриловском Посаде Суздальского уезда. Автор многих статей духовно-нравственного содержания. В 1877 г. на личные средства организовал продажу книг для народа (60).

Подтверждением того, что Херасков был Педагогом с боль­шой буквы, является и то, что судьбы воспитанников интересовали его даже после того, как они покидали учебное заведе­ние, о чем свидетельствуют его переписка с Феофаном Затвор­ником, беседы с семинаристами. Доказательством того, что Херасков как педагог был очень талантлив, безусловно, явля­ются отзывы о нем современников, тоже преимущественно лю­дей незаурядных. Вот как, например, оценивали его работу как педагога и администратора в 1884 году его коллеги по семина­рии: «25 лет... непрерывной, напряженной административно-педагогической работы... - это такой тяжелый труд, который в состоянии надломить самую могучую натуру. Если вообще вся­кий труд ценим и оплачиваем с точки зрения его существенной пользы, то тем более выше должны быть ценимы труды на пользу воспитания духовного юношества. Воспитательная деятель­ность... на пространстве нескольких поколений - это... подвиг... Направлять волю массы к добру гораздо труднее, чем... теоре­тически рассуждать об этом предмете» (61).

Доказательством его педагогического таланта несомненно яв­ляются и награды, которых он был удостоен «за труды на пользу юношества»: набедренник, скуфья, камилавка, золотой напер­сный крест, сан протоиерея, ордена - святой Анны II и III сте­пени, святого Владимира IV степени (62). Не лишним будет заметить, что награды тогда давались очень скупо, а людям ду­ховного звания особенно.

Сегодня к выводам, к которым Михаил Иванович пришел более ста лет назад (что любую реформу надо начинать с челове­ка, воспитания в нем духовности), пришли и приходят многие признанные во всем мире ученые: Д.С.Лихачев, Н.Д.Никанд-ров, В.И.Мурашов (63) и другие. Думается, что в столь тяже­лое для нашего государства время, когда газеты, журналы, радио и телевидение пишут и говорят о творящейся в стране безнравс-твенности, воспитательная система Хераскова может помочь ис­правлению ситуации: содержание, методы, средства и приемы, применяемые им, вполне могут быть использованы при реше­нии воспитательных задач в наши дни. По-прежнему актуальны и проблемы, поднятые им. К тому же сама личность Хераскова - педагога и общественного деятеля - очень нравственная и цель­ная, чрезвычайно творческая и сильная, должна быть интерес­на современникам.