Фильм о Патриархе Тихоне

Н. Бульчук: Дорогие наши слушатели, братья и сестры! С огромной радостью я приветствую в студии Елену Николаевну Чавчавадзе, сценариста и продюсера, давнего друга нашей радиостанции. Сегодня мы вновь хотели бы поговорить на очень важную и святую, я бы сказал, тему. Этот год ознаменован у нас столетием со дня кончины Святейшего Патриарха Тихона Белавина, первого патриарха, избранного спустя почти 300 лет после Синодального периода. Фигура Патриарха Тихона сегодня особенно важна для России подвигом, кончиной, тем, что он собой символизировал. Его избрание по жребию является очень символичным для России. Мне позвонила Елена Викторовна Денисова, наш давний и очень близкий друг, автор, и поделилась своим впечатлением от предпросмотра киноработы Елены Николаевны. Я картину еще не видел, но поговорить о Святейшем Тихоне мне очень хотелось, и Елена Николаевна поддержала мою скромную просьбу, пришла сегодня в студию. Мы празднуем Благовещение, а ведь именно в этот день святая душа Патриарха Тихона, нашего Ангела Церкви, покинула свою бренную телесную оболочку, и мы обрели ещё одного молитвенника в лике святых.

Е. Чавчавадзе: Cобытия колоссального значения. Патриарх Тихон весь последний период своей жизни, с момента его избрания, посвятил отстаиванию права нашей Церкви на существование. Сейчас невозможно и представить, насколько мы были близки к тому, чтобы Церковь у нас просто перестала бы существовать. К сожалению, практически никто ничего не знает о нем, о его подвиге. Мы привыкли упоминать его имя и как святого. В 90-е была сенсация, когда в Донском монастыре были обретены его мощи. Это отдельная история. Я невольно была свидетелем всего этого процесса. Мы тогда дружили с иеромонахом Тихоном Шевкуновым, одним из немногих тогда монахов Донского монастыря. Это все-таки 1991 год. Всё разворачивалось на наших глазах. Стоит вспомнить Сергея Алексеевича Беляева, ныне покойного. Это люди, без которых не было бы сегодняшних чудес: ковчег с частицей мощей Патриарха Тихона, Святителя Тихона, будет провезен по всем епархиям России и даже в Белоруссии. Святейший так посетит свою паству. Вернусь к тому, с чего начала. К сожалению, уходят поколения людей, которые еще помнили рассказы, предания. Те, кто бывал в Донском монастыре, помнят отца Даниила Сарычева – уникальная была личность. Он очень любил рассказывать, как молодым человеком он присутствовал на погребении. Приходят новые люди в Церковь, и для многих это вообще уже просто что-то сродни первым святым христианским. Меняется эпоха. Год назад весной позвонил владыка Тихон, теперь уже митрополит, сказал, что надо делать фильм. На размышление было 5 минут! Я особенно и не думала о том, что можно как-то уклониться от такого почётного поручения. Мы принялись за работу. Моя работа как продюсера состоит в том, чтобы отвечать за все, организовать все, а как сценариста – в том, что надо все прочитать, все, что к этому моменту было издано. Должна сказать, что 90-е годы, которые мы сильно ругаем, и есть за что, с точки зрения церковной истории и вообще нашей истории дали огромное количество открытых архивов. Доступность была другая – почти стопроцентная, включая архив ФСБ, потому что именно там хранится следственное дело Патриарха Тихона. Если я вам скажу, что это сотни томов, вы поймете, что испытал за этот короткий последний период своей жизни святитель Тихон. С момента восшествия на патриарший престол до своей кончины в клинике на Остоженке. Напомню, что умер он не в Донском, а в частной клинике, где его продолжали допрашивать, мучить, требовали подписать. Ближе к концу, может быть, скажем о так называемом завещании, а что касается самого избрания, тут есть заблуждения. Во-первых, многие думают, что Поместный собор собрался только с целью избрать патриарха. Оказывается, нет. Вопрос далеко так не стоял. Другое дело, что мы сегодня представляем себе Поместный собор, как что-то более церковное, а тогда это реально был всенародно избранный собор. Делегаты были абсолютно от всех сословий: от крестьянства, от мещанства, от аристократии. Туда входили лучшие умы и в то же время простецы, просто из глубинки российской, которым давали право голосовать. Многие, может быть, не помнят, что всё выпало на этот период правления Временного правительства. Страшное произошло во время февральской революции. Вынужденное отречение государей, передача права принятия престола Михаилу Александровичу, великому князю. Тот, как известно, отложил это до Учредительного собрания под нажимом. Такая обстановка была. Сейчас легко говорить, прав он был или нет… так случилось. Это было, и не надо испытывать иллюзий, потому что многие сейчас копаются в этой теме и поддаются на дешевые сенсации, что отречения не было. Увы, было. Другое дело – мотив отречения, а он был прост: довести победу в Великой войне до конца. Даже мы не можем себе представить то, что называется сейчас информационной войной. Об этом владыка Тихон в своей книге и фильме хорошо говорит. Было такое давление на общество, которое тогда еще не привыкло к тому, что из всех газет и салонов льётся ложь. Достаточно сказать, что ложь готовилась за границей и преподносилась в виде фальшивых газет. У нас есть фильм «Революция – западня для России». Мы подробно рассматриваем известный эпизод, когда Милюков, профессор истории, между прочим, а не кто-нибудь, цитировал австрийскую газету врага, которая дала бы основание ему произнести знаменитую фразу, что это глупость или измена. Одним словом, что случилось, то случилось, и патриарх Тихон был одним из кандидатов. Шли дебаты – нужен или не нужен патриарх, а дело решил простой крестьянин, который сказал, что у нас уже нет отца, потому что государь считался отцом для народа русского и всех других, которые населяли тогда Российскую империю. Патриарх должен был заменить отца всем православным людям.

Н. Бульчук: Не было объекта любви – Синод святейший любить невозможно.

Е. Чавчавадзе: Это верно, очень правильное замечание. Хотя есть известная история, о которой повествует Жевахов в воспоминаниях: якобы Синод предлагал Николаю II стать патриархом. Историки Церкви, в частности отец Александр Мазырин, это отрицают, считают, это выдумки Жевахова Николая Давидовича, который был тогда близок к Синоду.

Н. Бульчук: Я бы защитил Николая Давидовича. У нас по радио прошёл цикл, я полностью прочел эту книгу, могу сослаться на стройность его повествования, простую речь и очень доверительное обращение к читателям, которым он оставлял свои заметки. Не было смысла это придумывать.

Е. Чавчавадзе: Я передаю мнение историка Церкви, сама я этим не занималась. А вот чем занималась, так всеми материалами, что были изданы о Патриархе Тихоне. Подняли на поверхность, что-то купили, что-то чудом достали… Нужно отдать должное людям, которые в 90-е это все издавали и подбирали. Потрясающая, огромная работа людей, которые подготовили двухтомник следственного дела, полностью издали за исключением каких-то супер секретных, с точки зрения архивов ФСБ, материалов. Это, как правило, сообщения сексотов. Смешно, конечно… Считается, что якобы могут ещё оставаться родственники тех, кто стучал, и вот они могут обидеться и подать иск. Поэтому, когда работаешь в архиве ФСБ, постепенно привыкаешь, что там закрывают листочком какую-то часть страницы, чтобы не увидеть фамилии. Но это просто странно. Прочитаешь эти допросы, постановления, и становится просто страшно: только по делу патриарха Тихона и его посланиям легко формируется чёткое представление о том, что такое советская власть. И ничего больше не надо, никаких разоблачительных публицистических статей. Только это! Мы беседовали с крупнейшим специалистом Тихоновского университета Лидией Алексеевной Головковой. Это следственное дело патриарха – приговор, по сути, который Советская власть сама себе вынесла. Из ничего созданное дело, а как был уничтожаем этот святой человек. А сколько таких дел было?! Любому православному человеку или просто интересующемуся историей доступны послания патриарха, выложенные на «Азбуке веры», например. Прочитайте внимательно, вы сформируете ясное представление о той абсолютно античеловеческой, антиправославной власти.

Н. Бульчук: Вы человек такой чувствующий, сценарист, вы погружались в эпоху. Недавно я прочёл книгу-сборник, Сретенский монастырь, по-моему, издал. Просто кратко – судьба монастырей, которые закрывались советской властью. Простая, казалось бы, вещь, Троице-Сергиева Лавра, большевики закрыли, потом вскрытие мощей… Оптина пустынь – закрыли. И так далее. Как ощущалась эта сила, пришедшая на Русь? Лично Вы как это ощущаете? Что это было? Это же не хан Батый, не Едигей, не литовские захватчики, которые лавру осадили, и то мы боролись с ними, но это был понятный враг. Что это был за враг? Твой брат или друг или сосед приходил и требовал уничтожения Церкви, религии, попов, святынь, икон… Что за власть?

Е. Чавчавадзе: Безусловно, антинародная, антиправославная. Должна сказать, что все заправилы этой власти новой приехали из того, что сейчас называется словом «эмиграция». Я к тому, что это что-то инфернальное. Это действительно то зло, которое выращивалось годами и готовилось, и прорвалось. Сейчас идёт архивная работа с документами по Брестскому миру. Работаем с документами германского архива. Там совершенно четко видно, что любые внешние враги России всегда ищут таких людей. Владимир Ильич Ульянов практически 20 лет не жил в России, и он уехал в 1900 году добровольно, его никто не выгонял. Да, он был под надзором, но это смешно. Наденька ему получила паспорт Николая Егоровича Ленина, и он с ним укатил, там познакомился с Парвусом. Другое дело, что он ни с кем не мог долго дружить, но неважно, – они нашли друг друга. В результате, когда началась Первая мировая война, тот же Парвус, это Израиль Лазаревич Гельфанд, сказал некому Вислеру (дневники Вислера сейчас опубликованы), что есть такие «радикальные пораженцы», а сегодня это невероятно актуально, не так ли?

Н. Бульчук: Просто параллель!

Е. Чавчавадзе: Которые вам нужны будут! У нас свои интересы, у него свои интересы, а вам для того, чтобы получить сепаратный мир и таким образом сокрушить Россию, нужны эти пораженцы. Это преддверие, 1914 год. А мы уже после избрания патриарха попадаем сразу в 1918 год – интронизация. Надо напомнить, что выборы эти знаменитые произошли после дискуссий, которые велись с августа. В конце концов, решили, что пусть Господь Сам через жребий, через старца покажет волю.

Н. Бульчук: Тогда еще Богу доверяли как-то.

Е. Чавчавадзе: Ну а как, сейчас тоже доверяют.

Н. Бульчук: Но жребия нет уже.

Е. Чавчавадзе: В этом смысле, да. Одним словом, что случилось, то случилось. Сам Патриарх будущий Тихон не участвовал даже в выборах, его не было в храме Христа Спасителя. Он был в подворье Троице-Сергиевой Лавры, том, что на Самотёке. Туда пришла делегация. Получив известие, будущий патриарх Тихон сказал, что ему предстоит умирание каждый день за Русскую Церковь. И оно началось. Издевались настолько изощренно, настолько хитроумно… В принципе, вот ответ на Ваш вопрос, как же так случилось, что русский человек не был готов к столь изощренной политике. Нужно напомнить, что огромное количество уголовников было освобождено, и они составили цвет Красной гвардии. Поэтому сказать, что прямо вот соседи поднялись – не совсем верно. Все-таки была такая движущая сила, которая расправлялась. Были созданы внесудебные органы, которые могли прийти и сделать обыск по какому-то ордеру непонятно кого. Система наказания состояла в основном из нерусских людей. Не доверяли. Сохранились ордера на обыск. Читаешь про обыск уже у избранного патриарха. Подписи часто совершенно не славянские. Одним словом, надо читать послание. Одно из первых посланий датируется январём 1918 года – то самое знаменитое послание, где Патриарх Тихон анафематствует. Но это не то послание, которое было в июле, когда он узнал о расстреле. Подчеркну, тогда скрывалось то, что расстреляна вся царская семья. Было сообщено в печати о том, что убит государь.

Н. Бульчук: Казнён, Елена Николаевна.

Е. Чавчавадзе: Казнён – их терминология, но мы же понимаем, что просто подло убит.

Н. Бульчук: Ленин долго заметал следы почему-то, а чего он боялся?

Е. Чавчавадзе: Немцев. У Елизаветы Фёдоровны, у Александра Фёдоровна был брат и он бомбил кайзеровское правительство и посла Мирбаха письмами, телеграммами с вопросами о родственниках. И они боялись, они врали. Известна циничная фраза, сказанная Лениным, что не надо говорить Иоффе, а Абрам Иоффе был тогда посланником Советской России в Берлине. Пусть врет, не надо ему говорить. Цинизм все время на каждом шагу страшный. В послании об анафематствовании большевики прямо не были названы. Но к этому времени уже была совершена попытка закрытия Лавры, совершилось убийство Иоанна Кочурова, священника в Царском Селе, убийство Петра Скипетрова, который был вообще застрелен в Александр Невской лавре. Ему некий матрос, краса и гордость революции, выстрелил в рот! Представляете, просто! Убил человека, который пытался остановить разграбление, закрытие Лавры по приказу, между прочим, Александры Коллонтай. Тот ещё «фрукт» в истории нашей страны, непонятно откуда взявшийся.

Н. Бульчук: Для меня было чудом узнать, что наследник отца Иоанна Кочурова, первого мученика от революционных бандитов, этих бесов, выступает у нас сегодня на радио, отец Илья Кочуров, настоятель храма в честь Спиридона Тримифунтского, молодой ещё в общем человек и такая удивительная внутренне пронесённая красота, благородство и достоинство священника.

Е. Чавчавадзе: Я не знала. Хорошая информация, потому что мы снимали там в Царском Селе это замечательный храм Екатерининский. Возвращаясь к патриарху. Анафематствование произвело огромное впечатление. Дело в том, что тогда Советская Россия – маленький на карте островок. Восток не был большевистским. В ноябре 1918 года появился Колчак, а до этого это было антибольшевистское, Комуч и прочее. На юг тоже уже постепенно отправлялись офицеры. На этих территориях моментально все печаталось и, конечно, впечатление было невероятное. Но уже к 1919 году эти послания нельзя было просто так напечатать. Есть знаменательная история. Какое-то время происходил такой кавалерийский наскок, когда просто убивали. Входил отряд в уездный маленький город или село, сразу расстреливали священника, архиерея, если город покрупнее. А к 1919 году стали действовать уже немножко по-другому. В том же 1918 году, на годовщину Октябрьской революции, Патриарх Тихон написал потрясающее обращение к Совету народных комиссаров. В нашем фильме есть эпизод: в Нижегородской епархии рядом с Печерским монастырём есть Мочальный остров, на который попасть можно, только переплыв воду. Как сказал архимандрит Тихон, а кстати, у нас три Тихона в фильме участвуют, – это наша голгофа нижегородская. За день до объявления большевиками амнистии по случаю годовщины революции на острове расстреляли несколько заранее арестованных человек: несколько священников, сенатора Нейтгарда, почётных нижегородцев. Их поспешили привести за день, подчеркиваю, на этот остров, расстрелять. Была огромная реакция, невозможно весь фильм пересказать. Надо сказать, что одним из первых декретов новая власть пообещала мир, землю, чего никогда не было ни земли, ни мира, ни фабрик тем более, никаким рабочим. А еще отделили Церковь от государства и, таким образом, вообще лишили прав все духовенство. Был даже такой термин «лишенцы», то есть этот человек в эпоху военного коммунизма не мог не только какие-то карточки получить, но и не мог ничего купить, его не брали на работу. А были целые категории лишенцев. Но мы говорим только о духовенстве. Фактически это была голодная смерть. Естественно, самые такие яркие, вот как этот архимандрит Августин, обличали неправедную политику новой власти, антинародную и антиправославную, конечно. За это он был арестован, а потом и расстрелян. Наш архимандрит Тихон Затекин говорил, что, когда их везли на барже к острову, они поняли, что это последний их путь, и стали сами себя отпевать.

Н. Бульчук: Помнится, Серафима Чичагова взяли в автозак, куда его кинули буквально, как пишут очевидцы. Я читал подробные документы – люди пели, уже отпевали себя сами.

Е. Чавчавадзе: А это уже 30-е годы, представляете? То есть прошло уже 20 лет практически. И все это повторялось, только уже потом более скрытно, а пока еще не очень даже и боялись. Узников привезли на барже на остров, где расстреляли и просто закопали. В это время Нижегородский архиерей Лаврентий находился в этом монастыре, который, в общем-то, смотрит как бы на Волгу и на этот Мочальный остров. Он понял, что все эти люди расстреляны, и он тогда совершил уже большим архиерейским чином отпевание этих жертв красного террора. Он был тут же арестован, тоже заключён в Нижегородскую тюрьму, и его расстреляли, скорее всего, прямо во дворе тюрьмы. Стало известно, потому что какая-то женщина видела, как из ворот тюрьмы выехала телега и возница, какой-то красноармеец, на вопрос, что везете, ответил: «Вашего архиерея». Захоронили его даже трудно сказать где. Во всяком случае, если кто будет в Нижегородской епархии, обязательно надо посетить этот Мочальный остров. Епископ Лаврентий был сподвижником патриарха Тихона, как и Иоанн Качуров. Они были лично знакомы и, конечно, Патриарх тут же отреагировал. Написал письмо в совет народных комиссаров: укажите, за какую вину был расстрелян епископ Лаврентий. Из Нижегородского ЧК ответили ему таким циничным издевательским письмом, что это пока еще только десятый архиерей, а дальше последуют 20-е. Действительно…

Н. Бульчук: Я же вспомнил эту фразу Ленина, что всю великую ектению надо расстрелять.

Е. Чавчавадзе: Уже к 20-му году 20 с лишним архиереев были расстреляны. Мы совершили маленькое такое своё открытие. Нам надо было показать архиереев одним коллажем, если можно так сказать. И мы сами все восстановили по фамилиям, по фотографиям. Действительно, как говорит отец Александр Мазырин, историк церкви, специалист Свято-Тихоновского института, доктор теологии, что потом уже кровь просто полилась бесчисленными реками, потоками реками крови. Но тактика потихонечку приобретала все более скрытый характер, и уже в 1919 году нельзя было просто так напечатать в какой-либо типографии, как раньше, послания Патриарха Тихона, они должны были визироваться. Интересная деталь: мы не знали, что в ведомстве Дзержинского подвизался очень скользкий авантюрист Филиппов, который, видимо, стучал на тех людей, у которых могли быть какие-то доходы. Он знал в прошлом состоятельных людей, вращался в каких-то кругах, и почему-то его бросили тогда вот на Церковь. Он визировал одно из посланий Патриарха Тихона, где было написано, что патриарх призывает духовенство, имея в виду духовенство на разных территориях, не обязательно в Советской России на территории уже тогда Деникина, подчиняться светской власти. То есть это совершенно другой смысл приобретает. Он так призывал Церковь быть вне политической борьбы, понимая, что весы сегодня в эту сторону, завтра в другую. Так оно и случилось. При этом Филиппов, такой прообраз уполномоченного по делам религии, и ему подобные фактически были главными людьми на приходах. Все властные, как правило, отставные чекисты.

Н. Бульчук: Как они обнаруживали себя?

Е. Чавчавадзе: Они не скрывали! Это было официально. Официальная структура тогда поздней советской власти. И этот Филиппов перед тем, как отправить в печать, исправил «светской власти» на «советской власти». И вышло воззвание, одно из посланий, где патриарх Тихон призывал подчиниться советской власти. Когда это все уже было напечатано, патриарх Тихон понял бессмысленность – никто никакого опровержения не напечатает. Так работали. Все очень любят вспоминать, что якобы пришёл Трубецкой и сказал, что надо дать Колчаку благословение. Патриарх Тихон отказал. Это все не так! Это другой смысл носило. На самом деле, был такой Нестор Камчатский, замечательный архиерей Русской Церкви, который написал книжку «Расстрел Кремля». Это то, что он видел. Он сам отправился на Дальний Восток, Патриарх Тихон передал ему иконку Николы расстрелянного, который на башне. Это была фотография, образ надвратный с Никольской башни, который пострадал во время обстрела Кремля. Тогда как раз шли выборы патриарха, а мальчишки-юнкера защищали Кремль. И некий Штернберг, ставший министром юстиции первого большевистского правительства, потом расстрелянный в 37-м, до этого из пушек бомбил Успенский собор, церковь Двенадцати апостолов, Патриаршую ризницу. Всё было повреждено.

Н. Бульчук: Причем это бессмысленно делалось.

Е. Чавчавадзе: Это было устрашение. Как говорит в фильме владыка Тихон, стало ясно, что Церковь – главный враг, и именно она подлежит уничтожению. Это был такой акт устрашения. Взятие Зимнего – бессмысленная акция, которая никаким штурмом и не была. Смотрите наш фильм «Штурм Зимнего. Опровержение». И здесь была бессмысленная акция, которая должна была показать, кто пришел к власти, и чтобы все затаились. И, действительно, все затаились. Интересная трагическая деталь: когда собрали тела убитых юнкеров и тех, кто погиб с противоположной стороны, Церковь предложила сделать отпевание и тех, и других. Большевистские комиссары отказались. И они были похоронены первыми у Кремлёвской стены. А юнкера мальчишки были отпеты. Представляете!? Потрясающая деталь, которая понятна только русскому православному сознанию. Междоусобная брань. Когда ставят знак равенства между красными и белыми… – ничего подобного, нет никакого знака равенства.

Н. Бульчук: Хочу еще раз вернуться к Святейшему Тихону. Человек, облечённый архиерейской властью, прообразовательно предусмотренный на роль спасителя Церкви и отечества, как он воспринимал это по-человечески? Он был еще очень молод!

Е. Чавчавадзе: Я тоже была этим потрясена.

Н. Бульчук: Это же старец был вроде бы!?

Е. Чавчавадзе: Совсем нет, совсем нет. Его фотографии говорят о том, что это был в общем полной силы человек. Будучи архиереем Виленской кафедры, ныне это Белоруссия, к сожалению, хоть и родственная, но все равно страшно произносить – отдельное государство тоже благодаря большевикам, Тихон ездил на фронт. Как сегодня ездит наше духовенство. Он ездил в качестве архиерея. Есть замечательные фотографии – он в землянке с нашими бойцами. То есть он реально знал, что такое война. Опять, возвращаясь к его посланиям потрясающим, читаем, он прямо пишет, обличая так называемый совет народных комиссаров, которые, кстати, никакие не народные, потому что их никто не избирал. Они сами себе присвоили это звание! Он пишет, что они разделили единый прежде народ, стравили, через пораженческую пропаганду кем сделали прежде храбрых воинов, заставив их покидать окопы на милость врага, подписав Брестский мир… это отдельное послание. Он обличал зло! Он совсем не был затворником: вот закроюсь в своей келье и буду молиться за мир во всем мире. Ничего подобного! Он все называл своими именами. Да, потом, когда он уже понял, что междоусобная брань может закончиться не в пользу тех войск, которые восстанавливали Россию и Церковь. Мы сделали пять серий фильма про Адмирала Колчака. «Жизнь и смерть за Россию». Так при Колчаке было высшее церковное управление восстановлено, понимаете? И там владыка Сильвестр Ольшанский, тоже одна из жертв первых, когда русская армия Колчака ушла, эвакуировалась из Омска, остался и был страшно умерщвлен. До сих пор там ведут споры какие-то, но ясно то, что буквально через несколько дней он был убит.

Н. Бульчук: Сколько таких было загублено советской властью?!

Е. Чавчавадзе: Нестор Камчатский, долго пробираясь на восточный фронт, несколько месяцев прошло, привез и передал Колчаку фотографию Николы Раненого. Понимаете, делать это публично он не мог. Многие любят цитировать митрополита Вениамина Федченкова, конечно, достойнейший человек, но он писал свои воспоминания при советской власти, когда вернулся после скитаний. Он разочаровался во многом, и в том числе в политической жизни, эмиграции, жизни церковной. Другое дело. Но он вынужден был написать, а мы знаем, как тогда заставляли писать… Это я знаю по истории дядюшки моего мужа, который вернулся из Америки, из эмиграции, а на следующий день после того, как он дал свое объяснение возвращению, он прочитал то, что вышло в газете Правда. Это 1956 год где-то. Так он просто не узнал своего текста! Вот то же самое произошло и там. Все было отработано.

Н. Бульчук: А как же это «я советской власти не враг»?

Е. Чавчавадзе: Все становится понятным, когда вы проследите за тем, сколько уже было расстреляно, арестовано, изъято церковных ценностей… Потом вылилось это в раскол, но тогда только-только набирало силы, после февральской революции, так это было подпитано советской властью, в частности, ОГПУ этим занималось.

Н. Бульчук: Тогда же был прикреплён Евгений Тучков, да?

Е. Чавчавадзе: Совершенно верно. Шестое отделение ОГПУ. По-разному там назывались они. Патриарха Тихона допрашивал Мартин Лацис, который тоже был расстрелян впоследствии. Он не был расстрелян за дело, а потому что сводили счеты разные группировки внутри партийной борьбы. К моменту ареста Патриарха Тихона почти все приходы, почти все архиереи были или расстреляны, или в ссылке. Патриарх понял, что еще немного, и Церкви просто не будет. Находясь в заключении, он написал в суд письмо, где он как бы признавал то, что он боролся с советской властью. Мы, кстати, приводим кусочек из его допроса Лацисом. Тот спрашивает, отказался ли патриарх от своего отношения к советской власти, которое в его посланиях зафиксировано? Патриарх Тихон сказал, что не может отказаться, потому что поменять его отношение к советской власти может только сама власть, прекратив гонения Церкви. Понимаете? Он четко стоял на своем. А обстановка была сложнейшая. Представьте себе ситуацию, когда сегодняшние приходы на 95 процентов были бы заняты протестантами, например. Трагедия! Тогда обновленчество расползлось широко. Ещё стоит сказать, что такое обновленчество… Один из лидеров обновленчества Введенский, не говоря уж о том, что они вообще были даже внешне другие – бритые, как тогда говорили, скоблённые, – омерзительные, только официально три раза был женат, представляете? Архиерей.

Н. Бульчук: Напоминает членов нашей ПЦУ сегодняшней.

Е. Чавчавадзе: Абсолютно, хорошо, что вы сказали. С Украиной вообще параллель чёткая. Другое дело, что сейчас на Украине так откровенно не расстреливают, а действуют методами более изощренными. А здесь были просто расстрелы. И когда патриарх Тихон выходит на свободу, что он делает? Пишет обращение к оставшемуся верному духовенству, так называемым тихоновцам. Мы приводим документы архивные: циркуляр Троцкого, расколоть Церковь, всю дообновленческую Церковь уничтожить, – совершить подмену.

Н. Бульчук: По сути, им не нужна была и обновленческая церковь. Это был инструмент.

Е. Чавчавадзе: Временный инструмент! По ходу вспомню сегодняшнего персонажа, господина Прилепина, который называет себя знатоком и учит нас русскому, а на самом деле – непонятно чему. На него работают какие-то не очень образованные помощники, которые ему подсунули хвалебную оду Ленину, якобы исходящую от Церкви и чуть ли не патриарха. Это все ложь, писанная обновленцами. У нас в фильме отец Александр Мазырин замечательно говорит, что они настолько боялись за свою шкуру, что ненавидели патриарха больше, чем его ненавидели большевики. Они ему говорят: поцелуй им руки, чего тебе стоит! Ну, сохрани нашу жизнь! А Патриарх отказывался называть. Кстати, сразу скажу, что этот раскол настолько был мощным, что будущий Патриарх Сергий Страгородский уклонился, один из единственный архиерей такого уровня, в обновленческий раскол. Он же первым и покаялся, когда Патриарх Тихон вышел на свободу. И в Донском монастыре Патриарх Тихон сказал ему один на один, принимая его покаяние в полумраке, в темноте, что от него-то он не ожидал. Это было искреннее раскаяние, поэтому мы не можем сейчас бросить камень. Уже много в него бросали, но покаяние было, и это нисколько не умаляет дальнейшего стояния в вере. Когда патриарх вышел на свободу, сразу стал писать, требовать освобождения из ссылок архиереев. И он пишет завещание! Двое из тех, кого он называет, были в это время в ссылках, а владыка Петр Полянский, который был с ним при кончине, при последних днях, только что освободился, был правопреемником. Патриарх Тихон умирает на Благовещение, весна, а осенью уже владыку Петра арестовывают и расстреливают в глухой ссылке в Тьмутаракани. Тотальное было уничтожение! Все-таки известна фраза патриарха: пусть погибнет моё имя в истории, но Церкви будет польза. Когда он вышел на свободу, действительно, ситуация сразу поменялась. Сохранилась хроника того, как его приветствуют, на какой-то пролетке с прислужником. Его же ближайшие люди, например, архиепископ Иларион Троицкий, сразу после освящения великим чином Сретенского монастыря, Малого собора, чтобы изгнать дух обновленчества, вскоре был арестован, и его сгнобили в пересыльной тюрьме в Ленинграде. Помните фотографии Соловецких ссыльных? То была массовая машина по уничтожению всего руководства церкви. Нас не должно это смущать. Это была своего рода жертва своим именем для того, чтобы сохранить Церковь просто как институт народный, скажем так. В фильме хорошо очень говорит представитель президента в ЦФО Игорь Олегович Щеголев: после того, как Церковь была отделена от государства, мы увидели, что такое власть без совести, потому что Церковь была совестью государства.

Н. Бульчук: Давайте мы, русские люди, еще раз вспомним, кем был Святейший Патриарх Тихон для России, для Церкви. Тогда усомнились многие, подвергли критике личность Патриарха, но и сегодня говорят о сергианстве, о каком-то предательстве, неполном открытии фактов взаимоотношений безбожной власти с Церковью. Да и тогда часть духовенства, которые томились на Соловках, митрополит Иосиф Чернов, митрополит Кирилл Смирнов, даже величайший праведник и исповедник, не миновали… Митрополит Кирилл Смирнов для меня является олицетворением вообще святыни Церкви.

Е. Чавчавадзе: Древний пророк такой.

Н. Бульчук: Один из архиереев, как пишет отец Владислав Цыпин, он и был удостоен права служения Божественной литургии с патриаршими регалиями. Выносили патриарший крест и свечу точно так же, как это совершалось во время службы Святейшего. Это высочайший иерарх, высочайший ум и высочайшее сердце нашей Церкви, но не приняли тогда... А митрополит Сергий Страгородский, так много оклеветанный. Советская власть достигла разделения среди русских людей, православных верующих. Кто-то осуждал Патриарха, священников, и Церковь замешалась на этой всей грязи, которую вкинули, вот эта зараза советская уничтожала святыню Церкви, замарала Церковь. Это существует, мы никак не можем от этого освободиться. Как нам жить дальше?

Е. Чавчавадзе: Надо жить так, как нам велит наша Русская Православная Церковь и все. Надо принимать. Ты сам не сможешь понять всех сложностей того времени. У нас фильм заканчивается потрясающим словом Патриарха Кирилла, который говорит, что мы сегодня не можем себе даже представить того безбожного времени! Мы должны доверять людям, которые знают глубоко историю, работают с документами. Надеюсь, что наш фильм 6 апреля посмотрят. Кто не успеет, сможет посмотреть на платформе «Смотрим». Мы приводим документы. Мы бы сделали и две, и три серии, но формат вещания канала не позволяет. Но есть книги! Будут изданы новые документы! Следите! Надеюсь, кто-то услышит и мой скромный рассказ. Верьте Церкви! Сергианство было вброшено врагами, когда мы восстанавливали отношения с Русской Зарубежной Церковью. Сейчас нет этой проблемы. Русская Зарубежная Церковь все поняла, приняла. Более того, сообщаю радостную вещь, что мощи и туда, в Америку православную, будут доставлены. Понимаете!? Патриарх Тихон побывает и на той своей канонической территории на Аляске. Вопрос только в знаниях! Перестаньте слушать лжепророков. Все это прилепинство… Идёт борьба с Церковью! А что значит «антисоветчик»? Я антисоветчик и горжусь этим. А почему я должна любить советскую власть? За что? В моей семье, мать рассказывала, описали все. В Угличе жили, купили мебель, даже жеребёнка, красавчика такого, она всегда плакала, увели. За что? Эту простую семью! И Патриарх Тихон на допросе просил объяснить, что значит слово «контрреволюция»? Лацисс ему говорил, что это борьба против Советской власти. Патриарх смиренно сказал, что этим мы не занимаемся.

Н. Бульчук: Мы занимаемся тем, что восстанавливаем историческую память, историческую правду, работаем с документами, стучимся в сердца и умы наших соотечественников, особенно молодых, которые на себе испытали горькие плоды отделения Церкви от государства. Прекрасно понятны теперь слова из патериков, когда святые отцы, прозревая нашу сегодняшнюю действительность, и отвечая на вопрос, как же будут жить люди в наше время, отвечали, что в монастырях будут жить как в миру, а в миру будут жить как в аду. Когда я смотрю на сквернословящих матерящихся молодых людей, вижу плоды отрыва Церкви от государства. Мы очень надеемся, что мы доживем до того времени, когда официально наша власть признает все-таки верховенство духовной, смысловой какой-то константы российской над политической. То, что сегодня провозглашается с самых высоких трибун, что у нас Россия православная, что мы помним наших предков, помним уроки истории, пока только слова, пока это не воплощается. А перед нами навсегда останется образ Святого Патриарха Тихона. Я сейчас подумал о том, что завещание государя «не мстите за меня» и «не зло победит зло, а только любовь» – это воплощенное изображение святейшего Тихона. Он претерпел все от советской власти даже до смерти. В любом случае это было убийство человека.

Е. Чавчавадзе: Конечно!

Н. Бульчук: Оно воплощает образ, любовь в том числе к своим палачам.

Е. Чавчавадзе: Добавить нечего. Тот радует факт, что сегодня на государственном уровне происходит празднование столетнего юбилея печального, столетия преставления. По всем уголкам нашей родины и даже за границу будет отправлен ковчег с частицей мощей. Даже наш скромный труд выйдет на федеральном канале. Вы пригласили поговорить на эту тему. Всё говорит о том, что все-таки мы живем в совершенно другое время. Да, не все так, как нам хотелось бы. Да, мы не во всех бранях победили. Но во главе нашего государства стоит православный человек. У нас есть патриарх, который смело обличает зло и называет все своими именами, и призывает стоять за Святую Русь. Мы маленькими своими усилиями должны что-то делать. Надеюсь, что эта наша скромная работа – тоже маленький вклад в то, чтобы народ хотя бы захотел узнать свою историю не по рассказам хитроумных людей, а по фактам, по документам, из первых уст, то есть из уст нашей Церкви и нашего Патриарха.

Н. Бульчук: Благодарю Вас, Елена Николаевна, за подробнейший рассказ, за такую яркую вовлеченность в тему и за Ваше отношение к святителю Тихону, которого мы все любим. Сегодня он стал нам еще ближе. Благодарю! Спасибо вам!