Середина Великого поста

Слушать: https://radonezh.ru/radio/2025/03/19/20-00

прот. Александр Абрамов: - Добрый вечер, дорогие друзья. Рад был слушать предыдущую программу Виктора Саулкина, чудесные воспоминания о возвращении домой Севастополя, города офицерского, и матросского, и гражданского достоинства. И, конечно, и на меня нахлынули какие-то воспоминания, связанные с посещением Севастополя, с пением Александром Моисеевичем Городницким песни, которую он сам назвал неожиданно для себя пророческой: «Севастополь останется русским». Эта песня написана была задолго даже до того, как можно было помыслить русскую весну, и когда из известных российских политиков только Юрий Михайлович Лужков, ныне покойный мэр Москвы, активно и открыто высказывался в пользу поддержки, помощи Севастополю со стороны большой России. Великий пост – время вспоминать близких людей. А аудитория «Радонежа» для меня близкая аудитория. Поскольку идет Великий пост, и мы приближаемся к Крестопоклонной неделе, можно какие-то промежуточные итоги подвести. И вот здесь очень важный момент. По этому поводу самые разные люди жалуются, печалятся, говорят о том, какое чувство тяготы это у них вызывает – подходит середина поста, а такое чувство, что еще даже ничего не начато. А кое у кого и дальше дело идет – такое чувство, что все уже поломано, испорчено. С таким мы внутренне серьезным настроением входили в первую неделю Великого поста, что-то обещали Богу, что-то, может быть, не решались обещать Богу, но себе обещали, требовали от себя быть построже, больше бывать в храме, крепче молиться, относится к этому серьезней. И вот прошла неделя, прошла другая – и дальше, как на четках, все – раз, два, три – день за днем. Только началась неделя, уже ее конец. И вот мы подходим к Средокрестной неделе. И вот мы подходим к воскресенью Крестопоклонному с чем? Многие думают, что ни с чем. И в каком-то смысле они не так уж ошибаются. И для того, чтобы нас, как ни странно это может звучать, как это может казаться немыслимым для людей посторонних, укрепить в том, что мы стараемся поститься, для того чтобы дать даже духовную радость, Церковь выносит для поклонения Господень крест – орудие его убийства и смерти. Как можно этому радоваться? Как можно этим укрепить? Как можно через это получить утверждение и ободрение? Оказывается, можно. Как? Почему? Ты понимаешь, что прежде чем пришли какие-то твои невзгоды, прежде чем боль коснулась и обожгла твое сердце, прежде чем ты столкнулся с непониманием людей, страдания, непонимание, боль и смерть набросились на неповинного Христа. Ты видишь в себе грехи? Да. Они в тебе есть. Христос был безгрешен. Даже заинтересованное лицо – Пилат, который так устал от всех этих мечащихся евреев, которые мешали ему жить спокойно на дальних выселках – выселки он терпеть не мог, но не лишен был известной, внушенной ему законом, тяги к справедливости, - даже он говорит при судопроизводстве: «Я в Нем не единой вины не обретаю». Так вот над Тем, в ком не обретается вины, идет суд и готовится крест. Идет разговор Спасителя, последние Его земные слова говорятся, а народ кричит: «Распни! Распни!» Глухая стена непонимания между Создателем и тварью, между Спасителем и, хочется сказать, втуне спасаемыми, между Господом и рабом. И так было всегда. Везде и всегда Христос встречался с непониманием даже среди самых близких учеников. Часто ли он встречается с пониманием с нашей стороны? Много ли мы сделали сами, чтобы Его лучше понять? И вот для того, чтобы сказать, что все, что делается в нашей вере, все то, что служит нашему совершенствованию – все это крестом Господним и в малой степени нашим усилием. На это я хотел обратить ваше внимание и сказать тем, кто смущается малоделанием своим этим Великим постом. Пост Великий, и задумки наши великие. Пост Великий, а дела очень часто маленькие. Пусть одно, но серьезное дело будет. Пообещали что-то Богу – выполните. Обещали хотя бы правило утреннее читать – читайте. Обещали бывать за службами – бывайте. Пусть хоть что-то исполнится. Никогда не поздно. И для того, чтобы сказать, что вот она середина – лишь середина поста. Еще очень много времени на то, чтобы поменять что-то к лучшему. Для этого нам выносят крест. И крест как мерило праведное. У святых отцов есть такой образ, что крест, как весы стоит. И на одной чашечке мыслимых весов, присоединяемых ко кресту, наш труд, а на другой наше небрежение, наше невнимание, наш грех. И крест как середина этих весов, позволяет Спасителю взвесить нас и наш труд. Пусть оставшаяся половина, большая половина, и Страстная неделя добавится к этому периоду, перевесит чашу весов все-таки в пользу нашего христианства чуть-чуть. Поделюсь еще одним наблюдением. У меня есть одна знакомая дама. Это наша прихожанка, редко очень бывает. И она все время опаздывает на службу в храм. Всегда. Я ни разу не видел, чтобы она пришла вовремя. И приходит она где-то к середине службы, уже и Евангелие, и Великий вход. Но когда батюшки выносят чашу, она подходит и говорит: «У меня такой день сегодня. Мне так надо причаститься». А я вот думаю, может быть, ты ошибаешься, может быть, тебе не надо причаститься. Ведь если бы тебе действительно было надо, ты бы все на свете бросила. Давайте так к причащению относиться: не как к еженедельному или ежемесячному благочестивому упражнению, а так, что это должно перевернуть в этот день ход всего: все отлагаешь, отменяешь встречи, высвобождаешь время, никуда не опаздываешь, приезжаешь загодя, помолишься, поисповедуешься, помолишься за часами, выслушаешь их. И со спокойным сердцем, а не торопливо, что-то вычитывая перед чашей, не обсуждая дела с подругами, приступишь к таинству таинств. И вот вопрос-то другой. «Я хочу» - точно ли тебе это так надо? А еще более страшный вопрос: а точно ли Господь хочет, чтобы ты в суете, высунув язык, торопясь из дома на работу, одолеваемый другими мыслями, на секундочку вспомнил, что было бы неплохо причаститься, вообще, хорошо бы. Многие на самом деле искренне что-то скажут: «Я вот испытываю потребность быть ближе к Господу». Но невозможно испытывать потребность быть поближе к Господу и не проявлять по отношению к самому себе строгости и, если хотите, упорного усилия. «Царствие Небесное силою нудится и нуждницы восхищают е», - говорит Священное Писание. Если Царствие Небесное реально нужно, ты себя школишь, дисциплинируешь. Скажут, что хватит уже говорить об этой дисциплине, давайте поговорим о милости. Но суд без милости не сотворившему милости. Ты разве совершаешь милость Господу тем, что заставляешь Его, подходя к чаше, входить в твою душу совершенно неподготовленную, суетную и разтормошенную. Мы даже когда не очень-то важных гостей принимаем дома, мы худо-бедно уберемся, в магазин сбегаем, тортик купим, что-то еще доброе сделаем. А здесь? Поэтому я вновь и вновь хочу призвать нас всех, себя в первую очередь, потому что и за собой замечаю порой такую несобранность, к собранности и строгости. Из раза в раз хочу об этом говорить. Мы знаем сей род, род бесовский, нападки бесовские изводятся молитвою и постом. Молитва и пост – это тихое сосредоточение. Отвечая 150 раз в минуту на телефонный звонок, заглядывая в социальные сети, болтая, наконец, ты не сможешь ничего. Это будет пародия, клоунада молитвы и поста. А у нас не должно быть клоунады молитва и поста. И вижу, что люди озлобляются, когда им что-то говоришь против шерсти. Раньше было поспокойнее. Замечания священника воспринимались. Может быть, был спор, кто-то соглашался, кто-то нет. Но, по крайней мере, это находилось в пределах вежливости. Сейчас, когда воспитано поколение людей убежденных, что им все кругом должны, и находящихся под невероятным обаянием собственной личности и собственного значения, у нас появилась большая проблема. Когда гладят против шерсти, говорят не то, что мы хотим услышать или увидеть, мы пускаемся в прения, в возражения, в спор. Нам не действительность нужно оценить, а чтобы было по-нашему. Так это вот как раз и есть приглашение злейшего сатаны на место более мелких бесов, которые будто бы вымелись из клети нашей души.

Телефонный звонок: - В Ветхом Завете есть неоднократное упоминание про людей, рассеянных по лицу земли: «Рассеет Господь по лицу земли», «и придут рассеянные», и даже в одном месте «рассеяние». Можно ли сопоставлять названия рассеянные с Рассеей или Россией? Уж больно созвучно.

прот. Александр Абрамов: - Нет. Никак нельзя. Это фонетическое созвучие, которое иногда еще называется «ложный друг переводчика». Рассеяние – корень здесь сеять. Посеянный, засеянный, рассеянный. Рассеянный – это разбросанный. Рассеянный – это распространившийся. Что такое «лице земли»? Это – территория земли. Это разные регионы, которые, например, в эпоху написания Ветхого Завета не были регионами, где нам известна была цивилизация. Со временем люди, в частности христиане, приходят и туда. И эти рассеянные люди – это не рассеянный с улицы Бассейной. Не надо путать с рассеянностью ума. Рассеянность ума – это разбросанность ума. Рассеянность людей – это разбросанность людей по лицу земли. Люди, рассеянные по лицу земли, – это люди, живущие везде. Человек рассеянный – это человек, который с одной мысли перескакивает на другую и не может собраться. К нашей родине, к России, или к одному из ее старых вариантов произношения – Рассея, - это не имеет никакого отношения. Это был такой комик – Михаил Задорнов. Он очень любил такую ложную, фальшивую, ненаучную и недуховную теорию, что эти слова надо интерпретировать буквально. Например, ура. Ура - это значит у древнеегипетского бога Ра. И, значит, славяне все кричали «ура», и мы кричим «ура», когда идем в атаку, потому что мы прибегаем к покровительству древнеегипетского бога. Конечно, это просто вздор и чушь. И поэтому никогда на подобные разговоры не откликайтесь. Это все не имеет никакого значения.

Традиционно накануне Крестопоклонного воскресенья совершалось у нас всенощное бдение полного чина. В этом году решили дать небольшую передышку. Очень много богослужений. Пасха довольно ранняя, и в связи с этим много памятей известных святых приходится на великопостное время. Словом, скучать за богослужениями не приходится. Не приходилось бы и так, но их много. И поэтому решили в этом году, что всенощное бдение под праздник Крестопоклонного воскресенья будет в обычное время. Вы знаете, что в храме прп. Сергия в Крапивниках пребывает великая святыня – чудотворный Кийский крест. И мы у его сени совершаем богослужения Крестопоклонной недели. Но в этом году таким же образом, преклоняясь перед крестом, совершим всенощное бдение, но не будет оно идти всю ночь, а будет идти как обычное всенощное бдение и начнется в субботу накануне Крестопоклонного воскресенья, стало быть, 29 марта, в субботу, в 16.00. Если у вас есть желание поклониться кресту, помолиться с нами в этот особый день, вы знаете, что в храме в Крапивниках все службы кресту проходят как-то особенно торжественно: это и Крестопоклонная неделя, и Воздвижение креста Господня, и Происхождение честных древ, - милости просим, помолимся вместе. Божественная литургия будет совершаться в 9.30. Если вы намереваетесь исповедоваться, то нужно быть не позже 8.45. Вообще говоря, в каждом храме есть свои правила, свои уклады, но, в общем, должен сказать, что с болью наблюдаю, что люди совсем не приходят к началу исповеди, то есть к тому времени, когда читаются молитвы перед исповедью. Обычно в храмах пишут, что начало исповеди, например, 8.45 в воскресный день. Люди приходят тогда, когда им кажется удобным придти, чаще всего впритык к Божественной литургии, молитвы перед исповедью уже совершены, уже идут часы, пожалуй, и шестой, а человек пришел, стоя в очереди на исповедь, нередко поболтал, потом что-то поисповедовал и ушел очень довольный собой. Но так не должно быть по-хорошему. И особенно время Великого поста – это не время, чтобы сделать свою воскресную исповедь чуть более пространной, но говорить все о том же самом. Знаете, Григорий Богослов в своем 27-м слове говорит: «И вот все те же самые люди своими скучными, пошлыми и безвкусными вещами, рассуждая о богословии, оглашают площади». У нас очень часто пустые и самодовольные вещи приносятся за исповедь. И человек очень доволен: «Я как все грешу: словом, делом, помышлением». И отходит от аналоя, реально не покаявшись, а лишь принеся формальные слова. Великий пост – это время сломать дурную традицию и установить добрую. Например, поисповедоваться кратко, но максимально сжато и собранно. И сказать о том, что тревожит твое сердце: и пустота, и желание скрыть порой самое важное. Неоднократно опытные священники замечали, что человек охотно признает все грехи, кроме своих самых главных. А вот самые главные свои пороки он не видит и видеть не хочет. Всмотритесь, что самым тяжелым является в нашей жизненной ситуации, что самым страшным для нас будет, что грозит нам дорогой к погибели?

Вопрос: - Насколько важно быть в храме на каноне прп. Андрея Критского? Слышала, что это приравнивается к отчитке. Можно ли дома читать?

прот. Александр Абрамов: - Можно, конечно, читать дома все: любые последования церковные, кроме Божественной литургии, естественно. Насчет отчитки меня все смущает. Что значит «приравнивается»? Приравнивается ли 15 апельсинов к 15 мандаринам? Приравнивается ли 15 кг стали к 15 кг пуха? 15 кг – это 15 кг, правда? Можно приравнять ведь? Все здесь какой-то поиск духовных уравнений, каких-то формул духовных: «Ага, отчитка, мне кажется, мне не нужна, но с другой стороны я была весь канон. Будем считать, что у меня и отчитка теперь в активе». Так если бы вы на велосипеде мчались на гоночном треке, стараясь стать чемпионом «Тур де Франс». Отчитка нужна для бесноватых людей. Это предмет сложнейшего решения духовника. Это не значит, что автоматически, если у человека, например, психиатрическое заболевание, то его надо отчитывать. Это вопрос тяжелейшего духовного заболевания, которое мы с вами диагностировать не можем. А сейчас такая простенькая история гуляет: ну, на всякий случай пособоруемся, на всякий случай, может быть, на отчиточку съездим. А не пробовали на всякий случай попросить, чтобы вас отпели, например? Здравый смысл же должен быть! Вы же не пойдете на то, чтобы вас заживо отпели? Нет. А тогда зачем вы прибегаете к отчитке, если вы не бесноватый? А зачем вы что-то к чему-то приравниваете? В храме важно быть на каноне Андрея Критского, конечно. Потому что это такой камертон, такой инструмент, который задает нам музыку духовную, мелодию для нас Великого поста. Хотя уже сколько я его читаю сам, будучи священником? Около четверти века. Сколько я слушаю сам? Больше 30 лет. Иногда сердце остается сухим, но ты все равно чувствуешь, что это очень важное для тебя чтение, а иногда, в этом году, например, дал такую возможность Господь, я чувствовал, что, и не я один, естественно, очень многие люди это чувствуют, и видят, и слышат, обращаясь к душе, Андрей Критский обращается не к какой-то абстрактной душе: «Ты же, душа, пребыла нетерпелива». К моей душе он обращается. Я слышу о конкретных язвах моей собственной, конкретной, больной души. И он не кнутом бьет мою душу, а пластырь к ней прикладывает. Он сначала грязную коросту отдирает, а затем дезинфицирует рану, а затем лечит. И вот насколько важно, если вы больны, чтобы вас лечили, вот настолько важно быть в храме и на каноне Андрея Критского.

Вопрос: - Решил, наконец, поститься, как не наломать дров?

прот. Александр Абрамов: - Я обычно говорю, что критерием здесь является элементарный здравый смысл. Когда мы все были помоложе, мы постились существенно строже. Некоторые неделями, особенно первую и Страстную, не ели, некоторые пили только воду, некоторые только хлеб и воду. Было очень много разного. Кто-то даже растительное масло в пищу не употреблял. Только не говорите, ради Бога, «вкушал». Походит человек и говорит: «Можно ли вкушать сегодня растительное масло?» Я говорю: «Вы в магазин придите и скажите: «Есть у вас что-нибудь постное, потому что я не буду вкушать непостное». Как на вас посмотрят? Как на сумасшедшего. Так же посмотрит и нормальный священнослужитель». Говорите по-человечески: «Можно ли есть то-то и то-то?» Почему «вкушать»? Почему какие-то супруги вместо жен? Откуда напыщенный лакейский язык, как Чехов это называет? «А вот уточку будите-с?» Вот отсюда «вкушать» в разговорной речи. Так вот есть надо, во-первых, не досыта, во-вторых, исключая, если мы говорим о Великом посте, любую скоромную пищу, то есть мясную, молочную, любую животную пищу. Что касается рыбы, то известно, когда она разрешена – это праздник Входа Господня в Иерусалим, праздник Благовещения. На Лазареву субботу разрешена икра. Все остальные варианты, их может быть очень и очень много, это предмет вашего разговора с духовным отцом. В духовных школах Русской Православной Церкви уже, наверное, с послевоенного времени воспитанникам, студентам, со второй недели поста дают рыбу. Им требуется – растущий организм, много занятий. Ясное дело, что требования поста значительно смягчаются для людей находящихся на службе, для военных, для тех, кто пребывает в дороге, для беременных, кормящих женщин, для людей, которые болеют и для которых пища является лекарством. Это все мы с вами знаем, но всегда усложняем. В конкретном случае надо, конечно, посоветоваться со священником. Но скажу так: не надо пользоваться разговором со священником для того, чтобы убедить священника, что вам решительно необходимо послабление в посте. Почему? «Но вот я боюсь, что не потяну». А ты потяни. А когда не потянешь, приходи и скажи: «Я пока сломался, что-то не тяну. Можно ли послабление?» Но до последнего надо стараться его соблюдать. Мы очень нетребовательны к себе, даже в таких вещах, как еда. Другая крайность – это фанатичное следование монашеским предписаниям, а мы не монахи. Тут я прибегаю к авторитету Владимира Семеновича Высоцкого: «Ты смотри, не выкинь фортель, с сухомятки не помри». Это тоже очень важная рекомендация. Она конечно шуточная, но тем не менее настоящая.

Вопрос: - Существует ли в православной среде так называемое привыкание к храму? И как следствие пропадает благоговение, появляется рассеянность, пустые разговоры. Как избежать этого состояния? 

прот. Александр Абрамов: - Нечего и говорить. Конечно, существует. И важным критерием существующего дурного привыкания к храму является бесцельное хождение по храму, в том числе в самые решающие моменты богослужения, и болтовня в нем, ответы на телефонные звонки, разговоры с соседями по храму, которые становятся со временем приятелями и друзьями, забеги со свечками, в том числе во время Евхаристического канона. Понятно, что нам со временем храм становится родным, как дом, но плохо, если вы дома распускаетесь. Если вы в доме, например, позволяете себе ходить в нижнем белье – это неприлично. Вы дома должны быть одеты. Так вот так и здесь. В храм Божий вы должны входить как в место особого Божьего присутствия, где Господь незримо присутствует в Святых дарах. Моисею Господь говорит, когда он поднимается на гору: «Изуй обувь свою, ибо место, где ты стоишь, свято есть». Вот то, что это место свято, забывается, к сожалению, становится просто дорогим, родным местом, хотя и важным. И отсюда второй момент, связанный с одеждой. Я уже не понимаю, как говорить женщинам, что лучше бы надевать юбку в храм. Мне кажется, это совершенно очевидным, но у нас очень быстро грех развивается. Сначала спросят: «Можно ли надеть, я болею, плохо себя чувствую?» «Наденьте». Потом грех развивается в обратную сторону: вам сначала разрешили в порядке исключения. Сначала разрешили – значит можно. Это раз. Если можно, значит, я буду ходить. Это два. А я буду ходить, я хочу ходить. Это три. И что вы мне тут теперь будете рассказывать? И хватит к мелочам придираться. Это четыре. То, что было дано как исключение, превращается в предмет гордости и борьбы за свои права. Почему мы так плохо одеваемся в храм? В храм надо одевать лучшее. Люди на воскресную службу одевали лучшее, светлое, красивое. А тут какие-то затрапезные штаны, какие-то немытые волосы. Что это вообще такое? Почему так происходит? Да потому что есть привычка. И есть привычка: чем больше я буду походить на девку Чернавку, тем больше я буду выглядеть, как смиренный человек. Да не тут-то было. Вы все равно будете выглядеть, как девка Чернавка. А если вы оденетесь с достоинством, если вы не кричаще, но нарядно будете одеты, и будет ясно, что это для Бога вы пришли, пришли на праздник, в храм Божий, на встречу со Христом, для принятия Святых таин, для очищения сердца таинством исповеди – вот это хорошее дело. Тут важно не заигрываться, но в то же самое время и не одеваться так, как будто вы только-только вышли с овощной базы, где перебирали гнилую картошку. Это тоже очень существенно.

Вопрос: - Какие шаги в раскрытии нашего сердца самые важные?

прот. Александр Абрамов: - Я не очень понимаю, что имеется в виду. Но сердце в православном учении о человеке, в православной антропологии, средоточие нашей души в некотором смысле. Мы через сердце чувствуем, гневаемся, радуемся. Сердце разумно наше, сердце наше молится. «Где сердце ваше, там и сокровище ваше». Поэтому чтобы раскрылось сердце, надо его пронизать молитвой: «Господи, дай мне сердце благое и доброе, сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей». И так оно будет молитвенно раскрываться.

Храни вас Бог. До свидания.