Перейти к основному содержанию

22:23 28.03.2024

Я получала в жизни множество благословений!

24.05.2023 16:46:13

Слушать: https://radonezh.ru/radio/2023/05/14/22-03

Н. В. Бульчук: - Христос Воскресе, дорогие наши слушатели. Радиостанция «Радонеж» предлагает вам сегодня беседу, прошедшую почти 10 лет назад в нашей студии, когда мы пригласили поэтессу Олесю Николаеву. Мы записали эту беседу в середине Великого поста 2012 года. Именно в этом, 2012 году, Олеся Николаева была номинирована на Патриаршею литературную премию. Я думаю, темы и вопросы, связанные с литературой, с творчеством, с вдохновением, интересуют нас так же, как и в то время, когда мы записывали эту передачу. Послушав еще раз эту беседу, я взглянул другими глазами на некоторые, казалось бы, уже обыденные вещи. С большой радостью мы предлагаем вам послушать это великолепное, очень тонкое, как всегда изысканное, в стиле поэтессы Олеси Николаевой, интервью.

Н. В. Бульчук: - С радостью приветствую в студии «Радонежа» писателя Олесю Николаеву, номинанта Патриаршей премии 12 года. Сегодня мы будем говорить о книгах, литературе, о весне, которая наступила не только в природе, но и в нашей церковной жизни. Потому что средостение Великого поста, которое мы переживаем сегодня, эту духовную весну, оно во многом определяет возрождение всех лучших сил и духовных, и телесных, и как-то взгляд на мир меняется. Человек живет с оптимизмом. А я с особенным оптимизмом смотрю на те издания, новые книги Олеси Николаевой, которые она сегодня принесла в нашу студию. И на самом деле удивительно, как человек продуктивно может существовать в средствах массовой информации, в мире, насыщенном информационными технологиями. Вы ведь тоже их не чуждаетесь, правда?

О. А. Николаева: - Отчасти.

Н. В. Бульчук: - Когда вы успеваете столько писать, столько размышлять? И чем определяются ближайшие творческие планы?

О. А. Николаева: - Во-первых, здравствуйте. Это мой такой способ существования, осмысления реальности, экзистенциального выживания в этом мире. Мне очень близко высказывание Хайдеггера:»Язык – это дом бытия». То, что не названо, пропадает втуне… Но и кроме того, мне кажется, я выполняю некое благословение, которое мне дано. Поначалу я это чувствовала прикровенно. А потом это было подтверждено теми благословениями, которые я получала от очень духовных людей. Одним из них был старец архимандрит Кирилл (Павлов).

Н. В. Бульчук: - Я как раз сегодня, до интервью с вами, беседовал с очень близким человеком. И мы вспоминали один из ваших романов. К сожалению, я не припомню сейчас его название - о мальчике, который родился неполноценным. Это было еще в советское время. И помню отзывы…

О. А. Николаева: - Да, это «Инвалид детства».

Н. В. Бульчук: - «Инвалид детства». Люди, которые прочли этот роман, прежде всего были поражены тем, что возможна в советское время хотя бы эта лексика, описание этих событий, связанных с церковной жизнью. Тогда, в 90-е годы это все представляло собой новость. А сегодня писатели активно используют нашу церковную проблематику. И мне хотелось бы такой вопрос задать. Олеся, скажите, а почему сегодня такой интерес, во-первых, к Церкви и церковной жизни? И как отличить истинный интерес и использование читательской публики в своих целях? В качестве бизнеса, зарабатывания денег просто.

О. А. Николаева: - Что касается интереса, то он вполне, вполне объясним. Потому что церковная жизнь – такая художественная! Она наполнена потрясающими сюжетами, коллизиями, откровениями. И она имеет таким искусством, которое в философии называется трансцендированием, то есть выходом за пределы наличного существования. Выходом к Самому Творцу всех и всяческих. И поэтому, конечно, жизнь церковного человека…

Н. В. Бульчук: - То есть люди почувствовали интуитивно в этом что-то, да? Такое богатство.

О. А. Николаева: - Но я в данном случае не могу за других говорить. А вот что касается меня, то еще в советские годы ( а я стала ходить в церковь еще в брежневские времена) меня эта жизнь потрясла. И как человека молодого, который хочет жить, хочет раскрыться, он хочет осуществиться, сбыться, быть, меня тянуло узнать, что такое смысл жизни, в чем собственное предназначение, каков замысел Божий обо мне. Ну, и, конечно, как писателя меня безумно это волновало и интересовало. Скажем монастырь. Ну что такое монастырь? Там собраны люди разных возрастов, вышедшие из разных социальных слоев, из разных географических точек. Кто-то жил в заброшенной деревне, он оттуда пришел в монастырь. Кто-то пришел после тяжелых жизненных испытаний, может быть, даже после тюремного заключения. Кто-то, наоборот, из московской или питерской богемы. И эти совершенно разные люди попадают в единое пространство, они должны подклонить свою волю одним и тем же правилам. У них один и тот же образ жизни. И тут получается что-то совершенно удивительное, потому что при столкновении  этих разных характеров, разных миров, которые объединены одним желанием и общей целью, появляется нечто новое в самой этой общности. Вроде бы, повторяю, на первый взгляд, все монахи одинаково одеты, у них бороды, их порой, при беглом взгляде, и не отличишь одного от другого. Они ведут совершенно одинаковый образ жизни, совершают одно и то же молитвенное правило, вместе молятся на одних и теми же богослужениях, одну и ту же пищу едят. И при этой одинаковости,  какие это разные личности! Потому что Господь очищает от всего лишнего, наносного, суетного и тщетного и высветляет и возвышает в человеке эту драгоценную человеческую личность, которая создана по образу и подобию Божьему. И каждый драгоценен в своей единственности. И, конечно, для писателя это очень интересно. 

Н. В. Бульчук: - А вот, кстати. А как можно изучить фактуру, скажем так, монастырской жизни, являясь писателем. Причем женщиной-писателем, не будучи в монастыре, наблюдая со стороны. Или есть какие-то лазутчики, которые позволяют, действительно, делиться какими-то фактами?

О. А. Николаева: - Я, конечно, не жила никогда в мужском монастыре. И я вообще против этого. Как мой герой нового моего романа «Меценат», наместник новооткрытого монастыря, вернее восстанавливающегося монастыря, он категорически против того, чтобы женщины вообще жили в монастыре. Он позволяет слабому полу только в качестве прихожанок приходить на богослужения. А в остальном там нет женщин, в этом монастыре. И, кстати, об этом на Соборном присутствии ведется речь, о том, чтобы женщины не жили в мужских монастырях. Но я очень долгое время ездила в Псково-Печерский монастырь,  издревле славный чудесами. «Многие иноки воспита» - как там поется в песнопении церковном.

Н. В. Бульчук: - И он не закрывался еще.

О. А. Николаева: - Он никогда не закрывался. Он с удивительной историей. Я еще застала там старых монахов, которые подвизались до Отечественной войны.

Н. В. Бульчук: - Это 90-е годы, наверное.

О. А. Николаева: - Ну, какие 90-е. Что вы! Это был конец 70-х. Почти на моих глазах было там монашеское восстание против наместника. Потом монахи возвращались туда на покаяние. Стояли, сокрушаясь, на коленях перед наместничьим корпусом. В те времена там были и старцы: старец Адриан, который изгонял бесов, и к нему съезжались болящие, бесноватые. Старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) Вокруг этого монастыря селились верующие, которые приезжали со всей России: из Сибири, с Кубани, с Урала. Они продавали свои дома и покупали избушки вокруг Псково-Печерского монастыря.

Н. В. Бульчук: - Это архимандрит Алипий был наместником, наверное.

О. А. Николаева: - Я архимандрита Алипия уже не застала. Я впервые попала туда при наместнике архимандрите Гаврииле. И сначала меня пускал пожить у монастыря чудик, Николай Ефимович, бывший начальник Волжского пароходства, который по беснованию приехал  в монастырь к отцу Адриану, а тот благословил его остаться в Печорах навсегда. В свое время Николай Ефимович много чего натворил, всяких «делов», когда был начальником Волжского пароходства. А потом ему стали мерещиться  призраки, и от ужаса он приехал в монастырь. И ему старец Андриан сказал: «Дорогой, ты болен. Ты должен все деньги рассекретить, раздать и поселиться около монастыря». И он занимался тем, что строил дома на окраине, куда иногда пускал паломников. И в одном из них он разрешал мне останавливаться. Я часто бывала в Печорах в те годы, порой и со своими  малолетними  детьми.

Н. В. Бульчук: - Это удивительные люди, удивительные события.

О. А. Николаева: - Удивительные совершенно люди. И Николай Ефимович нас очень там опекал. И вот мы поначалу у него жили. Потом у нас там появилось пристанище у монахини Харитины,  дивной совершенно женщины.  Она сама из ссыльных, из раскулаченных с Алтая. У нее родилось пять детей, и она взяла этих всех своих детей маленьких и переехала в маленькую избушку в Печорах, поближе к монастырю. И потом все ее дети, за исключением, по-моему, одной дочки, которая вышла замуж за священника,  стали монахами или священниками. И она сама приняла постриг. Так что я у нее тоже обретала печорский приют.  Она очень любила, когда я приезжала, потому что я никогда не отказывалась читать с ней молитвы – и к Причастию, и монашеское правило, и Псалтирь. Мы с ней  ходили на богослужения, молились и люто, люто совершенно постились. В общем, она мне была очень родная. А потом мой духовник, который жил в Псково-Печерском монастыре, сказал мне, чтобы я обязательно что-то купила рядом, какое-то жилище, чтобы у меня было что-то свое,  и я бы могла приезжать к себе сюда, возделывать сад, писать, а, может быть, вообще потом переселиться… Потому что, честно говоря, никто не ожидал, что в 1988 году что-то такое случится фантастическое и что государство будет праздновать 1000-летие крещения Руси, а на сцене Большого зала дома Литераторов будет сидеть митрополит Питирим, отец Валентин Асмус, Сергей Сергеевич Аверинцев. Напротив, незадолго до этого православные ждали лютых гонений на Церковь. И, действительно, были для этого какие-то основания, потому что в центральных газетах стали появляться отвратительные статьи. Например, на первой полосе «Правды» вышла антицерковная статья коммунистки Нины Андреевой, по духу, по лексике, по своей стилистике очень напоминавшая те, которые выходили из цеха Емельяна Ярославского, от «воинствующих безбожников».

Н. В. Бульчук: - Но Печорский монастырь был всегда как бы на грани, на острие борьбы с Православием. Вот те, кто читал книгу отца Тихона Шевкунова, из этих очерков могут составить впечатление.

О. А. Николаева: - Ну и вот. Верующие стали искать себе убежища на случай гонений. Покупали избы в деревнях и на хуторах. А у меня было благословение подыскать что-нибудь в Печорах или поблизости. Но мне не хватало денег, чтобы даже какую-то халупу купить. Пусть даже на хуторе. Но потом, поскольку у меня было такое благословение, все получилось чудесным образом: и деньги как-то появились, и я в Печорах купила дом. И уже приезжала туда к себе домой, возделывала землю, писала там и стихи, и прозу, и вообще была очень счастлива. Естественно, когда ты так часто приезжаешь и живешь около монастыря, ты обрастаешь людьми; и у меня там появилось  много знакомых и даже друзей из числа монастырской братии.

Н. В. Бульчук: - Расскажите немножко о монашеских службах, о самом, так сказать, впечатление от монашеской жизни в то время в Печорах. Потому что вот мне Наташа рассказывала, когда моя будущая жена еще ездила туда с редакционным заданием в Печоры, в 90-е годы, первый кто ей встретился, был, по-моему, кто-то из монахов, который сказал: «Только женщин здесь не надо. Только женщин здесь не хватает». И она рассказывает об этом впечатлении, она говорит: «Мне нисколько ни стало обидно. А я поняла, что я попала в настоящий монастырь». Сегодня, когда в монастырях практически вся обслуга представляет собой женский коллектив, в Троице-Сергиевой лавре, например. Канцелярия, службы все. То есть не только женщины, которые в качестве экскурсантов посещают монастыри, но и являются как бы непосредственными, уж я, так сказать, не кощунствую, насельницами обители. Вот как воспринималась тогда монашеская жизнь вами? Как вам показались тогда монахи? Ведь тогда жили схимники еще. Были валаамские старцы, которые приехали в Печоры умирать. Я знаю, что были вообще святые подвижники. Рассказывали в этой студии люди, которые видели таковых. 

О. А. Николаева: - Конечно, знаете, такое было, как поется в одном из великопостных богослужений: « стоя в храме славы Твоея на небесех стояти мним». Приоткрывалось Царствие Небесное на этих богослужениях. Но, кроме того, у меня еще какая-то была удивительная жизнь, потому что мой духовник служил в пещерах литургии. В «пещерах Богом зданных». И мне было позволено там молиться.

Н. В. Бульчук: - Я поясню слушателям, что это пещеры Богом зданные, которые есть в Печорах.

О. А. Николаева: - И вот я проходила ранней ранью к открытию монастыря, порой даже с моими детьми маленькими, и в пещерах совершалась божественная литургия. Пели там то древним пением, по крюкам, то греческим распевом, то церковным обиходом, - все это было таинственно и прекрасно. Могу сказать, что там живо чувствовалось присутствие Божие. Ни с чем не сравнимая Красота Православия. Сокровенный опыт. Господь многое дал мне увидеть в этой жизни: я много путешествовала, была в удивительных краях, странах, наблюдала рассветы над Этной, над Олимпом, над Синаем, над Мексиканским заливом, видела звезды Южного полушария, плыла на корабле по Босфору и Дарданеллам и так далее. Была во святом граде Иерусалиме. Но я хочу сказать, что такой полноты блаженства, которое на меня изливалось во время божественной литургии, я нигде не испытывала.

Н. В. Бульчук: - Если бы я не пережил нечто подобного, я бы, может быть, не воспринял ваши слова. Не знаю, как слушатели, но я думаю, Господь сподобил многих, очень многих из нас пережить нечто подобное. Всю жизнь прожить в нашей главной святыни, в Троице-Сергиевой лавре, встречаясь со многими выдающимися подвижниками, вот с отцом Кириллом Павловым, в частности, очень много мы встречались. Но попав в Оптину пустынь в 91 году и прожив там только один день, побывав только на одной божественной литургии, ранней, в скиту, вот пережил нечто подобное, может быть, тому, о чем вы говорите. Это какое-то небесное блаженство. И Господь видимо дает такое, может быть, один раз в жизни, как некую прививку что ли – это ужасное слово, но на будущее. И это остается с тобой навсегда.

О. А. Николаева: - Да. Это именно так. И знаете, приезжая из Печор, где правят иные – духовные - законы, веют иные дуновения (там не причинно-следственные, а именно духовные связи; например, там твои помыслы могут материализоваться), уже выходя из поезда на площадь Трех вокзалов, чувствуешь, будто с тебя снимают некий защитный кокон, благодатный покров. И ты попадаешь совершенно в другой мир, вот именно этих жестких внешних зависимостей, этих причинно-следственных связей, где совершенно другие законы. И чувствуешь, что ты потерял. И эта потеря очень остро чувствуется.

Н. В. Бульчук: - Но, может быть, это обусловлено именно нашей такой жизнью, хоть и краткой, когда мы находимся там, определенным молитвенным строем всей жизни нашей там, постом, молитвой, подготовкой к таинству святого причащения, исповедью.

О. А. Николаева: - Конечно, там душа питается. Потому что так же точно, как телу нужно какое-то питание, иначе оно ослабнет и изнеможет, иссохнет, также точно и душе. Душу нужно обязательно как-то подкармливать. Ей тоже нужно давать понаслаждаться и полюбоваться. Ей тоже нужны  духовные впечатления. В Евангелии, церковно-славянском варианте, есть замечательное слово «отщетить» от слова «тщета». Можно весь мир приобрести, а душу свою «отщетить». Чтобы этого не произошло, душе нужна Красота, которая, как известно, одно из имен Божьих.

Н. В. Бульчук: - Не удержусь от вопроса, который я часто задаю нашим многим авторам. Сегодня, когда Церковь активно занимается миссией, сегодня свободная у нас Церковь, сегодня мы проповедуем, строим 200 храмов. Мы говорим о миссионерстве среди молодежи. У нас издается православная литература. Собственно говоря, жизнь полнокровная. Но вот многие священники, мои даже знакомые люди, часто делятся сомнением и унынием, например, от того, что порой бюрократические, так сказать, мероприятия нашей церковной повседневности напоминают им, ну скажем, так махровое время застоя советского периода. Если наша российская политика ушла от этого, то почему-то церковная жизнь порой формализуется. Вот как вы к этому относитесь? Вот совсем недавно вести с фронтов. Моя знакомая была в Оптиной пустыни и рассказывала о хибарке старца Амвросия. Говорят, что современная реставрация, затронув, конечно, благоприятно сам монастырь Оптину пустынь, коснулась и скита. И уж долго монахи упрашивали хотя бы не ставить пластиковые окна в хибарке старца Амвросия, а, по-моему, в последнее время передали, что чуть ли ее не разобрали даже. Вот эти все перемены, которые необходимы, наверное, в какой-то степени. Подновление стен и так далее. Не обессилят ли они наши ребра церковные?

О. А. Николаева: - Мне, конечно, трудно так глобально отвечать на этот вопрос.

Н. В. Бульчук: - На ваш взгляд, ваши ощущения.

О. А. Николаева: - Знаете, что меня больше печалит. Вот когда в церковь не было такого массового паломничества, между верующими людьми царила  нелицемерная сокровенная любовь и братство. Чувство братства. Чувство помощи. Да я и сама помню,  у меня была машина старая, ржавая, но я на этой машине без конца кого-то подвозила: священников на требы,  монахов куда-то на куличики в аэропорт Быково, из Быково в Лавру и т.д. И считала это себе за счастье, за честь! И я тоже получала от собратьев помощь в трудную минуту.

Н. В. Бульчук: - Мы были родными.

О. А. Николаева: - И это была радость – помочь священнику, помочь монаху. Что-то подарить. Бескорыстная любовь, готовность подставить свое плечо дружеское. А мы были тогда, действительно, как овцы среди волков. А сейчас в храм ходить не опасно, никому за это ничего не будет, а, может быть, даже кому-то достанется от окружающих некий бонус за то, что он в церковь пошел, со свечкой постоял. Какое-то, может, будет поощрение. Но, мне кажется, что вот этой любви верующих друг к другу нельзя не в коем случае угашать.  Если она существует, все остальное к ней прикладывается. В ней, если угодно, ключ к Царству Небесному. И то, что она из нашей жизни уходит, меня тревожит. И мой новый роман отчасти и об этом тоже. Он и о том, как хлынуло огромное количество новоначальных людей, которые в духе демократическом решили, что они лучше знают, как в церкви все устроить, внося в нее этот либеральный («права человека»), демократический («равноправие»), по сути, раскольничий дух.

Н. В. Бульчук: - Сектантский.

О. А. Николаева: - А мой герой, наместник монастыря, называет это «всепроникающим фольклорным элементом». Ну, «бабьи басни» - это ведь о том же.

Н. В. Бульчук: - Завершая нашу сегодняшнюю, может быть, такую вступительную беседу, потому что вопросов очень много, и я думаю, что с писателем современным, да еще и с Олесей Николаевой, можно говорить на любые темы. Вот одних воспоминаний хотя бы, если коснуться, я думаю, здесь не хватит времени в этой студии.

О. А. Николаева: - Конечно.

Н. В. Бульчук: - Завершая нашу вступительную такую передачу, мне хотелось бы как раз, чтобы мы более подробно поговорили об этой книге, которая будет презентована 21 апреля. Я говорю сейчас о романе Олеси Николаевой «Меценат. Жизнеописание Александра Берга», роман в двух книгах, издание Сретенского монастыря, Москва, 2013 год. Олеся, кратко хотя бы расскажите пожалуйста. Потому что я взял по объему, почему-то мне напомнило сразу «Пути небесные» Шмелева. По объему.

О. А. Николаева: - Нет. Шмелев, конечно, прекрасен. Я так определяю, что этот роман по объему больше, чем «Идиот», но меньше, чем «Бесы». Вот так вот. И я думаю, что след, отпечаток Достоевского на нем есть. Он очень насыщенный: там очень много в нем всяких историй,  сюжетных линий, персонажей. Поэтому его читать не так просто, как скажем, мои «Чудесные истории».

Н. В. Бульчук: - Это о современной жизни?

О. А. Николаева: - Да. Это роман о современной жизни. Хотя он охватывает полвека: моему герою за 50 лет,  повествование начинается с его детства. И первая часть светская – это мирская жизнь моего героя, который, в конце концов, в результате всех своих мытарств и душевных метаний попадает в монастырь. Как бы даже несколько неожиданно для самого себя: он просто приезжает со своей разбитой душой туда. И вовсе  не собирается там оставаться. Он меценат, построивший этот монастырь. И он просто хочет пригреться около чистых людей. И получается так, что он там остается и принимает постриг. Но, конечно, это роман о нашей современной жизни, о страшной силе ложных идей, которые носятся в воздухе. О заблуждениях. Наш воздух отравлен этими ложными идеями. А поскольку человек – это небесное животное – небесное! – каждому человеку нужна животворящая идея, оживляющая его идея собственного существования. Но если она не сводится к воле Божией, Господу, если она не сводится к тому, чтобы исполниться вот этой божественной любви, узнать Бога, то эта душа может наполняться лукавыми идеями.

Н. В. Бульчук: - Ну, казалось бы, цель благая у мецената – строительство храма.

О. А. Николаева: - Этот роман – про те ложные идеи, которые запутывают и порой совершенно сводят людей с ума . Тут у меня очень много конспирологических сюжетов, интеллектуальных соблазнов, плодов «гордыни ума». Эта гордыня ума существует даже и тогда, когда человек приходит в церковь, когда он приходит в монастырь, потому что и там его может посетить вот эта горделивая мысль, что он все может устроить по-своему. Вторая часть повествования моего романа разворачивается в монастыре, это монастырь восстанавливающийся, там тоже не так все просто.  Вокруг этого монастыря происходят  страшные борения. Потому что там живет некий старец, которым манипулирует его окружение, провоцирующее его выступать против принятия ННН, штрих-кода, и соответственно, против священноначалия Русской Православной Церкви, потому что на Синоде Русской Православной Церкви было принято, что ННН не является числом зверя. Поэтому там, вокруг монастыря, находят пристанище оппозиционные силы. И очень много разнородных интересов вокруг этого крутится. Потому что, знаете, церковная жизнь вроде бы должна касаться только людей, которые ходят в церковь, веруют, но выясняется, что сюда приплетаются и какие-то политические силы. И есть такие силы извне, которые манипулируют людьми, которые внутри Церкви, манипулируют этими идеями. Кому-то выгодно, чтобы в Церкви был раскол. Кто-то хочет, чтобы упразднили вообще Православную Церковь. Да-да, это я вам о реальности говорю. Например, собираются конференции, на которых, в Москве, вот сейчас, обсуждаются планы того, чтобы вообще упразднить Московскую Патриархию, а создать целую сеть независимых автономных приходов. Это не фантастика. Это не то, что я напридумывала за письменным столом, а это то, что действительно сейчас происходит. Ну, и поэтому там, в моем романе, ведется тяжкая духовная борьба, когда некоторые мои персонажи считают, что они служат Господу, а на самом деле они работают на эти раскольничьи силы. События, которые там происходят, могут показаться невероятными, но, на самом деле, у них есть очень прочная «привязка» к реальности.

Н. В. Бульчук: - Мы узнаем целую эпоху в современной церковной жизни.

О. А. Николаева: - Мы узнаем целую эпоху. Поэтому этот роман, к сожалению, такой огромный. На самом деле я больше не буду делать такую ошибку. Я обещаю больше таких больших романов не писать. Обещаю писать небольшие повести, которые было бы куда удобнее читать. А так – в роман надо погрузиться с головой, чтобы его одолеть.

*****************

Н. В. Бульчук: - И мы сегодня будем говорить о литературном творчестве, о жизни, о том, что мы читаем сегодня. Вот, Олеся, я часто с сожалением смотрю на людей, которые те краткие минуты своего времени, которые им выпадают, или Господь им дает, можно сказать, в транспорте, где-то в зале ожидания, может быть, еще в те моменты, когда можно отрешиться от современной, суетной жизни, раскрыть книгу. Я с сожалением смотрю, что они читают. В основном вот эта макулатура. Это та макулатура, которой сегодня завалены буквально всякие прилавки. Ну, и вообще, если проследить эволюцию сегодняшней литературы, мы видим, что сравнение далеко не в пользу еще не так далекого прошлого. Как вы думаете, почему предпочтение отдается вот такой макулатуре?

О. А. Николаева: - Здравствуйте, я думаю, что это не то чтобы сознательный выбор какой-то. Просто люди берут то, что им предлагают. Так же точно, как смотрят телевизор. Включают – что там показывают, то они и смотрят. А не то, чтобы они как-то осознанно покупали бы ту или иную книгу. На самом деле сейчас же очень много книг издается. Изумительные книги, замечательные книги. Но такая вот рыночная политика, что какие-то авторы, которых продвигают издательства, представляют массовую литературу: чернуху, желтуху…. Ее и выкладывают на видные места в книжных магазинах и выставляют около касс,  даже в продуктовых магазинах есть такие отдельчики. У самой был такой случай, когда я приехала на три дня в Ялту и не взяла с собой книгу. И я хотела что-нибудь купить почитать. Думаю, вот здорово. Сейчас пойду и какую-нибудь хорошую книгу куплю. Но выбор в этом книжном был, к сожалению, весьма специфический.

Н. В. Бульчук: - А читать хотелось.

О. А. Николаева: - Читать хотелось. Я купила, прочитала 10 страниц добросовестно. А потом просто эту книжку выкинула.

Н. В. Бульчук: - Совсем недавно нашу страну называли читающей страной. Сегодня, действительно, издается очень много всего. И часто издаются вещи, ну вообще, так сказать, непотребные, еще которые, казалось бы, пять-семь лет назад вообще невозможно было бы увидеть на прилавках. А сегодня интернет, телевидение подогревают интерес к такой литературе. Но не секрет, что литература формирует не только вкус, но формирует человека, формирует мироощущение, формирует мировоззрение человека. Как сегодня молодому автору, на ваш взгляд, вы опытный писатель, у вас многолетний стаж, вы наблюдаете характеры. Один мой близкий знакомый, тоже современный писатель, удостоенный многих грамот, и в частности Издательского совета, издавший уже много книг, он говорит, что главным, определяющими его творчество являются характеры. Если удается нащупать характер, то книга почти готова.

О. А. Николаева: - Абсолютно. Он абсолютно прав. Потому что главное это не сюжет, не интрига. Это именно человеческий характер. А все остальное – это всего лишь способ раскрытия этого характера, раскрытие его трансформаций и, в конечном счете, его преображение. Поэтому ваш молодой писатель, или какой – молодой немолодой, в общем, он абсолютно прав. Я с ним совершенно согласна. Это так. Почему? Потому что предметом литературы является человек. Это вот такая простая истина.

Н. В. Бульчук: - Истина простая. Но характер…

О. А. Николаева: - Ни сюжет, ни какие-то перипетии, там детективные, – нет. Именно  человек.  

Н. В. Бульчук: - Олеся, но ведь не секрет, что надо обладать хотя бы не мастерством, может быть, Достоевского, но уж, во всяком случае, Горького или там, я не знаю, современного какого-то писателя, того же автора «Фандорина» или кого-то, чтобы правильно описать характер. Во всяком случае, знать, о чем ты пишешь. Инструментарий сегодня очень ограничен. Особенно у молодых писателей. Вот как здесь быть?

О. А. Николаева: - Но мне кажется, что самое главное – нужно этого человека любить, чтобы его понять, изнутри понять. Чтобы увидеть в нем даже вот сквозь всякие наросты его заблуждений, его греховной жизни, его навыков каких-то ложных, вот увидеть вот эту вот сияющую какую-то точку, вот там, где образ Божий заложен. Например, Михаил Булгаков или Андрей Платонов в открытую утверждают, что своих героев нужно любить. Даже если это то, что называется отрицательные герои. Все равно для того, чтобы воссоздать вот этот живой образ не только черная должна быть краска.

Н. В. Бульчук: - Еще до начала нашей беседы в студии мы с вами говорили о том, что истинная жизнь сегодня совершается в Церкви. И во всяком случае около церкви. Ну, в церкви понятно, потому что Церковь всегда, ей присуще такая настоящая жизнь, потому что она хранительница жизни вечной и несет завет этой вечной жизни. Но сегодня, когда общество у нас не светское, не церковное, но такое преображающееся по большей части, люди светские приходят в церковь или в церковные какие-то коллективы с тем, чтобы ощутить вкус этой настоящей жизни. Вот я скажу по себе. К нам в редакцию постоянно приходят люди из других редакций из нашего Дома Радио для того, чтобы просто поприсутствовать здесь, в этом редакционном помещении, послушать просто о наших планах, повидать наших авторов, потому что они чувствуют подспудно, что здесь совершается нечто настоящее. То же касается, видимо, и литературы. Вы работаете с нашей, вы пишите на церковные все-таки темы, вы размышляете о вечном. Как вам кажется, вот люди, почему их так тянет необратимо к Богу? Даже тех, которые считают себя атеистами, как не парадоксально.

О. А. Николаева: - Конечно, безусловно. Они этому очень сопротивляются. Даже тут интересно исследовать, какие они тут выстраивают фортификационные укрепления, чтобы не признать не просто бытие Божие, но даже присутствие Господа в их собственной жизни. Это тоже, конечно, интересный литературный сюжет. Мне это тоже интересно. Я тоже в таких людей всматриваюсь.

Н. В. Бульчук: - Это тоже характеры для вас?

О. А. Николаева: - Это тоже для меня характеры. Я знаете, я себе сама иногда напоминаю Порфирия Петровича из «Преступления и наказания». Как Порфирий Петрович говорил? Он говорил: «Мне бы черточку, черточку, штришок бы. И я бы за этот штришок всего человека бы вытащил». Он имел в виду: преступника бы вытащил. Но писатель тоже такая  особая субстанция человеческая – он немного напоминает следователя. Он тоже ведет какое-то человеческое расследование. И  мне интересна эта  неожиданная черточка. Если я вдруг за нее цепляюсь, я этого человека могу уже как-то представить, ощутить и, может быть, даже воочию увидеть. Вжиться в него. Это всегда, конечно, интересно. Если этого я не вижу, вот этой точки приложения небесных сил к этому человеку, то мне этот человек уже как писателю, не столь интересен. Я вот сравниваю это, знаете, с тем, как копаешь землю и можно бесконечно копать, копать ее, в глубину, в глубину, и это схоже  с человеком, к которому пытаешься достучаться, а он метафизически закрыт и отгорожен, и задраен. И вдруг – раз, – на что-то такое твоя лопата упирается или твой лом, и ты дальше не можешь продолбить. Или наоборот. Там, оказывается, целый клад был зарыт.  Поэтому у меня главные мои герои – это, конечно, или это священники, или это монахи, или это люди, которые страстно к э тому стремятся, ищут и желают, и жаждут жития ангельского. А обыватель такой среднестатистический, не знаю, средний европеец, вот которого так ненавидел Константин Леонтьев, мне, в общем, не так интересен.

Н. В. Бульчук: - Писательский труд часто сравнивают с трудом священника или психолога. Даже потому, что вы описываете часто реальные ситуации, и люди, которые открывают эти книги, находят или стараются, во всяком случае, найти ответы на те вопросы, которые их мучают в жизни. А вот вы ощущали такую обратную связь с читателем? Бывает, что люди встречаются и говорят, что да, спасибо.

О. А. Николаева: - Конечно. Нет, вы знаете, у меня иногда бывали такие случаи, когда мне становилось страшно. Вот недавно, когда я пришла на вечер памяти моего друга, поэта Михаила Поздняева, в Дом Литераторов, меня ждала женщина, незнакомая. Она ко мне кинулась и говорит: «Мне надо с вами поговорить. Потому что ваша книга спасла меня от самоубийства». Я так испугалась! Она говорит: «У меня погиб ребенок». Какая трагедия! Поскольку у меня у самой трое детей и восемь внуков, я понимаю, как такое горе человека может абсолютно сломить, уничтожить. И она говорит, что она впала в очень тяжкую депрессию, и тогда ей подружка дала мою книгу «Небесный огонь»: «На вот. Ты ее почитай». И эта женщина мне рассказывает: «Я даже на нее рассердилась. Я подумала: ну, что она, у меня такое горе, а она мне какой-то тетки дает книгу. Что мне эта тетка может сказать?». А потом добавляет: «Но я стала читать, и эта книга меня исцелила». И вот мы с ней там сидим, в этом Доме Литераторов, вокруг полно народа, и мы с ней вдвоем сидим и плачем, но плачем уже не от горя, а от какого иного, совсем светлого чувства. Любви, душевной близости, понимания, сочувствия. Произошло то преображение, которое является собственно целью творчества. Да-да, потому что цель творчества – это преображение. И она его пережила. Ну, может быть, так же как я пыталась это пережить, когда я это писала. Потому что когда я  пишу, я совершенно ничего не чувствую, кроме этой своей художественной задачи. Я забываю поесть, я, если меня держит повествование в своих руках, и заставляет меня работать, забываю спать, и совершенно могу быть неутомимой и не нуждаться абсолютно ни в чем. Как бы я туда очень много вкладываю. И когда я встаю от письменного стола, когда у меня завершен какой-то период работы, я даже не вполне понимаю, что происходит на свете, в реальности. Настолько это меня поглощает. Но я думаю, что это только так и нужно, с такой вот отдачей. Что нужно вот так все отдать и сгореть на этом. И потом может умереть в этой книге. И потом заново как-то начинать жить.

Н. В. Бульчук: - Вы говорите о преображении. Вот если мы поговорим об эволюции писательской, как вы смотрите на свои первые романы? Будите ли вы их как-то рассматривать в сравнении с текущим своим мироощущением? Как вам кажется, растете вы в своем творчестве или происходит некая какая-то, может быть, деградация наоборот? Для писателя это важно. Анализируете вы сами себя?

О. А. Николаева: - Вы знаете, наверное, мне об этом трудно судить. Это, наверное, взгляд какой-то должен быть со стороны. И какой бы он не был, я его приму и пойму. Что было, когда я начинала писать? У меня, конечно, было упоение таинственностью. И я была абсолютно не уверена в результате.

Н. В. Бульчук: - Таинственностью предмета, да?

О. А. Николаева: -  Таинственностью. Да. Я не умела. Когда я писала свой первый роман «Инвалид детства», у меня эта идея возникла так, как некий диктат: что я обязана это сделать. Вот пока я его не напишу, я дальше ничего не смогу толкового сделать в жизни. Поэтому я за него засела и писала его неправильно, не так, как пишут прозу, а так, как пишут стихи. Потому что стихи пишут как бы сплошным текстом, не отрывая пера. Одно вырастает из другого. И я вот так же писала роман, от руки переписывая по многу раз. И, действительно, не спала: дни и ночи, не разгибая спины, я сидела, писала. При этом,  мой муж  страшно сопротивлялся. Он мне говорил: «Зачем ты взяла такую тяжелую форму – роман. Ты никогда не писала даже маленьких рассказиков. Вообще никогда не писала прозу. Ты писала только стихи. У тебя не романное мышление. Ты потратишь очень много сил, и у тебя ничего не получится, и тебя будет ужасный осадок от этого».

Н. В. Бульчук: - Разочарование.

О. А. Николаева: - Да. Разочарование. И я понимала: или я его напишу очень быстро, или я буду долго приходить в себя после этого проигрыша внутреннего. И я все-таки собрала всю свою волю и его дописала. И эта была для меня очень большая внутренняя победа. Мне открылся какой-то новый путь. Так же точно меня заморочил, просто взял в оборот, другой мой маленький романчик «Кукс из рода Серафимов». Он тоже такой пронзительный, неожиданный. Я его писала и удивлялась – что это такое получается? И у меня было ощущение, что я в какую-то вхожу совершенно неведомую область. С тех пор я уже написала, видите, сколько книг, прозы, огромное количество.

Н. В. Бульчук: - У нас на столе огромное количество книг…

О. А. Николаева: - Да, да, да. 

Н. В. Бульчук: - Причем, изданных сегодня.

О. А. Николаева: - Какой-то писательский навык. Значит, с одной стороны – это очень хорошо, потому что это избавляет от неких ложных, может быть, ходов. А с другой стороны – это и очень опасно, потому что это воспитывает некий автоматизм письма. А все-таки творчество – это проникновение в область таинственного и неведомого. И поэтому так или иначе это, в какой-то мере, продвижение на ощупь и с риском, что это не получится. Поэтому это мне трудно сказать, когда лучше получается – когда абсолютно тебя охватывает некая художественная интуиция, или когда вот это рациональное знание, и такой архитектурный замысел, архитектонику ты примерно представляешь этого произведения. Я не знаю, на что лучше опираться. Что лучше? Что упоительнее и таинственнее? Но в обоих случаях, если это какая-то большая вещь, то я в нее вхожу, и я в ней живу какое-то время. И я со своими героями там общаюсь. В процессе того, как их описываю, я их узнаю. И, конечно, это изумительный опыт. Мне, конечно, очень хочется, чтобы мои читатели так же вошли в этот роман и какое-то время в нем пожили.

Н. В. Бульчук: - У меня вопрос, может быть, несколько неудобный, но который меня давно волновал. Мне лично казалось всегда, что все лучшее, и многие авторы разделяли мою точку зрения, что уже создано – оно уже создано. В частности, и в области литературы. Мы можем только, приближаясь, постигать, открывать что-то для себя такое величественное. Ну, как храм Святой Софии. Уже не построить такого храма. Все архитектурные таинства, преимущества, были уже сделаны раз и навсегда. Так и все великие книги, на мой взгляд, они уже написаны. Люди были мудрее, образованнее, духовнее. Ну, это же не секрет. А вот как писателю преодолеть это, может быть, такое очень сложное противоречие. Я не знаю, я не писатель, но мне трудно было бы сесть за письменный стол или к клавиатуре компьютера и начать что-то такое писать свое. Все равно я буду опираться на то, что я уже прочел где-то, узнал. Вот как здесь быть? Как современные писатели находят в себе силы писать?

О. А. Николаева: - Вы знаете, вот так практически рассуждая, вы абсолютно правы. Действительно, что можно написать уже после Пушкина, после Лескова, Достоевского, после Андрея Платонова.

Н. В. Бульчук: - Нет. Написать-то можно многое. Все изменилось. Время изменилось, люди изменились, конечно.

О. А. Николаева: - Конечно, это такие вершины. Но, наверное, они, может быть, тоже так думали: что можно после Шекспира? Что же вот я сижу, условный Лесков, и делаю после Шекспира? Но мне кажется, что творчество – вот этот импульс к творчеству – он как призвание. Это как любовь. Ты любишь кого-то, и это независимо от твоей воли, может быть, происходит. Какая-то энергия любви переливается на объект этой любви. И это как призвание. Оно вдруг тебя будит, не дает спокойно жить, не дает вполне наслаждаться жизнью. Потому что ты думаешь, как то, что в тебе зреет, как это все написать, как это сделать. Вот, действительно, пока я писала этот роман, я не могла вполне успокоиться. Чем бы я ни занималась, помимо этого «вынашивания» романа, мне иногда казалось, даже если это были какие-то очень нужные дела, что я вообще бездельничаю. Когда ты это завершишь – это блаженно, что ты все это написал. С другой стороны – это  страшное сожаление, что ты с этим расстаешься. И хочется потом чем-то еще дальше наполнить образовавшуюся в тебе пустоту.

Н. В. Бульчук: - Завершая нашу беседу, хотелось бы пожелать вам, вы знаете, не банально, вот этого небесного света, о котором вы писали тоже в одном из своих романов, чтобы он сопровождал вас всю жизнь, потому что искорки этого небесного света, они щедро раздаются Господом. И как те таланты Евангельские, каждый употребляет их по-своему. И чтобы этот свет озарял все ваше творчество, а посредством этого творчества озарялись бы и люди, которые читают эти вещи, эти произведения. Я знаю, что в писательском деле очень много искушений. Вот у меня был знакомый писатель, знакомый по книгам, не лично, который, на мой взгляд, создал шедевры, на самом деле, краткого рассказа, и, по-видимому, получил такое попущение – он практически ушел из церкви. Мы живем все в церкви, слава Богу. И не смотря на то, что бурлят страсти, и мы надеемся, что Господь не попустит нам отпасть от спасительного церковного тела. Писателю еще сложнее – он на перекрестке житейских дорог, он на острее событий. Здесь тоже очень важно соблюдать эту мудрость. Мы желаем вам помощи Божией, огромных творческих планов, продуктивного творчества, продуктивного в плане духовном в первую очередь. И надеемся на ближайшие встречи.

О. А. Николаева: - Спасибо большое. До свидания.

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
7 + 0 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+