Грехи и страсти. В чем разница.

Иерей Сергий Генченков: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Сегодня всех вас поздравляю с Великим постом. Началась у нас вторая седмица. Торжество Православия мы с вами празднуем и благодарим Бога за возможность нам с вами поститься постом приятным и благодарить Бога за то, что вот так все премудро и красиво в Церкви Божией устроено. Конечно, поздравляю с календарной, ну пусть еще по новому стилю, но уже с календарной весной. И сегодня, можно сказать, пост у нас только в начале. Хотел бы разобрать с вами такую тему, важную тему: грехи и страсти. В чем разница? Что это значит? Потому что сейчас Великий пост, и самое время над такими вещами поработать. Во-первых, кто бы нам помог разобрать эту тему – это преподобный авва Дорофей. Его же молитвами святыми Господь не оставит нас. Подвижнические наставления святого преподобного аввы Дорофея из второго тома «Добротолюбия». Преподобный авва Дорофей в конце 6 – начале 7 века жил и оставил нам замечательные душеполезные свои поучения и подвижнеческие наставления, которые перевел святитель Феофан Затворник для нас. И составилась пятитомное «Добротолюбие», ценнейшее, конечно, особенно для поста и для нас, в том числе и мирян. То есть не только для монахов, но и для тех, кто живет в миру, очень ценные наставления. И вот как раз у него первое слово.

Давайте я вам зачитаю, чтобы нам сразу взять ритм. В первом же своем слове он говорит так: «По благости Своей Бог дал нам заповеди, очищающие нас, дабы мы, если пожелаем, могли соблюдением заповедей очиститься не только от грехов, но и от самых страстей, ибо иное суть страсти, и иное грехи». Не одно и то же. Из-за чего мы с вами и разбираемся в этом. «Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, т.е. совершает с телом те дела, к которым побуждают его страсти; ибо можно иметь страсти, но не действовать по ним». Вот такое первое слово. Очень глубокий смысл, конечно, здесь закладывает преподобный авва Дорофей. А нам очень важно это отличить и понять для нашей духовной жизни, что грех и страсти – это разные вещи. Итак, грех. Что такое грех? В принципе, мы знаем, что такое грех вообще-то. Грех – это смерть. Святой апостол Павел нам это очень точно расшифровал, что грех – это и есть смерть. А как можно победить смерть? Ну, как Господь и победил: смертию смерть поправ. Мы знаем, Господь победил грехи. И дал нам свободу вместе с Ним подвизаться против грехов, но даже не против грехов только, но прямо против самих страстей, которые в нас действуют, либо, если мы будем подвизаться, меньше действуют. А если будем хорошенько подвизаться, то и вообще могут быть умерщвлены. Но такого уровня святости мы, конечно, мало рассчитываем достичь. Но идти в этом направлении, по крайней мере, – это наше собственно произволение делать. Дело своего спасения – это наша воля – идти или не идти. Выбрать хотя бы. А если выбрали, то идти. Господь специально дал нам заповеди, очищающие нас, «дабы мы, если пожелаем, могли соблюдением заповедей очиститься не только от грехов, но и от самых страстей». Вот «по благости своей» - давайте обратим внимание. Бог нам дал заповеди. А не просто так. Сейчас мы мысли преподобного аввы Дорофея продолжим. У нас есть звонок. Здравствуйте!

Телефонный звонок: Добрый вечер! Я некоторое время назад задавала вопрос отцу Сергию из храма на Маросейке и Леониду Калинину: как любить врагов, которые тебя обокрали, украли все твои сбережения? Я 19 дней лежала в больнице на реабилитации после инсульта, и ко мне влезли воры в квартиру. Но брать у старухи 83-летней больше нечего. Вот скажите, пожалуйста, а вот этих врагов тоже нужно любить? Научите, как любить врагов?

Иерей Сергий Генченков: Помоги вам Господи. Ну, тут я, наверное, вряд ли буду дерзать уже, если такие уважаемые священники уже давали вам ответ на этот вопрос. Наверное, они сказали уже лучше, чем я. Но насчет «любить врагов» - Господь заповедовал любить личных врагов, безусловно любить. Ну а личные - это как раз вот такие. И это наши благодетели. Так вот преподобный Паисий Святогорец, например, у него есть многотомник «Слова», в третьем томе, там где про духовную брань, про вот эту всю борьбу, вот там он как раз точно говорит, что можно молиться за таких, радоваться, что Господь даже, их, конечно, самих надо жалеть, за них молиться, Господь может их примет. Но если вот так получилось уже. Мы специально этого не ищем, не просим, чтоб вот так было. Но если такое случается, то, конечно, мы не должны это воспринимать, как скорбь. Мы должны Бога благодарить за то, что с нами это происходит, чтобы если нас Господь испытывает на нашу привязанность к вещам, к деньгам, к чему-то еще, чтобы мы продемонстрировали, получили венец за свое смирение. Если бы не было на то попущения Божия и воли Божией, промысла Божия не было бы, то тогда такое и не могло бы произойти. Поэтому слава Тебе, Господи, и благодарение за все. Для того чтобы по настоящему понять это духовно, конечно, святые очень часто прибегают к образу многострадального ветхозаветного праведника Иова. И вам, если есть у вас силы, тоже советую почитать. Если читали, то перечитать, если не читали – почитать книгу Ветхого завета об Иове. И понять, что мы любим Бога не только тогда, когда у нас здесь на земле благополучие, благоденствие и так далее, но и когда у нас что-то отбирается. Это как раз и проверяется таким образом. Всегда можно найти причины духовные какие-то, почему именно так произошло. Но главное: идет богатство – не прикладывай сердце, если оно есть. Но потерял – Бога благодари. Потому что, как мы с вами знаем, ни у кого еще не получилось с собой что-нибудь отсюда взять. Как пришел в мир без ничего, так ни с чем и уходишь. Но не совсем, конечно, ни с чем, а тем, что есть духовного. Что ты здесь нашел духовного. Так что я желаю вам терпения, кротости, радости, конечно, здравия и спокойного состояния вашего духа, с благодарностью Богу. И за них помолиться: Господи, не ведают, что творят. Ведь если это же пострадавшая сторона, когда у кого-то что-то украли, это не тот, у кого украли. Это мы по закону так, по нашему, Уголовному кодексу. А пострадавшая сторона с точки зрения вечности – это как раз те люди, которые украли. Им придется отвечать на Страшном суде. А вам не придется, если вы отлепите сердце от украденных вещей. И Господь, если будет на то воля Его святая, Он еще даст множество того, что вам полезно, как Он и дал Иову. Вот вы почитайте и убедитесь.

Вернемся к нашим страстям и грехам. Страсти. Откуда есть страсти? Это получилось в результате грехопадения нашего, исказилось то, что Господь нам изначально дал. Господь нас сделал добрыми. Мы не познавали зла и поэтому мы не могли зла сотворить. Кроме одного - кроме греха непослушания, которое враг, конечно, знал. Ведь несколько причин непослушания Адама и Евы в раю вышло, почему нарушили. Враг попытался воздействовать как раз на пока еще эти страсти бесстрастные. Когда ты еще не знаешь, что они могут зло какое-то сотворить. Он попытался воздействовать – у него получилось. На что он воздействовал? На тщеславие в первую очередь – «будете, как боги». Как здорово. Вот вы ничего не знали, а будете знать зло. Вот не пробовал водки и не знаешь, что такое быть пьяным, а вот попробуешь и будешь знать. А зачем мне это? Я же вижу, как спиваются. Ничего, ничего, зато ты просто не понимаешь. Ну и дальше прочую ахинею, которой обычно рекламируют все грехи. А потом, когда человек согрешит – все. Считается, что – ну все, это как бы наш человек. И дальше человек вынужден в рабстве у этого греха находиться – кто кем побежден, тот тому и раб. И начинает его продолжать совершать и никак от него не отклеится. Да еще и его потом, в конечном счете, этот греховный навык начинает считать, что это ничего особенного – «но все же так делают», «а что, все что ли такие святые?» Ну, я много слышал разных формулировок. Между прочим, если собрать коллекцию, получится просто шикарная коллекция таких вот эпитетов, когда предъявляют Богу претензии. Просто вот россыпь: «почему это я должен», ну, в общем, вы знаете, наверное, сами. Кстати, что интересно. Одни и те же. Даже разные совершенно люди, точно не знакомые, в разных концах земли, планеты встречаются и говорят одно и то же. Вот ведь что удивительно. Враг нащупал и давай всех подначивать одинаково.

Телефонный звонок: Я хотела спросить. В одной передаче батюшка говорил, что существует иерусалимский пост, студейский пост. Я спрашивала у знакомых – не знают. Объясните. И еще хочу добавить вот той женщине, которая сейчас говорила. Просто Господь Бог видит, что она пожилая женщина и, наверное, хочет, чтобы ее душа чище пришла, очистилась как можно быстрее, поэтому он послал такие неприятности серьезные для нее. Если она сейчас действительно все переживет, скажет «да ладно», смирится, и тогда ее душа очень чистая станет. Я как-то читала книгу, старцам было откровение, что на том свете, когда принимают души и говорят: «Что вы нам присылаете пустые сосуды?» Понимаете? Люди, когда приходят туда, а души у них никакие просто.

Иерей Сергий Генченков: Понимаю. Да, вы абсолютно правы. Я с вами совершенно согласен, что мы должны туда прийти не пустые. А для этого мы должны здесь претерпеть все до конца: как попущение Божие, как Промысел Божий, как благодать Божию – все претерпеть. Вот неспроста я рабе Божией Ларисе нашей рекомендовал почитать, послушать книгу Иова Многострадального. Ваш вопрос иерусалимский пост и студейский пост – не совсем корректный. Есть иерусалимский и студийский устав. Собственно это просто разный уровень строгости поста. Мы с вами в принципе живем, миряне, сейчас наша Церковь, по иерусалимскому уставу живет. Студийский намного строже. Но поститься по уставу, мы, если хотим, конечно, можем, но мы должны учитывать множество разных факторов. Прежде чем выбирать себе строгость поста. Ну, во-первых, хронические болезни какие-то, гастриты, диабет и так далее. Мы должны знать, что если мы, язва там, будем строго поститься, для нас это будет не пост, а членовредительство на самом деле. Беременные, кормящие – у нас есть люди, которым послабление в посте по нашему церковному уставу положено. То есть не то, что это какая-то отсебятина, мы так придумали. Конечно, если более менее здоровы, ну, постись себе как хочешь. Хоть строго. Но лучше бы, конечно, иметь духовников, у которых можно было бы спросить: «Батюшка, я вот так пощусь. Правильно я делаю или нет. Как вы благословите?» Он может задать уточняющие вопросы, но а если святой, так и сразу скажет, прозорливо, что тебе надо или не надо. Может даже вопросов не задавать. И в конечном счете ты будешь выполнять послушание и сам же всегда довольный. Что не так всегда можно спросить. Так что разница в этих уставах, ну, сейчас мы не будем прорабатывать ее специально, какая именно разница. Просто запомним, что студийский более строгий устав, Федора Студита, а иерусалимский менее строгий. И он установлен не только для монахов, но и для мирян, этому есть подтверждение в самом тексте устава, или Типикон по-нашему, по-церковному. И, тем не менее, мы, руководствуясь этим Типиконом, должны знать, что любовь выше закона. И мы в конкретных случаях должны аккуратно поститься.

Телефонный звонок: А если преступник боится ответственности, там всякое разное, а в душе-то он все равно вор, просто боится, что его поймают. Убийца боится ответа. Что, душа-то не меняется.

Иерей Сергий Генченков: Ну, погодите. Есть страсть у него. А он боится. Это тот, который уже совершил преступление, вы имеете в виду? Или боится совершить из-за того, что боится попасть в тюрьму?

- Да. Боится совершить.

Иерей Сергий Генченков: Боится совершить, но еще не совершал?

- Еще не совершал.

Иерей Сергий Генченков: Вот этот как раз вопрос, мы как раз про него-то и говорим сегодня. Есть страсти, и побуждают тебя что-то совершить, по страсти сделать, но наличие страстей еще не является грехом. Страсти мы получили, как говорится, в подарок после преступления в раю Адама и Евы. Страсти стали нас мочь побороть. Вот я просто там немножко не договорил, откуда это все взялось. В результате того, что Ева послушала змея. Он на что давил в надежде что получится? Тщеславие. Вот он ее искушал. Еву. Змий. Ну, диавол. Могла она совершить преступление? Могла. Могла не совершать? Могла. Чей выбор? Ее. Она послушала, потом новая страсть, но которая как бы дремала, но поскольку она никогда не совершала этого греха, она не знала, что такое зло. Древо познания добра и зла никто никогда не пробовал от него. Зло уже было, а человек не пробовал. Но то есть условно можно всю жизнь прожить, не разу не выпить спиртного и никогда не узнать, что такое пьянство. Вернее, знать ты знаешь, видишь, как спиваются вокруг люди, какими они становятся дурными, когда они выпьют. Но если ты не пробовал, тебе не придется точно отвечать за то, что ты совершил этот грех. Если ты осуждал в нем людей и так далее, тебе придется отвечать за осуждение, но самого этого греха ты не совершал. Но это, может быть, даже более страшный будет грех для тебя: «что я такой чистый», - как у фарисея, - «а вы все грязные», - но это немножко другая тема. Но этот фактор очень важен. Что если я имею страсти и по ним не действую, я по ним отвечать не буду. Фарисей за того, что он давал десятину, за то, что он соблюдал посты и так далее – не будет отвечать как не соблюдавший и не дававший десятину. И он искренне ведь это делал, не просто так-то. Он будет отвечать за превозношение, за осуждение, но за фарисейство, за лицемерие – вот за что. И это намного страшнее, чем совершение самих тех грехов, о которых мы говорим, которые он мог совершить: не давать десятину и так далее, и не поститься. Это же грехи? Грехи. Ну вот. Большие, маленькие, простительные, непростительные – сейчас разговор, конечно, у нас не об этом. Просто разговор о том, что когда, ну, вор – какой же ты вор, если ты ничего не украл. Теоретически? Да. Но ведь Ева. У нее ведь то же было. «Вот я бы. Как мне быть. Ой. Так они же красивые». Красивые – вот у нее прельщение было. Они красивые на вид. Значит, наверное, они что? Запретный плод сладок. «Ой, как хорошо. Может быть, все-таки попробуем? Раз такое дело. А там разберемся». Вот так враг, действуя на наши страсти, которые еще неискушенные, неразвращенные, на детей уже начинают действовать, чтобы человек совершил преступление против своей совести из любопытства, за компанию, ну, в общем – не мытьем так катаньем. Вот так скажем, чтобы враг остался… Чем он может быть доволен? Он не может быть доволен, он может злорадствовать. Единственное, что он может – он же зло – он может злорадствовать. Что не он один погибает и идет в ад, а за компанию с ним и люди. Ненавистнейшие люди, вот это вот человечество, которое Бог возлюбил, за которое Бог принес на кресте Свои страдания величайшие, крестную смерть, искупление. И вот этот самый враг крайне ненавидит людей. Надо признать, что он ненавидит не только людей. Он ненавидит вообще творение Божие. А это очень важно, кстати. Почему у нас суеверия? Откуда они берутся? Диавол ненавидит сотворение Божие, поэтому, ну, например, вот лунатики. Есть же вот, которые в полнолуние они начинают беситься. Новомесечье там и так далее. О, очень хорошо. Бог сотворил луну. И сотворил Бог светила и одно из них солнце, одно из них луну. В книге Бытия, в начале самом, мы читаем. Это же творение Божие? Творение. Как сделать так, чтобы творение Божие подверглось бы хуле? Кто может хулить-то? Бесы. Ну что толку. Они уже так и так. С ними все ясно. Люди. Вот что надо сделать. Чтобы люди хулили творение Божие. Очень хорошо. Делаем так: мы их, своих, кого получилось поработить грехами и потом заставлять бесноваться, вот мы их подгадаем под луну. И пусть они на луну и, как говорится, и воют. И говорят, что это луна во всем виновата. А они как бы тут ни при чем. Они как бы завуалировано перевалили на луну. В черную кошку очень хорошо верить. Отлично. Вот и молодцы. Кошка черная творение Божие? Творение. Эта она виновата. Не бесы. Нет, нет, нет. Это она виновата, если вдруг со мной что-то случилось, если я верю в нее. А я удивляюсь, если я верю в нее, что со мной что-то случается. Естественно, что от суеверного человека благодать Божия отступает, и он ставится, как говорится, один на один беззащитно против демонов, которые, как мы помним, откровения преподобного Серафима Саровского Мотовилову: «Да ты что? С кем ты собрался биться? Сам. Да ты что?» Если бы самому маленькому бесенку позволить, просто дать ему мгновение, миг, не успеешь глазом моргнуть, делать что хочешь, он за это мгновение своим когтем перевернет землю, чтобы здесь никого не было бы. Самому маленькому, что уж говорить о самом их этом. Так вот даваться или не даваться в лапы – это как раз зависит от нас. Во что мы верим – вот в чем все дело. Мы должны знать, что страсти у нас есть. Весь набор страстей в результате грехопадения у каждого человека есть. Хочет он того или не хочет. А вот давать ход этим страстям, по ним жить, действовать – вот это как раз дело чье? Мое. Помните, у нас в советское время была такая присказка: «одна, но пламенная страсть». Пусть будет одна какая-нибудь. Первым делом самолеты, а девушки потом. Или пусть первым делом девушки, а самолеты, все потом. Или пусть будет первым делом футбол, или собаки, они будут вместо, кумиры такие. Вот страсть к ним. Страсть к чему-нибудь. К театру, к музыке, к чему угодно. Страсть именно. Пусть будет одна. Хорошо бы, конечно, несколько. Но не бывает, конечно, по одной. Человек, который действует по какой-то одной страсти, у него, конечно, обязательно присутствуют и другие. Не может такого быть, чтобы человек был тщеславный и не гордый. Или гордый, но не тщеславный. Хотя это разное, но все равно оно друг за дружку всё равно тянет. Вот если отсечь в начале корень вот этого вот, тогда потихонечку ты сможешь бороться и с самими страстями. Отсечь надо что? Грех сам. Пока ты не совершил грех вот отсечь его. У нас же есть презумпция невиновности. Вот если человек преступление не совершал, то что получается? Он знал, что есть уголовный кодекс, он думал совершить преступление и даже может как-то готовился к нему, а потом в какой-то момент: «нет, не буду и все». И не совершил. То есть он ничего чужого, ну, например, не взял, не украл. Но что, за что его судить? За то, что он думал украсть – не украсть. Ну, были страсти. Да. Ну, судите. Ну, суд будет какой? Ну, условно пожурим. А если правда, а если особо крупные размеры, а если там военное время, а если еще отягчающие обстоятельства? Тогда уж. А если группа лиц по предварительному сговору при использовании технических средств, тогда уж там извините. Тогда уже – это совсем другое дело. Так у нас и наши грехи. Это тоже все не одно и тоже. Есть разная степень тяжести. Есть разовая, а есть навык греховный. Есть против духа, против души, против тела, против себя, против Бога, против ближних. Но все это, в конечном счете, грех. Похоть, зачав рождает грех, а грех зачав рождает смерть. Похоть, злая похоть – вот о чем говорит преподобный авва Дорофей. Вот важное такое сочетание слов: похоть на зло – сделать что-то злое. «Будут изобретательны на зло, - говорит святой апостол, - люди». «Изобретательны на зло» – то есть обратите внимание, как изобретательны всевозможные мошенники: телефонные, какие-то еще. Разные мошенники придумывают какие-то схемы, как это у Остапа Бендера – «относительно честных способов отъема денег у населения». Вот понаблюдаешь за этим, даже литература целая есть, как относительно честно облапошить людей. «Изобретательны на зло». Но все это зло побеждается элементарно. «Побеждайте зло добром», - говорит святой апостол Павел. Кто побеждает? Всегда, во всех случаях побеждает Господь. И, кстати говоря, вот эти люди сегодняшние наши, о которых нам тоже хорошо бы помолится, хоть мы и не знаем, кто это такие, вот эти, которые воры. Вот мы чем побеждаем? Злом за зло, ненавистью к ним? Нет. Мы побеждаем любовью. Господи, не ведают, что творят. Спаси, Господи, и помилуй их. Помоги им принести покаяние. Не поставь им во грех, потому что не ведали, что творили. Пусть как-то спасутся души их через это, может быть. А то мы не знаем бывших разбойников, а то мы не знаем преподобную Марию Египетскую, а то мы не знаем бывших грешников? И кто из нас может похвастать своей святостью и безгрешностью? Давайте вот так вопрос поставим, и тогда мы уже не сможем никого осуждать.

Телефонный звонок: Раб Божий Василий Викторович Истратов, поэт из Петербурга. Благодарю вас за хорошую тему. Можно несколько слов сказать Ларисе в утешение?

Иерей Сергий Генченков: Скажите.

- Я, дорогая Лариса, коллекционер живописи, поэт и художник. Мне 73 года. За мою жизнь было совершено шесть квартирных краж и семь вооруженных нападений. Последнее было совершено в Вырице. В 4 утра разбили окно и влезли ко мне прямо в дом. Значит, пока вы находились в больнице, это не случайные были воры, они знали все о вас. А теперь представьте, если бы они пришли и ограбили вас. Что было бы? Поэтому радуйтесь, что вы остались живы, а Господь вернет вам, может быть в 10 раз больше, чем вы потеряли. Вот такое вам утешение.

Иерей Сергий Генченков: Видите, Лариса, сколько вам сегодня утешения и внимания, так что радуйтесь, что вас любит столько народа. Так вот когда вы будете читать книгу ветхозаветную нашего многострадального Иова, вы вспомните слова раба Божия Василия, там как раз об этом сама книга. Так что помоги вам Господи.

Давайте я прочитаю вам второй стих, конечно, их много, но мы не ставили цель разобрать всего авву Дорофея, мы хотели с вами понять то, что он хочет нам сказать на эту тему и разъяснить. «Закон (ветхий) имел целью научить нас не делать того, чего сами не хотим пострадать, - ну то есть просто напросто око за око, зуб за зуб, а не всю челюсть за один зуб, - потому он и останавливал нас только от делания зла». Ну, то есть мы понимали, что если мы зло сделаем, то тогда можем не успеть принести жертву в храме Иерусалимском и тогда все. Ад, никаких шансов. «Ныне же (в Новом Завете) требуется изгнать самую страсть, побуждающую делать зло», – обратите внимание, что если я не сотворяю зло, это не значит, что я не должен ничего делать и уже почивать на лаврах: какой я молодец, вот с этим фарисейским типом. А напротив «самую ненависть, самое сластолюбие, самое славолюбие и прочие страсти», что я должен сделать с ними? Изгнать. Возненавидеть ненависть к ближним. У меня должна быть ненависть к демонам и к самим грехам. Вот это будет нормальная ненависть. Сластолюбие, славолюбие, ну, понятно, и прочие страсти: блуд, сребролюбие, убийства там и так далее. Мы с вами понимаем. Гнев, тщеславие, злая похоть и тому подобное. Вот объект нашей битвы. Давайте, дорогие братья и сестры, внимательно относиться к этому, потому что бывают, знаете, ошибки какие в духовной жизни: что один раз принес покаяние, потом сколько-то времени ушло на то, чтобы адоптироваться к Православию и уже просто технически не совершать этих грехов, в которых каялся. А потом начинается осуждение тех, кто сейчас совершает эти грехи. Ошибка. Или не осуждают: я вот был грешник, а теперь я святой. Я могу спокойно жить, как протестанты. Уже куда я денусь? Бесы на меня уже не могут воздействовать. А зачем же тогда Господь нам в Евангелии напоминает, что «возьмет еще семь, злейших себя», посмотрит – дом выметен. Как хорошо! Покаялся, грехов нет, чистенький – очень хорошо. Возьмем-ка семь злейших, он же больше не сопротивляется, он же думает, что пока он живой, его никто не ограбит, никогда его дома, поэтому можно спокойно, как говорится, обойтись без замков, без дверей, без, как говорится, охраны. Живи себе спокойно, враг его как бы нет, он уже как бы побежден и все. И я теперь могу вот так беспечно жить. Нет. Вот как раз тут-то и есть самая брань, когда начинаем бороться с самими страстями, с самим сребролюбием, с самим славолюбием, с самим гневом. Чтобы это уже не было в сердце моем. Проверка - мы с вами знаем, что от избытка сердца глаголят уста. И проверяется то, что у меня в сердце при помощи моего языка. Вот мы тут должны с вами обращать внимание, а что собственно говорим. И ловить себя на том, что у нас в сердце есть. Ага. Я рассказываю вот это зачем? С какой целью я это рассказываю? Чтобы похвастаться. Чтобы меня похвалили и посчитали какой я молодец. Минуточку. Как это называется? Правильно. Тщеславие. А зачем я это рассказываю? А могут быть другие цели. Но я-то знаю, я могу проанализировать, с какой целью я это говорю. Обратите внимание – говорю. Вот это мое главное, что у меня есть то, чем говорить - язык. Этим мы отличаемся от бессловесных – у нас есть слово. И хорошо бы слово это было всегда отождествлено со Христом, с Его святыми заповедями.

Телефонный звонок: Подскажите, пожалуйста, какую все-таки литературу мне приобрести, на ваш взгляд, для того чтобы более понятнее стали псалмы. Так-то они полюбились мне, но трудно понимаю я, конечно. Практически не понимаю. Что посоветуете?

Иерей Сергий Генченков: Уже советую. Отличный есть двухтомник святителя Иоанна Златоуста «Беседы на псалмы». Просто невозможно не полюбить после него Псалтирь. И невозможно не понимать ее какой-то сути, глубины ее. Потому что святитель Иоанн Златоуст настолько нам ее в новозаветном свете открывает и на ветхозаветных примерах. Это, знаете, не толкование, толкование мы с вами время от времени разбираем. У нас есть преподобный Евфимий Зигабен, привожу его я время от времени, такую толстенькую книжечку. Это доскональное толкование.

- В прошлый раз вы ей как раз пользовались.

Иерей Сергий Генченков: Время от времени мы ее с вами разбираем. Но не только ее. Есть и святитель Афанасий Великий, есть другие толкователи Псалтири. Но раз вы у меня спросили, с чего начинать, чтобы полюбить Псалтирь, то я бы советовал почитать святителя Иоанна Златоуста «Беседы на псалмы». Помоги, Господи, вам полюбить Псалтирь, потому что Псалтирь, конечно, – это, мало того что это «бесогон», как его называют святые отцы, так это еще и наше утешение молиться псалмами вместе с царем Давидом. Это просто наше утешение. Не зря у нас, кстати, в Великий пост преимущественно Псалтирь. Вот у нас все время читаются кафизмы. Длинные богослужения, и мы читаем Псалтирь – читаем, читаем, читаем, вникаем, вникаем. И вот этот строй наш, мы в нем стараемся как-то находиться.

Телефонный звонок: Здравствуйте! Я слышал, что распространяется среди православных такое мнение, что будет после Страшного суда всепрощение Господне. Вы слышали или нет?

Иерей Сергий Генченков: Конечно. Еще бы.

- Что вы об этом думаете?

Иерей Сергий Генченков: Всепрощение Господне точно 100% не будет. Иначе можно счесть Евангелие некоей просто юмористической, я бы сказал, литературной такой пугалкой и все прочее. Значит, Господь тогда зря говорит в Евангелии, что грешники воскреснут в воскрешение суда, а праведники в воскрешение живота. Это, наверное, как бы получается напрасные слова. А зачем тогда святой апостол Павел, он что? Тоже у него такой юмор? Зачем он тогда говорит, что блудники, прелюбодеи, воры и так далее, убийцы, злоречивые, сквернословы, пьяницы не наследуют Царствия Небесное. Зачем он это говорит? Как может тогда быть, что пока не наследуют, временно не наследуют, а там посмотрим. Знаете, эти толкователи современные, я знаю, о ком идет речь, не буду это говорить, но, во всяком случае, я слышал мнение, что все воскреснут как бы из огня, восстанут как бы из огня, там у святого апостола Павла есть. Ну, то есть, да, они будут как бы вот, но потом вот как бы из огня все, но все спасутся как бы из огня, вот цитата святого апостола Павла. И на нее как бы ссылаясь, что, ну, вот это Ориген там был и все такое, что, вот это вот протестантское, что неважно, как ты живешь, Бог все равно всех спасет. Ничего подобного. Даже среди тех, кто спасется, как мы уже сегодня отмечали, будет разная степень награды для одних и для других. Кто в меру какую подвизался. И там на небесах есть разница. Разница в мучениях тоже есть. Но апостол говорит, что положено человеку умереть, а потом суд. Один раз умереть. Вот чем кончится этот суд – вот эта как раз неотвратимость суда должна человека трезвить. А вот эта идея, что Бог все равно меня помучает, помучаюсь-помучаюсь, а потом Он меня все равно простит, она дает как бы такую: «а, ладно». Знаете, у нас есть такое красивое сочетание слов – «а, ладно». «А, ничего», «а, там посмотрим», «а, там разберемся». Но Господь нам уже показывал, мы уже были с вами свидетелями вселенского потопа, мы видели, что случилось с Содомом и Гоморрой, мы видели, что случилось с Адамом и Евой. Что? Господь так бы и сказал: ну, ладно, всепрощение, тогда здесь уже и начнем. Ну, съели и съели – ну, и ничего. Ну, и живите себе как жили в раю. Питайтесь от древа жизни. Ну, ничего грязные – и грязные. Нет, грязные, нераспятые, те, кто с похотями и страстями своими не боролся – Царствия Божия наследовать не могут. Но простите за эмоциональность, но это очень важный на самом деле богословский момент. Мы должны трезвиться и помнить, что Господь нам не обещал здесь никакого рая, а обещал все там. И наше сердце, наше чаяние, наша надежда – там, за гробом. Для этого мы не унываем здесь. Потому что мы веруем. А раз мы веруем, вот у нас Торжество Православия, мы веруем, что все ереси побеждены. Мы убедились в этом на протяжении всей истории человечества. Мы убедились в силе крестного знамени, мы убедились в правоте Евангелия, мы убедились в том, как именно нужно идти по «Лествице» преподобного Иоанна Лествичника, чтобы достичь совершенства в борьбе именно со страстями. И сегодня даже наш эфир тоже этому посвящен. Чтобы мы научились отличать страсти, различать их, и бороться с ними с помощью Божией.

Вопрос, присланный в студию (читает иерей Сергий Генченков): - Раб Божий Роман. Как правильно исповедоваться? Что говорить батюшке на исповеди?

Иерей Сергий Генченков: Видите, какой емкий вопрос в таком небольшом предложении. Как правильно? Исповедь без покаяния – это не исповедь. Преподобный Паисий Святогорец очень хорошо как раз в этом же третьем томе об этом в своих «Словах» говорит. Значит исповедь, это когда ты приходишь к Богу всезнающему, всеведующему, все знающему про тебя, даже то, что ты сам не знаешь. Все движения твоего сердца, все твои страсти, грехи, слова, дела тем более, уж само собой. Ты приходишь, как последний раз в надежде, что тебе могут проститься грехи. Поэтому ты, в строгом смысле, батюшке-то ничего не говоришь, ты говоришь при батюшке самому Господу. Прости меня, Господи, грешного, я согрешил. И дальше, не привлекая сюда других ближних, например, я согрешил, потому что она; я согрешила, потому что он; если бы не он, то я бы тогда бы. И так далее, на кого-то сваливать пытаться свою вину. Вот это самая опасная ошибка. И я верую, во-первых, что Ты, Господи, можешь мне это простить. Вот я говорю от сердца, каюсь, прошу меня простить. Помоги мне, Господи, избавиться от этого. Я ненавижу то, в чем каюсь. Допустим, человек: прости меня, Господи, что я курил. Иногда приходится: прости меня, Господи, что я курю. Нет, погоди. Я курил, курила. Я ненавижу эту страсть. «И что я прям должна бросить? – Конечно. – А как буду бросать, я же столько лет курю? – Ну как, как? Берешь, бросаешь». Ты же веруешь, что Господь может тебе простить. Ты же приходишь, как на смертном одре, каяться-то. Ну, это утрировано. Это все всегда индивидуально. Это просто, например. «И что, прям вот простит? – А ты не веришь? – Нет». Тогда это не исповедь. Тогда зачем ты сюда приходишь ко Врачу Небесному, нашему Богу Отцу, чтобы Он простил через священника, через таинство покаяния простил бы тебе твои грехи. Зачем ты приходишь, если ты не собираешься с ними бороться, с грехами. С грехами – я подчеркиваю. Страсти – это отдельно. Страсти ты не можешь не каяться, потому что страсти у тебя все равно есть. Все равно как бы ты не жил, ты все равно не можешь час прожить без греха, как говорит еще Псалтирь. И преподобный Сергий Радонежский говорит об этом. Что не может человек час прожить на земле и быть без греха. Поэтому правильно исповедоваться – это каяться по-настоящему. Если что-то будет не так, то опытный священник, конечно, поправит. Он может сам задать вопрос и помочь. Но лучше, когда ты сам все это приносишь. Бог знает все и без тебя, Он просто хочет, чтобы ты это сказал словом и обещал постараться по крайней мере выложится и больше не делать. То, что ты можешь потом ошибиться, все прочее и так далее, невольно, вольно и все прочее – это может быть. Но давайте, мы все-таки с вами стараться.

Вопрос, переданный в студию (читает иерей Сергий Генченков): - Раб Божий Никита. Откуда страсти? Человек не рождается со страстями?

Иерей Сергий Генченков: Вот этот вопрос как раз и есть. Человек рождается со страстями. Он по грехопадению Адама и Евы рождается со страстями. А вот откуда берутся? В результате грехопадения. Что нужно делать, чтобы их искоренить? Выкладываться: жить духовной жизнью и приоритетом ставить всегда, чтобы ты не делал, спасение своей души.