Пора защитить русский язык!

Слушать: https://radonezh.ru/radio/2023/02/14/22-04

Е. Никифоров: - Здравствуйте, дорогие братья и сестры. У микрофона Евгений Никифоров. Я рад вновь приветствовать в нашей студии Юрия Михайловича Полякова, замечательного писателя, специалиста по русскому языку. Ваша профессия – мастер слова. Об этом, о русском языке, о слове, о том, что сейчас происходит с нашим родным и могучим и великим, мы сегодня поговорим. На мой взгляд, происходит не только засорение, которое всем очевидно. Вы не смотрели замечательную репризу, которая называется «Табличка»? Герои начинают говорить на непонятном современном сленге, еле понимая, что за этим стоит. Кроме того, это удивительное нечувствие русского языка, нечувствие к языку вообще. Откуда это?

Ю. Поляков: - Вопрос довольно обширный, уходящий корнями в историю, не только языковую и культурную, но и политическую. Я специалист по русскому языку не только потому, что я скоро полвека как занимаюсь литературным творчеством в разных жанрах. Я по образованию учитель русского языка и литературы, начинал свою трудовую деятельность с того, что преподавал русский. Хочу обратить внимание на два обстоятельства, которые хорошо характеризуют обстановку у нас в отечестве во всех сферах, включая культурно-языковую. Прошло объявление, что Дума, наконец, приступила к разработке закона об охране языка, о чем мы уже лет тридцать вопием. Пора защитить русский. Во всех странах, которые дорожат своим языком и культурой, той же Франции, Германии, такие законы есть.

Примерно в  то же время наш министр образования Фальков выступает с заявлением, что они решили увеличить число инженеров, которых само государство лет 30 гнобило, и дошло до того, что нет инженеров, чтобы разворачивать военное производство. Чтобы облегчить им поступление, решили убрать экзамен по русскому языку и русский язык из программы технических вузов. Это для затравки… Теперь о том, что происходит в нашем языке. Процесс насыщения любого языка иностранной лексикой неизбежен, бороться надо не за то, чтобы не было заимствований. Мы когда-то существовали в контексте двуязычия – старославянский, на котором говорил высший класс, соседствовал с разговорным русским, который был довольно близок к нашему сегодняшнему языку. Читаешь поэму Тредиаковского, написанную высоким штилем, - ничего не понятно в ней. А читаешь басню того же времени – всё совершенно ясно. Это было всегда. При Петре шло насыщение языка, науки стали развиваться, греческий пошел в ход, латынь; после - французский, полонизмы во  время смуты; когда Николай I набрал немцев, через науку пошел и немецкий, потому что академия состояла из немцев; потом пришла очередь английского. На нашей памяти - американизмы и англицизмы, которые в язык ринулись вместе в политической доктриной, что мы входим в мир цивилизованных государств, на самом деле в англо-саксонский мир, на правах младшего партнера. А младший партнер должен знать язык старшего.  

Е. Никифоров: - Все крупные научные журналы издаются на английском. Ничего не сделаешь – хочешь знать, что происходит в науке, придется знать английский.

Ю. Поляков: - Немецкий когда-то был обязателен для ученых XXVIII-XIX века, потому что литература в основном была на немецком. Но это понятно. Речь о том, что нужно следить за тем, чтобы язык принимал именно те слова, которых у него нет. Как у Пушкина: «Но панталоны, фрак, жилет, Всех этих слов на русском нет». ... «Шишков, прости: Не знаю, как перевести». Была полемика, высокая дискуссия между архаистами и новаторами. Напомню один момент. Пьеса «Горе от ума» написана почти современным русским языком. Я недавно по телевизору пересмотрел постановку Малого театра – точно, наш современный русский. А Грибоедов между тем принадлежал к лагерю архаистов. Главный смысл архаизмов был именно в охране языка от заимствований. Если были нужны слова, то предлагалось пойти путем чехов, которые хотели от немецкого отмежеваться…

Е. Никифоров: - Там была просто трагедия языка – от чешского не осталось ничего. В такие дебри они залезали, чтобы найти корень.

Ю. Поляков: - Но в результате – язык рабочий, ожил. А так ведь и с ивритом произошло. Говорят, уже современную литературу на иврите пишут. Так в чем была наша проблема? Заимствование превратилось в моду и акт демонстрации лояльности.

Е. Никифоров: - Снобизм, с одной стороны, а с другой – принадлежность к некой группе, как у Чехова: «Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». Ситуация более трагична. Это стало маркером принадлежности к высшему современному слою, который до начала СВО был просто колониальной администрацией. Как в Индии, колониальная администрация говорила не на хинди, а на английском, хоть и пингвиньем (pigeon English). Стали документы составляться на иностранном. Или вот «панельная прения дискуссия». Какая дискуссия? У нас есть замечательное русское слово «». А слово «панель» в русском языке означает место, где работают девушки с пониженной социальной ответственностью. А как хорошо сказано! Это же президент сформулировал эту «пониженную социальную ответственность».  

Ю. Поляков: - Наша Дума на панельной дискуссии – представляете? Я когда-то выступал в Совете Федерации перед сенаторами по языковому вопросу. Сказал им, что посмотрел программу их заседаний и увидел там «панельную дискуссию». Спросил их, не кажется это им странным и глупым? Но была такая мода. Есть случаи, когда иностранное вливается в язык и становится родным. Наиболее характерный пример - словечко «клик». Оно легло, потому что звукоподражательно, а во-вторых, у нас есть свое подобное слово «кликнуть», «откликнуться», что означает примерно то же – когда ты кликаешь, ты вызываешь программу. Это слово идеально вошло. Но зачем нам «каршеринг», когда у нас есть слово «прокат»? По семантике оно идеально подходит к тому, что ты берешь машину и катаешься на ней.

Е. Никифоров: - А «коворкинг»? Прихожу в парк, там написано, что здесь детям предлагают коворкинг, причем под руководством то ли кучера, то ли каучера.

Ю. Поляков: - Это всё языку вредит. От навязанной и ненужной иностранной лексики начинается то, что назвали в свое время «макаронический язык» - перемешанные хаотично слова из разных языков. Таким языком написана очень смешная поэма Минаева, которая называлась «Путешествие мадам Курдюковой по Европе». Там дана классическая смесь французского с нижегородским, как писал Грибоедов. Над этим издевались, это понимали, боролись за возвращение к корням даже люди нерусского происхождения.

Е. Никифоров: - Потому что люди были хорошего вкуса, воспитания, понимали, что это вульгарно.

Ю. Поляков: - Верно! Меня всегда спрашивают, что делать. Нельзя же запретить? Отчего нет, можно запрещать, например, использовать эту идиотскую лексику в объявлениях. Тут важен механизм. Закон пропишет это всё, а дальше возникнет вопрос – как этот закон будет работать? Он будет работать через инспекцию. Я лично предлагаю создать языковую инспекцию.

Е. Никифоров: - Мне больше нравится языковая полиция, пожестче так звучит.

Ю. Поляков: -  Пусть будет языковая милиция. Полиция – не наши люди. Дядя Стёпа был милиционер. Вернемся и здесь к нашим словам. Как будет работать эта структура? Могут посмеяться – ее никто не будет слушаться. Минуточку, а вы помните, как в Москве машины ставили, кто как хотел. Если бы не появилась эта инспекция, которая контролирует парковку, берет гигантские штрафы, то все бы хаотично парковались до сих пор, Путин бы не проехал в Спасские ворота. А теперь всё нормально. И этому выучились буквально за год-два.Так что система работать будет. Помните, лет 10 назад появилась главная продовольственная площадка страны «ФудСити»?

Ю. Поляков: - Мы писали, говорили, выступали – толку нет. Но будет инспекция, будут штрафы и все быстро перестанут эти вещи делать. Кроме того, нужен языковой центр, в котором будет проходить экспертиза названий фирм, рекламных текстов. Люди поймут, что необязательно сразу штрафовать.

Е. Никифоров: - Механизм уже есть – когда люди регистрируют предприятие, оно проверяется по имени, есть ли такие же, чтобы не было повторений, злонамеренностей. Здесь вполне этот контроль прошёл. Начинать нужно с государства, очищать государственный язык.

Ю. Поляков: - Прежде всего с чиновников. В соответствии с законом мы можем обязать чиновников максимально использовать отечественную лексику, и только если у нас нет подходящего термина, использовать иностранное слово. Чиновник руководит своей сферой, он не обязательно должен быть лингвистом, некоторые из них весьма косноязычные. Конечно, для чиновников нужно создать синонимический словарь, обратный перевод, где по алфавиту можно подобрать все эти слова, искусственно, злонамеренно внедренные в различные области – политику, экономику, науку, журналистику. Предложить им аналоги. Если их нет, то обратиться к людям, которые хорошо знают наш корневой фонд, пассивную лексику. Они предложат термины на выбор.

Е. Никифоров: - Украинцы, с которыми мы сейчас воюем, в своем националистическом запале сделали доброе для нашего славянского языка. Те же месяцы, которые они переименовали не во что-то выдуманное, а вернулись к праславянским названиям. Наши месяцы иноязычны, а у них – наши родные: сичень, лютый, березень, квитень, травень, червень, липень, серпень, вересень, жовтень, листопад, грудень. Все они понятны. Произносить приятно – это наше родное корнесловие.

 Ю. Поляков: - Если словари будут напечатаны, выложены в интернет, доступны – человек сможет перенастроиться, хотя уже два поколения на этом засоренном языке воспитаны. Всё вернется обратно довольно быстро. Пример языковой практики на государственном уровне Украины говорит о том, что меры эти очень эффективны, если государство их контролирует. Украинский язык имел полтавскую норму, на которой говорили в наши советские времена, украинское вещание велось, Шевченко писал стихи. Там было очень много общих с русским слов. Тот советский украинский язык, который на киевском телевидении присутствовал, я практически понимал без всякого перевода. И за эти 35 лет методично с помощью института всё изменили. Институт брал слово, идентичное русскому, находил ему аналог из любого языка – английского, латыни, немецкого, польского, откуда угодно, лишь бы развести. Они каждый год перепечатывали словари. Они имели задачу стать антироссией. На языковом уровне сделать это было самым важным, потому что язык – код мышления. И они так развели языки, что сейчас я не понимаю ничего – другой язык. Значит, можно так действовать! Наша же задача не радикально переделать язык, а просто очистить его от ненужных бессмысленных заимствований типа «каршеринг». Убрать эти остатки языка колониальной администрации. Для нас сейчас это вопрос чести.

Е. Никифоров: - Здесь смысл спецоперации двойной. Путин сформулировал: денацификация и демилитаризация. Понятие денацификации подразумевает поиски национальной идентичности, а это просто ответ на вопрос «кто мы»? Сэмюэль Хантингтон, который написал в своё время небольшую, но потрясшую общественность работу «Конфликт цивилизаций», написал еще громадную толстенную книгу, которая называется «Мы». Там он исследует, что составляет идентичность нации. Всего лишь пять пунктов: территория, этническая составляющая, общая культура, общая религия и язык. Без языка нация перестает существовать. Если уничтожить язык, то пострадает наша национальная идентичность, вся наша родная Россия рассыплется.

Ю. Поляков: -  Хантингтон забыл сослаться, что первым концепцию цивилизаций, их столкновение и развитие предложил наш Данилевский, почти за сто лет до него. Они до крайности забывчивы, когда надо ссылаться на нашу науку, культуру.

Е. Никифоров: - Это мы сами забывчивы! Если бы мы пропагандировали Данилевского, как они Хантингтона.

Ю. Поляков: - При советской власти он считался таким реакционным славянофилом. Я интересовался этим движением, читал покойного Кожинова Вадима Валерьяновича. Это крупнейший русский мыслитель! Думаю, его книги должны быть в базе гуманитарного образования.

Е. Никифоров: - Я в восторге от Данилевского! Он еще создатель Никитского ботанического сада. У него поразительная и точнейшая критика дарвинизма, никто лучше и остроумней не развенчал дарвинизм. А мы, церковные, пытаемся полемизировать с дарвинистами, и не знаем, что лучший источник, на которого можно опереться – Данилевский. Своих не пропагандируем, а вместо этого поклоняемся западу, с чем только в советское время пытались бороться.

Ю. Поляков: - Об этом много написано в моей книге «Желание быть русским». Там я рассматриваю историю русского вопроса. Во многом это было связано с тем, как формировалась элита. В имперской России при Николае, Александре чиновничество более чем наполовину состоит из немцев и поляков, сейчас-то об этом забыли – поляки были самым многочисленным народом после великороссов. И когда министерство возглавляют отъявленные русофобы, как Нессельроде, то откуда взяться покровителям славянофилов? Об этом тоже не было принято говорить, но славянофилы находились под надзором полиции, что и люди с революционными наклонностями. Слишком русские! Царский дом-то был нерусский, нравится это кому-то или нет. Думаю, что в крушении дома Романовых это обстоятельство сыграло если не ключевую, то важную роль. Его не воспринимали как национальный царствующий дом, несмотря на то, что там были люди с русским сознанием, как Александр III, который был не по крови, но по мироощущению, сознанию абсолютно русским. Господствовала русофобия, как только появлялся русский мыслитель с доминирующей русской мыслью, начинала его выдавливать.

 Я здесь хочу перейти к другой стороне проблем с нашим языком. Мы знаем, что центра по охране русского языка у нас нет. Тогда хорошо бы создать особый департамент, управление, а если пользоваться терминологией допетровской Руси, то приказ. Должен существовать русский приказ, который будет заниматься комплексом проблем русского народа, как этноса. Это не дискриминация. Во всех наших национальных республиках такие министерства есть. Им по факту занимаются местные министерства культуры, например. Они ориентированы на свою национальную проблематику, даже если в республике население пополам. А русский народ, являясь объединяющим, совершенно не рассматривается как этнос, им никто не занимается. Это государствообразующий народ. Но хочу напомнить, с каким трудом слово «русский» удалось ввести в Конституцию. Русский народ воспринимают как этнический эфир, воображаемый вид материи, в котором живут, развиваются, осуществляют свое историческое движение другие народы. О том, что этот этнический эфир сам является народом, не вспоминают. Русский это же не только язык межнационального общения, это еще и национальный язык русских. У него своя культура, фольклор, традиции, кухня, семейные дела. Кто этим системно занимается?    

Е. Никифоров: - А Институт русского языка?

Ю. Поляков: - Он занимается русским языком. Я же говорю о государственной структуре, которая будет заниматься проблемами русского народа, который рассеян по всей стране. В этом наш плюс и наш минус. Начиная от деторождения и заканчивая проблемами изучения русского в школе. А проблема миграции в связи с интересом русского народа? Ей тоже надо заниматься, а то у нас в Вологде начинаешь уже сомневаться, куда ты попал, не в Среднюю ли Азию? Этнические перегибы – изменение культурной ситуации, языковой, напряжение, связанное с охраной правопорядка. Сколько уже было этих конфликтов?! Когда происходит конфликт на национальной почве, кто вступается за представителя «понаехавших»? На самом деле - рабочих, которых наше государство приглашает. Местная национальная община. А русскими кто занимается? Общины нет. Государство? Но оно равноудалено от всех национальных групп. Получается, что всегда преимущество оказывается на стороне национальных меньшинств. Кое-где они стали и национальным большинством. Русские оказываются в незавидном положении. За тех государство и община, а за русских – только государство, которое русскими занимается в последнюю очередь. И вот у нас возникает проблема бытования русского языка? Есть момент неправильного и вредного использования наших русских слов. Нет структуры, языкового центра, который поправил бы, посмотрел бы лишний раз доклад крупного чиновника, а может и президента, хотя у Владимира Владимировича сбоев таких не бывает, видно у него с русским языком все в порядке. Приведу пример, о котором уже говорил. Никогда не задумывались мы, что когда поздравляем наши страны СНГ с Днем независимости, то мы себя выставляем в качестве идиотов. День независимости есть у колоний, которые ее либо завоевали, либо получили в результате сопротивления, как индусы - мягкого неповиновения, или благодаря великому СССР, который все это раздавал. Эти территории были в составе единого союзного государства, они имели свои границы, конституции, представительство в центре, власть на местах. Большинство из них как государства оформились только в рамках СССР, до этого были или племена, или тоже частичные государственные образования. Какая независимость? Они не были колониями! Они входили в единое государство, многие добровольно, как та же Грузия. Она пришла просить защиты от турок. И вот теперь благодарность… О чем здесь говорить? Только о самостоятельности, с чем их и надо поздравлять. А мы косвенно в своей лингвистической практике подтверждаем то, в чем нас обвиняют американцы, что мы якобы были тюрьмой народов. Или вот недавно ввели территориально-административное деление «поселение». Какое поселение? Это когда человека выпустили из тюряги и не разрешают ему никуда ехать. Чем вам слово «селение» не нравится? А это делали люди, которые может быть учились за границей.

Е. Никифоров: - Почему это пробуксовывает? Были ведь попытки создать Совет по русскому языку при президенте?

Ю. Поляков: - Он существует, но ничего не делает. Например, есть там член совета, он Достоевским много лет занимается, Игорь Волгин. Кроме того, он ведет передачу «Игра в бисер» по телевидению, но ни разу не сказал, что он член этого совета и что там в этом совете делается. Значит, нужна другая, энергичная структура, которая придет к «Фудсити» и скажет, что с завтрашнего дня они будут называться «Пищеград». У нас есть такая черта – что-то правильно провозгласить, даже принять закон, а инструментов его правоприменения не создать. Путь наш от провозглашения идеи до разработки механизмов внедрения очень длинный. Видимо, это среднее звено, в котором всё тонет и которое вообще не хочет никаких новшеств…

Е. Никифоров: - Есть еще один путь – использовать школу. Обучение русскому языку должно воспитывать любовь к нему. Как это сделать? Как научить говорить правильно, исследовать его? Филология включает в себя и философию, а это же культура мысли.  Если человек не имеет этой культуры и не способен выразить правильно подобранными словами явления жизни, которые он наблюдает, тогда это не язык уже, а канцеляризм, язык бюрократии, который заставляет писать «кафе-чайная».

Ю. Поляков: - Учитель-словесник учит прежде всего своим примером. У меня была учительница Анна Анатольевна Осокина, она говорила на блестящем русском языке. Она говорила как актриса. Почерк у неё был красив не только в тетради, но и на доске, а мелом трудно писать красиво. Она блестяще знала литературу, язык. Для каждой ситуации она вспоминала цитату, ссылалась на произведения, поговорки. Конечно, когда ты 6 лет ходишь в класс, где такой учитель, невольно становишься носителем хорошего русского языка. Это важно! Русский язык богат синонимами корневыми и смысловыми, что есть далеко не в каждом языке. В русском это возможно за счет суффиксов. Беда нашей литературы сейчас – на ней трудно или почти нельзя воспитывать учеников. Я категорически против включения современных писателей, которые пришли в литературу в нулевые годы, в школьную программу. У них у всех очень бедный русский язык, что у Улицкой, что у Быкова. Есть такие, которые пишут романы на языке, который можно на английский перевести с помощью тонюсенького школьного словарика. Язык Пушкина – четыре здоровенных тома. И эти люди получают премии… Что далеко ходить за примерами? Есть движение под названием «Тотальный диктант». Во-первых, пример намеренно-лукавого употребления слова. В русском языке слово «тотальный» несет негативный оттенок. Они намеренно настойчиво употребляют «тотальный» вместо «всеобщий»? Это группа единомышленников-русофобов за счёт Сороса? Нет. Это группа единомышленников-русофобов за счёт нашего государства, которое на 2023 год им выделило 20 миллионов рублей. Половина авторов, тексты которых они использовали для диктанта, или уехали в знак протеста из России и оттуда нас поливают теперь, или тоже выступили против СВО, а здесь сидят, наверное, на чемоданах. Это какой был тщательный отбор, чтобы были именно такие писатели? Мы еще в «Литературной газете», когда я там работал, писали фельетон о том, что диктант, который они выбрали, с ошибками. Тем не менее, это всё живет. Как это сочетается с борьбой за сохранение русского языка, я не знаю. Должно быть, у них большие покровители высоко во власти. У нас есть замечательная классика, читайте её! Солоухина им не пришло в голову диктовать, одного из лучших стилистов или Нагибина.

Е. Никифоров: - А Тургенев? В программу включили «Бежин луг», но школьникам не рассказывают, зачем. Можно высосать из пальца, рассказать про бедную деревню, несчастных детей, обиженное крестьянство. Но там не про это! Это виртуозное упражнение в стиле. Он и писал ради этого. Он хотел показать, как можно описательность возвести в шедевр.

Ю. Поляков: - А возьмите чеховскую «Степь». И советский период был полон замечательными стилистами. Юрий Казаков, например. Как тогда прививать норму? Язык сохраняется, преумножается и совершенствуется благодаря той золотой литературной норме, которую предлагает каждое поколение писателей. Почему мы знаем, как говорили во времена Тургенева? Потому что есть золотая тургеневская норма. Этих норм много. Писатель невольно работает как человек, моющий золото. Он из этой породы языка вымывает золотые крупицы и получает слиток. Это лучшее, что было в языке в эпоху. Каждое поколение прибавляет что-то своё.

Е. Никифоров: - Кто лучше мог описать лес, природу русскую, чем Паустовский, Пришвин? Никто. Дайте ребятам задание описать лес. А потом дать прочесть, как мастер это сделал. Будет ясно, к чему нужно стремиться.

Ю. Поляков: - Согласен. Кстати, Леонова вспомним. Его забыли. Это один из крупнейших русских писателей 20 века не только по проблематике, но и по владению языком. На днях праздновали юбилей Пришвина. Тихо как междусобойчик. А это стоило бы сделать государственным делом, с крупным культурным мероприятием, на котором должен был выступить премьер по меньшей мере. Когда видишь количество проблем, которые стоят в сфере языка и эту вялость, хочется спросить, разве мы хотим, чтобы на языковом фронте у нас случилось то же, что летом на фронте специальной операции? Может не стоит доводить до этого, а хоть раз сработать на опережение? Нет ответа…

Е. Никифоров: - Слава Богу, летом отреагировали вовремя. Ответственность на себя взяло и высшее руководство страны. Было уволено сразу 10 генералов. Это говорит о том, кто в руководстве. Непотизм, когда люди не по заслугам получают должности, опасен чрезвычайно. Старинное явление. Особенно в годину таких сломов и потрясений. Но слава Богу, руководство принимает кадровые решения.

Ю. Поляков: - Если закончить с языком, то я бы повторил, что президентский совет по русскому языку должен состоять из специалистов энергичных и патриотически настроенных, чтобы их было заметно. А когда незаметна деятельность такого совета, то это наводит на грустные мысли, что власти до судьбы русского языка дела нет.