Надо воспитывать чувство любви к семье, к родине

В. Носов:  - Добрый день! Сегодня у нас дорогой гость - Виктор Николаев. Участник Афганской войны, майор. Лауреат Большой литературной премии России. Член Союза писателей России, кавалер ордена Красной Звезды.

Лет 15 назад я столкнулся с Вашим творчеством, без лести скажу, что на меня оно произвело громадное впечатление, в особенности книга «Из рода в род». Вы потомок великих воинов. Два дедушки удостоены высшей награды героев Советского Союза, и оба посмертно. А Вы участник военный действий в Афганистане. Как Вы оказались там? Как Вас это изменило?

В. Николаев: - Мужчина рожден для созидания и защиты. Это необязательно должна быть война. Защищать можно семью любовью, преданностью. Надеть погоны было моей давней мечтой. Я знал и помнил о дедах, и это направило меня в военное училище. Есть такое понятие «час Х», когда за несколько секунд меняются взгляды на жизнь, то, что для тебя было важно только что, изменяется. В особых, запредельных ситуациях ты начинаешь думать о жизни по-другому. Так формируется мораль, особенно у военного, а тогда проявляются его настоящие качества, и определяется, будет ли он воином, или это не его стезя. Так случилось со мной. В книге это подробно написано.

1979 год. Ноябрь. Курганское высшее военно-политическое авиационное училище. В книге это город Сибирск. Под Челябинском произошло жестокое восстание призывников с Кавказа. Они устроили бунт. В результате были зверски убиты все проводники и проводницы. Нас, курсантов, подняли по боевой тревоге. Когда звучит команда боевая тревога, то психика воспринимает это по-иному. Это не учебная тревога. Подняты, построены, экипированы мы были в течение минуты. На улице -30, мы построены на плацу. Тогда свое слово сказал начальник КГБ области. Он нам не приказывал, а просто сказал по-отцовски, что случилась беда, что мы можем остановить этот беспредел, а он всю ответственность берет на себя. Мы выполнили не столько приказ, сколько его просьбу. В Челябинске не смогли справиться с эшелоном, отправили в Курган. Были сформированы три эшелона захвата. Я входил в первый. Попытки усмирить, уговорить ничего не дали. В ответ «Аллах Акбар», битое стекло, арматура, ножи. Когда поняли, что все бесполезно, в 4 утра дали команду на штурм. Когда видишь по телевизору современное кино о войне – это совсем не то, что на деле. Те, кто воевали и видели настоящую смерть и подвиг, это кино не смотрят. Когда врываешься в эшелон, срываешь дверь в туалете, видишь обезглавленную девочку-проводницу, то здесь уже «пусть ярость благородная». Эшелон был усмирен минут за тридцать. Дальше нас стали готовить к войне, учили опытные преподаватели. Один из них произнес фразу: вы надели погоны не для того, чтобы убивать, а чтобы защищать и жертвовать собой, и будьте к этому готовы. И мы были готовы. Нас учили многому, главное терпеть. Боль, голод, холод, жару. Когда для меня закончилось военное училище, мы были отправлены в Закавказье, оттуда в Афганистан и переданы в самолетные эскадрильи. Мы летали с Николаем Майдановым, выполняли рутинную работу – два-три вылета в день, находили банд группу, завязывали бой, брали пленных, шли на базу. Все шло в штатном режиме до 3 января 1988 года. Наших десантников, псковских ребят, зажали высоко в горах. В отряде было 22 человека. Они должны были находиться в разведке на выходе трое суток, а получилось семь. У них закончились продукты, вода, которую оставили только тяжело раненным. Шестеро были убиты и почти все ранены. Ни тех, ни других никто никогда не бросал. Их тащили на себе. Они все были обморожены. Был парень, у которого от мороза отломились пальцы. И он эту боль терпел и тащил своих. Мы их нашли быстро, в 13.10 дня. Помню поминутно. Приземлиться на шасси не могли, зацепились левой стойкой, откатили люки, забросили десантников, посчитали по головам (по конечностям не считают, так как могут быть оторваны) и пошли на базу. Летали мы на пределе 5.15, это днем, но когда борт заходит на посадочный курс, мы набирали 50, и с креном до 50ти шли на полосу, и в этот момент нас сбивают. Есть такое понятие «ёкнуло сердце». Представьте, у моей жены именно так и произошло – она почувствовала беду. Когда нас сбили, мы упали на свое же минное поле. У меня была сильнейшая контузия, выполз из вертолета и ползал по минному полю с раненной головой, а жена читала молитву, которую мы сравнили потом, она была похожа на Отче наш. Говорят, некоторые вещи передаются по наследству. Мы были некрещенные, в храм не ходили, но наверное, если есть в роду крещеная кровь, то это передается. Пока жена читала свою какую-то молитву, я ползал по минному полю и не подорвался. Достали меня оттуда подъемным краном за ноги. Потом было примитивное лечение - чуть получше продукты, потом снова полеты, война. После Афганистана я поступил в Военную академию. На третьем курсе в Москве на занятиях я отвечал на вопросы у доски и потерял сознание.  В Бурденко в отделении нейрохирургии сделали обследование, и диагноз поставили такой – рак левой височной доли. Опухоль величиной с куриное яйцо лопнула, гной пошел в мозг. Врачи пригласили жену. Подготовили к страшным новостям – муж в сознание не вернется, проживет максимум пару месяцев и умрет. Операцию делать будем, это долг врача, но нужно было согласие. Я всегда говорю о мужестве нашей женщины, о ее стойкости, о том, как она, когда надеяться не на что, верить не в кого, все равно остается женой. Она спокойно врачам сказала операцию делать, что будет то и будет. У нас дома был поясок «Живый в помощи Вышнего», 90й псалом, и маленькая картонная иконка Владимирской Божией Матери. Мы гуляли однажды по Москве и в Новодевичьем монастыре купили, положили в шкаф и забыли. И когда началась операция, супруга стала на молитву, она молилась 8 часов именно этой молитвой, пока шла операция. Дочери моей было 6 лет, казалось бы, что там ребенок может понимать. Но когда в семье есть настоящая любовь, дети видят, что-то с родителями, они тоже взрослеют, у них тоже ёкает сердечко. Дочь сама достала бумажную иконку, прижала к груди, и сидела всю операцию, не прося ни пить, ни есть. Последствия молитвы этой и мастерства врачей – сейчас мы ведем наш разговор. Потом я восстанавливался, потом была написана книга «Живый в помощи». В 2020 был мой юбилей. В храм Христа Спасителя пришли полторы тысячи человек. Я им благодарен за это. А в 2012 я получил патриаршую премию. Вы задали вопрос о войне. Говорят, на войне атеистов нет, но там не сразу становятся верующими. Для этого нужен гром, который должен грянуть. У каждого гром свой. Кому-то довольно тихого звука, и он уже крестится, а кому-то нужен набат. Было и так. Мы забирали свою группу, в которой был старший лейтенант с двумя тяжелейшими ранениями - не жилец уже. Тащили его вдвоем, один – самого лейтенанта, другой - его кишки… Торопились страшно. Лейтенант показал, чтобы оставили его, мол, поздно уже. Наклонился к нему, а он произносит последние в жизни слова: «мужики, помогите умереть без грехов». После этого становишься верующим! Тут же понимаешь, что такое покаяние, что такое «прости».

Это был 1988 год. Нашу группу высадили на развед выход. В группе 12 человек, и все взаимозаменяемые, то есть могли выполнять задачи врача, сапёра, снайпера, подрывника, и так далее. Нас высадили не в том квадрате -  такое бывает. Было очень жарко +50, а жара переносится гораздо тяжелее, чем мороз. Даже могут возникать галлюцинации, но это не потому что ты сходишь с ума. Вместо одной дорожки видишь три, видишь веточку, а перелезаешь через неё, словно это бревно, еще и падаешь. Мы почти сразу оказались в засаде. Произошло несколько скоротечных перестрелок. Двое убитых мы уже тащим на себе, и почти все ранены. Кстати, легкое, по касательной, ранение в бою не чувствуется, даже в живот, шею, плечо. У меня было ранение в левую кисть, я его тоже не чувствовал. Капитану нашему во время боя срезало ухо, он и этого не чувствовал. На аэродроме он уже понял, что не слышит, потрогал, а уха нет. Когда стало ясно, что уйти не удастся, было принято штатное решение, которое называется «за поляницей ромашкой» - лежа на животе, обзор по горизонту на 360, убитых в центр крест-на-крест, быстро пересчитываем запас, последний трассерный самострел, и одна граната на троих на самоподрыв. Подрывает самый живой – три головы в кучу, и дергает чеку. Дальше - ждём. Вот штатная ситуация на войне. Лежим минуту, духов нет, три - нет, пять – нет. Вдруг мы начинаем друг у друга просить прощения. Прости и прощай, не держи зла, если что. Пока это звучало, душманы прошли мимо нас, почти наступив, но нас не заметили… Вот что такое «прости», что такое покаяние? Дети родителям говорят «прости, я так не буду больше», правда, знаем, будет ведь, но у ребенка должно быть сформировано желание попросить прощения. Все у всех должны просить прощения, желать жить по-человечески, уметь прощать и терпеть, тогда всё выравнивается. Россия никогда не жила без войны, мы всегда воевали, история наша пропитана подвигами, героизмом. Мы летали с Николаем Майдановым. Первое звание героя он получил, когда нашу десантную группу в 20 человек на вертолете сбили в ущелье. Летчики упали прямо в арык. Задний борт переднему уткнулся в хвост. Они быстро окопались прямо в арыке, связались с нами, а мы находились в режиме ожидания, по кругу аэродрома ходили на высоте 10 примерно. И они по 4-му каналу международной связи говорят, что если через 40 минут нас не будет, пойдут на самоподрыв. Майданов весь огонь вызвал на себя. Мы нашли ребят быстро. Майданов быстро все борта убрал в сторону и решил идти первым. Стрельба там была – две пули на квадратный метр. Знаете, когда в ущелье такая стрельба, то звук от пуль похож на звук юлы. Мы потом посчитали, блистер у Майданова был в 46 местах пробит. Пилотов он не задел. Через каждую минуту он менял местоположение. Когда мы высадились и стали собирать десантников, забросили всех, лихорадочно считаем по головам, одного не хватает. А времени нет. Кто-то кричит-торопит взлетать. Воздух разреженный в ущелье, и чтобы легче взлететь, мы повыбрасывали все, что можно, оставили только автоматы. Снова считаем, снова не хватает одного. Майданов абсолютно спокойно в ухо говорит по бортовой связи – или мы все взлетаем, или все остаемся. Высаживаемся втроем, ищем мальчишку этого, а он в двадцати метрах от нас в арыке обнял валун и хохочет - сошел с ума. Такое бывает. Мы его пытались оторвать, но когда человек в таком состоянии, сила у него чудовищная. Пришлось его оглушить, забросить на борт, тогда Майданов начал разбег по-самолетному. Он кричит правому пилоту считать курс. Духи прекратили стрельбу, были уверены, что мы не уйдем. А между лопастями до скалы метра по три. Чуть качок влево или вправо – винты тут же отлетают. Майданов был виртуоз. Правый пилот кричит 70, 80, 90, 100, Майданов командует отрыв. И в этот момент ущелье проваливается, и на снижении скорости до 30 в секунду мы все поднимаемся, кровь изо рта, все залеплено кровью – но мы ушли. Майданов за это получил звание героя Советского Союза, а мы по Красной звезде. Майданов погиб позже, и в каком-то смысле мистически погиб. Он был казах по национальности, не крещен. Мне после рассказывала его супруга Татьяна, с которой у меня сложились прекрасные отношения. Он когда уходил на вторую чеченскую, всю ночь накануне не спал. Что-то его беспокоило сильно. И он предложил жене покреститься, что они и сделали в Галатово под Питером. Там есть гарнизон, в том храме они и покрестились.  Ситуация была похожая. Так же наших зажали. Он весь удар взял на себя. Загрузили десантников, начали взлетать, и пуля чеченского снайпера попадает ему в сердце. Вторая тут же рикошетом сзади от бронеплиты перебивает шейные позвонки. Он с двумя пулями в сердце и шее управлял бортом 15 минут! Когда он увел борт в безопасную зону, он прохрипел: «на борту все?» Ему кричат, что все. Он передал ручку управления правому пилоту и в небе на руках борттехника умер. Ему присвоили второе звание героя России. Президент вручал его супруге Татьяне эту награду. Есть чем воспитывать нашу молодежь. Я сказал, что у нас страна пропитана подвигом. Нужен федеральный канал, где будет рассказываться только о таких случаях. Молодежь это будет слушать, на них это будет действовать, они воспримут. Без разницы в возрасте. С ними надо разговаривать на эту тему.

Вторая чеченская. На войну поехал священник. Ситуация в подразделениях вообще меняется,  когда батюшка приезжает: и молодежь, и офицеры уже совсем иначе относятся ко всему. Это не заскочить в храм, поставить свечу и пойти дальше. Поставили полевой храм, провели службу, потом к батюшке подходят несколько десантников и говорят, что им завтра в бой, а у них есть несколько некрещенных. Просят покрестить. Комполка на это отреагировал так: у меня свой бог, своя вера, я креститься не буду. А ребята 19-летние, которые уже повзрослевшие, на войне это происходит очень быстро, говорят майору, что если он не будет креститься, то они с ним в бой не пойдут. И он шутки ради принимает крещение. Если хотите, давайте. А в ближайшем бою чеченский снайпер попадает ему в голову пулей с измененной геометрией полета, делает два прохода в голове, падает в рот и он ее выплёвывает. Сегодня этот майор-подполковник в отставке носит пулю с крестом, не снимая, и является добросовестным прихожанином в храме на севере России. Я неслучайно говорю, таких моментов очень много. Об этом надо снимать фильмы. Мы говорим о Советском Союзе с сарказмом, а я благодарен тому, что жил в СССР. Я воспитан на хорошем кино. «Иван Бровкин», «Мужики», «Любовь и голуби», «В бой идут одни старики»… Этих фильмов уже не снимут никогда. То, что показывается сегодня, уже не то. Мне приходило много предложений снять кино по моим книгам. Были готовы сниматься хорошие артисты, но пока не находится режиссёр. Сегодня пришла смена. Наши легендарные журналисты, которые показывают настоящую войну не в ужасном виде, но так, что у человека появляется желание гордиться родиной, теми ребятами, которые выполняют боевую задачу. Есть герои России. Люди, о которых бы просто в жизни и не подумал ничего подобного.

В. Носов:  - Может быть, с фильмом поступить также, как Вы поступили с книгой, когда не знали, как ее издавать. История чудесная. Показывать это нужно не только сейчас, это и раньше нужно было делать. Расскажите о книге, пожалуйста.

В. Николаев:  -  Я по образованию не писатель. Когда со мной произошли эти события, я видел то, что видел. Я благодарен Богу, что был на четырех войнах. Я благодарен Богу, что получил тяжелое ранение, что рядом со мной оказались люди, которые вдруг были больше, чем простые люди, которые жертвовали нам свои сбережения. Я решил написать о той войне, что видел сам. Не столько о самой войне, сколько о подвиге жены, которая умеет ждать.  А воевать легче, чем ждать. Когда ты о себе знаешь всё, проще. Сегодня связь по мобильнику, а ведь раньше была полевая почта. Неделями могло не быть писем, а в твой гарнизон, в твой подъезд доставляют очередной цинк без права вскрытия, потому что там нечего вскрывать, там вперемешку всё. А жена все равно остается женщиной, которая ждет. Об этом подвиге я тоже писал. Книга была написана, встал вопрос о том, как ее издать. Я неизвестен, образования нет. Мне говорили, что это никому и не надо, всё это надоело. Я оказался в храме Казанской Божией Матери на Коломенской. Среди прихожан меня как-то выделил батюшка, я какое-то время алтарничал там. Там есть икона Иоанна Богослова, к ней я подходил, молился, просил помощи мирским своим языком. Просил, чтобы пришла помощь издать книгу, если от нее будет польза, а если нет – я оставлю ее в рукописи на  память. Недели через полторы мне позвонил священник из Барнаула, отец Алексей Просвирин, и говорит, что рукопись прочитал и найдет любые деньги, чтобы книгу издать. Я был очень рад. Спросил, из какого батюшка храма. Ответ был – храм Иоанна Богослова. И так эта книга пошла в жизнь. Сегодня уже 28 издание вышло. Тираж около полутора миллионов. Потом были написаны другие книги.

В. Носов:  -  «Живый в помощи», «Записки афганца», «Из рода в род», «Безотцовщина», какие еще есть книги?

В. Николаев:  - «Время подумать о главном, Шамординские истории». Это просто судьбы людей, которых по разным жизненным обстоятельствам Господь привел в храм. Какое-то время я служил в подмосковном Покровском храме, где 50 лет настоятелем был старенький отец Василий, он уже умер.  Приход у него был 4 человека в субботу, в воскресение 15. Были у него две ответственные прихожанки. Бабе Жене 89 лет, бабе Кате 95. Она никогда не посещала врачей, потому что считала, что врачи не вылечат, а только напугают до смерти. После службы она подходила к распятию и говорила и просила Господа поправить плечо, которое не работает, руку и глаз. Постоит у распятия, глядишь, вроде получше стало. Это её лечение ей помогало.  А с батюшкой мы часто пили чай, разговаривали о пользе от войны, тюрьмы, болезней, когда человек кается. Я спросил, какая польза от тараканов. Он сказал, что огромная, потому что мы бы заросли грязью, если бы не они. Каждый вечер разумная хозяйка моет посуду, убирает мусор, чтобы не было тараканов. Всё, что посылается, во благо. Человек приходит в храм по большей части от горя. Но уходит с радостью, когда уже легче на душе. В книге описана одна история. Когда мы работали ночными санитарами, доставляли ребят в Кабул, однажды привезли двухсотых и трехсотых недалеко от госпиталя выгрузили. Медсестра мне говорит, что проводит меня в палату, просит посмотреть, а сама идти не смогла – нервов не хватало. Я зашёл. Две кровати сдвинуты. На них лежит без одежды солдат, у которого 80% обожжённой кожи. Лежал он в позе распятия, иначе было невозможно, лежал уже неделю почти. Поражались, что он жил при таких ожогах. У него в подворотничке нашли икону Божией Матери, со всех сторон обгоревшую, кроме лика. Рядом возле кровати её приставили. Благодаря этому он, наверное, и жил. Его потом доставили в Россию, увы, дальше ничего не знаю о его судьбе. Но спустя время я был в одной епархии, меня попросили выступить в одной женской колонии. Кстати там выступать очень непросто. Когда начинаешь говорить о семье и любви, то минут через 20 ревёт весь зал, как бы ни относились к нашим женщинам, которых называют преступницами. Она все равно женщина, жена, мать, она хочет любви. Когда разговор закончился, одна подошла и спросила, не узнал ли я её. Мне стало жарко – это была та самая медсестра из кабульского госпиталя. Пьяный её муж пытался причинить детям вред, она заступилась за них, его ударила, а он умер от этого удара. Её посадили. Начальница колонии мне потом говорила, что это просто настоящая монахиня, она сама на себя взяла уход по храму. Потом она действительно приняла монашество в одном из монастырей. Смотрите, как складывается у человека жизнь, образ жизни и отношение к ней, его душа, сердце. Такие бывают пути к Богу. Кого ни возьми, у всякого своя дорога к храму.

В. Носов:  - Мы подошли к теме книги «Из рода в род». В ней много цитат из писем тех, кто отбывают пожизненное заключение. Когда я читал, мне стало жарко, как и Вам тогда. Стало так жалко тех, то находится в нечеловеческих условиях. Жизнь собачья и то, наверное, радостней, собака хоть может гулять. Они же полчаса в день бывают на воздухе. Но письма этих людей наполнены радостью, потому что на самом дне находясь, люди благодарят Бога, радуются, что именно там им Бог всё открыл. Когда и как Вы почувствовали прямое действие заповеди Христа о тех, кто в темнице? Мы же все призваны помогать этим людям. Знаю, Вы посещали самые страшные камеры расстрельных заключенных, где приводилось в исполнение наказание.

В. Николаев:  - Я неслучайно взялся за тему о родовом грехе - «Из рода в род». Такие перекосы есть и в моей семье. Две деда – герои СССР, родной брат, младше меня на три года, сидел, у него две тяжелых судимости. Я через это стал задумываться о книге этой. Я благодарен Федеральной службе исполнения наказаний, которая мне оказала всяческую поддержку, и я побывал везде, где хотел. Видел я самые разные категории заключенных, начиная от так называемых «смотрящих» и заканчивая низшими слоями. Поразительно то, что с кем бы ни говорил, стоит только заговорить о семье, о доме, зал затихает, и люди слушают, несмотря на судимости. Однажды у меня была встреча с непростым стариком. Его знали как Петровича, было это на Урале. К сожалению, его нет в живых уже, хотя дожил он до 96 лет. Прошел Отечественную войну, штрафбат, где был за то, что убил начпрода за воровство. У него был Орден славы, и ряд других, которых лишили из-за штрафбата. Родом он был из Белоруссии. После войны оказалось, что жить негде. Фашисты до тла сожгли деревню его. Иногда было так тяжело, что спать было негде. Проситься стыдно было, так он находил коровник и спал между коровами, чтобы как-то согреться. Были судимости. На склоне лет на душе стало так нехорошо, горько и стыдно, захотелось прийти в простой деревенский храм, и попросить прощения за всё. За то, что врал, воровал, бил. Его принял священник и не пожалел, что принял старика. Это поколение фронтовиков всегда отличалось потрясающей чистоплотностью, ценили, что видели, жили этим и живут, еще не все к счастью, отошли из этого мира. Он мне сказал, что поумнел на кладбище, когда блатные убили его друга Веньку. Он стоит, друг лежит, рядом старенький отец Василий, тогда до него дошло главное – где бы русского мужика ни носило, что бы он из себя ни корчил, всякий закончит под крестом и при батюшке. С храмов же кресты посносили, а на кладбищах так и не смогли. Однажды мы ему привезли то, что наша молодежь, к сожалению, смотрит каждый день. То, что транслирует  современная культура. Есть понятие «идентичное натуральному», так вот у  нас такие фильмы, пропаганда, которая воспитывает нашу молодежь. Несколько лет назад вышел фильм о подростках под названием «Сволочи». Фильм надуманный и грязный. Привезли старику посмотреть, чтобы он дал оценку музыкальной группировке «Звери». Таких «зверей», «сволочей» или «ногу свело» сегодня ой как много. Старик смотрел недолго. Попросил выключить, помолчал и сказал, что когда я буду встречаться с молодежью, должен буду им сказать, что это не звери, это щенки, скоро будут шакалята, а вот настоящие звери и сволочи - те, кто это придумал, профинансировал, выпустил в мир. А еще просил передать, что на каждого зверя будет капкан, или свои загрызут. Когда подобное выпускается, придется за это платить, абсолютно за всё. Однажды я встречался с так называемым «смотрящим». Это особая категория людей, они очень осторожно идут на разговор, но если доверяют, расскажут многое. В прошлом военный, он сказал, что у него была прекрасная семья, жена, дети, работа, дом. Всё было благополучно, потому что жили по воле родительского совета и по воле Божьей. А потом он решил так, как он хотел, чтобы никто не указ. А когда не указ, то тогда идёт наказ. Теперь у него не было ни жены, ни детей. Это в тюрьме он был в авторитете, а за колючкой – никто. Иногда приходили мысли, которые он просил передавать молодым, может, пригодятся кому. На нет и суда нет, так говорят. Но за одно только «нет» суд будет суровый и жестокий. Нет, не буду воспитывать детей. Нет, не буду жить с женой, с которой прожил 30 лет. Нет, не буду ухаживать за больными родителями. За всё будешь жестоко платить. Молодежь наша некоторая специфическая… Нужно услышать родителей, которые пытаются вразумить, а они плевать хотели. Но когда плюют на родителей и их советы, это всё равно, что против ветра – слюна вернется на твою физиономию, и ты будешь ее всю жизнь вытирать. Или вот - бесплатный сыр в мышеловке. Там как раз сыр самый дорогой, потому что крысы за него платят жизнью.  У людей там, за проволокой, есть чему поучиться.

Один молодой человек был приговорен к смертной казни. Его дважды приговаривали. Наказание он понес за то, что его родители в своё время откупили от армии. Думали, спасут мальчика, чтобы на вторую чечню не попал. Не спасли. Мальчик быстро понял, что всё можно, ушёл в криминал, совершил жестокой преступление, был приговорен. Первый разговор у меня с ним был очень полезный и долгий. Он тогда сказал, что никогда не был в храме, не знал, как правильно ставить свечу и подходить к иконе, но когда его во второй раз приговорили, до него, наконец, дошло главное – не надо быть умнее Бога. Мы же умнее Его десятки раз в день. Начиная от сквернословия заканчивая «бросить семью». Я был в камере исполнения смертной казни. Мне показали, как это происходит. Хочу сказать, что это зрелище настолько жестокое и простое… Люди там работают совершенно секретные навсегда, и разговор был с одним из таких. Чтобы приводить в исполнение такие приговоры, физически и психически человека хватает максимум на 10-15 раз. Там реально можно сойти с ума. Чем отличается смерть вследствие казни за грех от смерти за други своя, на которую человек идёт осознанно? Этот человек говорил, что когда казнят за грех, то бывает, что у человека лопаются глаза, вываливается язык сантиметров на двадцать, проваливаются руки… Есть такое понятие «обгадился от страха». Когда человека волокут на исполнение, из него всё это и выходит. Организм не может сопротивляться, он знает, куда его волокут. Тот молодой человек ожидал исполнения наказания 3,5 года, в течение которых он не спал, просто немного забывался во сне. Он ночью среди десятков шагов понял  бы, что идут за ним на вывод. Однажды в ожидании исполнения приговора ему стало очень плохо, его обуял животный страх, от этого страха у него за несколько секунд у него изменились зрение и слух. Он вдруг стал слышать, как паук плетёт паутину, как по стене шуршит луч солнца. Тогда он пополз на коленях с воем в угол, чтобы там ногтем нацарапать крест. Как только он дополз, увидел, что там уже было много нацарапанных крестов теми смертниками, кто сидел там до него. Мы всё равно придем в храм, как сказал отец Василий, не по-хорошему, так от горя.

Эти ребята, майор Роман Филиппов, сбитый в Сирии. Его окружили боевики, а его последние слова были: «Это вам за пацанов». Нурбагандова поставили на колени: либо ты с нами, либо против нас. И эта великая простая фраза, которую носят сейчас все, кто выполняет боевые задачи, «работаем, брат» как ответ на тот его призыв: «работайте, братья!».  Прохоренко, старший лейтенант, которого боевики окружили, подрывая себя и бандгруппу, успел прокричать «передайте Кате, что я ее люблю». Катя – его жена, получавшая награду мужа, присвоенную уже посмертно. Таких примеров множество! Ребята десантники, уходили в ночную разведку. У одного на рюкзаке было простой краской написано «прости нас, Господи». И вернулись все живыми. А во второй чечне в ночном небе Грозного они трассирующими пулями написали «Христос воскресе!». Эта надпись висела очень долго, ее смогли прочитать многие. А та великая фраза, когда десантники на  краю холма камнями выложили надпись «если не мы, то кто?». А вертолетчики Коля Майданов и его группа еще ниже выложили камнями другую надпись: «если никто, то мы».  У нашего русского человека созидать на дело родины, семьи, всего доброго, генетически заложено. Благодаря этому Россия стоит и будет стоять. Не одну войну мы отвоёвывали, везде красный флаг, везде будет этот наш флаг. И эта война закончится с нашим флагом.

В. Носов:  - Сегодня день снятия блокады Ленинграда. Скажите, что Вы думаете об этом?

В. Николаев:  - Великая дата. Здесь добавить нечего – сморишь, что пережили люди, как они выстояли, сохранив чувство совести, преданности, когда жертвовали собой, делясь хлебом. 125 грамм хлеба в день… Я хорошо знаю, что такое быть голодным, но не до такой степени, как это пережили в Ленинграде. Этот подвиг надо воспевать. Этим надо воспитывать нашу молодежь. Наша история наполнена такими событиями, датами. Говорят же, что многие вещи передаются по наследству, вот и надо воспитывать чувство любви к семье, родине. Нередко родители говорят, что они желают сделать всё, чтобы у детей была красивая молодость. А я всегда навстречу говорю, чтобы молодые сделали так, чтобы у родителей была красивая старость, чтобы они не боялись быть старыми, чтобы знали, что их любят, и будут любить всегда. Знаете, вдоль дорог стали встречаться знаки «соблюдайте чистоту на дороге». И я призываю, соблюдайте чистоту на дороге вашей жизни, не вылетайте на встречку, не превышайте скорость, чтобы приехали вы туда, куда задумали со своей семьей, поставили дом, чтобы были тепло и уют, чтобы дети гордились домом и вами и говорили, что хотят быть похожими на папу и маму в лучшем смысле этого слова.

В. Носов:  - На этой высокой ноте закончим этот потрясающий разговор. Надеемся, Вы еще не раз придете на нашу программу и будете раскрывать глубокие смыслы для аудитории, молодежи и взрослых. Они нужны. У людей есть голод, который заставляет эти смыслы искать. Благодарим за беседу!