Картина - концентрат впечатлений… Смотреть нужно долго, внимательно и качественно.

Слушать: https://radonezh.ru/radio/2021/04/06/22-02

Е.Никифоров: - Здравствуйте, дорогие братья и сестры. Представляю моего друга Дмитрия Анатольевича Белюкина.

Д.Белюкин: - Здравствуйте.

Е.Никифоров: - Дмитрий Анатольевич -художник, академик живописи, член Академии художеств, народный художник. Отмечен наградами по заслугам. Один из немногих, кому я могу сказать «Аксиос, аксиос, аксиос». По радио говорить о живописи сложно, но с другой стороны Ваша живопись настолько насыщенна, что о ней можно и нужно говорить, хотя она имеет непосредственное воздействие на душу человека. Как любое изобразительное искусство, она часто требует комментария.  Эти комментарии безумно интересны. Смотрел журнал «Искусство для всех». Четыре разворота там посвящены Вашему искусству, а именно - картине «Парад победы». На самом деле она называется страшнее - «Конец Третьего Рейха». У меня впечатлений масса, хочется столько много сказать. Я был у Вас в мастерской, которая находится в студии Грекова, это студия военных художников. Картина гигантская. Только там она могла родиться на этих гигантских просторах. Как возник ее замысел?

Д.Белюкин: - Обычно замысел у художника возникает от зрительного впечатления или от прочтения интересных исследований, документов. А здесь все как бы на виду. Много моих коллег уже решали эту тему. Можно вспомнить известную работу Марата Самсонова, грековца, уже умершего. Он был курсантом и сам участвовал в этом параде победы, ещё не будучи художником. Потом, спустя много лет, отучившись, став худруком студии, он написал картину.

Иногда огорчает неуважение коллег к материалу. У многих нарисовано, что солдаты, которые идут или бросают знамена, одеты в одежду х/б материала, а самом деле это было не так, такие вещи требуют изучения.

Е.Никифоров: - Мне показалось интересным, что солдаты и офицеры на этой картине изображены далеко нетрадиционно. Во-первых, очень красивая форма, она напоминает гитлеровскую, которая весь мир поразила эстетизмом.

Д.Белюкин: - Хьюго Босс шил.

Е.Никифоров: - Да, один из брендов немецкой промышленности. И он сделал безупречный по своей агрессивности, мужской силе, красоте наряд. Здесь этой жути нет, хотя знамена сами по себе обладают определенным влиянием. Это тоже красота, эстетизм, но и наши неожиданно красивы.

Д.Белюкин: - Наша форма резко изменилась, когда в 1943 году были введены погоны и воротник- стоечка, который застегивался. То есть мы вернулись к форме Николая II, к форме последнего царствования, когда гимнастерка, галифе у офицеров были синие. Все вернули назад. Разрабатывали для парадной формы маршалов и командующих фронтами вариант эполет. Такая форма хранится в музее. Но это не одобрил верховный главнокомандующий.

Форма на парад победы шилась специально для парада из плотного суконного материала, темнее, чем гимнастерки. Удивительного покроя, как френчи или куртки, с разными клапанами, сзади определенные выпушки.  Она нигде больше не использовалась. Осталась на память участникам парада. У многих форма прадедушки, может быть, ещё висит в шкафу. Между тем это одна из деталей, которая может помочь художнику что-то написать.

Все коллеги, которые писали эту тему, шли по пути фотографии. Шла рота, разделенная на две части по 100 человек. Подходя к Мавзолею, они поворачивались. Все было рассчитано, отрепетировано, потому что момент ответственный, и он в таком темпе шел, что ошибка была недопустима. Это всего несколько минут - бросание знамен, но это была кульминация. Разворачивались, через левое плечо бросали знамя, возвращались на то же место на Красной площади, к Василию Блаженному.

Е.Никифоров: - Интересно, насколько серьезно относились к дефиле. Настолько серьезное отношение было, что не выдержали красоты и темпа парадного строя те, кто должны были идти впереди этой колонны Кантария и Егоров.

Д.Белюкин: - Они не смогли пройти. Помимо боевых строевых солдат были добавлены из полка НКВД, у которых было больше времени маршировать. Неправильно, что кидали знамена НКВДшники. Там было много боевых солдат с наградами, именно это мне и было интересно. Так вот,  это была кульминация парада, точка во Второй Мировой Войне, когда враг повержен, морально раздавлен, его знамена брошены, они ничто. Когда солдаты кидали - а кидали только солдаты и старшины, то есть в этой сводной роте не было офицеров, их перчатки были тут же сожжены на Красной площади как нечисть, которой они брезговали. Взамен выдали хорошие офицерские кожаные темно-коричневые перчатки. А те были уничтожены, потому что даже прикасаться к этой падали было заразно. И с двух сторон стояли многочисленные репортеры, кинооператоры, фоторепортеры. Одни могли увидеть кадр с Василием Блаженным и куском Мавзолея, другие  - с Историческим музеем. Тот ракурс, с которого я решил это сделать, никто даже не рассматривал, потому что там стояли офицеры НКВД, охранявшие вход в Мавзолей. Справа и слева от входа в Мавзолей были кучи этих знамен.

Я сейчас преподаю композицию в Академии Сергея Андрияки. Я их учу динамике, композиция должна быть живая.  Не просто грамотное сочленение фигур, но движение. И сам я стал больше на это обращать внимания. Многие помнят картину «Белоруссия. Исход». Там статика, прощание. Иногда нужно, чтобы художник встряхивался и писал динамические картины. Из таких у меня есть картина «Атака Гродненских гусар. 1812 год». Мне по-настоящему позировали на Бородино мои друзья- реконструкторы, поднимая лошадь в галоп. Я залез на крышу своего Ленд-Ровера и оттуда успевал фотографировать, они скакали, потом я сделал наброски.

Е.Никифоров: - А картина какая красивая! Помимо того, что она исторически точна и захватывает как кино, она и очень живописна.

Д.Белюкин: - Да, динамика важна. А здесь я решил усложнить задачу, чтобы бросали знамена на зрителя, чтобы через эти переплетающиеся кошмарные паучьи кресты, развевающиеся ленты были видны лица наших воинов- победителей.

Е.Никифоров: - Совершено точно сказано. Ваши картины такого свойства, что, говоря о них, ты их ясно представляешь. Это почти кино. Мне показалось знаменитая Лени Рифеншталь это снимала. Очень эстетично, красиво. Но здесь другое настроение, хотя есть насыщенность символикой, художественной красотой. Кстати, как возникли каски? Это же не форменные, а военные.

Д.Белюкин: - На параде 1941 года и на всех парадах военные идут в боевом облачении - каски обязательны, без них только старшие офицеры, а лейтенанты, капитаны, младшие офицеры обязательно  шли в касках. Это подчеркивало то, что мы готовы воевать. Каски сидят ладно, они красивы. Это модная форма, у наших бойцов изысканный щегольской вид. Был дождь, каски были мокрые, они отражали небо. Это был дополнительный эффект, который я использовал в картине.

Е.Никифоров: - Я знаю, что Вы чрезвычайно трепетно относитесь к достоверности фактуры, ситуации, движения. Для этого нужны натурщики или место. А там же режим?

Д.Белюкин: - Все это было. Будучи традиционным реалистом-классиком и затевая эту картину, я опечалился, что мне будет сложно. Я хотел начать писать в самом начале 2015 года и успеть к Параду победы.

И вдруг у меня  возникла мысль. Мне помогли мои реконструкторы по Отечественной войне. Приехали ребята в гимнастерках, у них в руках были знамена. Я их попросил пройти в зал студии, который был очень большой, диорамный. На улице тогда лежал снег, не то освещение, пленэр, и я искал момент живописного развертывания знамени. Опять же здесь мы, художники 21 века можем разумно использовать достижения техники, в том числе фотографии. Нарисовать знамя в полете нереально. Выдумать можно, но убедительности не будет. И из 100 кадров два были взяты в картину, два ракурса, два жеста. Потом эти люди позировали мне, и я делал этюды с натуры, а потом мне потребовалась натура во френче. Мне очень помог полковник Константин Игоревич Шишиц, у которого была такая подлинная форма, потому что он - реконструктор по зову сердца. Он и сам мне попозировал, и разрешил надевать форму на некоторых моих ребят. Натурщиков как таковых не было. Только ребята, которые за идею с удовольствием тратили на меня время, позировали мне. Договорившись с комендантом Кремля Хлебниковым и написав прошение, я получил разрешение писать этюды около Мавзолея. Один раз до того освоился, что приехал с одним реконструктором. Как только он разоблачился на Красной площади - тут же ринулись китайские туристы, которые его облепили.Они не могли понять, почему я на них зло кричу и отгоняю. Хорошо, что вмешались офицеры-сотрудники ФСО, оттеснили толпу, поставили заграждение. Дальше, к несчастью, высохла брусчатка Красной площади, а мне именно нужно было натурный этюд - отражение в брусчатке. А я запасся литровыми бутылками воды и поливал Красную площадь напротив Мавзолея. Жалко, нет таких фото. Но искусство требует жертв. Я все-таки добился убедительности в этой картине.

Е.Никифоров: - Лица - откуда они взялись? С фото военных ветеранов того времени, архивные снимки. Здесь работала интуиция современного художника, и отразилось современное понимание войны. Сколько уже всего мы о войне видели? А кино - это не вымысел, а внутренняя достоверность.

Д.Белюкин: - Хороший вопрос. Я сам так работаю, учу своих студентов и был бы рад, если бы знали другие молодые художники, что нужно серьезно изучать материал. Первое, с чего я начинал еще до работы над картиной - основательная поездка в Красногорский архив кино-фото документов. Мне выдали более 20 огромных катушек с пленкой. Я сам заряжал, смотрел, пытаясь найти ценнейшие для меня кадры. Есть еще и фотографии, но на пленках- панорама лиц. Поэтому некоторые лица у меня конкретные, просто взятые один к одному лица людей, которые были на этом параде. Есть один удивительный образ: сержант с орденом Ленина. Я к сожалению, не нашел, кто это. Он не бросал знамена, он был просто с винтовкой, когда шли пехотные части. Вот этот образ у меня есть. Удивительное лицо.

 Потом был замысел взять грузина, якута - у нас же страна многонациональная, воевали все. Картину бы это обогатило. Но нельзя, потому что верховный главнокомандующий дал приказ, чтобы знамена бросали лица славянской внешности. Здесь я уже не мог погрешить против правды. Потом кто-то из моих друзей позировал и этот образ вошел в картину. Константин Игоревич Шишиц есть в образе: ленинградский грустный, тревожный солдат. Долго я искал и переписывал образ бойца, который бросил знамя и дерзко нарушив приказ, сразу развернуться, успел взглянуть наверх, на Сталина и улыбнуться.

Е.Никифоров: - Это поразительно. Он сразу притягивает внимание. И сразу ясно, что что-то тут не по протоколу. Здесь лица должны быть серьезные, а вместо этого улыбка. Что за произвол Вы допустили?

Д.Белюкин: - Знамена кидали решительно, с ненавистью. Но это солдат, который первый раз видит Сталина. Он может никогда больше не встретиться, уедет в свою сибирскую деревню -а увидит, что вождь ему улыбается, тут важно единение народа.

Три человека из народа смотрят наверх. По их взглядам ясно, куда они смотрят. Есть место, куда можно чуть уйти от протокола. Это образ победителя. Мы можем его расшифровать. У него две нашивки за тяжелое и легкое ранение. Это приравнивалось к орденам и медалям, и их положено было носить. Мой отец такую носил на пиджачке. Он фронтовик, ветеран войны, закончил войну в 1945 в Словакии, у него была желтая нашивка за легкое ранение. И тут расшифрован этот образ лихого рядового с орденом Отечественной войны, медалями - ему ничего не страшно, он счастлив, это пик события: враг повержен, и мы счастливы.

Е.Никифоров: - Есть художественная правда. Иначе было бы достаточно увеличить фотографию, или показать кинохронику, этого было бы достаточно, чтобы показать, как это было. Но картина - другое послание, она требует громадного обобщения. Не только того, что увидел в хронике, но и обобщения жизни этих образов в сердце народа, в его культуре, искусстве. Как многие шутят - революцию мы знаем из кино, но даже кино это не революция, не так все было. Война, мы знаем, тоже так показана была, что часто к войне и не имело отношения. Но многие трагические образы наших фильмов, например- «Они сражались за Родину». У Вас там где-то среди картин есть такой образ - прямо портрет Олялина.

Д.Белюкин: - Я как раз и хотел рассказать и я этого не стесняюсь, не считаю это компиляцией. Просмотрев в работе над этой картиной ряд наших хороших художественных фильмов, скажу: «Они сражались за Родину» все же выше, чем «Освобождение» с Олялиным. Там больше заказной политический многосерийный фильм. Подростками мы его все смотрели. Но нет там такой суровой правды о войне, как в тех, над которыми плакал мой отец, как «Долгие версты войны», «Обратной дороги нет», «Был месяц май». Образы прекрасные. И образ Олялина блестящий. Поэтому то, что я сделал набросок с лица актера, кстати, я даже не знаю, жив ли он, все старички уже ушли. У меня в картине и Шукшина образ есть из «Они сражались за Родину». Намек, напоминание. А кто-то, кто помнит фильм - узнает героя. Почему бы не могло случиться так, что они дошли до Берлина, вернулись и на параде победы пронесли знамена? Это дополнительная связь с нашей культурой.

Е.Никифоров: - Картина -всегда обобщение, но картина требует зрителя. Вы для кого писали картину? Или для места? Где картина экспонировалась, где можно ее увидеть?

Д.Белюкин: - Я бы хотел сказать о выставке, которая посвящена главным темам моего творчества: Пушкину, православию, пейзажу России. Так получается три «П». Эпиграфом будут великолепные стихи, поэтическое изложение молитв Ефрема Сирина:

«Отцы- пустынники и жены непорочны,

Чтоб сердцем возлетать во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв».

Там будет много работ, новых и старых. Большая эта картина не помещается в тот зал, она пока находится в студии Грекова. Можно отдельно организовать экскурсию, вероятно, будет отдельная выставка грековцев, все-таки в прошлом году студии было 85 лет.

А что до картины, то она и правда была написана в 2015 году. Она была экспонирована и специально написана для выставки, которую я организовывал у себя еще в галерее на Казанском вокзале в Царской башне. «Не говори с тоской: их нет, но с благодарностию  - были». Я благодарен Владимиру Ивановичу Якунину за то, что он пригревал культуру, и мы имели возможность дать путевку в жизнь многим молодым художникам. Там я показывал не только свои работы, но и проводил всероссийские конкурсы. Это была как раз Всероссийская выставка. Много было молодых ребят-художников, но должна была быть центральная вещь. Эту вещь я и написал. Дальше -4,5 года она отстаивалась. Я понимал, что-то не то. Дело тут не только в торопливости. А картина была опубликована в каталоге, вывешена в интернете, даже не на моем сайте, потому что я ее чуть стеснялся - что-то было не то. Она называлась: «Мы победили». Я прошу отовсюду, чтобы картину, точнее название это убрали. Такой картины нет. Но есть триптих «Конец Третьего рейха», «Парад победы 24 июня 1945 года». И 4,5 года приходило осознание, что и как исправить. Наконец, пришло.

Е.Никифоров: - Вы исторический живописец с одной стороны, мастер большой картины, особого жанра живописи. Это сложно свести такое количество людей, цвета. Громадное полотно. Какие картины по размеру?

Д.Белюкин: - Две картины триптиха рассчитаны перспективно так, что они не вплотную к центральной висят, но на расстоянии метра.

Е.Никифоров: - Громадное произведение, которое, даст Бог, найдет свое место. Сейчас у нас особое отношение к войне, эта победа имеет не простое геополитическое значение. За этим стоит что-то космическое.

Д.Белюкин: - Именно так. В той великой победе всего народа, победе страны, где мы выросли и получили образование, которая о нас заботилась, воспитывала. Может быть, был излишне суровая, но справедливая. И мы совсем забыли, да и нас старательно отучают от темы соборности, пусть и советской. Народности, когда единая победа, единое устремление - все по силам. Я и с очевидцами говорил - триумф и ликование были такие, что любая задача поставленная правительством, которому доверяли и любили, была нам по плечу. Потому что с ним же вместе и победили. Любая задача была стране по силам. В космос полететь - пожалуйста, освоить Арктику - пожалуйста, написать хорошую картину – пожалуйста. Энтузиазм зашкаливал. И это не пафос, который создавался лагерями, нет, это именно тот подъем духа, который был еще во время войны 1812 года. Вероятнее всего он был и раньше, просто не зафиксирован. Наверняка что-то подобное было и после победы Александра Невского и Дмитрия Донского. Это важно понять, отсюда точка отсчета. Неслучайно, такую любовь завоевал «Бессмертный полк», потому что это единение живых и мертвых. Фактически -это Пасха, когда мертвых нет, когда эти же люди идут в строю, когда мы у них спрашиваем совета, как жить, как любить родину, как быть мужественными.

Е.Никифоров: - В Вашей живописи нет морализаторства. Умение увидеть образы и передать их, сформировать в душе, и изобразить красками, пером, детально выписывая.

Д.Белюкин: - Брюллов говорил, что деталь в картине- признак мастера. Мы же пишем картины для внимательного зрителя, быстро можно и репродукцию посмотреть. Но чтобы углубиться - надо смотреть на картину, находить новые детали, специально замаскированные художником. Идет другое прочтение. И выходят детали переднего плана, как те самые немецкие знамена, они написаны не просто с портретным сходством, но с точностью блика на орле или черного шелка на свастике.

Е.Никифоров: - И есть ощущение эпичности. Вот это соединение лиризма в колорите, практически акварельном. Для такой картины, как Конец третьего Рейха, хочется брутальных красок, яркого письма, а здесь нежное письмо, но и очень убедительный язык. Хочу сказать и о том, что на выставке в Академии Андрияки будут представлены картины меньшего формата.

Д.Белюкин: - Но там будут и крупные вещи. Этот парад победы не может вместиться туда, но будет много других картин. Триптих «Иерусалим». Я стал любить триптих,  ведь необъятная панорама пейзажа не может быть написана, как пишут панораму грековцы - эта полуизогнутый холст. Для диорамы, то есть части панорамы, нужно действие, пейзаж невозможно так написать, это будет скучно. А триптихом можно выделить три главные части. Если уж мы заговорили про триптих Иерусалима, то средняя часть - старый город, левая - храм Петушиного крика, и те арабские кварталы, земля горшечника, купленная за тридцать сребреников. Там все немного застроено, но узнается  старый город. Правая часть -это храм Марии Магдалины. Виден уже Гефсиманский сад и начало Елеонской горы. Если это охватывать одной картиной, скука была бы страшная. А здесь я разбил на три времени суток: ранний рассвет - встало солнышко - поднялось побольше. Этот эффект я использовал в работе «Падение Третьего Рейха», когда я решил сделать триптих. Пытаясь вместить в картину и ГУМ, и Василия Блаженного, и бросающих знамёна солдат, я погрешил против перспективы, которую художники-романисты могут менять как угодно. Вспомним Брюллова. Но если это уже реализм, основанный на традициях Сурикова и Репина, с убедительным классическим подходом, то уязвимость приближенного храма налицо. Поэтому мне пришлось в прямом смысле отрезать 120 сантиметров холста ножницами с правой части на своей картине, натянуть новый холст и сделать правую часть отдельно. К этому придумать левую часть. Это блестяще закомпоновалось. У меня получился охват картины на 360' от Исторического музея через центральные фигуры - до Василия Блаженного, где тоже бросают знамена. И не все знают, что есть «Фонтан победителей».

Кто-то приписывает авторство Сталину, ему можно все приписать в Сталинскую эпоху. На Лобном месте был сделан фонтан, его венчала скульптурка, чуть напоминающая мухинских «Рабочего и колхозницу», только со звездой. Он был украшен мрамором и цветами, но он стоял только в эпоху парада, потом его демонтировали.

Е.Никифоров: - А как объединяются картины на выставке? Православие. Пушкин. Пейзаж. Кажется, так широко и разнообразно.

Ищенко: - Всё объединяется, наверное, Пушкиным, его мудростью и православием. Все разговоры о его нигилизме и атеизме, и что он берет уроки чистого аферизма- как написано  в письме, которое вскрыли и вышел огромный скандал. Это его экспансивность.

Е.Никифоров: - Напомните о скандале, не все знают об этом.

Д.Белюкин: - Неужели? Одно из писем было вскрыто, потому что в те времена существовал институт цензуры. И там написано Пушкиным, что он берет уроки чистого атеизма. Это послужило поводом для его ссылки в Михайловское. То, что была Южная ссылка - в действительности была не ссылка, а его рабочая командировка. В Царскосельском лицее воспитывались не поэты, а сотрудники Министерства иностранных дел. Они получали низший чин и должны расти, а уж писать стихи или рисовать- это во внерабочее время. Так же сочиняли Глинка, Римский-Корсаков. Когда узнал об этом Сергей Львович Пушкин, которого Пушкин приехавший с ссылку в Михайловское, застал там с матерью, пребывая на даче в летний период- был настолько возмущен поведением сына, что сам вызвался докладывать о нем, чтобы его исправить. Это была трагедия для семьи: все были поражены, что вдруг молодой Саша учудил, что он посягнул на Царя, на незыблемость трона, на монархию. То, чему служили и Пушкины, и Ганнибалы всеми своими силами. Разлад в семье был страшный.

Трагедия Пушкина была в том, что, как он писал, ему было невыносимо в Михайловском. Он писал Жуковскому: «Спаси меня хоть крепостью, хоть Соловецким монастырем». Понимаете степень отчаяния молодого человека? Про Пушкина я могу говорить много, это моя тема, традиционно студенты четвертого курса делают картину по Пушкину. Я им говорю, что эта тема неистощима. У меня по Пушкину больше 11 замыслов, нет времени написать. Берите любую тему, его жизнь как произведение, как возможность написать какую-то картину-  неистощима. Жуковский писал Пушкину, в его Михайловское: «Остепенись, ты более велик, чем тебе кажется, отбрось дурачества, шалости, сосредоточься, -и будешь благодарить Михайловское». Он оказался прозорлив - Пушкин потом рвался в Михайловское, чтобы получить необходимую для поэта возможность творчества. Он там же написал огромное количество шедевров. Деревенские главы Онегина. Я  не говорю про Бориса Годунова, про шедевры, которые были замыслены. Не только Болдино было, но и Михайловское. Я увлекся, простите.

Е.Никифоров: - А я заслушался.

Д.Белюкин: - Мы отошли от темы связи Пушкина и православия. Связь на выставке. У нас большая часть аудитории -  люди православные. Во время Великого поста особенно благодатно путешествовать, пусть мысленно, по святым местам. Пушкин был лишен такой возможности.

Хотя представьте себе: Пушкин посетил бы Афон или Иерусалим. Это могло бы в его творчество столько привнести! Но он, будучи человеком православным, вернулся в лоно Матери- Церкви. Пушкин соборовался, он простил своих врагов, не только Дантеса и Геккерна- всех. Он умер как христианин. Он попросил за себя не мстить. Его преображение на смертном одре компенсирует все его чудачества, все, может, и приписанные ему, как «Гавриилиаду», произведения. Он был уже другой. Любое его произведение глубоко православно. Даже «Евгений Онегин», который вначале замышлялся как легкий ироничный роман, в результате стал глубочайшим христианским произведением.

 Татьяна, в отличие от Анны Карениной, выбрала верность мужу, будучи глубоко православной. Здесь это все одно - пейзажи от Петербурга, Валдая, Торжка, где проезжал Пушкин - до Москвы, любимого Михайловского. Это пейзажи России, которые многих наталкивали на создание произведений. А прославлять нашу природу - прославлять Творца, потому что наш пейзаж, тем более, если он венчается церквушкой - глубоко православный.

На выставке я хочу повесить отдельным блоком серию этюдов: «Впечатления православного паломника». Метод работы у меня такой: я пишу этюд обязательно с натуры. Без этого я не могу создать картину. Иногда это этюд за 15 минут, иногда получасовой. Время разное отпущено - иногда есть только пять минут, чтобы успеть сделать. Эти некоторые этюды переросли в картины, некоторые ждут. Но они сами по себе интересны, потому что написаны на Святой Земле. Лучшие из них будут показаны.

Е.Никифоров: - Нужно поспешить - наш пейзаж изменяется не в лучшую сторону. Он становится столицей богатого государства, вылезают небоскребы. То, что я еще застал еще 30 лет назад в паломничестве на Святую Землю – это мы попали в нетронутый мир. В Одессе продают консервные банки, на которых написано: «воздух Одессы». Такое ощущение, что и там так, был и чувствовался Дух Иерусалима. Сейчас уже в меньшей степени. Чем дальше, тем больше  урбанистика заставляет работать фантазию. А Ваши работы, где Вы запечатлеваете то, что для нашего сердца дорого, святыни Иерусалима, русской земли! Прищурившись, можно увидеть главное. Голубочка держишь в руках - сердечко у него так и бьется. И тут такое же нежное биение правды, истории, христианской жизни. Израиль закрыт полностью, сколько это продлится - мы не знаем. Посмотрите это хоть на картинах, от них- реальное ощущение пребывания там Спасителя. Картина - концентрат впечатлений. Каждый получает, но не все могут выразить. 

Д.Белюкин: - У художников есть счастливая возможность сделать этюд, положить его на полочку, а другая есть полочка зрительной памяти, она большая, очень вместительная. Когда наступила первая волна ковида, все еще остерегались. Это сейчас мы воробьи стрелянные - понимаем, что нужно спокойно относиться. А тогда я просчитывал, сколько мне можно не выходить из мастерской, чтобы писать по этюдам картины по Святым местам. Около года я мог бы писать. Если меня запереть и как старцу подавать только еду- год можно сидеть в мастерской.

Е.Никифоров: - Хочется тоже запереться там и предаться этим замечательным воспоминаниям! Благодарю Дмитрия Анатольевича о замечательном рассказе. Странно было начинать беседу о картинах по радио, это не телевидение. Но сколько можно домыслить, вообразить, представить! На самом деле Вы дали урок того, как нужно смотреть картину. Картина - язык, на котором художник обращается к своему зрителю. Это не просто красивое пятно на стене, не просто достоверное изображение природы. Это разговор. И мне тоже хотелось поговорить о картине, рассказать, как картину видеть, как смотреть, как подходить к искусству. Смотреть нужно долго, внимательно и качественно.

Д.Белюкин: - Самое главное -получать удовольствие, радость. Многие не умеют. Желаю всем этого достичь!

Е.Никифоров: - Идите на прекрасную выставку. Наша задача была замотивировать вас. Вы получите громадное удовольствие. Благодарим, что слушали и вот так, по радио рассматривали картины сегодня.