Каким должен быть современный храм для Православной России?

Интервью с Андреем Альбертовичем Анисимовым - председателем Правления Гильдии храмоздателей, Заслуженным архитектором России, академиком Академии архитектурного наследия, членом Совета по архитектуре Союза архитекторов России.
 

Александр Артамонов. В свое время в Западной Европе было время соборов. Тогда соборы, по словам современников, «росли как грибы», а зодчие почитались представителями высшей гильдии средневековых ремесел. Считаете ли Вы, что время соборов наступило теперь и у нас?

Андрей Анисимов. Вы знаете, что сегодня в Западной Европе храмы не только закрываются, но и продаются с молотка. Причем далее они поступают в так называемое «свободное применение» - под кафе, даже под жилье, под офисы… Поэтому, надо честно признать, мы знамя подхватили – это правда! В России действительно строится очень много храмов – их строительство не уменьшается и даже кризис не повлиял. Более того, так как кризис у нас уже не первый, и мы к этому начинаем уже привыкать, то наши молодые архитекторы даже сделали анализ сопоставления темпов строительства храмов с кризисными явлениями. Что самое интересное – перед окончанием кризиса, количество построенных храмов становится больше, чем в спокойное время. То есть во время кризиса храмы строятся, а после его окончания, они освещаются. Храмы строятся как в Москве, так и по всей России. Могу это совершенно точно подтвердить – я это доподлинно знаю, хоть мы и московская организация и Гильдия Храмоздателей объединяет людей в Центральной части исторической Руси. Среди наших объектов есть и храмы в Нижнем Новгороде, в Суздале, в Москве. Но, тем не менее, мы работаем на Сахалине и в Мурманске, в Калининграде, а также за рубежом. Мы проектируем и строим храмы либо для нашей Церкви, либо для русскоговорящих общин.

АА. Если мне память не изменяет, Вы начинали свой творческий путь с Когалыма.

А.Анисимов. Ну, в Когалыме я его начинал не как церковный строитель, но, как архитектор. Я в 25 лет был назначен туда главным архитектором города. Есть, конечно, некоторое недоумение. В Москве нас не очень используют для строительства храмов. Мне казалось, что в столице надо было бы собирать ярких представителей церковного зодчества и предоставить им возможность поработать. Но, к сожалению, пока этого не происходит.

АА. Печально. Но когда знакомишься с тем, что Вы сделали: за сотню храмов восстановленных и построенных Вами уж точно перевалило! А теперь о сути Вашего творчества. Когда перебираешь историю церковной архитектуры, то невольно возникает мысль: столько всего сделано, столько построено… Неужели надо изобретать какие-то новые формы? Не лучше ли придерживаться уже освященной временем архитектурной традиции?

А. Анисимов. Когда мы только начинали проектировать и строить храмы, самое главное для меня было следующее: идти от той отправной точки, на которой прекратилось церковное искусство. Это была моя внутренняя позиция, в правильности которой я уверен до сих пор. То есть желание придумать что-то новое, оно у меня, как у молодого архитектора, желающего выразить себя, естественно, присутствовало. И конечно же, я на бумажке рисовал какие-то современные на тот момент проекты. Слава Богу, ни один не реализовался. Все-таки правильнее изучить наследие и попробовать построить учитывая его. Поэтому для меня было так интересно попробовать построить храм в моем любимом стиле русского модерна, использовать псковские мотивы. И если меня попросить заказчик построить храм в стиле классицизма или русского барокко, я тоже не отказываю, я тоже пробую и тоже пытаюсь понять и полюбить данную стилистику. И при этом возникает вопрос, что же такое современная архитектура. И так как все-таки существуют современные материалы и современные технологии и какие-то современные достижения и среда определенная, то у людей, которые сталкиваются с духовной архитектурой возникает  такой подход: поручили человеку проектировать храм, и он это делает, как будто бы проектировал современный микрорайон или какой-нибудь там соседний спортивный комплекс. Мотивировка у таких архитекторов такая: мол, это современная архитектура и мы будем ее вписывать в современную среду. На самом деле, это не очень получается. И хороших проектов и у нас нет – я имею в виду современную архитектуру, в современном понимании  современного дизайна. Любая попытка сделать нечто свое, на мой взгляд, приводит к творческому краху. Потому что большинство современных храмов 70-х-80-х годов в Европе – это бездушные бетонные монстры, хотя, может быть, некоторые их них и являются архитектурным шедевром – та же «Капелла» Корбюзье. Но она не является церковным шедевром и востребованным церковным зданием.

АА. Тем не менее, вполне современный Богородичный храм Вашего авторства в деревне Надовражино Истринского района Московской области являет собой совершенный образец современной церковной архитектуры, редкостный по уровню художественного исполнения и лаконичной выразительности. Насколько мне известно, Вы также сумели уложиться в минимум средств. И это, безусловно, Ваше творение, а не повторение классических форм. Храм невысокий, с необычным куполом, с индивидуальным крестообразным решением окна рядом со входом, с домашней росписью иконостаса и фресковой наружной росписью…

А. Анисимов. Вот именно так я и пришел к выводу, что не надо пересиливать ситуацию, то есть сидеть и что-то придумывать новое, потому что, на самом деле, все уже давным-давно выдумано. Просто надо посмотреть на те шедевры, которые были созданы в прежние времена. И когда я начинаю смотреть на памятники церковной архитектуры, то выясняю, что, на мой взгляд, чем древнее, тем лучше! То есть самые точные, выразительные и удобные храмы – это древние храмы. В России для меня это Псков. Потому что они простые, то есть по современным меркам они малобюджетные. Они похожи на крепости и выделяются выгодно на фоне современной застройки. Поэтому когда мы говорим о том, что церковь должна вписываться в окружающую городскую среду, то я считаю, что это совершенно не факт. Церковь может противостоять. Так как церковная архитектура является внешним выражением того, что происходит в самой церкви, то есть Литургического служения, то здание должно показывать, что внутри церковной ограды происходит совершенно другая жизнь. И мы должны заметить эту жизнь, пролетая по скоростной трассе Москвы или Подмосковья. Заметим: инок – он иной, и Церковь тоже иная! Церковь отделена от государства; в ней происходит совершенно другая жизнь. И это надо показать. Необязательно крутить рюшечки и делать в золоте – есть и другие способы выражения красоты. И поэтому меня заинтересовали как раз древние храмы русского Севера и Северо-Запада, в частности, Пскова. Меня также интересуют храмы Балкан и Византии.

АА. Вам также нравится шатровая архитектура, судя по Вашим статьям.

А. Анисимов. Это абсолютно русская архитектура. Скорее всего, она пришла из деревянного зодчества. Это наше достижение, но шатровый храм нельзя отнести к малобюджетным. То есть в современной нашей тяжелой ситуации шатровые храмы строить достаточно сложно. Потому что это большой объем. Его надо отапливать и обогревать. Поэтому, конечно, это красиво и торжественно. Это может быть и современный храм, и храм монастырский. Но представить себе приходской храм, который еле-еле собирает средства на хор, и нам сделать его шатровым и заставлять батюшку его отапливать – это немножечко жестоко по отношению к приходу!

АА: Именно этими мыслями Вы и вдохновились, насколько понял, когда Вы строили храм в Михайловской слободе Раменского района Московской области прп. Паисия Великого…

А. Анисимов. Совершенно верно! И именно из этого храма Паисия Великого и положительного опыта Богородичного храма в деревне Надовражино, у нас как раз и родилась идея, поддержанная митрополитом Марком, это идея строительства так называемых малобюджетных или быстровозводимых храмов. При строительстве должны соблюдаться все традиции -  то, о чем я и говорю, то есть чтобы там не было ни бетона, ни индустриальных конструкций. Он строится весь вручную. Мы сейчас построили такой храм в микрорайоне Кожухово, на востоке Москвы, за МКАДом, и он обошелся менее, чем в 50 миллионов рублей. По нынешним временам это копейки! Я надеюсь, что нам удастся построить еще несколько таких храмов. Единственно, что в связи с тем, что предполагается рост наших общин, Святейший Патриарх благословил строить храмы от 500 человек.

Но хотел бы остановиться на том, что такое современный храм. Это не просто архитектура, но и то, что диктуется требованиями нашего времени. Это то, что удобно для современного их использования. Поэтому храм не может быть просто кубиком, у которого один-два входа и алтарь. И все. Архитекторы, которым поручают проектировать храмы, должны смотреть не на храм Покрова-на-Нерли, так как он не является приходским. Это княжеский храм, наделенный другими функциями. Надо смотреть на приходские храмы. Ярким примером опять-таки является Псковский храм, где существует основной объем храма и множество обстроек и пристроек. Необходим один дополнительный придел для крещения, отпевания или исповеди, а также развитый притвор, в котором находятся иконная лавка, свечной ящик, лавочки для отдыха и т.д. Нам также необходим и гардероб. В храме в Усово, в котором мы принимали участие, есть еще и детская комната.

АА. Хотел отметить, что в ходе предыдущего эфира на волнах нашей радиостанции, беседуя с коллегой Е.Д. Шеко, Вы отмечали такой забавный малобюджетный проект, как проект «из кубиков». Вы рассказывали нам, что зачастую современные зодчие не учитывают, что именно храм должен быть для людей, а не наоборот. То есть Пасха для человека, а не человек для Пасхи!

А. Анисимов. Кроме того, что храм существует для Литургии, сейчас крайне важно отметить социальное служение Церкви. Поэтому храм обрастает большим количеством функций. И если  говорить о том, что нужен храм плюс дом причта с трапезной, то это неправильно! Еще есть и школы, и различные благотворительные учреждения, попечительские, образовательные. Получается, что Церковь осуществляет огромное количество функций! В этом комплексе зданий храм занимает иногда до 20%, хотя все происходит именно под его крестом. Вы, наверное, видели и храм на улице Лобачевского, который мы построили. Он сблокирован с другими строениями комплекса.

АА. Тем не менее, любопытно провести параллель с Западной Европой. Западно-европейцы шли по линии неоготики и создавали в XIX и в начале XX века репризу средневековых соборов. Потом они пошли по линии голого функционализма при максимальном использовании бетона, стилобата и других современных строительных средств. Вы же говорите о функциональности для людей, но не за счет утраты индивидуальности храма. Вы также не посягаете изменять форму иконостаса и избегаете инноваций в области священной атрибутики храма – будь то в Вашем исполнении крест или иконостас, церковный канон будет строго соблюден.

А. Анисимов. В процессе изучения древней архитектуры, мы приходим к следующему выводу. В чем сходство древней архитектуры и нашего решения? Для распространения христианства было необходимо, чтобы в службе участвовали все, кто находится в храме. Для этого, к сожалению, высокий глухой иконостас, который у нас появился в XV-XVI веках, не способствует выполнению этой задачи. Прихожане получаются отрезанными от алтаря. Как раз в данном случае лучше сделать алтарные преграды и иконостас, которые позволят сослужить в храме и видеть "святая святых". Поэтому мы сейчас делаем низкие алтарные преграды, либо, если иконостас высокий и многоярусный, делаем низкие Царские Врата, или же ставим иконы не вплотную, чтобы можно было видеть, что происходит в алтаре.

АА. Получается, что Вы опять-таки возрождаете старинную традицию.

А. Анисимов. Совершенно верно! Каждое наше решение требует определенного подтверждения в традиции. То есть обязательно, чтобы был аналог в древности. Почему я и говорю, что когда ходишь по древним храмам, то понимаешь, что они предельно современны.

Также для меня немаловажно и является признаком современной архитектуры то, что мы все делаем вручную! Мы не применяем бетон и монолитные конструкции. В таких храмах очень плохая акустика и температурно-влагостной режим. Мы применяем кирпич, причем оставляем его во многих местах просто открытым. Мы применяем не штукатурку в стиле "евроремонта", а неровную обмазку, чтобы было видно движение руки.

Для чего это делается? Дело в том, что тогда на подсознательном уровне человек понимает, что находится в теплом, с душой сделанном пространстве. Когда все это отлито из бетона и подшито гипсо-картоном, то ощущение внутреннего холода передается людям. Это недопустимо в храме!

Есть стереотип, что храм должен доминировать в застройке. Но это не канон. Сложно себе представить храм, который будет доминировать в современном микрорайоне Москвы. Любая девятиэтажка будет над ним возвышаться. Именно поэтому мы применили другую концепцию, которая легко читается в Надовражино. Кстати, проект этого храма я нарисовал всего лишь за ночь. Идея родилась сразу! И это было хорошо. Кстати, нынешний епископ, а тогда архимандрит Тихон (Шевкунов) поддержал ее очень быстро. Ему нравится псковская архитектура. В чем была задача? Вокруг стоят «краснокожие» особняки, и как прикажете сделать доминанту? Тянуть все это вверх? Придется изрядно потратиться, ну а потом еще и содержать извольте! И тут мы подумали: а зачем? Лучше мы сделаем сооружение небольшое, но очень красивое. И оно именно этой своей стороной будет там доминировать. И так ведь и получилось на самом деле. Эта маленькая жемчужинка подчеркнула все безобразие, которое творится вокруг. Его, правда, сильно испортили куполами, покрытыми оксидом титана. Применение заменителей – оксида или нитрида титана, в частности – не способствует привлечению людей к церкви. Наоборот! Не делайте бутафорию! Есть, в конце концов, современный материал пурал, железо, покрытое полимером. Покрасьте, наконец, оцинкованное железо, но избегайте бутафории!

АА. А сколько нужно еще храмов Москве?

А. Анисимов. Мы, к сожалению, в Москве не очень много храмов строим, но представлены они достаточно разнообразно. Мы построили храм св. Александра Невского при МГИМО на улице Лобачевского. Храм выдержан в северной архитектурной традиции. По нашим проектам, с небольшими отклонениями и упрощениями, построен храм в Братеево. Он шатровый и соответствует древним традициям. Также построен храм в Некрасовке, в византийском стиле. И, наконец, построен малобюджетный храм в Кожухово. Тем самым мы показали различные варианты храмов.

Я пытаюсь дать понять, что церковная архитектура – это не только храм Христа Спасителя и церковь Покрова-на-Нерли. Традиция предельно разнообразная и широкая. Хотелось бы, чтобы и в Москве появлялись храмы разного решения. Пора уже перестать строить типовые храмы! Да и такой установки, кажется, уже нет. Думается мне, уже через год будет освящение храмов по индивидуальным проектам. Но насытить Москву храмами практически невозможно. Это будет продолжаться очень долго, так как новые микрорайоны вообще не охвачены.

АА. А разве при застройке нового квартала урбанисты не отводят сразу место для храма?

А. Анисимов. Насколько мне известно, это решение будет применяться в Новой Москве. Есть тут и еще одна проблема. Исторически храм был центром населенного пункта, начиная от деревни и кончая городами. Но с Петра Первого центрами городов становятся… учреждения. Для него это было Адмиралтейство. Пусть Петропавловский собор и центр города, но от композиционного центра он смещен. А для исторических городов храм – это центр любой жизни, и географически, и административно и т.д. Но у нас центром городов является не храм, а торговля, то есть торговые центры!

АА. С учетом Вашего ранга и достижений не задумывались ли о возможности принять участие в восстановлении храмов, разрушенных на севере Святой Земли, то есть в Сирии, где Россия помогла справиться с черным сектантством ИГИЛ?

А. Анисимов. Мы, к сожалению, не такая мощная организация, которая могла бы помочь. Но если бы нас призвали, то думаю, что мы бы, конечно, с радостью в этом поучаствовали. Для меня очень печально, что во всей этой жуткой истории с Сирией, акцент на то, что это было уничтожение христианства и исторического оплота христианства на Ближнем Востоке, не был сделан. Наблюдается преступное замалчивание этой трагедии. Почему-то у нас боятся говорить, что существует Православие, существует Церковь, и есть на нее различные гонения! Я знаю, что Императорское Палестинское общество очень активно помогало Сирии на всем протяжении этого конфликта. Уже много лет туда отправлялись гуманитарные грузы. Оказывалась и другая помощь. Вот уже много лет я являюсь активным членом этого общества и буду очень рад, если удастся посотрудничать в деле восстановления и строительства храмов.