«Не надо лжесвидетельствовать!» Часть 1

Е. Никифоров: Здравствуйте, дорогие братья и сестры! С радостью представляю вам нашего давнего автора Дмитрия Олеговича Бабича. Сейчас он работает  замом редактора отдела международной жизни газеты «Комсомольская правда», но мы по-прежнему рады его выступлениям у нас.

Сегодня мы поговорим об истории. Древние греки считали, что история – это совсем не наука, а искусство. За него у них «отвечала» муза Клио, которая историкам диктовала свои рассказы. И чем лучше она диктовала, чем она была свободнее в своих высказываниях, тем эти историки оказывались в конечном счете более востребованы.

Д. Бабич: Да, Геродот и Фукидид – первые историки.

Е. Никифоров: Они не просто писали истории для кого-то, для архивов каких-то. Это были очень популярные люди, которые ездили с гастролями по всей Элладе. Выступали, собирая громадную публику. Люди с восхищением внимали их занимательным историческим рассказам, которые были тем занимательнее, что все-таки основывались на каких-то реалиях. Но и тогда история была персонифицирована. Я хотел бы спросить вас, насколько церковная история подвержена субъективным суждениям, насколько она является искусством, а не наукой?

Д. Бабич: Давайте разделим две вещи. Есть церковная история – отдельная отрасль в изучении нашего прошлого. И есть христианский взгляд на историю, который в нашем случае является взглядом на нее всей Православной Церкви. Вы правильно сказали, что ещё в Древней Греции выяснилось, что историки очень разные. Например, Геродот описывал свои путешествия, часто давая волю фантазии.

Е. Никифоров: Он всегда говорил «я не уверен, но говорят…»

Д. Бабич: Это было действительно популярно и привлекало большое количество публики. А вот Фукидид – это совсем другая, трагическая судьба. Он родился в Афинах, хотел быть военачальником. По нашей нынешней терминологии – генералом. Но в первом же сражении ему не сопутствовала удача. Его изгнали из города, стало ясно, что военной карьеры у него не будет. И он решил: хорошо, я не буду генералом, это мне не суждено. Но я так точно опишу события прошедшей войны, что будущие генералы будут у меня учиться. Основной принцип Фукидида был – не занимательность, как у Геродота, а точность, объективность.

Фукидид реально находил свидетелей определённого боя, выяснял, как все было. Цель была прагматическая – научить следующее поколение военных, как правильно себя вести, чтобы добиться победы. Мне кажется, здесь есть как раз и ключ к истории.

Е. Никифоров: Прошли века, а историки по-прежнему субъективны, Геродот – популярнее Фукидида.  

Д. Бабич: Да, например, сейчас идёт очень субъективный спор сталинистов и монархистов. Иногда у меня складывается впечатление, что, споря о Ленине, например, эти две группы просто говорят о разных вещах. Ленинисты обращаются к образу, созданному поколениями небесталанных советских историков, писателей, поэтов. Для них он – «самый человечный человек». Помните цитату Маяковского: «Он к товарищу милел людскою лаской. Он к врагу вставал железа твёрже». Литературный образ становится реальностью. Как говорят, Чичикова никогда не было, но он более реален, чем многие реальные предприниматели, жившие в тот самый период.

А вот оппоненты сталинистов и ленинистов говорят о реальном Ленине, видят его реальный след в истории. И для них он совсем не добрый дедушка. Не буду говорить о всех казнях, но достаточно напомнить о том, что Троцкий и Сталин, о которых мы впоследствии многое узнали, перед ним робели. Для них это был авторитет, на которого они не рисковали посягнуть даже в мечтах. Так он был силен и жесток. Вот какой это был человек.

 В итоге мы видим повторение притчи про двух мудрецов, которые в тёмной комнате щупали слона. Один нащупал ногу и сказал, что слон похож на колонну, другой нащупал хвост и сказал, что слон похож на верёвку. Тем не менее в этом споре я скорее поддерживаю критиков Ленина – сторонников объективности. Полный отход от правды, не сдержанный ничем полёт фантазии – это уже лжесвидетельство, которое по Евангелию – грех. Историк может что-то не знать, но нельзя игнорировать какие-то вещи и говорить, что этого не было, и не упоминать об этом, хотя ты знаешь, что это было. Для историка это нарушение профессиональной этики.

Е. Никифоров: Сейчас много ругают 1990-е годы, когда люди узнали много негатива о советском периоде.

 Д. Бабич: Да, в этой связи мне бы хотелось поговорить о таком оспариваемом сейчас периоде, как 90-е годы – кстати, периоде для церковной истории поворотном. Именно тогда состоялось второе крещение Руси. И мне очень тяжело слышать об этом периоде только плохое.

Е. Никифоров: Я-то не слежу за средствами массовой информации. Для меня удивительно слышать такое. Это правда, что 90-е ругают?

Д. Бабич: Я работаю в СМИ и могу сказать – ругают ругательски.

Е. Никифоров: Только вот почему? Что не устраивает? Или это новое поколение?

Д. Бабич: Да, это новое поколение. И часто молодые люди рисуют родовую картинку раннего Советского Союза. Они не пережили или пережили в детском возрасте переход от советской системы к новой. Может быть, бедной, тяжёлой новой системе , но всё-таки более свободной. Именно эта система установилась в России в конце 80-х – начале 90-х. Но мы-то с вами помним, в каких очень узких рамках существовал советский человек, особенно года до 1989-го. И прекрасно понимаем, что оставаться верующим человеком в тех советских условиях было намного тяжелее, чем в те же 90-е.

Е. Никифоров: Сейчас забыта советская цензура. А ведь многие фильмы, включая «Заставу Ильича» («Мне двадцать лет»), классику нашего кино, лежали на полке целые десятилетия иногда. Фильмы Гайдая не все пропускали. Невозможно было добиться того, чтобы они попали на экран. Это не все знают. Видят только сталинскую пропаганду, блистательную, конечно, нужно сказать, типа «Кубанских казаков». Какие счастливые лица, просто райская жизнь. А то, что это крепостничество было, - вот все это сталинское  хозяйство – об этом забыли.

Д. Бабич: Я с Вами здесь согласен и хотел бы своё согласие проиллюстрировать словами покойного патриарха, блаженной памяти Алексия II. У меня в руках замечательная книга, которая издана сразу после девяностых , в 2000 году. Называется – «Собиратель русской Церкви». Издана небольшим тиражом. Здесь интервью Патриарха 90-х годов. Сколько было тогда сделано! Восстановление монастырей, создание новых православных общин…

Е. Никифоров: Кстати, в то время нам была возвращена память и о многих ярких фигурах нашей истории советского периода.

Д. Бабич: Да! Вот, например, любимый персонаж нынешних сталинистов – Павел Судоплатов. Ас разведки, взорвавший украинского националиста Евгения Коновальца, который хуже Бандеры был бы, если бы остался у власти. Мы узнали о нем только в 90-е годы, когда появились его книги. В советское это время он был вынужден молчать в тряпочку. Писал что-то в ЖЗЛ про героев-комсомольцев, хотя сам был раз в тридцать интереснее. Вот какая была ситуация. А в 1990-е Судоплатов начал писать о себе. А если бы не перестройка и Ельцин, так бы мы о нем и не узнали…

Е. Никифоров: Да в тряпочку молчали и маршалы! Самоцензура была  громадная. У Рокоссовского в мемуарах 20% было вымарано.

Д. Бабич: Жуков в мемуарах взвешивал каждое слово. А Василевский своего отца-священника не видел 20 лет, с 1926 года до конца войны. Вот что Василевский пишет в своих мемуарах. Чтобы служить в РККА, то есть рабоче-крестьянской Красной армии, с 1926 года он порвал все отношения с отцом-священником. И Сталин, в виде особой милости, во время войны напомнил ему о его отце и разрешил даже взять его к себе в квартиру. А до этого разрешения Сталина отец Василевского жил у его сестры нищей, где-то в Поволжье. Вот какие были «счастливые» времена!

Но вернемся к книге о Патриархе. В ней Алексий II вспоминает и советские фильмы. Вот что он говорит: «Фильмы были же хорошие, ну что мы бросаемся из одной крайности в другую? Мы сейчас качнулись в обратную сторону, – с экрана трещат одни боевики».

Журналист говорит Патриарху:  уже идут не сплошные боевики, наелись уже. Всё наносное уйдёт, уже уходит.

И знаете, что ответил ему Патриарх в 1990-е? Он ответил – уже уходит! Цитата: «Вот я в выходной посмотрел по телевизору прекрасный фильм, «Вор» называется. Мальчик прекрасно играет, тема душевная. Меня эта картина тронула за живое».

Е. Никифоров: Точно! Говорят, мало снималось в 90-е годы кино, но то, которое снималось, было отличное. «Кавказский пленник» с молодым Сергеем Бодровым. Тот же фильм «Вор», где фантастически играет молодой Владимир Машков, который реализовался в 90-е годы, несмотря ни на что. Прекрасно играет Екатерина Редникова. На самом деле сценарист фильма в интервью говорил: сам главный персонаж,  то есть Вор, преступник, который выдаёт себя за военного, - это Сталин и есть. Ведь Вор соблазняет мальчика- рассказчика. Он показывает мальчику, что вообще-то можно всё, если быть преступником, и мальчик потрясён этим. Возвращаясь к нашей общей теме о 90-х годах…

Д. Бабич: Сейчас нам вообще запрещают делать любые сравнения гитлеровского режима со сталинским. Идеологии действительно разные, и совершенно правильно не ставить между ними знак абсолютного равенства. Но такое понятие, как тоталитаризм, рано забывать. Он сейчас существует на Западе. И его главный смысл – тотальный, полный контроль над человеком.

Тоталитарных идеологий, я уверен, было как минимум три: мы знаем нацистскую, большевистскую и, безусловно, нынешнюю ультралиберальную, которую мы сейчас видим на Западе. Многие люди путаются и говорят, что, мол, в арабских странах женщин заставляют надевать паранджи, – это якобы тоже тоталитаризм. Нет. Тоталитаризм – это попытка тотального контроля над душой человека. Ограничения в одежде, поведении, личной жизни были всегда в разных обществах. И это в каком-то смысле нормально. А вот тоталитаризм появился именно в двадцатом веке благодаря радио и массовым газетам. Всё это обрушилось на людей, которые только что из села, которые привыкли воспринимать мир упрощённо, часто религиозно. Поэтому, кстати, все тоталитарные идеологи так ненавидят религию: ведь она их конкурент! Она их антипод.

Тоталитарные идеологии претендуют на то самое место в душе, которое до этого занимала религия. Поэтому так часто обожествляются вожди тоталитарных идеологий. Так вот, Алексей II на вопрос о похожести лагерей гитлеровских и сталинских, отвечает в книге, что в сталинских лагерях не бывал, но думает, что это «одного поля ягоды» с гитлеровскими. Есть над чем подумать!