«Церковь не за коммерцию, а за свободу» Часть 2

Гендиректор радио «Радонеж» Евгений Никифоров и публицист Дмитрий Бабич продолжают обсуждать 1990—е годы и вспоминать деятельность тогдашнего Патриарха – Алексия Второго. Вопреки нынешним домыслам, в экономической свободе ничего плохого нет.    

Евгений Никифоров: Мы остановились на вашем рассказе о книге 2000-го года «Собиратель русской церкви». В ней рассказывается о деятельности Святейшего Патриарха Алексия Второго в проклинаемые ныне почти официально 1990-е годы…

- И как будто забывают, как разительно отличались уже эти годы, не говоря уже о 2000-х, от тяжелейшего для Церкви «классического» советизма времен Сталина, а потом и Хрущева с Брежневым. Святейшему было с чем сравнивать. Вот строки из его интервью:

«Я вместе с моим отцом посетил многие гитлеровские концлагеря. Отец, как священник, ездил к военнопленным и брал меня с собой. Словом Божьим, молитвой он пытался облегчить страдания, обречённых на гибель людей. Так вот, я наблюдал такие мучения десятков, сотен невинных, что мне слезы застилали глаза. Мне трудно было понять,  за что Господь их не спас. За что этим несчастным столь бесчеловечное, страшное страдание». А дальше он рассказывает о страданиях советских людей в послевоенные годы, о том, как в 80-е почти вся еда исчезла из магазинов…   

Осуждая многие жестокости и недостачи советского периода, Святейший не был русофобом. Он – живое опровержение модного тезиса: «Любой антисоветчик – всегда русофоб».

Но не был блаженной памяти Патриарх Алексий и нациналистом. Сейчас у нас, знаете, почти официально заявляется, что Россия никогда никому ничего плохого не делала, только добро. Но это же неправда – таких святых наций просто не бывает, не надо лжесвидетельствовать! Алексий был российским патриотом прежде всего в христианском плане – в деле защиты жизни человека и его достоинства. Например, его очень сильно ранило то, как в Эстонии относятся ко всему, что связано с Россией в ее истории.  Он говорил, что без русских, без России эстонский край захирел бы. Он все время напоминал, что русские не были помещиками или капиталистами в Эстонии – эта роль там исторически выпала немцам.

Но Святейший никогда не говорил, как это сейчас принято, что это Финляндия напала на СССР в 1939 – когда из-за нескольких непонятных выстрелов в районе населенного пункта Майнила Молотов заявил, что Советский Союз подвергся агрессии. При этом у «обороняющегося» Сталина почему-то оказалась под рукой готовая к атаке армия.

И, конечно, для него бегство русских монахов Валаамской обители на территорию Финляндии от наступающих советских войск – это была для него трагическая страница истории, в которой монахи были правы – они спасались от лагерей в лучшем случае. Напомню: тогда пришлось всей братии Валаамского монастыря взять иконы, взять священные книги и перейти на территорию Финляндии. 

Как оказались русские монахи вне СССР? Валамской обители поначалу повезло. В декабре 17-го Финляндия вышла из состава бывшей Российской империи, где стали править большевики. Остров Валаам оказался на её территории. Обители удалось тогда избежать печальной участи большинства русских монастырей, которые подверглись поруганию, а порой и уничтожению. Но началась Вторая мировая война. Германия напала на Польшу, а тут началась и Финская война.

Блаженной памяти Патриарх на страницах этой книги 2000-го года вспоминает: советская авиация бомбила святой остров. К счастью, храмы не были разрушены. Это кровопролитие по воле Божьей относительно скоро закончилось подписанием мирного договора. Останься монахи на Волааме, их участью стало бы окончание дней в концентрационном лагере. А что это такое? Вы представляете. Вот так говорил Патриарх.

Евгений Никифоров: Это же можно сказать и о Пюхтицкой обители. Насельницы спаслись благодаря тому, что остались на территории Эстонии. Впрочем, современная Эстония повела себя по-хамски по отношению к покойному Патриарху. (Я уже не говорю о жутких действиях эстонских властей сейчас: высылка из страны русского митрополита, давление на монахов и священников по всем линиям.)

Я вспоминаю., что и тогда, в 1990-е, Патриарха Алексия вот это отношение властей Эстонии, Украины, Константинопольского Патриархата – это всё его оскорбляло до глубины души. Он это переживал чрезвычайно. И все же не «переписывал» историю, не говорил неправды в угоду конъюнктуре. Про Пюхтицкую обитель он всегда говорил: именно благодаря тому, что монастырь остался на территории Эстонии, традиции русского женского монашества были сохранены для всей нашей Церкви – не только для эстонских православных. Именно оттуда он в наше уже время набирал игумений для новых монастырей, которые открывались. В РСФСР традиция женского монашества была, увы, почти полностью прервана. А Эстония эту традицию сохранила. Это правда. Увы, не нынешняя Эстония, а та, довоенная…

Дмитрий Бабич:  Святейший напоминал, что на протяжении веков этнических эстонцев эксплуатировали не православные, не русские, а немецкие лютеране и католики. Но это не значило Патриарх не мог отметить и богоугодные дела тех же лютеран. Как он был благодарен лютеранским священникам и журналистам из ГДР в 1960-е годы, когда они помогли ему спасти в 1960-е тот же Пюхтицкий монастырь! Алексий, тогда епископ Таллинский и Эстонский,  когда монастырь собирались уже сносить при Хрущеве, пригласил туда восточно германских журналистов и лютеранских священников.  Они написали восторженные статьи в прессу ГДР об архитектуре монастыря. А Святейший поскорее сделал так, чтобы эти статьи на немецком попали к начальству:  вот, мол, какой чудесный памятник архитектуры хотят снести!  Эти статьи перевели и подали кому надо на стол. И в итоге монастырь был спасен – его не стали сносить! Тогда Германия была другая, чем сейчас. И в данном случае  хорошо, что наши начальники так прислушивались к «мнениям из-за рубежа».

Евгений Никифоров: А как Святейший спас Александро-Невский собор, где сам в детстве служил в Таллине? Он просто обратил внимание намеревавшихся разрушить этот памятник товарищей на известный факт. Гитлеровцы тоже хотели взорвать собор – но не успели, слава Богу.  И бац, рьяные сторонники «советизации» эстонской столицы – все эти секретари обкомов и райкомов осеклись. Намек Алексия был ясен: как же так! Мы собираемся сделать то, что даже гитлеровцы хотели совершить, но не доделали?

Дмитрий Бабич: Впрочем, не будем обелять и «буржуазную» Эстонию. Вот что говорит в интервью Алексий:

«В 1928 году, при независимой Эстонии,  на собор Святого Александра Невского тоже обрушился тайфун яростных нападок.  Несколько парламентариев из входивших в правящую коалицию партий выдвинули на обсуждение закон о сносе того, что они называли памятником в честь Александра Невского собора, поскольку это, мол, «памятник русскому насилию». По их мнению, русское правительство в Питере, давая разрешение на постройку этого собора, преследовал прежде всего государственно-политические цели».

Видите: покойный Патриарх не просто знал эстонский язык, он интересовался историей – всем, что было до него и в период его младенчества, в 1920-е годы.

Евгений Никифоров: А чем все дело кончилось в 1920-е?  

Дмитрий Бабич: Вызнаете, помогла демократия. Вот у нас все ругают демократию нынче, а зря. Как раз незадолго до этих событий поляки разрушили собор Александр Невского в Варшаве. А он был очень важной достопримечательностью, лицом города на Висле.  И в итоге,  пишет в своем интервью Алексий, мировая общественность выступила против дальнейшей замены прекрасной архитектуры пустырями. Цитирую книгу: «Оскорбленные чудовищным невежеством польских и эстонских националистов, делегаты конференции Международного союза мира и дружбы, которая как раз в это время как раз проходила в Тарту, выступили против разрушения. Они заявили: «Мы испытываем глубокую боль от того, что эстонское большинство хочет принести в жертву религиозные чувства меньшинства – своего же русского населения».

Эстонцы остановились – не стали сносить собор. Бывают и от демократии, и от защиты меньшинств хорошие результаты.

Евгений Никифоров: Святейший Паттриарх Алексий редко боролся против чего-то. Чаще –за что-то. За веру, за человека…

Дмитрий Бабич: Да. И у него было особое отношение к таким понятиям, как «советская власть», борьба, сопротивление.  Вот его  рассказ-воспоминание:

«Проживая в Эстонии, мои родители много читали, старались не пропустить ни одной эмигрантской книжки или газеты, и мне врезался в память один такой эпизод. Его обсуждали родители.  Однажды находившийся в России нелегально белогвардейский русский генерал заехал в Оптину пустынь. Он приехал к последнему настоятелю, чтобы получить благословение на создание за границей экспедиционного корпуса. Цель – освобождение России от большевиков. А оптинский старец ему на это: «Бог благословит вашу эмиграцию, но все попытки силой оружия вернуть прошлое будут бесполезны».Тем не менее, продолжил старец, придет время, и вся коммунистическая система сама рухнет, как поверженной неземной силой могучие мачтовый лес. Разве мог кто-то предположить, пишет далее Алексий, что ядерная сверхдержава, с её, казалось бы, незыблемой идеологией, контролем над телевидением, железобетонным воспитанием молодёжи – что она способна рухнуть в одночасье? 

Интервьюер тогда спросил Алексия: «А вы сами в своих самых дерзновенных помыслах предполагали, что такое может случиться с советской властью?» И добавляет: что вы станете предстоятелем Церкви в некоммунистической стране? Алексий ответил: честно скажу, что не предполагал. Господь действует промыслительно, часто не через насилие, а через терпение.

Не через убийства и реквизиции, а через духовное воспитание людей меняется мир. Действительно, меняется. На наших глазах это произошло в 1990-е годы.  При этом, опять же, скажу, он, Алексей, был за свободу. Он говорил,  что невозможна монархия в России, что руководители государства должны избираться. Мы уже в другую эпоху живём, не в царскую.. Но он при этом был против естественного очернения имперского периода русской истории. Я, кстати, обратил бы ваше внимание, что сейчас даже иностранный агент Латынина заметила: на Западе как-то очень хвалят не только февральскую революцию 1917-го года и  наше нестроение постсоветское. Очень хвалят на западе нынче и  наше доимперское московское княжество с его неграмотностью и азиатчиной. А вот имперскую Россию с флотом, с академией наук, с полиглотами на троне – на ныне безумном Западе это почему-то не любят. Отказывают в этом России даже ретроспективно.  

А еще Патриарх в этой книге сказал следующую важную мысль. Он говорит: цель экономики – открыть людям возможность избрать любое поприще для самостоятельной ответственной деятельности в интересах личности и общества. Это же и есть предпринимательство!

А мы нынче часто с ностальгией говорим о советской экономике. Тогда, мол, все было народное, а теперь – олигархическое.  Олигархи только нынче, значит, а тогда вот все было хорошо, всё было общенародное. Мы, правда, помним, как это всё общенародное выкидывалось, транжирилось, потому что было ничьё.

За что выступает Церковь в экономике? За богатство? Нет, за свободу! Именно против несвободы протестовал еще в 1918 году Патриарх Тихон, когда он написал письмо «властителям Советской России». Он написал: посмотрите, вы говорите о свободе, а вы же не даете людям ничего делать, они не могут даже нанять квартиру! И вы хотите, чтобы у вас была процветающая экономика? Рабы не делают процветающую экономику. Её делают те люди, которые именно, как говорил патриарх Алексий, способны избрать поприще для самостоятельной ответственной деятельности.

Кстати, ответственная деятельность – это не бессовестная коммерция. Когда профессионалы от телевидения снимают для православных каналов умирающих от рака детей, которые плачут, - это не благотворительность. Это коммерция на почве благотворительности. Цель – разжалобить верующего человека и выжать из него последние деньги. Например,  из женщины, которая просто не может видеть такое страдание ребенка. Это большая разница: здесь коммерция, а там – призыв, помочь.

Евгений Никифоров: Спасибо большое за напоминание о нашей недавней истории, Дмитрий Олегович! Важно ее тоже знать. Нам нужно не забывать о 90-х годах и брать из них хорошее, а плохое оставим в прошлом. Не надо разрушать прошлое, выбивая из него плохое. Плохое само исчезает со временем.