Копты — какие они? Часть 2

Дмитрий Янкин (заведующий отделом по информации и связям по СМИ Санкт-Петербургской Духовной Академии, аспирант Академии): - История Коптской Ортодоксальной Церкви выстроена на крови. Это очень ощущается. Мы встречались с настоятелем монастыря, и он нам задал такой вопрос : «Как вы живете последние 30 лет? Каково духовное состояние народа?» Для них такое состояние – время гонений. Они любят тему наших русских новомучеников, слушают жития, знают про полигоны, где расстреливали. Это область сакрального, близкого для них состояния. Как следствие они спрашивают – нет гонений, как вы живете? Мы несколько уклончиво стали отвечать, переводили тему, что у нас хорошо все с издательской деятельностью, много литературы, можно любые книги читать, богослужебная литература, возможности для духовного роста – все умножается. Но есть такая восточная дипломатичность, и вот она нас возвращала к вопросу, потому что ждали духовный ответ. Они поняли нашу уклончивость. Когда земная Церковь в гонениях и когда земная Церковь торжествует – это вещи разные, два разных духовных состояния. Сегодня, в отличие от коптов, наши христиане скорее не ценят происходящее и не понимают, что за это все можно начать отвечать. Для коптов это тонкий момент.

Ведущая Елена Смирнова (далее - Ведущая): - Поэтому вспомним о египетском монашестве. Там в даже в мирные времена уходили из мира, чтобы соблюдать аскезу и быть рядом с Богом, не отвлекаясь на земную суету и блага.

Д. Янкин: - В контексте ветхозаветного восприятия реальности коптами – там же пустыня вокруг. У иудеев пустыня – место слова, это встреча с Богом, откровение. Моисей получает именно там откровение, пророки уходят в пустыню. Для них пустыня не такая пустота, как для нас. Египетское монашество - это уход в пустыню для встречи с Богом. Отшельничество и одиночество, где ищут встречу с Богом. В 21 веке глядишь, как там живет простой народ, и точно знаешь: для них уход в пустыню – не уход от комфорта, потому что в целом жизнь там очень простая. Вокруг тепло, они ходят в национальных сорочках длинных, тюрбанах, сандалии на босу ногу. Причем не важно, какого они вероисповедания. Ночью холодно – собираются за костром, жарят кукурузу. Это всё очень просто, безыскусно. Чай пьют всегда, как мы воду, кофе с кардамоном и без него. Поэтому уход от комфорта – это монашество у нас, а у них – встреча с Богом. Акцент на одиночестве там очень интересен. На службы они собираются вместе, знают, где и кто живет, но трапеза отдельная. Каждый живет своей тихой созерцательной жизнью. У них всех свои послушания, это неизбежно, монастырь — организм и должен функционировать. В образовании есть интересный момент. Если ты хочешь стать священником, то должен получить светское образование. В семинарию приходят уже имея светское образование. Времена могут измениться в худшую сторону, и ты должен быть в состоянии обеспечить семью. Это их возвышает в глазах арабов-мусульман. Есть образование, а значит это не фанатики закрытые, а люди, которые могут приносить пользу стране. Это «окупает» их существование. Монашество получается очень образованным, ученым. Нас принимали в отдаленном монастыре, а там 10 человек и все свободно общаются на английском. Это в исламской стране! Монахи-насельники! Нам хватило нашего английского, чтобы пообщаться даже на богословские темы, о жизни монастырской, о духовном образовании. Копты хорошие проповедники. Все, что говорят, имеет четкий посыл. Монастырь старается быть открытым, но и сохранять монашеский уклон на уединение. Есть затворники, подвижники уединения. В целом монастырская их жизнь схожа с нашей, кроме только трапезы. Трапеза и жизнь – всё очень простое, нет сосредоточенности на благах цивилизации. И всё это, вероятно, причина того, что они все очень радостные. За несколько дней пребывания там мы как-то сблизились настолько, что до сих пор перезваниваемся и переписываемся. Одинаковое мировоззрение делает дело – общаться приятно и легко, несмотря на разность менталитета (копты - монофизиты), привычек, богословия, богослужения. Мы играли в теннис, болели за футбольные команды во время совместного просмотра матчей. Радость не подделать – сразу видно, искренне ли радуется человек. 

Мы их спросили, почему они такие счастливые и радостные. Они не нашлись, что ответить, кроме того, что они не представляют египтянина, который бы не радовался. Господь же сказал радоваться. В этом смысле поразительный контраст ожидания мученичества, готовности стать мучеником в любой момент и неподдельной евангельской радости. Никакой вседозволенности и распущенности. А какой добрый у них юмор! Наш юмор чаще саркастичен, а они по-доброму подшучивают друг над другом. Они быстро находят черты характера, подмечают, а потом вместо имени могут использовать. Люди с открытым сердцем. Это впечатлило. Они живут далеко от всего: доступных технических  средств, финансовых возможностей. Но когда это убирается, не остается лишнего, то заметно, что они проживают жизнь по-настоящему в свете того учения которое Господь оставил. Они видят все это вокруг себя, интерпретируют весь мир так и радостно ко всему относятся. Этим всем хочется заразиться, потому что нам этого не хватает. Мы уже даже стали искать рациональное объяснение их радости. В Египте из-за географической широты очень стабилен световой день. Когда мы рассказали, как мы живем в Петербурге, что у нас бывают белые ночи или полярные ночи, они так и пошутили на это: «Вы такие хмурые, потому что мало солнца у вас». Представьте, а они всё время радостны, даже в свете потенциальной опасности гонений. Сейчас у них президент из военного сословия, а таким важно всем дать хорошо жить. Коптских христиан 7-10% всего населения, но у них сейчас строится район в Каире, где запланировано несколько коптских храмов. На государственном уровне они включены в программу. 

С особым почтением они вспоминают апостола Марка - святого, который основал их Церковь. Мы прикладывались к мощам апостола. Их мощевики очень напоминают наши престолы. Огромные, дорого украшенные тумбы, куда в слои ткани люди вкладывают записочки. Много тактильного: они от радости тебя обязательно обнимут, им нужно обязательно что-то потрогать. Просьбы свои они приносят в виде записок. Алтарь в их храме отгорожен, но там есть два окошечка, два проема без стекол. Из окошек людям сначала дают Тело Христово, а потом из Чаши Кровь. Но люди в эти окошки и записочки бросают. Перед вечерним богослужением священник находит под окошком много записочек. Простое и доступное понимание христианства. Понимание того, что Бог рядом, Ему можно спокойно отправить письмо. В богослужении они делают все так, как делал Господь. Сначала преломил хлеб, а потом дал чашу.

Ведущая: - Вот и в иконах «Причащение апостолов» отражена эта традиция. Господь изображен в двух моментах: причащает учеников с левой, а затем их же с правой стороны. Отдельно Хлеб и Вино. Это слышим и в Евхаристическом каноне.

Д.Янкин: - Мы хорошо знаем, что священники в алтаре любой нашей церкви причащаются точно также – под двумя отдельными видами. Древние элементы у нас остались в сакральном алтарном пространстве. Остальное уступило место практичности и удобству.

Ведущая: - В каких монастырях вы побывали?

Д. Янкин: - Эль-Мухаррак. Название монастыря связано с огнем. Там было всё выжжено в свое время. Дальше был храм 8000 мучеников Ахмима. Рядом еще Белый монастырь, Красный. Это древнейшие монастыри относятся к V-VI векам. Там мы видели прекрасные древние росписи. Они их не реставрируют, но все сохраняется. Климат там сухой, очень специфический. Всё сохраняется. Всё красиво и очень уютно.

Еще по поводу менталитета и сожительства Египта христианского с арабским и исламским. Ислам оказал огромное влияние на коптов. Они не употребляют алкоголь, кроме евхаристической жизни, но вино делается на изюме, и оно в нашем смысле непрезентабельно совсем. Они практически не едят свинину, поскольку не хотят провоцировать исламское население думать о себе не так. Ест свинину и пьет алкоголь – это пёс, хуже животного. Христиане делают это не потому, что Господь запретил, а чтобы обеспечить собственную выживаемость в исламском мире. У них чрезвычайно высока нравственность – они не должны давать повода окружающим, не должны стать причиной гонений или не могут позволить думать о себе плохо. Мусульман в христианство переходит мало. Это большие скандальные истории, которые чаще всего связаны с угрозой жизни. Так что копты-христиане – потомственные семьи, которые живут, не смешиваясь ни с кем.

В целом в монастырях мы были не так много, потому что цель нашего визита была установить связи в духовном образовании, погрузиться по мере возможностей в их общехристианский быт, атмосферу. Их гостеприимство поражало везде – там, где нас размещали, там, где кормили. Мы  пробовали всевозможные фрукты. Финики, которые мы видели только засушенными, там едят свежими, только с пальмы. На трапезе там много бобовых похлебок, они любят фалафель. По сути  пища очень простая, но приготовленная на живом огне. Будучи русским и читая устав о посте, страшишься, как это можно выдержать, но нисколько не удивительно, как это можно выдержать там. Много калорийной вкусной еды. Два урожая в год они собирают. И вот оно растет, ешь. Пост их выглядит совсем иначе. Кстати, постятся они очень строго. Мы попали к ним в период самого начала Рождественского поста, скорее даже это было несколько дней до поста. Нам скормили весь скоромный запас, и поскольку мы путешествующие и в другой среде, то на стол нам ставили гораздо больше, чем они ели сами. Постятся строго. Это часть их жизни. Там есть абсолютное понимание необходимости этого. Такая восточная аскеза. Может быть, это потому, что качество продуктов такое. Для них пост переносить легко. Они даже не задумываются. Мы их хотели угостить мороженым, но пост - и они отказались. Всё строго и просто. Выглядит это все настолько естественно. Бывает, что человек постящийся хмурится и раздражается, он все время голоден. А у них наоборот. Там орешки, лаваши, как сухарики. Нет проблем никаких. Только радость, любовь к ближнему, отзывчивость, стремление помочь. Нам было удивительно и приятно. Это редко сегодня бывает и между хорошими друзьями или близкими людьми. Раз съездив туда, мы уже не хотим терять отношения с такими настоящими по-христиански, добрыми людьми.

Ведущая: - Они рассказывали про своих аскетов современных?

Д. Янкин: - Мне показалось, что они очень скромные. Конечно, у них есть подвижники, но они это не выпячивают, а стремятся реализовывать. И практика умной молитвы очень распространена, пост строгий. Все к этому стремятся. У нас не у каждого есть свой наставник и духовный отец. Там - наоборот. Очень по-восточному организована духовная жизнь людей. Институт старчества, духовничества естественен для них. У них такой и потребности вообще нет. Мы ощущаем потребность, а они нет. Мы видели, как общается проректор семинарии со своими подопечными. Зажигательный такой человек, с живыми глазами. Это произошло, когда мы были в гостях в гостевом корпусе, на балконе. Время за 12 ночи. Почти все студенты собрались на русских христиан взглянуть – диковинка издалека. Вдруг влетает отец Арсений, проректор, и со строгим выражением лица спрашивает, что мы делаем там, когда уже так поздно. Мы скукожились от неудобства и страха, что подставили ребят, придя в гости так поздно. Так отец Арсений неожиданно стал всех обнимать, приветствовать и радоваться, что удачно подшутил над нами.  Он их духовный наставник, у них открытые отношения. Знает жизнь каждого студента, добрым словом пытается помогать и наставлять. У них так во всем. Конечно, у них есть особенно починаемые старцы. Но обращаться к ним за советом тоже очень естественно, в этом нет ничего удивительного для них. Но они не рассказывают почти об этом. Про покойных, отошедших ко Господу говорят, да. А для ныне живущих странна даже мысль, что об этом стоит говорить. Они воспитаны на наследии египетского монашества, и другого режима духовной жизни для них не существует. Из-за наших гонений в 20 веке, из-за самости навязанной («прочитаю пару книг и все пойму в духовной жизни, а еще и психологию приложу сюда») мы так жить не можем. А там между прочим есть люди, которые по многу лет жили и изучали ту же психологию в Великобритании, например. На их примере видно, насколько светские науки могут гармонично быть поставлены на рельсы духовного наследия и грамотно сосуществовать, не опровергая установления отцов, практику, традиции. Все люди, не все всегда друг друга любят, тем более в монастыре, где живут бок о бок долгое время. Но это все просто реализуется с позиции любви к ближнему и принятия его таким, какой он есть. И дальше жить и служить вместе Богу, Который Один и любит обоих одинаково.

Ведущая: - Что Вас поразило там? Чему мы еще можем поучиться у этих людей?

Д. Янкин: - Самое большое откровение – простота их и открытость вопреки сложностям. Мы часто думаем, что русский народ не живет без страданий, есть необходимость пострадать. Пример коптов для нас возможность увидеть, что жить христианской жизнью радуясь можно и нужно. Этого нам не хватает. Впервые за много лет удалось там отключиться от проблем и почувствовать себя ребенком, про которого Господь сказал: «Не препятствуйте приходить ко Мне». Побыть самим собой в положительном смысле. Наблюдая за жизнью и христианским наследием коптов, я был немало удивлен, вспоминая слова Макария Великого, Антония Великого о том, как нужно особенно относиться друг ко другу. Копты настолько соответствуют тому, что написано в наследии отцов, что думаешь, что написано это было вовсе не для них. Может быть, за много веков они, читая эти труды, так перевоспитали себя. И полезный опыт – посмотреть на живую христианскую традицию именно духовной жизни.

Ведущая: - Опыт советской жизни сильно подкосил нас. Ушли традиции воспитания и многого другого. Мы не были подготовлены к мученичеству.

Д. Янкин: - Все наши проблемы чаще всего междоусобные, внутренние. От этого у нас опыт совсем другой, воcприятие другое. У них это всегда по отношения ко внешнему. Они никогда мусульман арабов своей частью не считали, но у них нет такого, чтобы христиане гнали христиан. Они не понимают смысла. Если мусульмане гонят христиан – понятно, а когда свои своих – им непонятно, чуждо. Но наш опыт очень разный. Думаю, что наши различия как раз сводятся к культурному коду, мы принадлежим к разным пластам. Мы иначе всё переживаем. Наша радость через страдания. Покаяние наше тоже интенсивное, сопровождается подвигами. А у них радость не всегда сопряжена с необходимостью страдания перед этим. Просто живут и радуются. Когда отцов-отшельников спрашивали, что они будут делать, если завтра конец света, то они не задумываясь отвечали, что возделывать свой огородик. Они живут сегодняшним днем. Глобально планировать в мусульманском государстве жизнь христианскую сложно. Сегодня есть день, когда ты можешь делать что-то, учиться, учить, и этим надо пользоваться. Мы когда приехали, они побросали свои занятия: надо познакомиться, пообщаться. Мы уехали, - они вернулись к работе. Каждый день у них воспринимается так, а потому он радостен и насыщен. Реальность для них здесь и сейчас. Жизнь радостная, скромная, жизнь в общении. Они собираются в группы, чтобы пообщаться с духовником. Они любят посидеть поговорить. Но в диалогах с нами не было ни слова ни о чем. Всегда тема касалась чего-то онтологически важного. Когда всё было ясно, разговор перетекал в беседу о важности молитвы, разговора с Богом, о богослужении, о причинах пойти учиться в семинарию. Когда кто-то владел навыком интересным каким-то, то с радостью им делился. Даже вот простые вещи, видеосъемка, монтаж. Я с этим же связан по послушанию, профессионально, и с удовольствием посмотрел, как работают они, как управляют коптерами, как съемки проводят. Такое благое любопытство взаимное, которое не грех, а взаимное обогащение. Нас настолько захлестнула эта простота и открытость, что сопротивляться было бесполезно. Это было бы даже глупо. Там такая обстановка, такие люди, которые стремятся показать самое дорогое и лучшее. Был контакт, он продолжается, это всё было нужно и не зря. После таких поездок иначе смотришь на свою собственную традицию, глубже знакомишься с другой традицией, понимаешь ее уникальность, глубину и по достоинству оцениваешь  свою, родную. То, о чем пишут патерики, там будто бы совершенная реальность, в то время как наши преподобные для них далеки и непонятны. Когда же попадаешь туда, совсем иначе видятся все истории и жития их святых. Нужно правильно воспринимать их поучения. Это писалось для людей, живущих совершенно в других условиях. Оттуда можно брать принципы, ключевые моменты, но не копировать точно, потому что мы очень разные. Если бы египтяне изучали поучения наших отцов, для них было бы много непонятного, странного. Чтобы лучше понимать учения древних святых, полезно побывать там, где они подвизались. Недаром у нас была так широко распространена традиция паломничества, страннолюбия, это было важно. Не просто же подвиг дойти куда-то, хотя это и аскетическое делание. Это знакомство с контекстом в своем роде. Так что египетское наше путешествие весьма было полезно. Мы не соприкоснулись полностью со всем, стоило бы повторить такой визит. Но то, что было, имело чрезвычайное для нас значение. Там не стоит совершенно стесняться коптов, стоит смело ехать, если есть желание увидеть образ древнего подвижничества. Многое станет понятным совсем иначе. Египет - находка для тех, кто увлекается работами египетских отцов. Если ко всему подойти с рассуждением, нет сомнений - это принесет огромную пользу.