Развитие русской государственности от Московского царства к империи неразрывно с духовным осмыслением понятия «Москва – Третий Рим», сформулированного иноком псковского Спасо-Елеазаровского монастыря Филофеем: «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» – почти в одинаковых словах писал старец Филофей двум своим адресатам: псковскому великокняжескому дьяку Михаилу Мунехину и великому князю московскому Василию III. Так в начале XVI в. высшим кругам русского общества была представлена идея особой – ключевой на последнем отрезке истории – миссии Руси. Время, когда православие стало гонимым везде, кроме Руси, представлялось ему неким переходным этапом, или преддверием конца истории. Филофей, возможно, впервые осмысляет не только «величину и обилие» русской земли, но ее характер пустого, поглощающего всякое движение и всякую силу пространства, которое способна пройти до конца только Церковь, со свойственным ей терпением неся веру самым отдаленным и диким народам: «иже… во всей поднебесней паче солнца светится». По дальности расстояний и крайности местоположения Русь и оказывается последним Римом, потому что дальше Церкви «бежать» уже некуда. Наибольшее, к чему должен стремиться «третий Рим» в конце истории – остаться верным Христу. Как менялось осмысление этой концепции на протяжении времен, а также в связи с переменами в русском государстве, - и размышляет в этом радиоцикле кандидат философских наук Илья Сергеевич Вевюрко.
