17.07.2025 14:05:05
Сергей Львович Худиев

Слушать: https://disk.yandex.ru/d/SbbLHUQZnSTLmg
На днях украинское издание «Главком» еще раз обратило внимание на неизлечимую проблему ПЦУ — храмы, которые были отжаты у Украинской Православной Церкви, стоят пустыми и даже запертыми, потому что у ПЦУ нет ни нужного числа священников, ни прихожан.
«На местном уровне чиновники и представители спецслужб откровенно сетуют: храмы, остающиеся после УПЦ МП… часто остаются просто бесхозными. Яркий пример – Харьковщина. Почему? Объяснение – тривиальное: ПЦУ хронически не хватает священников (на конец 2024 года их было чуть больше 4,5 тыс. на 8,3 тыс. приходов). Также верхушка ПЦУ жалуется на проблемы с нехваткой финансирования»
Это хорошо и уже довольно давно известная проблема ПЦУ — у этого сообщества есть полная поддержка государства, есть признание со стороны патриарха Варфоломея, которое должно дать этой структуре каноническую легитимность, есть «поддержка и энтузиазм миллионов» — судя по социологическим опросам, есть достаточно крепких и решительных молодых людей, которые, на безопасном удалении от фронта готовы проявить свой неукротимый патриотизм, избивая и изгоняя мирян и верных УПЦ из храмов, которые потом передаются ПЦУ, есть энергичная национал-патриотическая идеология, которая, казалось бы, должна делать эту общину востребованной, особенно в это время.
Не хватает другого — прихожан и священников. Храмы, отжатые у УПЦ стоят пустыми, потому что в них некому служить и некому ходить.
Предполагаемый «благочестивый народ», который «требовал» передачи храмов от УПЦ к ПЦУ, «общины» которые «решали» сменить юрисдикцию, довольно часто оказываются просто несуществующими, когда такой «переход» совершается, и захваченные Церкви стоят пустыми.
Со стороны глядя, это побуждает задуматься об отношении Церкви и государства в современном мире.
ПЦУ изначально создавалась по просьбе государства и как прямо заявленная национальная и государственная Церковь, ее создатель, на тот момент президент Украины Петр Порошенко, видел Церковь именно как атрибут государства, о чем прямо и заявлял, провозглашая лозунг «Армия, Мова, Вира».
В государственных церквях нет, разумеется, ничего нового — долгое время государственный статус главенствующей церкви принимался как само собой разумеющийся.
Быть англиканином в Великобритании, лютеранином в Швеции, католиком в Австро-Венгрии или православным в России — значило быть «как все», лояльным и верным подданным.
Разумеется, бывала и искренняя вера; но для многих посещение богослужений было знаком социальной добропорядочности, возможностью обозначить себя как верного, надежного, достойного члена общества.
А вот непосещение Церкви могло создать репутацию социального отщепенца — с довольно неприятными последствиями.
Государство с его аппаратом принуждения тоже весьма активно побуждало людей наполнять храмы.
Одно время в Англии человека штрафовали, если он не появлялся в Воскресенье на богослужении в государственной Церкви — причем в том приходе, к которому был приписан. Долгое время человек не мог занимать государственных должностей, если он был не англиканином.
В Российской Империи во многих случаях могло понадобиться «Свидетельство о говении и Причастии», которое удостоверяло, что человек посещал богослужения Великого Поста и приступал к Причастию.
В наше время ситуация изменилась.
Как свидетельство гражданской добропорядочности посещение Церкви уже не нужно. Активные прихожане в любом случае составляют меньшинство, и если человек в воскресенье просто отсыпается, это никак не вредит ни его работе, ни его карьере, ни его торговым сделкам, ни его брачным перспективам.
С другой стороны, в наше время трудно представить себе государство, которое будет требовать «свидетельство о говении» или интересоваться духовной жизнью кандидатов на должность.
Притеснять религиозные общины, которые государству, по каким-то причинам не нравятся — это сколько угодно. Но вот требовать от людей, чтобы они активно посещали богослужения — ни одно современное государство не захочет с этим возиться.
По множеству причин, в частности, потому что одно дело поддерживать уже существующую социальную норму, другое — пытаться принуждать следовать той, которая уже утрачена.
Те, кто и сами не ходят в Церковь, не смогут принудить к этому других. Да и не захотят так напрягаться.
Поэтому в наши дни статус полноценной государственной Церкви — как в XIX веке — недостижим.
Государство может активно ссылаться на избранную им религиозную общину, размахивать ей, как флагом, от ее имени и в ее интересах подавлять других — но вот обеспечить этой общине прихожан (да и священников) оно не может и не хочет.
Люди наполняют храмы, когда они отзываются на проповедь Евангелия. Сообщество, которое проповедует нацию и государство, едва ли может привлечь прихожан.
Более того, возникает обратный эффект.
В порошенковском лозунге «Армия, Мова, Вира», под которым была создана ПЦУ, вера носит несомненно подчиненный и служебный характер. Вера нужна государству для решения его государственных задач. Она должна мотивировать людей на служение государству и конкретной (националистической) идеологии.
Но вера может мотивировать на что бы то ни было, только когда люди ее всерьез разделяют. Когда они убеждены в том, что «Бог есть и ищущим Его воздает», Бог, вечная жизнь, рай и ад — все это реально и гораздо более важно, чем что бы то ни было еще.
Если Бог, Творец неба и Земли, наш Искупитель и Судия, реален, Его невозможно использовать в каких-то человеческих целях — в частности, государственных или национальных. Бог не может быть инструментом людей.
Отношение к вере как к инструменту выдает неверие — мол, Бога никакого нет, и не надо, а вот традиционную национальную религию мы сейчас употребим в национальных, военно-политических целях.
Нет ни Бога, ни спасения души, но разговоры обо всем этом нам пригодятся, чтобы мотивировать людей на жертвенное служение нашим целям и интересам.
Марксисты говорили, что религия — это инструмент, при помощи которого элиты манипулируют массами; и считали, что от религии нужно избавиться. Современные политики (и, в частности, создатели ПЦУ) согласны с марксистами — конечно, инструмент — но не собираются ее выбрасывать. Хороший же инструмент, пригодится.
Это не проговаривается вслух; но это настолько очевидным образом подразумевается, что уничтожает мотивацию посещать богослужения. Явно неверующий проповедник, которому религия нужна для чего-то другого, вряд ли кого нибудь обратит.
Национально-государственный пафос, под которым создавалась (и под которым живет) ПЦУ, плохо совместим с проповедью, собственно, Евангелия — и, соответственно, с привлечением прихожан в храмы.
Добавить комментарий