От подделки — к подлиннику

Годовщина октябрьской революции 1917 года — с которой прошло 104 года — побуждает к определенным размышлениям о том, что произошло, как это на нас отразилось, и что нам с этим делать.

Те из нас, кто застали СССР, помнят, что это был главный праздник государства, центр его атеистического культа — вокруг него строилось то, что антропологи называют «мифом о происхождении». Именно это событие определяло всю вселенную марксистко-ленинской идеологии и место человека в ней. К нему — как утверждалось — вел весь процесс мирового развития, начиная с первобытно-общинного строя. Через призму Октября рассматривались все события в истории.

Конечно, идея, что у истории есть смысл и направление, марксизм заимствовал (как многое другое) у своего непримиримого врага — христианства. При этом оставалось непонятным, как история в мироздании без Бога может быть осмысленной и отражать какой-то замысел, который должен привести к светлому будущему — у безличной «материи» никаких замыслов быть не может — но марксисты никогда не беспокоились этой неувязочкой.

История — как и в христианстве — мыслилась как осмысленная драма, идущая к предначертанному благому финалу, и в этой драме за каждым человеком предполагалась роль, которая придавало его индивидуальной жизни смысл, определяло его место в мире и отношения с другими людьми.

Люди, которые сегодня воздыхают об СССР, не просто испытывают понятную ностальгию по временам своей юности, но и тоскуют по этому переживанию осмысленности и единства. В бытовом отношении СССР был весьма унылым местом, а плановая экономика справлялась с удовлетворением потребностей трудящихся из рук вон плохо — и люди, конечно, тоскуют не по многочасовым очередям за кусочком мороженого мяса, а по великому Мифу, который транслировался из каждого утюга — мы, советские люди, в братском единстве с людьми доброй воли во всем мире, участвуем в создании чего-то бесконечно великого и славного — «счастья грядущих поколений». Мира, где люди не лгут, не обжуливают, не пытаются проехаться на чужом горбу, но каждый трудится ради блага всех, и все — ради блага каждого.

Конечно, этот миф был грубой неправдой. В СССР не было конкуренции между производителями, которые сегодня бегают за потребителем, пытаясь заинтересовать его так и эдак — зато была острая конкуренция между самими потребителями. За место в очереди, за возможность «урвать дефицит», получить кусочек чего-то, чего на всех не хватит. В длинных очередях, где каждый стоящий впереди уменьшает ваши шансы получить продукт, который вы хотите, люди не склонны любить друг друга — и вообще проявлять свои лучшие качества.

Советский человек жил в двоемыслии. С одной стороны он верил в то, что «советское — значит отличное», и вполне искренне гордился своей великой советской Родиной и ее достижениями, сочувствовал трудящимися в капиталистических странах, которые лишены такого счастья, с другой — страстно желал добыть японский магнитофон или американские (на самом деле турецкие) джинсы.

Это двоемыслие кончилось тем, что когда партийная элита начала демонтаж социализма, никто не бросился на его защиту.

В наши дни из этого двоемыслия у многих наших сограждан одна часть — связанная с реальностью дефицита и каждодневных унижений — забылась, а вот виртуальная, там, где «советские люди по праву гордятся», сохранилась.

Очереди забылись — как и повсеместное хамство, когда советского человека могли унизить кто угодно, от продавца до вахтера, как и вечная необходимость «доставать» вместо того, чтобы заработать и купить, как и многое другое. Осталась вера в то, что жизнь человека обладает смыслом и вовлечена в какую-то великую и славную историю, что труд состоит не только в зарабатывании денег, что человек включен в какую-то великую, праведную, и любящую общность — «советский народ» или даже «все прогрессивное человечество».

К людям, которые ностальгируют по идеологии, не стоит быть излишне суровыми. Их не устраивает бессмысленность жизни — где несравненно больше свободы и комфорта, но нет этого переживания единства и осмысленности.

Поэтому они с глубокой болью реагируют на попытки критиковать этот миф. Все те обрывки смысла и достоинства, которые у них есть, связаны с ним.

Можно приводить какие угодно факты из истории КПСС — истории в высшей степени удручающей и неприглядной, особенно в эпоху Ленина и Сталина — но вера человека не поколеблется.

Если ее не опровергает очевидный крах всего «красного проекта» — то что могло бы ее опровергнуть вообще?

Такая тоска по идеологии, единству и посвященности носит религиозный характер. Трагедия неосоветизма в том, что он проходит мимо хлеба, чтобы грызть камень.

Потому что все, что нужно нашему сердцу — и смысл, и оправдание, и надежда, и единство с другими людьми — даровано нам в нашей православной вере.

На сердце человека, который продолжает, несмотря ни на что, верить в советский миф, есть трагическая надпись — здесь мог бы быть Христос.

Христос, который возлюбил нас, умер за нас, воскрес и жив во веки. Христос, который вводит нас в Свою Церковь, делает нас членами Своего возлюбленного и вечного народа. Как говорит Апостол, «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф.2:19)

У нас есть Вождь и Учитель — и это не Ленин и не Сталин, это Господь наш Иисус Христос. У нас есть великая и праведная общность, к которой мы принадлежим — и это не КПСС и не «все прогрессивное человечество», а Церковь Христова, как совершающая свой путь на земле, так и торжествующая на небесах, где Господь Иисус, Матерь Божия и все святые ожидают, когда мы присоединимся к ним.

У нас есть светлое будущее — и именно мы, а не только «грядущие поколения» будем жить в эту пору прекрасную, когда « Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу. Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится - смерть» (1Кор.15:22-26)

И мы призваны увещевать наших соседей обратиться от идолов — к Богу живому, от мертвых злодеев и тиранов — к живому Спасителю, от камня — к хлебу, от подделки — к подлиннику.