Особенности революционной религиозности

Возвышенная речь Егора Жукова, в которой он упоминал “христианские ценности”, была предсказуемо встречена с кислыми минами в стане контрреволюции и с каким-то  экстатическим, несколько даже гротескным восторгом - среди борцов за свободу. Как писал один комментатор, выражая общее настроение, “Я бы хотел, чтобы в это воскресенье в каждой общине, каждом приходе на богослужении прочитали речь Егора Жукова вместо проповеди”.

Что же, такая насыщенная религиозная риторика требует религиозного же рассмотрения. Христианство не предписывает определенной политической позиции - и, конечно, христианин может быть настроен резко критически по отношению к деятельности текущих властей. В обществе, где от человека ожидается подавать голос в вопросах управления страной, выражение неодобрения властям само по себе не является грехом - это не вопрос нравственности или догматики, это вопрос именно политики. Благонамеренные люди, ищущие общего блага, могут расходиться во мнениях - у всех разный опыт, все читали разные книги, все имеют разный круг общения. Важно слышать друг друга и признавать относительность своего мнения.

Христианство - это Божественное откровение, заповеди Божии есть непреложная истина; политические же суждения есть неизбежно суждения людей, склонных грешить и ошибаться, они постоянно меняются, сегодняшние кумиры завтра низвергаются с проклятиями и на их месте возводятся новые, чтобы вскоре подвергнутся той же участи.

Наше принципиальное - и при этом религиозное - расхождение с энтузиастами протестного движения не в том, что они настроены против власти, а в том, что для них враждебность к властям носит не политический, а именно религиозный характер.

Явление это не новое. Как сказал о Жукове Борис Акунин, “Проходят века, сменяются поколения, а такие мальчики в России не переводятся. На них и надежда”. В самом деле, нельзя не заметить в Егоре прямого наследника революционных мальчиков прошлых веков, полных возвышенного идеализма, которые могли, например, сказать: “каждое насилие, о котором я узнавал было как бы насилием надо мною лично”. Другое дело, что зная все деяния революционных мальчиков прошлого века, как-то трудно связывать надежду с их нынешними продолжателями. Но проблема, похоже, в том, что мы с нашими революционными оппонентами очень сильно расходимся в понимании того, что считать хорошим и что - достойным надежды.

Теолог Пауль Тиллих определял религию как “предельную заботу” - то, что человек считает самым важным, то, чему он посвящает себя, в чем он видит смысл, оправдание и содержание своей жизни. Это определение критиковали за то, что под него подходят и светские идеологии, адепты которых могут быть им фанатически преданы. Но это-то и хорошо в его определении - христианство требует безусловной преданности Господу, если вы с той же силой преданы чему-то еще, то у вас другая религия.

Для революционной интеллигенции предельная забота состоит в ниспровержении самодержавия; не в том, чтобы подвергать самодержавие критике и помочь ему исправиться - а именно в том, чтобы его ниспровергнуть, разрушить существующую государственность, которая видится источником всех зол и бед. Преданность этой задаче, по крайне мере, выражение ей горячей поддержки видится как высший и абсолютный критерий праведности. Государство российское, “режим”, "самодержавие" - это абсолютная негативная ценность. Уничтожение российского государства - это такое благодеяние человечеству, что оно полностью искупает все, что придется сделать по дороге, и что вне этой цели было бы аморальным и преступным. Человек, выступающий против “режима” - праведник, никакие нравственные претензии к нему невозможны, даже если по обычным меркам его никак нельзя назвать хорошим. Он по определению является воплощением всех добродетелей - любви, ответственности и эмпатии (сочувствия). Напротив, человек, который поддерживает “режим”, или, хотя бы, не выражает к нему пламенной ненависти - подлец и негодяй.

Более того, настоящий христианин, как постоянно доводится читать у авторов соответствующего направления - это не тот, кто исповедует веру во Христа и приступает к Таинствам - это тот, кто выступает против режима, хотя бы он и был человеком решительно равнодушным к библейскому Откровению - или даже пламенным атеистом.

Если в определенной среде “христианством” называют нечто, не связанное с исповеданием христианских догматов, участием в Таинствах или принадлежностью к какой бы то ни было христианской общине, а связанное исключительно с революционной борьбой (борьба за свержение режима есть борьба именно революционная) - мы должны это оспорить не из политических, а из чисто религиозных соображений. Нет, христианство это нечто совсем другое. Когда приходится читать, что те, кто не поддерживают Егора Жукова, “будут гореть в аду” - это именно религиозное заявление, и мы должны его оспорить, поскольку такая эсхатология явно не является христианской. В христианстве путь гибели и путь спасения определяется совершенно иначе.

И с, собственно, христианской точки зрения, такое изменение представлений о нравственности и вере является именно духовной опасностью - которой, увы, подвергаются и некоторые из христиан, которые должны были бы знать лучше.

Когда критерием нравственной правды и религиозной истины становится не Писание и не Предание, не соборный разум Церкви, а политическое воодушевление текущего момента, одобрение не братьев по вере, а соратников по борьбе, это соблазн - который и следует опознать в качестве соблазна.

Вера ставит нас перед лицом Бога, который не является Богом какой-то отдельной нации, партии или политического движения, но Творцом, Судией и Спасителем всех людей, и наделяет нас ответственностью не за то или иное человеческое “правое дело”, но за дело Божие.

Конечно, люди постоянно впадали в соблазн объявить свое политическое дело “делом Божиим”, и кто только не заявлял, что “с нами Бог”. Но верующему человеку стоит обратить внимание на простой критерий - что является первичным? Что ставится на службу чему? Если направление вашего движения, ваши предпочтения и оценки, определяются вашими неверующими (или даже прямо враждебными вере) соратниками, и вам приходится прилагать большие интеллектуальные усилия к тому, чтобы подогнать под эти заданные неверующими критерии вашу веру, вам стоит обратить внимание на то, что вы уже сделали мир целью, а веру - средством. Если при этом вы начинаете извиняться за Церковь, которая не спешит поддержать то же “правое дело” и браните епископов и Патриарха, которые ставят вас в неудобное положение перед вашими соратниками, вам уже пора задуматься, кто вам в большей степени является своими - соратники по борьбе или братья во Христе.

Если, скажем, Александр Глебович Невзоров, о котором Егор Жуков говорит как об авторитетном для него человеке,  и о котором мы можем только сказать как о выдающейся пошлости хулителе всего, что христиане почитают священным, для вас свой, а Патриарх - чужой, то вам стоит осмотреться и подумать, на какой стороне (именно в религиозном отношении) вы оказались.

Но часто люди, желающие совмещать христианство и революционность говорят о том, что Бог требует справедливости и поэтому восставать против несправедливых властей - угодное Ему дело. Увы, но это только подчеркивает пропасть между интеллигентским и христианским мировоззрением. Люди, которые считали, что миссия Христа - спасать их от несправедливых правителей (а вполне справедливых в истории этого падшего мира вообще не было), оказались разочарованы. Христос пришел, чтобы спасти “людей Своих от грехов их” (Матф.1:21)

Христианство побуждает человека задуматься о том, что он - грешник, который нуждается в спасении от своих грехов, что в этом падшем мире он сам - часть проблемы, и исправление мироздания ему следует начинать с него самого, чтобы сделаться “сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело” (2Тим. 2:21). Исполнение воли Божией начинается с приведения в порядок своего поведения, и если вы не в состоянии возлюбить родную бабушку, вам лучше не пока браться за более масштабные задачи.

Протестное сообщество, напротив, полно упоения своей праведностью. Его составляют чудесные, прекрасные, ответственные, любящие, эмпатичные, честные, смелые и вообще грандиозно добродетельные люди. Зло находится всегда где-то вовне - и это тоже грандиозное зло. Режим, приговоривший юношу, призывавшего к его свержению, к условному сроку, объявляется сталинским, а также гитлеровским, что выгодно подчеркивает героизм борцов с ним.

Но - с точки зрения христианства - ненависть к плохим людям вовсе не делает вас хорошим человеком. Возненавидев каких-то чиновников, о которых вы прочли в интернете, что они - коррупционеры, вы не сделались святыми. Сталинисты и троцкисты ненавидели друг друга лютой ненавистью,  при этом те и другие с полной взаимностью ненавидели нацистов - что не делает кого-то из них праведниками.

Интеллигентская совесть обличает кого угодно, кроме самого интеллигента; христианская совесть обличает именно ее носителя, и именно от него требует исправить свою жизнь.

Потому что если верить в Бога, то любое добро, которое мы сотворим в мире - это добро, которое Бог сотворит через нас. И мешают ему в этом наши грехи - а не грехи других людей. Борьба с чужими грехами, известными из интернета, не является Божьей заповедью. Когда автор послания к Евреям писал “Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха” (Евр.12:4), он едва ли имел в виду грехи политических противников своих адресатов.

Конечно, христианство абсолютно неподходящая религия для революционера - поэтому революционеры его так не любят.

Но такова реальность. Для христианина “предельная забота” - это Бог, служение Ему, общение с Ним в молитве и Таинствах Его Церкви. Какие-то политические задачи - в том числе, разрушение государства - не могут быть его предельной заботой.

Сам Егор очень хорошо сформулировал кредо революционера: “все равно взвали свой крест на плечи и следуй за своей мечтой”. Но Евангелие не говорит о следовании за “своей мечтой”. Оно говорит о следовании за Господом нашим Иисусом Христом.