Уроки одного дизастера

Скандал с PR-сотрудницей кампании «Леруа Мерлен» Галиной Паниной, которая сначала разместила у себя в Фейсбуке ложную новость про болельщиков, которые якобы сожгли девушку — Галина назвала это «победобесием» — а когда ей указали на ложность самого сообщения, наименовала оппонентов «ваткой», стал одной из самых живо обсуждаемых тем последних дней. Из происшедшего стоит извлечь некоторые уроки.

С одной стороны это, конечно, грандиозный профессиональный провал. PR-disaster, как говорят в таких случаях. PRщик, то есть, в буквальном переводе, «специалист по связям с общественностью», который прямым текстом эту общественность оскорбляет — это какая-то уж совсем запредельная профнепригодность. Можно было выйти из ситуации, минимизировать потери — мол, «простите, была чрезвычайно огорчена сообщением, которое потом оказалось ложным». Но и это не пришло в голову. Так что увольнение тут было неизбежным.

С чисто профессиональной точки зрения никакая компания не может позволить себе держать такого пиарщика. Если вы, скажем, занимаетесь продажей холодильников эскимосам, вы не станете нанимать человека, который ненавидит эскимосов. Тем более, на рынке, где существует заметная конкуренция. Удивительно не то, что ее в конце концов уволили, а то, что этого не случилось раньше.

Но можно ли увольнять человека за выражение им политической позиции? Некоторые — немногие — защитники уволенной говорили, что она имеет право на свои взгляды. И с этим можно отчасти согласиться. Человек имеет право на свою политическую позицию, даже если ее не разделяют ни власти, ни большинство сограждан. Ситуация полного единодушия нежелательна — и даже опасна. Диссиденты и отщепенцы играют в обществе свою важную роль — не потому, что они чудесные люди и вообще совесть нации, а потому, что они помогают сохранить атмосферу свободного обсуждения важных для общества вопросов.

Но проблема Паниной оказалась не в том, что она занимает непопулярную политическую позицию — а в том, как она ее предпочла ее выражать. Можно же не говорить «победобесие». Можно сказать человеческим языком - «меня огорчает, что память о величайшей человеческой трагедии, которой была Война, профанируется и опошляется самым неуместным, бестактным и неприличным образом. Я также считаю неправильным, что память о Войне используется для оправдания политики, которую я считаю глубоко неправильной и пагубной». Позиция та же самая, а скандала нет. Более того, можно сказать «я считаю неправильным футбольные торжества в тот момент, когда происходят такие-то события, которые, по моему убеждению, должны быть предметом стыда и скорби». Многие тут не согласятся, но, опять-таки, большого скандала не выйдет.

Можно подражать Льву Николаевичу Толстому и обличать патриотизм как великое зло — хотя Лев Николаевич был последователен и обличал патриотизм в любой нации, а не только в своей. Это гражданская позиция. А вот обзывать оппонентов «ватой» — это уже просто оскорбление, и, используя модный термин, «язык ненависти».

«Иметь точку зрения, не разделяемую большинством» и «оскорблять людей» — это разные вещи. «Вата», как, впрочем, и «победобесие» — это язык ненависти и войны. Пользоваться им совершенно не обязательно. Я понимаю, что в своих устах язык ненависти не воспринимается в качестве такового — это как с неприятным запахом изо рта, он страшно неприятен от соседа и незаметен от себя. Люди воспринимают свою ненависть в качестве благородного негодования, а свое издевательское глумление над другими — в качестве блистательного остроумия.

Но увы, другие — не принадлежащие к тому узкому и избранному кругу, который вас безоговорочно одобряет — увидят именно ненависть, и будут реагировать соответственно.

Наши борцы с «победобесием» и «ватой», увы, страдают тяжелым недоразвитием того, что в литературе по теории сознания называется theory of mind (обычно переводят как «моделирование психики»), то есть способностью понимать переживания других людей — что позволяет объяснять и прогнозировать их поведение.

Например, осознавать, что, если выражать людям открытое презрение, они на вас, вероятно, рассердятся. Эта способность необходима любому человеку вообще — но уж тому, кто работает с людьми, особенно. А уж тому, кто занимается PRом, то есть как раз выстраиванием отношений с людьми, без нее точно не обойтись.

Многие задаются вопросом — почему такая профнепригодность не обнаружилась гораздо раньше? Я не знаю; все, что я могу сделать — это выдвинуть гипотезу. Нарочито вызывающее и оскорбительное поведение по отношению к большинству сограждан может играть и позитивную роль в жизни человека — поскольку обозначает его принадлежность к антиэлите, к активному меньшинству, члены которого могут опознавать друг друга как «своих» — «порядочных», «думающих», «интеллигентных». Отталкивая широкий круг потенциальных знакомых, друзей, работодателей или покупателей, человек получает взамен его круг узкий — в котором он становится своим именно через демонстрацию враждебности и чуждости к большинству. Это не тайное общество — хотя, возможно, тайные общества и могут расти на этой почве, и не культ — хотя культ может быть более поздней стадией развития того же самого процесса. Это определенное узнавание «своих», «порядочных», которое, лишая человека социального капитала в «большом» обществе, в то же время наделяет его этим капиталом среди «своих». Впрочем, тут, не будучи социологом, можно только предполагать.

Но рассмотрим — тоже весьма интересную — реакцию нашего «гражданского общества».

Люди в социальных сетях выражали свое негодование, обещали больше ничего у «Леруа Мерлен» не покупать, расторгали уже заключенные контракты. Все это заставило «Леруа Мерлен» сначала временно отстранить Панину от работы, потом окончательно ее уволить — впрочем, комментаторы в сети обещали тщательно следить за тем, не примут ли уволенную обратно.

Многие празднуют это как победу нашего грозного и победительного гражданского общества, которое не позволит русофобам оскорблять наш народ, и посмеиваются над либералами — мол, хотели гражданского общества? Ви звали — я прийшов (с)

С одной стороны — это победа, люди действительно коллективно возмутились и создали серьезные неприятности и злополучной Галине Паниной, и «Леруа Мерлен» в целом. Теперь представители компаний будут гораздо более воздержанны на язык.

Но у «общества» есть и негативная сторона — которую тоже стоит заметить. Коллективная эмоция негодования и ненависти — хотя бы она была связана с действительно дурным поведением — явление, которое не стоит воспринимать с безоговорочной радостью. Это как с сожжением ведьмы. Ведьма, может быть, уродливая, злобная, отвратительная старуха-отравительница. Она не вызывает ни малейших симпатий. Но толпа добрых граждан, которая радостно тащит ведьму на костер, тоже пугает.

Да, Галина Панина абсолютно профнепригодный пиарщик и страдает через свою собственную враждебность и грубость. Но когда эту ее позорную глупость тиражируют на всю страну с ее портретами, когда стар и млад соединяется в общей ярости — немедленно уволить эту гадкую женщину, да с волчьим билетом — со справедливым негодованием происходит то, что с негодованием вообще часто бывает. Возникнув по справедливому поводу, оно перестает быть справедливым. Оно начинает упиваться собой, торжествовать о вреде, который удалось причинить этим плохим людям — то есть начинает искать уже не исправления неправды, а кары и мести, в которых можно было бы показать свою силу.

А эта стихия общей ненависти, которая упивается своей правотой — сама по себе опасна. Даже если она вырывается на поверхность по поводу каких-то действительно дурных поступков действительно глубоко несимпатичных людей. Эту стихию могут оседлать самые разные люди и идеологии — мы видим, как на Западе «гражданское общество» может травить, например, уклонистов от либеральной идеологии — как это было с членом совета директоров Mozilla Бренданом Айком, который попался на том, что как-то пожертвовал тысячу долларов движению, выступавшему за традиционный брак. Об этом узнало тамошнее гражданское общество — которое как следует надавило на Mozillу, и Айку пришлось уйти. Или американская кампания по разоблачению наглых домогателей — часть из них, несомненно, пострадала заслуженно, но в условиях массового движения какие-то механизмы, позволяющие исключить случаи клеветы, подсиживания, преследований, совершенно несообразных по тяжести самому проступку, невозможны.

Зрелище того, как люди чуть не всей страной травят одного человека (хотя бы и человека неумного и недоброго), может скорее испугать, чем обрадовать.

Что же, это важный урок — ненависти и языка вражды надо избегать. А если вы хотите выразить свою политическую позицию — выражать ее в какой-нибудь вежливой и невраждебной форме. Это ко всем относится.