Заметки из 90-х. Исповедь в Оптиной. Фонарь.

                         На рубеже 2000 г. я прочла «Пасху Красную» Нины Павловой. После этого купила стихи, убиенного на Пасху-1993  о. Василия. В этой же брошюрке был написанный им «Покаянный Канон», который сейчас можно найти в интернете. Сильнейшая вещь, которую я «принимала» как лекарство в моменты душевной тревоги,  после чего непременно наступал необходимый мне покой, поднимающий над реальностью, но и уводящий от нее.

         Поехать в Оптину стало моей сокровенной целью. Казалось бы, чего проще… Но я полагала, что эта поездка и осуществиться должна как-то необычно. И ждала какого-то знака, события, подсказки. Но ничто не приходило. Думая о поездке в Оптину, я неизменно видела о. Василия, стоящего у ворот монастыря в полном монашеском облачении. Он ждал меня. Когда же, на исходе лета было ясно, что и в этом году я не поеду, я снова видела о. Василия у ворот монастыря. От огорчения он уменьшался и становился грустным.

         Наконец весной 2004 г. одна моя знакомая пригласила меня в Оптину. Поездка была от храма, где я никого не знала. Все с самого начала не заладилось и  шло так, что мои завышенные ожидания должны были развеяться в пух и прах. Весь день неприятные впечатления только множились. Если бы только не о. Василий, который вмешался в эту ситуацию в конце дня…

         Уезжали мы в субботу рано утром. Провожал нас, но не ехал с нами, молодой, очень уверенный в себе и крайне раздраженный священник. Такое начало уже само по себе ничего хорошего не сулило. Ни экскурсовода, ни грамотного сопровождающего… Автобус, арендованный храмом, просто должен был довезти нас до Оптиной. К тому времени я была очень неопытным паломником, а рассказать, что и как, было некому. По дороге мы заезжали еще в какие-то храмы, о которых я тоже ничего не знала и о которых нам тоже никто ничего не рассказывал…

         Моя знакомая, будучи более опытной, цветы на могилу о. Василия прямо в банке с водой везла из Москвы, не надеясь купить их на месте. И оказалась совершенно права. Я сидела с седовласой интеллигентной женщиной, С. А., работавшей на геологическом фак-те МГУ. В автобусе все были предоставлены себе… Наконец часа в 3 или 3. 30 по полудни мы приехали в Оптину. Шофер выгрузил нас с нашими сумками и сказал, что приедет только завтра утром. Все, что последовало дальше, было для меня настоящим шоком. Я наивно полагала, что поездка на два дня предполагает все-таки какую-то гостиницу. Ничего подобного! Нам показали какой-то ангар, где мы могли кинуть (именно кинуть) свои сумки, где подобный склад был уже от другого автобуса. Должны были приехать и другие. Никто ничего не охранял… Предстояло запомнить хотя бы приблизительное место нашей поклажи.

         Мы освободились от сумок, сходили первым делом на могилы Новомучеников. Все оценили предусмотрительность Танечки, которая одна оказалась с цветами. А потом я до самой службы  занималась со своей новой знакомой С. А. Ей стало плохо. Она хотела померить себе давление, и мы присели на скамеечке в какой-то тенистой аллее. Давление у нее, слава Богу, не зашкаливало. Я поняла, что она устала, и ей нужно просто выпить чаю. Но сделать это в Оптиной в 2004 г. было просто невозможно. Никакой свободной торговли, а трапезная до ужина была закрыта наглухо.  Но это для кого-то - «наглухо». Я добилась, чтобы мне открыли. Недовольного взгляда я не увидела и сказала: «Приехавшей из Москвы паломнице плохо. Я не уйду отсюда, пока вы не наполните термос чаем, или хотя бы - кипятком». На той стороне усовестились и вернули мне термос с чаем и даже с двумя свежими плюшками.

         Пока, сидя на скамейке, мы пили чай с плюшками, более опытная С. А. поведала мне о том, что нас ожидает. После всенощной будет исповедь для паломников. Потом, кто попадет (народу – уйма!), поест в трапезной. Ну, а дальше… Ночевать будем в храме. «Как – в храме?..» - «Да очень просто, на полу. Может быть даже – под иконами». Я конечно промолчала, но «в храме, на полу»… этого для меня на первый раз было многовато. К тому же, неожиданно. Пребывала я в состоянии не просто непреходящего, но все усиливающегося шока. Ничего, думаю, найду какую-нибудь скамейку, посижу до утра…

         На всенощной обстановка тоже была нервной. Приезжающие автобусы поставляли и поставляли паломников. А главное, все призывали всех «хоть немного успокоиться», ведь в какое место приехали!.. Всё успокоилось, и я отчетливо это помню, после помазания. И вокруг меня, и во мне самой. Я наконец почувствовала, что я в храме. Значит, все будет… как надо. От знакомых меня оттеснили, и это тоже было хорошо. Именно это мне и нужно было, чтобы прийти в себя, осмотреться, да и просто понять, куда же я приехала. И как вообще это совместить со всеми моими ожиданиями…

         Началась исповедь. Много священников, много паломников, огромные очереди ко всем. Я медленно прошла по храму, размышляя, куда же мне пристать? Разглядывала священников, молодых и старых, слушающих и говорящих. Прошла еще раз. И поняла, что не могу остановиться ни на одном лице. То есть – ни-на-од-ном… Еще раз прошла по храму… И вдруг эта спасительная мысль: а кто меня, собственно, заставляет здесь исповедоваться и причащаться? Да никто. Приеду домой и через неделю в Москве, где все привычно… Так, размышляя, я подошла к свечному ящику. С другой стороны над ним как бы нависала лестница, идущая вверх. А здесь, внизу, образовывалась некоторая ниша, совершенно безлюдная в этом переполненном храме. Вот здесь-то я и остановилась. Подводя итог этому, со всех сторон неудавшемуся, дню, мысленно я наконец произнесла главное: «Так-то вот, о. Василий, собиралась я к тебе, собиралась… Приехала, а подойти-то не к кому…». Так я размышляла, обозревая храм. И тут неожиданно я почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит.  

         Невероятно, здесь же никого не было. Я обернулась… Ну не мог он пройти сюда незаметно! И тем не менее:  прямо рядом со мной стоял молодой высокий иеромонах, никому, кроме меня, не видимый. И надевал поручи. Я не поверила своим глазам: да, он стоит рядом со мной, и в переполненном храме его никто больше  не видит. При нем – складной аналой… Но мгновение назад здесь никого не было!

         - Вы сейчас будете исповедовать?

         - Да.

         - И я могу к Вам подойти?

         - Конечно. Вот мы с вами только пойдем по храму, найдем мне место…  

         Он все надевал эти поручи. Я смотрела на них, смотрела… и вдруг - все поняла. С этого момента я не переставала улыбаться. Внешне или внутренне – не знаю, но я все время улыбалась: «Ай да отец Василий!». Я даже и не разглядывала этого иеромонаха, я просто знала – это то… Чтобы удостовериться, глянула все-таки на него. Лицо было конечно же – очень хорошее, чистое, несмотря на некоторую угреватость. Не- ве-ро-ят-но…Мы шли с ним по храму, говорили, а за нами свилась уже эта огромная очередь.

         Настроение мое так резко, так неожиданно поменялось, что я уже не просто улыбалась… Вот мы идем с ним по храму, ищем место, а мне вдруг приходит в голову – подтрунить  над этим замечательным иеромонахом. Уж больно хорош… И взялся, неизвестно, откуда…

         - Конечно, - серьезно глядя на него, говорю я, - мы бы хотелось пообщаться с более опытным священником, чем Вы…

         Он резко остановился и даже вскинулся:

         - Конечно, конечно… Вы бы могли выбрать… - глазами он указывал мне, сколько вот, мол, священников-то…

         - Но, с другой стороны, - продолжала я, - не Вам же я исповедуюсь, правда?

         Он еще раз резко остановился (очередь за нами еще раз вздрогнула и встала) и почти обрадованно:

         - Конечно, конечно! Конечно, не мне! Вот именно, что не мне!

         Ну что за чудо! Ай да отец Василий!

         Наконец мы нашли место, мой иеромонах устроился, я подала ему заготовленный заранее листочек. И приготовилась ждать. Пока я обходила храм, то заметила здешнюю моду. Все священники после исповеди как-то одинаково и надолго  замирали-замолкали. Понятно, ждали подсказки Свыше… Поэтому я и приготовилась ждать. Но посланник о. Василия и здесь меня порадовал, он сообразил сразу.

         - Вы были совершенно правы, моего собственного опыта недостаточно, чтобы ответить на волнующие вас проблемы… Но как рекомендуют в подобных случаях Исаак и Ефрем Сирины… - он назвал еще и третьего Отца…

Так он еще и образованный! Ай да о. Василий, ай да утешил!

Ну что сказать о моем настроении? Оно поднималось столь стремительно – где-то от солнечного сплетения и выше, выше, выше, - что у меня реально закружилась голова.

Прощаясь, я уже не скрывала улыбки и говорила ему:

-Спасибо Вам, спасибо.

С этой исповеди все конечно, только началось. Со слегка  вскруженной головой я сделала только с десяток шагов по храму,  и тут  ко мне подошла паломница из нашего автобуса:

- Вы не хотите остановиться в частном секторе, тут один батюшка благословляет…

- Очень хочу!

Понятно, о. Василий прикинул и решил, что «на полу» я еще не готова.

Мы, кажется вчетвером, пришли на квартиру, выпили чаю с печеньем и сушками и хорошо выспались… почему-то на туристских надувных матрацах. То есть все-таки на полу.

Зато воскресное утро сразу началось вдохновенно. Мы пришли в храм, когда он уже был изрядно заполнен. И только потом мне пришло в голову, что большая часть паломников отсюда наверное и не уходила. Я стала пробираться вперед и вдруг – остановилась: ходу вперед не было. Осмотрелась и поняла: вот здесь я и должна стоять. Слева от меня стоял аналой. На нем икона Царской семьи в рост. Справа через проход – чьи-то мощи; на стене, в изголовье или в ногах, но прямо напротив меня – икона Государя Николая II со скипетром и Державой. Я стояла как будто бы у арки, откуда был хорошо виден иконостас. Между большими иконами первого, местного, ряда была прикреплена маленькая икона. Она все время приковывала мое внимание. И только во время причастия, приблизившись, я разглядела, что это икона Государя. Они окружали меня с трех сторон. Я попала в место, где Их тоже любят. На этот раз о. Василий меня растрогал.

Потом был молебен у мощей Преподобного Амвросия с акафистом, который пел весь храм. Вдохновение было необыкновенное… Повезло нам и с экскурсоводом – длинноногая, худющая девица в спортивной юбке и кроссовках оказалась очень знающей и очень любящей Оптину. Боясь упустить хоть один факт, она, бывало, неожиданно прерывала себя, чем еще более обостряла наше внимание. Посещение Скита не входило в программу, он был почему-то закрыт. К тому же, все время накрапывал дождь, к этому моменту усилившийся. Но она сказала: «Пойдемте все-таки в Скит, вдруг…». Благодаря ей в Скит мы, м. б. единственные в этот день, попали. На этой вдохновенной ноте наше посещение Оптиной и завершилось.

Дождь все усиливался. Все единодушно решили ехать в Москву без обеда, поскольку очередь в трапезную могла лишить аппетита кого угодно. Обошлись своими припасами. Начался настоящий ливень, который не прекращался уже до вечера. До самой Москвы я ехала молча, закрыв глаза. Боясь расплескать…

Поездка оказалась таковой, что самые минусы ее пошли мне на пользу. Конечно я была поражена безответственностью и равнодушием молодого священника, который никак не побеспокоился о быте большого числа прихожан, среди которых были люди очень пожилые. Через год мне пришлось везти в Екатеринбург на «Царские Дни»  мою первую группу из 4-х человек. Поминая поездку в Оптину, я сделала все, чтобы вопросы организации и быта были для них незаметными и не коснулись никого, кроме меня. Чтобы ничто мелкое не отвлекало от высокого.

Чем еще мне помогла поездка в Оптину? Почему-то я была уверена, что сопровождавший нас дождь, который не прекращался весь день, был следствием плохих проводов и отсутствия молитвы за нас. Теперь, собираясь в паломническую поездку, я не только слежу по интернету за погодой в регионе, но непременно читаю акафист пророку Илие. Я очень прошу его  «подержать над нами небо». И, знаете, он всегда слышит.

                                               5 февраля 2014

                             ФОНАРЬ

В июле 2004 года после исповеди в ХХС священник предложил мне несколько пропусков на Патриаршую службу в Успенский собор Кремля. Помню, что было это накануне Царских дней. 16 июля, помнится,  приходилось на пятницу. В тот день я собиралась на всенощную в храм к о. Александру Шаргунову. А Патриаршая служба была 15-го, в четверг. Святцы говорят, что это день Положения  честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне и Святителя московского Фотия.

Перед началом службы Успенский собор был как всегда заполнен. Торжественность ожидания Начала. Все стараются попасть в те ряды, что поближе… Этак аккуратненько теснят друг друга. Чем ближе Начало, тем напряженнее ожидание… И тут, ну прямо перед выходом священства из алтаря, возникло замешательство. В первый ряд стремилась попасть (и попала!) невероятных объемов дама. Весь этот сверх-объем был завернут в костюм ярко-голубого шелка, очень приятного для глаз. На голове - красная соломенная  шляпа с большими полями. Фонарь. Она была настолько - некстати, настолько не вписывалась в пространство… К тому же, она достаточно уверенно пробиралась вперед, требуя себе места именно в первом ряду. С одной стороны, стоящие впереди не хотели уступать ей место, с другой стороны, - никто не хотел стоять рядом с ней… Все кончилось тем, что ей пришлось встать отдельно, впереди первого ряда. Происходило это  справа от алтаря, если стоять лицом к выходящим священникам. Ее будто бы выдавили вперед. Получился  этакий – яркий, объемный шар прямо посередине храма.

В этот момент Царские врата открылись, и священство в два ряда вышло из алтаря вглубь храма. Получилось так, что она стояла на пути выхода. По крайней мере священникам пришлось бы стоять вплотную к ней, сторониться она не собиралась, ей и в голову это не приходило. Среди священства начался ропот…

И! Это время оказалось минимальным. Кто-то, наверное из организаторов, сообразил. Понял! Очень скоро оба ряда священников сдвинулись в сторону, оказавшись не по центру от Царских врат. Они все ей уступили, и она заняла вполне «законное» свободное пространство в том месте, где и хотела. Из алтаря вышел Патриарх Алексий II. Посмотрел… Не заметить ее было нельзя. Все понял. Служба началась.

Я и сейчас отчетливо помню то чувство… Чувство, что все произошло очень правильно. И очень нравственно. Да-да, нравственно. Найден единственно правильный выход. Будто бы искушение проявилось, обозначилось, и – не состоялось. Ей, вот такой ей, уступил место Патриарх!

А потом… потом она как-то сразу потерялась из виду. Будто на этот миг и появилась. Началась служба. Внимание сместилось, о ней забыли… И только перед началом причастия я вспомнила о ней. Где же она? В виду – не было. Я обошла храм. Она скромно (!) и как-то незаметно стояла у стены. А в объеме она уменьшилась раза в два, или в три. Не-ве-ро-ят-но… Ее не за что было жалеть, но мне  почему-то стало ее жаль.  Храм смирил, растворил ее, она больше не выделялась и не соперничала ни со священниками, ни  с интерьерами. Фонарь погас.

                           7 февраля 2014.