«Верую, что и по отшествии моем в вечность, наше взаимное общение не прекратится. А по взаимной нашей молитве – усилится!». Часть 2.

«Верую, что и по отшествии моем в вечность, наше взаимное общение не прекратится. А по взаимной нашей молитве – усилится!»

К 140-ЛЕТИЮ СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА АЛЕКСИЯ (СИМАНСКОГО).

Я беседую с Валентином Арсентьевичем Никитиным – исследователем русской богословской религиозной мысли, специалистом по культурологии, поэтом, литературоведом, который много лет работал в Издательском Отделе Московской Патриархии, непосредственно связан с семьей Флоренских-Трубачевых.

Второй мой собеседник - Николай Сергеевич Георгиевский – основатель и первый регент Патриаршего хора Храма Христа Спасителя, семья его была особо приближена в 50-70-е годы к Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию (Симанскому).

Николай Бульчук: Возвращаясь к анафеме, которую возвестил Святейший Патриарх Тихон большевикам… Я не знаток церковных законов, но мне кажется, что эта анафема принадлежит лично Патриарху Тихону…

Валентин Никитин: Святитель Тихон возглавлял тогда Русскую Церковь, и эта его анафема была произнесена «ex cathedra»: то есть, произнесена с кафедры Первосвятителя, Главы Русской Церкви. То есть, это не его какое-то личное деяние – оно отражало позицию Священноначалия Русской Православной Церкви, ведь он был канонически избранным Патриархом. Так что это нельзя интерпретировать как некое его частное деяние – это было сделано от лица Церкви.

Н. Б.: Но можем ли мы считать, что, поскольку Церковь этого не сделала публично до сих пор, она оставляет за собой в отношениях с властью право на некие «маневры»?

В. Н. Святейший Патриарх Алексий II вскоре после своего избрания на Патриарший Престол, когда рассматривался вопрос о так называемом «сергианстве» - он ведь признал ошибки Русской Православной Церкви в том, что касается «сергианства». Я помню, по-моему даже в газете «Известия» было что-то опубликовано, где он говорил о необходимости «открыть с чистого листа» страницу взаимоотношений Церкви и государства. И он отрекся от «сергианства»! Но анафема не была снята, и мистически она продолжала довлеть.

Может быть, это и привело – я сейчас выказываю свою личную точку зрения – к краху Державы Российской. Если бы анафема была вовремя снята, то не было бы крушения Державы Российской. И взаимоотношения Церкви и государства вошли бы в такое магистральное доброе русло, и мы со временем пришли бы к определенной симфонии.

Н. Б.: Вы имеете в виду распад СССР?

В. Н.: Я считаю, что мистически этот распад был предопределен тем, что анафема (то есть, проклятие над власть предержащими, над руководителями этого безбожного государства) не была снята Церковью!

Н. Б.: Николай Сергеевич, вы уже сказали, что Святейший Алексий был особенно внимателен к близким. А историки говорят о том, что он был внимателен не только к близким, но и к своим духовным учителям, в частности, обладал большой благодарной памятью: постоянно помнил тех и молился о тех, с кем так или иначе встречался в своей жизни.

Я знаю, что многие страницы своих дневников он посвятил митрополиту Арсению (Стадницкому), а также людям, с которыми он вместе прошел – еще в той, прежней, России, большой жизненный путь.

Сегодня у нас как-то не принято делиться личными воспоминаниями и впечатлениями, и порой создается из-за этого ощущение некоего исторического вакуума. Например, есть существующая власть (в государстве ли, в Церкви), а предшественников как-то вспоминать особенно и не принято.

С вашей точки зрения: сегодня, когда Церковь так активно и видимо развивается, что нужно сделать (да и нужно ли что-либо делать) чтобы все это было так, например, как при Патриархе Алексие I?

Николай Георгиевский: Как при Патриархе Алексие (Симанском) не может уже быть ничего: потому что то время ушло, и та личность ушла, и оставила по себе добрую вечную память…

В продолжение сказанного я только могу сказать, что у Даниила Андреевича Остапова был старший сын, который в 18 лет был взят в действующую армию и практически сразу после этого погиб. Они оплакивали его всю оставшуюся жизнь. А Ленечка, младший сын, он уже не ходил в школу – к нему самому ходили учителя в Чистый переулок, 5. И мой отец, Сергей Иванович Георгиевский, был его преподавателем по математике, а дядя, Алексей Иванович Георгиевский, преподавателем по русскому языку и литературе.

Так что он заканчивал школу на домашнем обучении А дальше была семинария, а после нее (без экзаменов) была Академия: для всех, для него и для всех остальных абитуриентов этого потока. Поэтому эти «остальные», которые и не чаяли, что когда-нибудь попадут в Академию, были ему очень благодарны...

То есть, это была такая мощная опека Патриархом тех, кого он любит…

Что касается митрополита Арсения (Стадницкого), я могу сказать только одно: для Святейшего это было каким-то «глубинным поминовением», которое он совершал не на людях, а втайне. Как и воспоминания о тех людях, которые помогали ему с питанием, скажем, в блокадном Ленинграде. Помню, приезжали к нему 2-3 человека, он их принимал очень внимательно, одаривал и отпускал. То есть, он помнил доброе! Так что ж, это естественно вполне…

И вполне естественно, что, сознавая тяжесть Патриаршего куколя, он вел себя именно так, а не иначе: не в духе конфронтации с советской властью (это могло окончиться для него трагически), а в духе какого-то конструктивизма. Эту линию он проводил тогда через Карпова.

Прием все эти тучковы и прочая сволочь, которая мучила Патриарха Тихона и издевалась над Священноначалием, потом, спустя годы, ему звонили и просили, например, их исповедовать и причастить! То есть, в душе они оставались-то русскими людьми, а то, что в жизни они были кровопийцами и кровососами, - это их личная трагедия…

И самое элементарное и закономерное, что мог Патриарх Тихон сделать на тот момент – это проклясть всю эту власть! Потому что по-другому просто нормальный человек отреагировать на это не мог! Это при том, что «несть власть, иже не от Бога», что «кесарево – кесарю», и т.д. Это все так, но, вместе с тем, личностная реакция была единственно правильной.

Н. Б.: Когда сегодня просматриваешь старые богослужебные дореволюционные книги, поражаешься обилию списков имен, как говорил Ленин, «великой ектении» на страницах богослужебных текстов…

Н. Г.: Ленину понравилась тогда мысль, что нужно уничтожить всю «великую ектению», а кто туда входил? Государь, Государыня, Государевы родственники и т.д. То есть, он хотел уничтожить всех, под корень!.. Это был чисто восточный прием уничтожения: вот, теперь в восточном саркофаге он, как законсервированный, и лежит! И земля его не принимает!..

Н. Б.: Но сегодня, путем каких-то осмыслений, путем переосмысления своей истории, мы возвращаемся понемногу к своим историческим корням. Но ведь жива все равно еще идея коммунистическая, идея социалистическая, идея «правильных», «хороших» коммунистов.

Валентин Арсентьевич, как, по-вашему, возможны ли «правильные» или «хорошие» коммунисты» без отказа от своей идеологии – борьбы за «рай на земле», как вам кажется?

В. Н.: Так они и остаются… Например, Геннадий Зюганов остается борцом за рай на земле. На земле грешной, которая, как сказано в Писании, во зле лежит. Но ведь Церковь тоже призвана преобразить эту землю, и она не существует в каком-то вакууме, в безвоздушном пространстве. Поэтому здесь и добрые усилия коммунистов, и добрые усилия верующих христиан, я считаю, могут вполне помогать друг другу, особенно в строительстве Государства Российского.

Сегодня, как я считаю, коммунисты искренне настроены на сотрудничество, на примирение с православными христианами. Если вспомнить историю Единой Неразделенной Апостольской Церкви, когда ранние христиане все имущество свое слагали к стопам Апостолов – Церковь же представляла собой чуть ли не коммунистическую общину (по своей хозяйственной и экономической структуре).

Кстати, в XVIII веке, об этом мало кто знает, христианами в Парагвае было создано коммунистическое государство. Есть такая книга профессора Светловского «Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае в XVIII веке». Издана в Петрограде, в 1924 году. Я ее внимательно в свое время штудировал в Публичной библиотеке и был поражен: полвека просуществовало государство, экономико-общественная основа которого была построена на принципах равенства, где все имущество было общим. И это государство было создано христианами – орденом иезуитов!

Они цивилизовали племена, которые до того жили почти что каннибализмом! Они перевели на их язык Евангелие, построили церкви, христианизировали их! И это государство просуществовало полвека!..

Кстати, в советское время эта книга была уничтожена: значит, это замалчивалось сознательно…

Я вообще-то сторонник христианского социализма, вспоминая Ф. М. Достоевского, это моя излюбленная идея. И мне кажется, очень немного нас отделяло от того, чтобы христианство и коммунизм были в одном русле. И если бы наша страна продержалась далее 1991 года (а все шло к этому), тогда Россия стала бы самой могущественной страной в мире.

Н. Б.: И, на ваш взгляд, что бы произошло: Церковь впитала бы в себя коммунистические черты или, если так можно выразиться, «коммунизм воцерковился»?..

В. Н.: Ни то, ни другое. Но Церковь всегда ревновала о справедливости, в том числе, социальной справедливости. Мы не можем спокойно называть себя христианами, когда рядом с нами нищие, когда люди умирают, когда нет лекарств в больницах, и т.д.

Церковь несет на себе сегодня социальное попечение: например, у нас есть Синодальный отдел по благотворительности, – но это все отвечает чаяниям социальной справедливости. Я думаю, в этом направлении нам есть, над чем работать и двигаться вместе вперед – и христианам, и коммунистам. Я за их единство…

Н. Б.: Может быть, я задам вопрос не очень «удобный»: сегодня говорят много о так называемой «богатой Церкви» или «Церкви для богатых». Признаки этого действительно существуют, часто это вводит в смущение и, наоборот, отталкивает от Церкви многих людей, которые еще нетверды в вере и не умеют различать и разделять персоны от Богочеловеческого организма церковного. На мой взгляд, это очень вредит воцерковлению многих.

Когда мы вновь вспоминаем эпоху 70-х и 80-х, кажется, что Церковь не была тогда еще так «разрекламирована», что ли, так широко «развернута» в нашем  социальном обществе как институт. Это было нечто келейное, что осуществляло миссию спасения души человеческой. Храмы были – для «своих», а сегодня – все доступно для всех. В том числе, и для людей нецерковных. Кроме того, сегодня церковную проповедь многие считают чрезмерно навязчивой…

Николай Сергеевич, на ваш взгляд, так будет и впредь или это только определенный такой исторический момент мы переживаем?

Н. Г.: Я могу ответить словами Христа: «Нельзя служить двум Господам – Богу и маммоне». Или ты служишь Богу – в Духе и Истине, или ты служишь диаволу, маммоне, то есть имущественному цензу. И вот это нужно хорошо разделять.

Если у священника человек просит на лекарство какие-то деньги, а он, имея возможность оказать помощь, говорит: «Я подумаю!», и думает несколько лет, - какой же это священник?..

Мне вспоминается фильм 1946 года, сказка о Золушке. Там есть такая фраза: «Когда придет время, и вас спросят – а что вы можете предъявить из добрых дел?» И не помогут вам тогда ни связи, ни деньги, ни возможности. Всегда нужно помнить об этом важном моменте в жизни каждого человека.

Я помню, когда услышал эту фразу, будучи еще маленьким, очень удивился. Потому что в этом-то и есть главная концепция: а что именно ты, как личность, как образ и подобие Божие на земле, - можешь предъявить доброго из того, что ты совершил здесь, на земле?

Что такое наша молитва, поклонение Богу? Я бы сказал, что это очень личная связь с Творцом для каждого человека, самая сокровенная связь.

А то, что делается напоказ, при большом стечении народа – не знаю… Конечно, сказал Господь: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них!» Но между тем, связь с Богом – это самая личная связь с Ним в молитве каждого из нас. Эти сокровеннейшие моменты в своей жизни, я думаю, обязательно испытывает каждый человек, именно в такие моменты мы постигаем, что есть Промысл Божий, который правит миром и Церковью, каждым человеком!

И Промысл предлагает всякий раз: выбери нужный путь. У тебя есть право выбора, это тоже очень важно!..

Н. Б.: Мы испытали это, в частности, на себе: 25 лет существует православное радио «Радонеж», и если каждое слово, произносимое в те годы в студии священником воспринималось чуть ли не как откровение свыше, - сегодня это далеко не так. Тогда само существование такой радиостанции воспринималось чудом Божиим, сегодня же, на фоне изобилия православных СМИ, учитывая, что «все ответы на все духовные вопросы» уже получены, содержимое, правда, иногда как-то обесценивается. Может быть, это только наше частное мнение, но как с этим бороться? Что можем сделать мы, чада церковные?

В. Н.: Мне кажется, что среди той православной литературы, которая сегодня издается во множестве, очень много хороших и добросовестных работ. Слава Богу, есть и много хороших авторов. А бороться с профанацией – это, наверное, дело руководства, дело издателей, руководителей, в том числе, и СМИ. Каждый из них, я думаю, должен предпочитать доброе, достойное, профессиональное…

Слава Богу, у нас нет цензуры! Но, с другой стороны, иногда думаешь, что, может быть, и нужна вообще-то какая-нибудь цензура. Я имею в виду не ту цензуру, которая бы отсеивала какие-то идеи, пыталась наложить шоры на наше умозрение, а ту цензуру, которая бы отсеивала непрофессионализм.

Н. Б.: Но ведь для этого нужны люди, которые чувствуют, различают, а где их взять?

В. Н.: Я думаю, у нас сегодня большой потенциал работников издательств – и церковных, и светских. Есть очень знающие люди, прекрасно разбирающиеся в вопросах и формы, и содержания.

Н. Г.: Рынок религиозной литературы не просто наполнен, а перенаполнен сегодня! Конечно, здесь надо отделять хорошее от посредственного. Но все-таки я удивляюсь.

Образованный человек, прекрасный публицист Валентин Никитин создал совершенно великолепную работу о Патриархе Алексие I: первую, очень полную, очень интересную, очень значимую работу о великом человеке, который в течение четверти века спасал Церковь, как мог, в сане Патриарха Московского и всея Руси. Но почему же нет никакого отклика ни в «Журнале Московской Патриархии», ни в других изданиях, которые призваны делать рекламу чему-то хорошему, важному, нужному? Почему мы вынуждены только друг другу как-то «на ушко» передавать, а потом читать и перечитывать по знакомым – читать, перечитывать, удивляться, восхищаться?.. А сегодня мои слова восхищения были высказаны автору, потому что я не чаял, что его увижу просто! Потому что он, не зная Святейшего лично, так правильно, так верно отобразил его деятельность, его шествие по жизни, что это совершенно замечательно!..

Я не читал его книг о других Святителях – Патриархах Пимене, Алексие II – но то, что я прочел об Алексие (Симанском), - я от этого просто в совершенном восторге! И хотел бы этот восторг еще раз выразить!..

Н. Б.: Но сегодня, благодаря нашей беседе, об этой книге узнает еще больше людей. Я счастлив, что наши собеседники нашли время поговорить обо всем этом и заявить громче и об эпохе, и о личности Святейшего Алексия (Симанского). Ни в коем случае нам нельзя забывать наших наставников и прерывать память о них.

Мы живем в непростое время: у меня такое ощущение, что еще немного – и Церковь вновь испытает (если уже не испытывает) таких же гонений. Сколько церковных проектов, инициатив сегодня подвергается осмеянию, критике в светских СМИ. Ощущение, что пройдет немного времени – и мы ответим перед Богом за данную нам возможность использовать то время, которое было дано нам как передышка от гонений.

Что вы об этом думаете, Валентин Арсентьевич?

В. Н.: Мы должны, конечно, учитывать сотериологическую перспективу, и в этом аспекте, безусловно, я с вами согласен. Преподобный Серафим Саровский пророчествовал, что Русская Церковь возродится, но будет это уже перед самым концом. Потом же занавес мировой истории опустится. Думаю, что живем мы в преддверии этих времен…

Вообще, религиозная жизнь протекает волнообразно: недавно был «прилив» к Церкви, а сейчас, мне кажется, даже наметился некоторый «отлив».

Я тут с вами согласен, мы должны помнить постоянно: «Близ есть, при дверех!», сроки приближаются, надо самим духовно бодрствовать. И работать, не покладая рук, спешить делать добрые дела, работать во благо Церкви, во благо нашего благословенного Отечества! Но на все воля Божия…

Н. Г.: Очень хорошие слова были сказаны Валентином Арсентьевичем, мне добавить к ним практически нечего. Но я считаю, что на все есть воля Божия. Конечно, преподобный Серафим – великий святой, но при этом мы помним и слова Господа, что даже Ангелы «не знают ни дня, ни часа того…» Поэтому о временах и сроках мы не можем сказать ничего: все зависит от воли Отца Небесного.

Как тварные существа, мы можем предполагать что-то, предчувствовать что-то, но окончательного, существенного, кардинального, фундаментального слова в этом смысле никто из людей произнести не может, да и не имеет права. А тот, кто все-таки что-то утверждает, тот берет на себя очень большую ответственность и не может быть прав…

Един Господь, Он и решает все! «Слава Тебе, Сотворившему вся…» - свидетельствует Церковь, и под этим «вся» мы имеем в виду все: мир видимый и невидимый, все сущее, а также духовный мир, который огромен, непостижим. И поэтому по милости Своей Господь дал возможность нам видеть только то, что мы можем как-то выдержать. А не видеть того, что мы выдержать не можем. Слава Богу за это!..

В. Н.: Николай Сергеевич сказал очень хорошо: очень вовремя вспомнил о 24-й главе Евангелия от Матфея: когда Господь отвечал на вопросы учеников о Втором Его Пришествии, Он сказал, что «о дне и часе того никто не ведает, только Отец Небесный». Но в той же главе Господь велел нам знать и признаки конца времен! В мировой истории эти признаки неоднократно имели место, а Второго Пришествия все-таки еще не было. Так что это – тайна Божия…

Есть еще так называемые условные пророчества: был такой русский ученый Федоров, который учил, что если человек покается, то Господь по Своей великой милости «отодвинет» Страшный Суд. Я думаю, эту идею мы тоже должны учитывать. И как теологумен, как частное богословское мнение вполне, на мой взгляд, оно может быть истолковано позитивно. Я люблю этого мыслителя: он был праведник, аскет, подвижник и безусловно христианин по своему пафосу, потому что его пафос был связан с идеей воскресения мертвых.

В заклчение нашей беседы я хотел бы прочитать свое переложение из Преподобного Ефрема Сирина: «Молитвенная песнь ко Христу, Воскресителю мертвых». Оно было опубликовано в «Журнале Московской Патриархии» в 1988 году, в номере 5.

«Душа ликует, ум парит:
Господь грядет, Господь приидет!
Надежду верных утвердит
И мертвых из гробов воздвигнет.

Благословен, Кто Милосерд,/
Но Чей непостижимый Промысл
Соделал неподкупной смерть
Равно для всех: и злых, и добрых.

Душа, которой дал Ты Крест,
Да узрит милость Твою, Спасе,
Когда коснется слуха весть,
Что Ты пришел в Небесной Славе!

Христе, наш Царь, Ты вновь грядешь
С высот надмирных и превечных,
Чтоб снять печати со гробов,
И в Царство Славы взять воскресших.

Ты молвишь – Ангел вострубит:
«Не спите, мертвые, не спите!
Бог приходил, чтоб искупить,
И вновь грядет как Воскреситель!»

Я не был ране – Ты меня
Из праха жизни тленной создал.
Я снова в прахе, воскреси!
И да восславлю Тебя, Боже!

Помилуй, оживотвори,
Прости грехи мне, Боже правый,
И милосердие любви
В день Твоего прихода даруй!

Из недр земли, из лона вод
Тогда все мертвые восстанут,
И солнце новое взойдет,
И вознесут тебе «Осанну!»

Кто верит, разрешен от уз
Глухой неумолимой смерти,
Ему являет Иисус
Обетование бессмертья.

Я верю: мертвые не спят.
Что смерть? Прощанье. Жизнь – прощенье.
Приемлю все, Трикраты Свят
Господь, Который – Воскресенье!»

Н. Б.: На этих торжественных жизнеутверждающих словах я позволю себе завершить нашу сегодняшнюю беседу и искренне хочу еще раз поблагодарить Валентина Арсентьевича Никитина и Николая Сергеевича Георгиевского.

Мы вспоминаем наших наставников, а они, несомненно, молятся о нас. Я думаю, искренность нашего общения, нашего разговора побудит многих наших читателей еще раз внимательнее отнестись: и к церковной эпохе, и к нашим выдающимся церковным деятелям, да и к каждому из окружающих, потому что жизнь каждого человека, как говорят святые отцы, это неоценимое сокровище, мимо которого, к сожалению, люди невоцерковленные, недуховные, проходят, не задумываясь. Не замечая часто того, что рядом с ними – Христос, ведь в каждом нашем ближнем мы призваны видеть Спасителя.