«РОМАНОВЫ. ВЕНЦЕНОСНАЯ СЕМЬЯ». К 80-летию Г.А.Панфилова.

14 лет тому назад в 2000 году, в год когда  вышел на экраны фильм Глеба Панфилова «Романовы. Венценосная семья» и затем канонизированы Царственные мученики, выдающийся русский режиссер дал интервью радио и газете "Радонеж". И тогда и сейчас было высказано много противоречивых мнений о фильме. Радио «Свобода» и часть российских СМИ выразили возмущение тем, что фильм известного кинорежиссера посвящен, как они выразились, «Николаю Кровавому», то ли сознательно, то ли бессознательно повторяя приемы навешивания тех же ярлыков, что и предреволюционные либеральные СМИ. Возможно, картина в чем-то способна смутить и православных кинозрителей: ведь в центре повествования - Царская семья, святость которой несомненная для большинства верующих. Кинофильм не может рассматриваться как попытка написать житие или икону святых Царственных мучеников. В кино неизбежен субъективный взгляд режиссера. Глеб Панфилов не ставил своей целью уяснить духовные причины Русской катастрофы, всю полноту духовных связей, соединяющих Помазанника Божия, православного Самодержца и его народ, те духовные причины, которые привели к утрате русским народом Православного царства. Может быть, поэтому в интервью повторяется и распространенное заблуждение, что, будь на престоле человек, подобный Петру I, судьба России в XX веке сложилась бы иначе. Но, не обсуждая идейного содержания кинокартины, важно и знаменательно отметить честное и серьезное отношение известнейшего русского кинорежиссера к самой венценосной семье. После многочисленных кино-спекуляций и измышлений о жизни и гибели Царской семьи, в том числе таких, как печально знаменитые «Агония» Климова, «Цареубийца» Шахназарова или пошлый диснеевский комикс «Анастасия», на наш взгляд, особенно важно, что, столкнувшись с подлинным документами, после десяти лет кропотливдеть свою историю не через призму коммунистической лжи и соросовских учебников, а в свете той правды, которую 80 лет хранила в России гонимая Православная Церковь. Это интервью не потеряло своей актуальности и сейчас. Поэтому в честь 80-летия со дня рождения Глеба Анатольевича Панфилова мы решили опубликовать его вновь.

- Глеб Анатольевич, ваша студия называется «Вера». Я хотел бы начать наш разговор именно с этого: я ведь думаю, что, уяснив, почему вы назвали свою студию «Вера», удастся точнее сформулировать и общую мировоззренческую позицию, с которой мы будем обсуждать ваш фильм.

- Студия названа так в память о моей маме: ее звали Вера. Это емкое имя, емкое слово. Оно обозначает и это главное, что есть у человека.

- К сожалению, нам с вами приходится говорить о вашем фильме «Романовы. Венценосная семья», не посмотрев его. Фильм только недавно был представлен на ММКФ. По отзывам, фильм оставляет очень хорошее впечатление. Так как же возник этот замысел? Действительно, сценарий написали ваш сын и ваша супруга Инна Чурикова?..

- У нас авторский коллектив. Мы работали вместе. Конечно, локомотивом приходилось быть мне, поскольку это моя идея, но они были мои главные помощники и участники работы. Идея, как теперь я понимаю, возникла давно, но осозналась чуть позднее, двенадцать лет назад, в 1988 году. Тогда я заканчивал работу над фильмом «Мать». Если вы помните, был такой фильм.

- Безусловно. И все же - как это связано?

- Вот в том-то и дело, что внешней связи, казалось бы, нет. А внутренняя - есть. В фильме «Мать» рассказывается о судьбе молодого рабочего и его матери, то есть о семье рабочего: мать - сын - отец. В фильме «Мать» у меня впервые появился эпизод, где участвует Император и появляется его семья. Император узнает о событиях на Сормовском заводе и как бы комментирует от себя эту ситуацию. И вот каким-то уже наитием, другим путем этой сцене суждено было стать замыслом нового фильма - «Венценосная семья».

- Название очень красивое. К сожалению, в английском переводе теряются оттенки смысла: «Romanov's the Imperial Family»...

- У нас понятие «венценосная семья» связано не только с властью, но и с богопомазанностью, и с венцом страдания. У нас это очень емкое слово. Покрайней мере два противоположных смысла, а в единстве это обозначает - все! Очень много! Это как бы и раскрывает основное содержание фильма, если говорить о главной мысли.

- Таким образом, темы три: не только любовь и власть, но любовь, власть и нечто большее... Что стоит над этим?

- Дело в том, что сам Николай II Александрович, и его супруга Александра Феодоровна, и его дети - были семьей глубоко религиозной, глубоко верующей. Это обстоятельство освещает всю их жизнь, их поступки и всегда играло ведущую роль в их жизни. Это очень важное обстоятельство, которое для меня было ключевым в понимании их характера, тех внутренних побуждающих импульсов всех их поступков и действий.

Фильм охватывает последний период их жизни конца февраля 1917 года, заканчивая 17 июля 1918 года.

Фильм начинается, когда Император еще во власти, когда он отправляется в Ставку, прощается с Семьей. Дети больны: старшая, Ольга, и Цесаревич Алексей Николаевич. В Петербурге нет волнений, и он хотя и озабочен, но не зная о том, что его ждет и ждет Россию, уезжает в Ставку, на фронт. Вот это - начало картины. А дальше - события февраля. Император узнает об этом. События совершенно стремительно развивались, таким роковым образом! И все это приводит Императора к отречению. Сами понимаете, что отречение - это кульминация его переживаний, поскольку он Помазанник Божий. И он относился к миссии Императора как к служению - честно, терпеливо, очень серьезно. Вопрос отречения - вот тут хотелось бы остановиться, поскольку это не просто - взял и подписал. Кстати, у Шульгина есть ремарка в его воспоминаниях по этому поводу. Он был одним из тех, кто присутствовал при отречении, - был посланником Государственной Думы вместо Гучкова. Шульгин пишет: «Царь подписал отречение, будто сдал эскадрон...» Это - внешнее впечатление. Я абсолютно не согласен с тем, что так было на самом деле. Что было на самом деле - было сокрыто от глаз и Шульгина, и Гучкова, и тех, кто присутствовал при отречении, потому что Император ушел из салонвагона к себе, где и под-писал текст отречения. А вот что было там, за дверью, в купе, никто не видел. Я показываю это в своей картине.

Разумеется, это догадка. Но то, что это был трагический момент, момент высшего напряжения всех душевных и физических сил, - для меня это несомненно. Об этом есть эпизод в фильме.

И дальше - с той внешней невозмутимостью, присущей ему вообще, которая обезоруживала его врагов, его противников, с таким располагающим выражением лица, принес текст и сказал: «Вот текст отречения!»

Поэтому Шульгин и был введен в заблуждение. Ему показалось, что все это так просто произошло, ожидали чего- то большего, а он просто принес текст и отдал его, сказав при этом: «Если вас это устраивает, господа, прошу к столу. Чай подан». Таков характер у Императора. Характер стоический, сильный, мягкий, интеллигентный. В этом и была его драма, с моей точки зрения: по природе своей он человек мягкий, деликатный, честный, трудолюбивый, образованный, умный, деятельный. Но добрый! А требовались жесткие, очень жесткие, суровые меры, чтобы подавить мятеж в Петрограде. Он на это было неспособен. Это первое.

Петр I рубил стрельцам головы собственноручно, и история называла его Великим. А мягкого, кроткого Царя называют Кровавым. За известные события на Ходынке. Хотя вы сами понимаете, это национальная трагедия. Это может произойти в любое время и в любом месте.

- А Император к ним никакого отношения не имел?

- Никакого. Но именно за эти события леворадикапы прозвали его Кровавым. Понимаете, какое трагическое недоразумение? Какая несправедливость?! Он вошел в историю как Николай Кровавый! У меня это вызывает такое сложное чувство: иногда просто хочется смеяться, потому что никакие доводы не выражают вот того сложного состояния. Вот так бывает - несправедливость до смешного. С другой стороны, 9 января... За что Император несет полнейшую ответственность, безусловно. Вообще - за все плохое несет ответственность первое лицо, в данном случае - Государь Император. И он это понимал. И он считал себя великим грешником, сознавал, страдал по этому поводу. И дальнейшая его судьба после отречения... Он испил чашу свою до конца. Более того, в последний миг он понял, что его семья погибнет вместе с ним. Ранее он надеялся, что семью не тронут. И последние его слова были: «Господи, прости им, не ведают что творят».

Именно мягкость его характера, его личные качества - он мог быть прекрасным царем, но в другие времена.

- Ближайший Архиерейский Собор, скорее всего, прославит Императора в лике святых, поэтому те черты характера его, о которых вы упоминаете, видимо, и составляют содержание понятия святости. Глеб Анатольевич, расскажите о впечатлениях о Царской семье, которые у вас сложились в работе над картиной.

- Знаете, я окончил советскую школу, в советское время советский вуз, и представления мои были соответствующие. По мере получения информации, по мере знакомства с подлинными фактами истории, а не с теми, которые нам преподавались в то время в школе и в институте, я прозревал и понимал, что Николай Кровавый - это не то. Над этим надо подумать, все надо взвесить, во всем надо разобраться. А теперь, когда позади работа над фильмом, я могу сказать, что это был ин-теллигентный человек, такого чеховского рода интеллигент, человек очень достойный и настоящий.

Который испил чашу страданий до конца. И с ним эту чашу страданий испила его невинная, замечательная, дружная семья - удивительные девочки, его дочери, и мальчик. Причем больной мальчик, очень способный и умный мальчик, красивый мальчик. Это была жестокая несправедливость!

И безусловно, и он, и его семья заслуживают быть прославленными в лике святых! Для меня они таковы. И должен вам признаться, что они помогали мне в работе над фильмом. Были такие моменты, когда мне казалось, что работа над фильмом прерывается и не будет продолжена. Было безвыходное настолько положение, что я начинал думать, что Семья не хочет, чтобы я делал картину по моему сценарию. Таких случаев было два. Но именно в тот момент, когда я подумал, что Семья не хочет, совершенно чудесным образом все разрешалось, появлялась возможность, и я продолжал работу. Вот это я должен засвидетельствовать!

- Мне хотелось бы спросить о том, как шла работа над фильмом. С какими проблемами вы сталкивались и какие критерии были у вас при выборе артистов?

- Дело в том, что я хорошо представлял каждого из них. Разумеется, это моя версия, и я не утверждаю, что они были непременно такими. Но мне кажется - они были такими! Или, во всяком случае, очень похожими на то, что мы сделали в фильме. Мне кажется, я надеюсь, что мы приблизились к оригиналу. Именно знакомство с фотографиями, с их перепиской, с материалами дневников, составило представление об их характере, об образе их, что помогало нам в поиске исполнителей. И это было главным критерием. Насколько нам удалось это - покажет фильм.

- Императрицу играет нерусская актриса?

- Английская актриса. Дело в том, что Александра Феодоровна очень рано потеряла мать. Мать ее умерла от дифтерии, заразившись от собственной крошечной дочери, и Алике (так ее звали в семье) брала к себе ее бабушка, королева Виктория, которая ее обожала и называла ее «Sun Shine» («солнечный лучик»). Она ее воспитывала, и Алике выросла и восприняла в себя английскую культуру. Английский язык она считала своим родным. В семье они говорили или по-русски, или по-английски, а по-немецки практически никогда. И нам хотелось пригласить актрису, которая была бы носительницей английской культуры, английского языка. Потому что нам казалось, что такой человек привнесет что-то такое, что нам неведомо.

- А как сама актриса оценила свое участие в этом фильме? Произвело ли в ней какой-то переворот ее участие в такой картине?

- Как жаль, что этот вопрос вы не задали ей! Она говорила о том же: да, изменило! Да, подействовало! Да, произвела очень большое впечатление работа над этой ролью, над этим характером! И более того - ей очень это помогло в дальнейшей работе.

- Безусловно, для каждого режиссера каждый фильм - это его ребенок. Стоит ли этот фильм в ряду других фильмов, с которыми вы работали? Или все же это какой-то особенный этап в вашей жизни?

- Каждый фильм для меня - это этап в моей жизни, потому что я стараюсь дать фильму все, чем располагаю на данный момент. И каждый фильм как бы выражает и отражает меня в том времени, когда он создавался. И этот не исключение. Я отдал ему значительно больше времени, чем всем остальным. Делать кино у нас стало намного сложнее и труднее, а тема обязывала придерживаться определенного уровня качества, а уступить было нельзя и надо было делать в тех условиях, в каких мы находимся. Поэтому фильм взял очень много сил - и физических, и духовных.

Вместе с тем я хочу сказать, что мои фильмы представляют единый ряд с этим. Если их выстроить как бы по хронологии, то все вместе они охватывают историю нашей страны. Для меня это единая тема, теперь я понимаю, что это для меня как бы работа над некоей большой темой. Если в течение нескольких вечеров посмотреть все мои фильмы подряд, то сложилось бы нечто, что рассказывает о нашей истории.

Беседу вел Евгений Никифоров