14.01.2013 23:55:21
Документ, получивший немалую известность как «Обращение епископа Диомида», подписанный также некоторыми клириками Чукотской и Анадырской епархии, обращен «ко всем верным чадам Святой Православной Церкви». Указывается, что «в настоящее время в Русской Православной Церкви существует ряд отступлений от чистоты православного вероучения». Обвинение в «отступлении от чистоты учения» - это обвинение в ереси, перед лицом которого жизненно необходимо рассмотреть доводы, изложенные «обвинителями»[1] .
Во вспыхнувшей по поводу «обращения» дискуссии обсуждалась уместность его обнародования в нынешних церковно-политических обстоятельствах, однако почти не обсуждалась суть самих тезисов.
Об этом говорит, например, Его Преосвященство епископ Хустский и Виноградовский Ипполит, поддержавший «обращение»: «Обвинители в своих критических замечаниях избегают прямых конкретных ответов на высказанные владыкой Диомидом положения, а поэтому такая критика является предвзятой и лишена здравого смысла» (письмо Е. А. Кириченко от 30.03.2007)[2].
Я постараюсь это исправить.
Как замечал святитель Игнатий Брянчанинов, «не должно увлекаться мнением человеческого общества, хотя бы это мнение было мнением значительнейшего большинства: должно руководствоваться светом Священного Писания и писаний Отеческих» (Отечник, повести из жития старцев египетских, 5). Именно в этом свете я и намереваюсь рассмотреть доводы, изложенные в «обращении».
Работая над ответом, я много доброго узнал о Преосвященнейшем Диомиде как бескорыстном и самоотверженном пастыре, настоящем монахе, миссионере, и мне особенно приятно, что я благодаря этому, хотя бы и заочно, познакомился с таким архипастырем - искренним христианином и подвижником.
В конце письма авторы обращаются ко всем чадам Русской Православной Церкви с призывом поддержать их тезисы. Я честно укажу те пункты, которые могу поддержать, и те, которые не могу, и объясню, почему в том и в другом случае так вынуждает меня поступить верность Священному Писанию и Преданию Вселенской Православной Церкви.
Первый пункт
В первом пункте указывается, что в Русской Православной Церкви «постоянно набирает силу еретическое учение экуменизма, стремящееся вопреки словам Священного Писания, церковных канонов и правил, святоотеческого учения объединить все веры в одну религию или, по крайней мере, "духовно" их примирить».
Прежде всего здесь придется в первый, но, к сожалению, не в последний раз посетовать на то, что авторы письма не потрудились хоть как-либо подтвердить свои обвинения.
Не приведено никаких конкретных фактов, указывающих на возрастание в Русской Православной Церкви подобного лжеучения. А факты нужны, ибо наблюдаемая реальность говорит о прямо противоположных процессах. Профессор МДА диакон Андрей Кураев совершенно справедливо указал, что за последние годы в нашей Церкви произошел отнюдь не расцвет, а маргинализация экуменизма[3] . В церковной среде слово «экуменизм» стало ругательным, что прекрасно понимают даже немногие его приверженцы. В любом православном книжном магазине легко найти массу антиэкуменической литературы, а вот экуменическую - едва ли удастся. Подавляющее большинство священников, монашествующих и мирян не разделяют экуменических идеалов даже в гораздо более «мягком» варианте, а уж чтобы кто-нибудь из них учил о необходимости «объединить все веры в одну религию» - такого я и вовсе не припомню.
И это касается не только «народа и священства». Такое же отношение мы увидим и в соборно выраженном мнении нашего священноначалия. Вот конкретный факт: в принятых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 2000 г. «Основных принципах отношения Русской Православной Церкви к инославию» ясно сказано, что «Православная Церковь не может принять тезис о том, что, несмотря на исторические разделения, принципиальное, глубинное единство христиан якобы нарушено не было и что Церковь должна пониматься совпадающей со всем "христианским миром", что христианское единство якобы существует поверх деноминационных барьеров» (II. 4), «совершенно неприемлема и связанная с вышеизложенной концепцией так называемая "теория ветвей", утверждающая нормальность и даже провиденциальность существования христианства в виде отдельных "ветвей"» (II. 5), «для Православия неприемлемо утверждение о том, что христианские разделения... существуют лишь на исторической поверхности и могут быть исцелены или преодолены при помощи компромиссных межденоминационных соглашений» (II. 6), «Православная Церковь не может признавать "равенство деноминаций". Отпавшие от Церкви не могут быть воссоединены с ней в том состоянии, в каком находятся ныне, имеющиеся догматические расхождения должны быть преодолены, а не просто обойдены» (II. 7).
То есть мы видим, что на самом деле в Русской Православной Церкви за последние годы на всех уровнях произошло однозначное отвержение указанного лжеучения об «объединении всех вер в одну религию», поэтому приведенное выше обвинение представляется неверным и несправедливым.
«В рамках этого движения совершаются совместные молитвы с еретиками».
Совместные молитвы с еретиками - это действительно нарушение канонов (45-го апостольского правила, 33-го правила Лаодикийского обора и др.). Разумеется, нарушения случались всегда, начиная даже с апостольских времен[4]. Для православного человека нет нужды объяснять их, ибо мы знаем, что на духовной брани бывают не только победители, но и побежденные и что те, кто, приходя в Церковь, совершают какие-либо преступления, не порочат тем саму Церковь. Этот принцип замечательно выразил отец Валентин Свенцицкий: «Всякий грех в Церкви есть грех не Церкви, но против Церкви».
Рассматривая данную тему, следует обратить внимание на следующие факты.
На Архиерейском Соборе 2000 г. в уже упомянутом документе помещено прямое отвержение практики совместного евхаристическое общения с инославными (см. II. 12).
За совместные молитвы и евхаристическое общение с католиками священноначалием нашей Церкви отправлен под запрет архимандрит Зинон (Теодор) вместе с единомышленной ему братией Мирожского монастыря.
Официальные делегаты нашей Церкви на ассамблеях Всемирного Совета Церквей воздерживаются от участия в молитвах, совершаемых еретиками[5] .
В принятом Синодом в 2006 г. документе «Об отношении к инославным вероисповеданиям и межконфессиональным организациям» сказано: «Православная Церковь исключает всякую возможность литургического общения с неправославными. В частности, представляется недопустимым участие православных в литургических действиях, связанных с так называемыми экуменическими или межконфессиональными богослужениями».
Как видим, официальные документы нашей Церкви составлены так, что в них однозначно запрещается для православных евхаристическое и литургическое общение с еретиками. Однако ничего не сказано относительно «простых» молитв, например совместных молебнов или молитв перед едой, перед началом дела и т. п. Они не разрешены, но и не запрещены.
Это дает возможность двоякого понимания. Один читатель может понимать это так, что раз запрещено главное, то само собой подразумевается и запрет второстепенного из того же ряда. Ну, как заповедь «не укради» подразумевает не только «классическое» воровство, но и вообще любую незаконную форму присвоения чужого имущества против воли обладателя - грабеж, мошенничество и т. п.
А другой читатель может истолковать в другом смысле: что запрещено только упомянутое - совместные литургии и причастия, а все остальное разрешено.
И действительно, есть люди, которые публично говорят, что считают допустимыми «нелитургические» молитвы с еретиками.
И здесь я присоединяюсь к воззванию авторов письма к этим людям - оставить такое, ошибочное, мнение и прекратить сознательное противление церковным правилам.
Но давайте подумаем: достаточно ли одних воззваний? Ведь те, кто придерживается обсуждаемых взглядов, выдвигают аргументы в их пользу - не лучше ли разобрать эти аргументы, показать их несостоятельность? Не поможем ли мы этим и самим нашим собратьям, которых призываем отказаться от заблуждений?
Итак, с Божией помощью постараемся сделать это.
Приверженцы указанного мнения говорят, что да, есть вполне определенные канонические правила, которые никто не отменял, однако «при толковании этих правил нужно внимательно изучать контекст, в котором они появились. Кто были те "еретики", о которых говорилось в этих правилах? Ариане, отрицавшие Божество Иисуса Христа, "пневматомахи", отрицавшие Божество Святого Духа, евтихиане, отрицавшие человеческое естество Христа, и т. д. Ни католики, ни протестанты не отрицают Святую Троицу, не отрицают Божество Христа или Его человеческое естество. Поэтому их нельзя приравнивать к тем еретикам, о которых идет речь в канонических правилах Древней Церкви».
Обратимся к тексту канона: «Не подобает молиться с еретиком или отщепенцем» (33-е правило Лаодикийского Cобора).
Как видим, канон вовсе не подразумевает каких-либо градаций на «еретика, с которым нельзя молиться» и «еретика, с которым все-таки можно молиться». Некоторые желающие оправдать такую градацию, говорят: да, но в толковании епископа Никодима (Милаша), хотя и не на этот канон, а на 45-е апостольское правило, есть ссылка на 1-е правило Василия Великого, где еретиками названы гностики и манихеи, и если мы сопоставим это с 95-м правилом Трулльского Собора, то можно сделать вывод, что несториане и монофизиты «еретиками не являются», поскольку их принимают не по тому же чину, как гностиков и манихеев. Следовательно, молиться с ними можно.
Даже из простого изложения этого аргумента видна его натянутость и искусственность. Перед нами лишь предположение, построенное на необоснованных допущениях и сопоставлениях, но и оно притом не оправдывает вывода, ибо из существования разных чинов приема еретиков никак не следует ограничение применения 33 Лаод., 10 Ап., 45 Ап., 2 Ант.[6] и других подобных правил, в которых есть запрет на молитву не только с еретиком, но и со всяким отщепенцем от Церкви.
Нам известны примеры, когда какой-либо из последующих Соборов отменял или изменял правило, принятое предыдущим Собором. После Лаодикийского Собора 364 г. прошло уже несколько десятков Соборов, как Вселенских, так и Поместных, но ни один из них, вплоть до самых недавних, не счел нужным изменить эту норму Вселенской Церкви. Напротив - ее подтвердили на IV Вселенском Соборе 451 г.[7], затем на Трулльском Соборе 691 г., наконец, 33-е правило было подтверждено и «Окружным посланием ко всем православным христианам» 1848 г., о чем будет сказано ниже.
Уже этого достаточно, чтобы признать несостоятельным указанное толкование.
Но продолжим разбор и рассмотрим аргумент относительно исторического контекста.
Во-первых, неверно говорить, будто бы в древней Церкви еретиками считались лишь те, кто погрешал против Никейского Символа веры. Если мы обратим внимание на список ересей и их содержание у святителя Епифания Кипрского («Панарион») и преподобного Иоанна Дамаскина («О ста ересях вкратце»), то увидим, что еретиками называли, например, энкратитов, ересь которых заключалась в утверждении, что брак - это дело сатаны (47), и мелхиседекиан, учивших, что Мелхиседек есть некая сила, а не простой человек (55), и гносимахов, которые «отвергают необходимость для христианства всякого знания» (88)[8], и др.
А уж в том, что касается «близости» еретического учения к Православию, то куда «ближе» протестантизма и католицизма была ересь монофелитов (99), у которых не только Никейский Символ веры, но вообще почти все учение православное, за исключением одного положения - что во Христе Иисусе одна, а не две воли. Но этого оказалось достаточно, чтобы Церковь отвергла их как еретиков. И это логично, ведь, согласно Номоканону, «является еретиком и подлежит законам против еретиков тот, кто хотя бы и немногим отклоняется от православной веры» (XII, 2).
Идея того, что якобы к «новым ересям» неприменимы каноны, адресованные «древним еретикам», не нова, она уже обсуждалась на VII Вселенском Соборе. Когда на первом заседании говорили о том, как принимать епископов-иконоборцев, один диакон предложил вопрос: «Вновь появившаяся ныне ересь менее прежде бывших или больше их?» Святитель Тарасий, патриарх Константинопольский, тотчас заметил: «Зло так зло и есть, особенно в делах церковных; что касается догматов, то погрешить в малом или в великом - это все равно; потому что в том и в другом случае нарушается закон Божий»[9].
При этом, как замечал священномученик Иларион (Троицкий), «латинян принимали в Церковь через крещение, как язычников, или чрез миропомазание, как Древняя Церковь принимала ариан, македонян, аполлинариан и подобных еретиков» (письмо Роберту Гардинеру), так что и здесь разницы в применении канона быть не может.
Рассмотрим второй аргумент, который выдвигают сторонники молитв с еретиками. Они утверждают, будто «в ту эпоху, когда эти правила создавались, они не соблюдались во всей строгости. Известно, например, что Василий Великий, будучи архиепископом Кесарии Каппадокийской, имел в своем подчинении пятьдесят хорепископов, из которых большинство было арианами. Почти никто из подчиненных ему клириков не исповедовал Божество Святого Духа. Василий знал о настроениях своих клириков, однако продолжал сослужить с ними».
Эти утверждения противоречат тому, что нам известно об отношении святителя Василия к еретикам со слов его ближайшего друга святителя Григория Богослова: «Возражает еретикам, борется и препирается с ними, отражает их чрезмерную наглость и тех, которые были под руками, низлагает вблизи разящим оружием уст, а тех, которые находились вдали, поражает стрелами письмен... К одним идет сам, к другим посылает, иных зовет к себе, дает советы, обличает, запрещает, угрожает, укоряет» (Слово 43).
И сам святитель Василий говорит: «Иномыслие арианское, отделившись от Церкви Божией для противоборства с нею... противостоит нам в рядах неприятельских» (О Святом Духе, 30).
Вот что пишет он монахам: «Должно прежде всего стяжать жизнь нестяжательную... с единоверными быть в мире, а человека еретика отвращаться; книги общепринятые читать, а отреченных вовсе не брать в руки» (Слово о подвижничестве первое). А вот что советует диакониссам: «Кто называет тварью или Сына или Духа, или вообще низводит Духа в служебный чин, те далеки от истины, и надобно избегать общения с ними» (Письмо к дочерям комита Терентия). А вот что пишет в публичном «Исповедании веры»: «Доказательством правого мудрования служит - не отлучать Духа от Отца и Сына, но отделяться от общения с называющими Духа тварью, как с явными хульниками».
А так, комментируя Никейский Символ веры, объявляет: «Поскольку же учение о Святом Духе отцами не определено, потому что тогда не появлялись еще духоборцы, то умолчали они, что надобно предавать проклятию утверждающих о Духе Святом, будто бы Он есть тварного и рабского естества. Ибо в Божественной и Блаженной Троице совершенно ничего нет тварного» (Письмо к Антиохийской Церкви).
Отсюда ясно видно, что святитель Василий Великий не только не молился с еретиками, но считал, что их нужно отвращаться, ариан называл врагами Церкви, а духоборцев призывал предавать проклятию. Это прямо противоположно тому, что сейчас пытаются приписать святителю. Да он же и прямо порицал участие православных в молитвенном общении с еретиками как ведущим в ересь: «Многие дни буду оплакивать народ, ввергаемый в погибель сими учениями. Обольщается слух людей простодушных: он привык уже к еретическому злочестию. Чада Церкви вскормляюся нечестивыми учениями. И что им делать? Во власти еретиков крещение, сопровождение отходящих, посещение больных... всякого рода пособия, причащение Таин. Все это, будучи ими совершаемо, делается для народа узлом единомыслия с еретиками. Почему, по прошествии некоторого времени, если бы и настала свобода, нет уже надежды содержимых в долговременном обмане возвратить к познанию истины» (Письмо к италийским и галльским епископам).
Но допускающие молитвы с еретиками ссылаются на слова святителя Василия, сказанные относительно тех, кто, считая себя православными и держась Никейского Символа, имели превратные мнения о Духе Святом: «Достаточно для них, чтобы они исповедовали Никейскую веру, а остальное они поймут по долговременном общении с нами».
Здесь оказались перепутанными две вещи: ересь и невежество. Понятие «ересь» подразумевает выбор (это одно из основных значений греческого airesiV). Для того чтобы сделать выбор, нужно иметь и знать, из чего выбирать, то есть знать учение Православной Церкви и знать альтернативное ему лжеучение и сделать сознательный выбор в пользу последнего. Либо же сознательно принадлежать к организации, которая официально сделала такой выбор. Вот это - ересь.
Иное дело невежество. Это когда человек исповедует заблуждения, искренне полагая их учением Православной Церкви, которого он просто не знает или неправильно понимает. И грех невежества, а отличие от греха ереси, не выводит человека за границы Церкви. Если какой-нибудь Иван Иванович считает себя православным христианином и при этом, допустим, понимает учение о Троице в савеллианском духе, то он не еретик, а невежда. И если ему кто-то, узнав об этом, скажет: «Ты заблуждаешься, брат, учение Церкви иное»,- а он, узнав это, ответит: «Да, каюсь, я теперь верю так, как верит Церковь»,- это не значит, что ему нужно пройти чин присоединения. Но если Иван Иванович, узнав подлинное учение Церкви, скажет: «А я все равно верю по-своему!»,- вот тогда он становится еретиком.
И святитель Василий в указанной цитате ясно говорит об икономии именно в отношении невежд. Он не говорит, что имеет сослужение с теми, кто сознательно отвергает православное учение или находится в особой церковной организации, вероучительно установившей духоборческий догмат. Поэтому данный пример говорит не об отношении святителя к еретикам, а об отношении его к невеждам, и соответственно не может служить подтверждением практики молитв с еретиками.
Есть и такие, кто говорит, что «жесткий вариант интерпретации этого правила окажется в разительном противоречии с практикой».
Однако повседневная наша практика отнюдь не может считаться аргументом к несоблюдению канонов, ибо каноны для того и писаны, чтобы по ним равнять и исправлять повседневную практику грешных людей, а не нашей греховной практикой отменять или изменять уставы святой Церкви. Ибо «обычай без истины есть застарелое заблуждение»[10] .
В конце концов, заповедь «не прелюбодействуй» также находится в разительном противоречии с практикой многих номинальных православных. Неужто мы и ее станем перетолковывать, говоря, что, мол, надо смотреть исторический контекст и видеть, что сказана заповедь была для древних иудеев, а нынешние семьи совсем другие и что в 49-м правиле Василия Великого говорится, что рабыня, вовлеченная в грех господином, не виновна в грехе, следовательно, в отношении блуда можно допустить градации, которые, если сопоставить их с такими-то и такими-то правилами, могут дать «каноническое основание» для прелюбодеяния? И ведь так можно поступить совершенно с любым каноном, догматом, словом Писания - к этому и ведет модное ныне и почерпнутое от еретиков «восприятие исходя из исторического контекста».
Но если имеется в виду не наша практика, а практика вселенской Церкви, то тут мы увидим, что она находится в полном согласии с каноном. Например, когда в IV веке император Валент (364-378), насаждая арианство, возвел на епископскую кафедру арианина Лупуса, то православное население Эдессы, клирики и миряне, перестали посещать церковь, где он служил. Они собирались за городом и совершали богослужения на открытом месте. Император приказал призвать к себе на допрос клириков во главе со старейшим пресвитером Евлогием и добивался, чтобы они вошли в церковное общение с епископом-еретиком, но никто из них не согласился. После этого 80 мужей духовного чина в оковах послали в заточение во Фракию. То есть люди становились даже исповедниками, лишь бы не нарушить это правило! Так же и после подписания Ферраро-Флорентийской унии в 1439 г., по свидетельству историка Дуки, народ и клирики бойкотировали патриарха-еретика, которому приходилось служить литургию в опустевшем храме Святой Софии.
Позднее и соборно принятое в 1848 г. «Окружное послание единой Святой Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам» гласит: «Нововведенное мнение, будто Дух Святый исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь, и последователи его, кто бы они ни были,- еретики; составляющиеся из них общества суть общества еретические, и всякое духовное и богослужебное общение с ними православных чад Соборной Церкви - беззаконно» (выделено нами. - Авт.).
А вот что в ХХ веке писал преподобный Иустин (Попович), комментируя предложение инославных к православным молиться вместе: «По 45 апостольскому правилу, "епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, яко служителям Церкви, да будет извержен". Это священное правило святых Апостолов не указывает, какая именно молитва или служение запрещается, но, напротив, запрещает всякую совместную молитву с еретиками, даже частную. Эти указанные каноны святых Апостолов и отцов действительны и теперь, а не только в древности: они остаются безусловно обязательными для всех нас, современных православных христиан. Они безусловно действительны для нашей позиции в отношении римо-католиков и протестантов» («О Православии и экуменизме»).
Сложно придумать более ясные выражения. Так что у нас с одной стороны - смутные предположения и натянутые интерпретации, а с другой - четкие определения апостолов, Соборов и святых отцов.
Есть еще один распространенный ошибочный довод: «Когда в каноническом правиле говорится о недопустимости молитвы с еретиками, речь идет о молитве литургического характера, а не о молитве на "бытовом" уровне. Неужели вы не можете, пригласив в дом инославного христианина, прочитать вместе с ним "Отче наш" перед едой?»
На этот вопрос Церковь дает ответ 10-м правилом святых Апостолов: «Если кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковой да будет отлучен». Как толкует канонист Аристин, «молящийся вместе с еретиками в церкви, или в доме да будет так же лишен общения, как и они».
Но оппоненты говорят: «Если вы, будучи православным человеком, заходите в инославный храм, даже во время богослужения, неужели вы не можете вознести в нем молитву Богу? Молиться в лесу можно, молиться в автобусе можно, а молиться в христианском храме, пусть и не православном, нельзя? Честно говоря, не видно в этом особой логики».
И на это есть вполне ясный ответ, который дает Церковь в 65-м апостольском правиле: «Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися: да будет и от чина священнаго извержен, и отлучен от общения церковнаго».
Что касается логики, то, на мой взгляд, в этих постановлениях есть и смысл, и логика, и величайшая польза для Церкви и попечение о нас.
Почему апостолы и святые отцы запрещали молиться вместе с еретиками, а также в храмах еретиков? Может быть, потому, что для них молитва и вера (богословие) мыслились не как две независимые друг от друга области? Для них это неразрывное целое. Вспомним замечательное выражение преподобного Макария Великого: «Кто богослов, тот молится, и кто молится - тот богослов», а также знаменитое раннехристианское изречение: «Закон молитвы есть закон веры». И, естественно, что единство в молитве может быть только там и только с теми, с кем есть единство веры.
А если мы молимся с еретиком, то тем самым, во-первых, лжем перед лицом Бога, а во-вторых, лжем тому еретику, с кем молимся. Мы вводим его в заблуждение, давая повод думать, что между его верой и верой православных христиан нет существенных различий и что с точки зрения христиан его учение также спасительно.
И мы знаем, что это не пустые предположения: среди нынешних западных людей весьма распространено представление о том, что «все веры - это пути к одной вершине», «все они спасительны», «нет особой разницы, в кого и как верить» и т. п. Молясь вместе с современным католиком или протестантом, мы укрепляем его в этом заблуждении, которое обличил еще преподобный Феодосий Печерский: «Если кто тебе скажет: "Ваша и наша вера от Бога",- то ты, чадо, ответь так: "Кривовер! Или ты и Бога считаешь двоеверным?! Не слышишь, что говорит Писание: один Бог, одна вера, одно крещение (Еф. 4, 5)"» («Завещание»).
Коротко говоря: молиться с еретиками нам запрещает та же самая логика, которая запрещала древним христианам участвовать в языческих жертвоприношениях.
Но давайте теперь посмотрим на ту логику, которая понуждает некоторых современных православных отстаивать допустимость молитв с еретиками.
Откуда вообще произошла эта мысль, что с ними можно и нужно молиться совместно? Ведь не родился же никто с такими мыслями, но приобрел их[11]. Из-за чего?
Думается, из-за подмены подлинного понятия христианской любви светскими представлениями о приличиях, которые оказываются в чьих-то глазах важнее установлений Церкви.
Вот приходит православный на экуменическую конференцию, и там все встают на совместную молитву: встают католики, протестанты разных мастей, может быть, даже православные делегаты из других Церквей. Все они вроде бы интеллигентные, доброжелательные люди. И кажется какой-то неприличной грубостью отказаться от молитвы с ними. Или, допустим, пришли мы к другу-католику домой, он приглашает нас к столу, он старался, готовил, искренне рад нам и вот предлагает перед едой помолиться вместе - а тут мы ему вдруг откажем, сославшись на то, что он еретик? «Ну, разве же это вежливо?»,- думаем мы.
То есть нам просто психологически некомфортно исполнить ясные церковные предписания на сей счет, они вступают в конфликт с нашим представлением о приличиях, и вот именно это вынуждает нас измышлять какие-то аргументы, чтобы под благовидным предлогом объявить эти каноны неактуальными или «нелогичными».
Легко писать о соблюдении этих канонов тем, кто никакого общения с инославными не имеет, - это все равно, что скопцам соблюдать целомудрие. А как быть тем, кого, допустим, Церковь посылает в иноязычное окружение, либо обстоятельства жизненные по промыслу Божию сложились таким образом?
Дело в том, что такие люди порою искренне не знают, как можно не впасть в одну из крайностей: либо совершенно отвергать всякое общение с неправославными и гнушаться им, либо, напротив, прикрываясь словами о «христианской любви», идти на любые жертвы, лишь бы не обидеть знакомого еретика?
Но есть на самом деле нормальный, православный выход из этой ситуации. Например, мне доводилось общаться с несколькими священниками и монахами, некогда пребывавшими в расколе. И они рассказывали, что когда они посетили в первый раз Афон, святогорцы приняли их с большим гостеприимством и любовью, однако же, поскольку гости находились в расколе, им объяснили, что из-за этой причины у них не может быть совместных молитв. А во всем прочем святогорцы относились к ним очень дружелюбно и приветливо. И вот на этом контрасте гости особенно сильно почувствовали неправоту своего положения и захотели преодолеть ту преграду, что отделяет их от Церкви, и все, слава Богу, пришли в каноническое Православие и еще более сдружились с афонскими подвижниками.
Вот простой пример того, как соблюдение этого канона может и не противоречить подлинной христианской любви и человека, находящегося вне Церкви, не обидеть, и даже привести к истине[12]. И это нетрудно соблюсти, если мы будем иметь перед глазами верный ориентир и помнить, что «запрещение Церковью молитвенного общения с еретиками проистекает из любви к самим еретикам, которые посредством такого религиозного (а не общественного) "карантина" призываются к осознанию своего заблуждения и пониманию того факта, что они находятся вне "ковчега спасения"»[13].
Конечно, хотелось бы просить священноначалие (возможно, этот вопрос достоин обсуждения на Архиерейском Соборе) внести в документы, регламентирующие отношения представителей нашей Церкви с инославием, такие формулировки о молитве с еретиками, которые бы исключали двусмысленное толкование.
А теперь хотелось бы вернуться к письму. К сожалению, в нем не упомянуто еще одно печальное явление в нашей Церкви, хотя оно напрямую связано с обсуждаемой темой. Очень многие из тех, кто полагает себя «ревнителем» и любит обличать экуменистов, молящихся с еретиками, при этом считают возможным молиться вместе с раскольниками - от греческих старостильников до суздальцев и прочих отщепенцев, самовольно порвавших общение со своими епископами. Хотя это является нарушением того же самого канона 33 Лаод.: «Не подобает молиться с еретиком или отщепенцем». И ведь этот соблазн распространен среди наших собратьев не менее, а то и более, чем соблазн молиться с еретиками! Этакое снисходительное отношение к раскольникам, если они отчасти мыслят так же, как и мы, что есть, по сути, тот же экуменизм, только в отношении не еретиков, а раскольников!
Почему все молчат об этом?
«Проводятся совместные встречи и заседания, вопреки словам Божественного писания: "Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых" (Пс. 1, 1)».
Это не первый раз, когда начальному стиху первого псалма придается значение, будто бы запрещающее православным участвовать во встречах с неправославными. К сожалению, среди некоторых наших современников такое модернистское понимание этой фразы Писания столь же распространено, сколь и ошибочно.
Доказать его ошибочность несложно. Увы, некоторые из тех, кто называет себя «ревнителями канонов», в своих произвольных толкованиях забывают о 19-м правиле VI Вселенского Собора, которое предписывает: «Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлением собственных слов». - «Следовательно, если кто вносит в область Божественной истины свое личное мудрование, тот подвергается клятве, изреченной вообще на не соблюдающих соборные определения» - так толкует это правило святитель Феофан Затворник[14].
Итак, чтобы узнать значение этих слов первого псалма, мы, вместо плетения собственных словес и личного мудрования, должны смиренно обратиться к святоотеческим толкованиям.
Святитель Афанасий Великий: «Советом нечестивых можно назвать собрание и сходбище людей лукавых... псалмопевец ублажает того, кто ни в чем не сходится с ними. Таков был Иосиф Аримафейский, предавший погребению тело Господа и Бога; ибо сказано о нем, что не бе пристал совету предавших Иисуса (Лк. 23, 51)» (Толкование на Псалмы 1, 1).
Святитель Василий Великий: «Поскольку грех против Бога называется в собственном смысле нечестием, то никогда не допустим в себе сомнений о Боге по неверию. Ибо значит уже пойти на совет нечестивых, ежели скажешь в сердце своем: "Есть ли Бог, всем управляющий? Есть ли Бог, на Небе распоряжающийся всем порознь? Есть ли суд?..." - Если так помыслил ты, то пошел на совет нечестивых. Посему блажен, кто не дал в себе места сомнению о Боге, кто не впал в малодушие при виде настоящего, но ожидает чаемого, кто о Создавшем нас не возымел недоверчивой мысли» (Беседы на псалмы, 1).
Блаженный Феодорит Кирский: «Пророк советует не допускать в ум какой-либо злочестивой мысли и не приступать к делу беззаконному» (Толкование на сто пятьдесят псалмов, 1).
Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Блажен муж, который хранится от греха, который отражает от себя грех, в каком бы образе, в каком бы облачении ни предстал ему грех» («Блажен муж»).
Как видим, навязываемое авторами письма толкование Пс. 1, 1 противоречит святоотеческому толкованию, оттого и заслуживает наименования «модернистского», совершенно непристойного для верующего православного христианина. Скорее это более свойственно протестантам, отвергающим Священное Предание и толкующим Писание «от ветра главы своея».
Если бы этот стих Псалтири или какая-либо иная заповедь Писания запрещали бы православным посещать собрания иноверцев, то, конечно, апостол Павел не пришел бы в Ареопаг - сборище языческих вольнодумцев (см.: Деян. 17, 22) и не выступал бы с речью в синедрионе - собрании фарисеев и саддукеев (см.: Деян. 23, 1), и святой равноапостольный Константин Философ не отправился бы на собеседования к хазарам, среди которых были иудеи и мусульмане. Если бы этот стих действительно запрещал верным встречи с иноверцами, то, конечно, пророк Елисей не встречался бы с Нееманом (см.: 4 Цар. 5, 8), апостол Филипп не разговаривал бы с эллинами (см.: Ин. 12, 20-21), и диакон Филипп не садился бы в колесницу к эфиопскому евнуху (см.: Деян. 8, 27-39).
Из этого мы видим, что дело не только лишь в формальном несовпадении толкования «ревнителей» со святоотеческим толкованием, но само это несовпадение проистекает из содержательного расхождения веры святых отцов и взглядов тех, кто считает дурным делом едва ли не всякое общение с неправославными.
Рассмотрим же и вторую цитату, которой якобы противоречат совместные встречи православных с инославными: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3, 10).
Тут стоит заметить, что уже сама эта фраза со всей очевидностью подразумевает, что, прежде чем отвратиться от еретика, с ним нужно провести минимум две «совместных встречи» с целью его вразумления и свидетельства перед ним истинной веры. Но - умолкнем и предоставим говорить отцам.
Блаженный Феофилакт Болгарский: «Здесь апостол Павел говорит о неисправимом еретике, совершенно развращенном, который осужден сам собой, то есть безответен» (Толкование на послание к Титу. 3, 10).
Преподобный Ефрем Сирин: «Человека, который имеет ум, разделившийся и предавшийся чуждому учению, после одного и второго вразумления избегай, то есть после того, как однажды, придя (из секты), будет научен и вразумлен, (снова потом) возвратится в секту свою,- отдаляйся от такого» (Толкование на послание к Титу. 3, 10).
Святитель Иоанн Златоуст: «Когда кто-нибудь развратился до такой степени, что ни за что не решается переменить своего мнения, то для чего тебе трудиться напрасно, рассыпая семя на камни, тогда как можно употреблять этот прекрасный труд для своих?.. Далее, почему (апостол) в другом месте говорит: не даст ли им Бог покаяния (2 Тим 2, 25), а здесь: Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся? Там он говорит о людях, подающих надежду на исправление... а когда кто-нибудь (держится ереси) явно и открыто перед всеми, то для чего напрасно состязаться с ним, для чего бить воздух?» (Беседы на послание к Титу. 6, 1)
Как видим, по толкованию отцов, слова апостола относятся к тем, кто либо отпал от Православия в ересь, либо «совершенно развращен» и «ни за что не решается переменить своего мнения». От таковых Русская Православная Церковь, в полном соответствии с апостольской заповедью и святоотеческим пониманием, отвратилась, что выразилось, например, в недавнем разрыве всяческих контактов с епископальной Церковью США и лютеранской Церковью Швеции, которые утверждали, что «ни за что не решатся переменить» своего одобрения содомского греха.
Но что касается тех инославных, которые такого дьявольского упорства не проявляют и «подают надежду на исправление», то с ними наша Церковь продолжает диалог, уповая по апостольскому и святоотеческому слову: не даст ли им Бог покаяния (2 Тим. 2, 25).
Это, впрочем, не означает, что следование Писанию и Преданию может позволить нам оправдать любую форму нынешнего участия некоторых представителей Русской Православной Церкви в зарубежных многоконфессиональных организациях, встречах и т. п. Этого я не говорю и ниже, при обсуждении седьмого пункта письма, подробно выскажусь по данному вопросу.
Но сейчас, разбирая слова письма, я нахожу неприемлемыми вышеуказанные перетолкования слов Писания и попытки придать им несвойственные и несообразные значения. Они, как мне думается, проистекают из желания доказать необходимость политики изоляционизма православных от всех иноверцев и еретиков, что столь же далеко отстоит от святоотеческого учения, как и экуменизм, стремящийся смешать все веры. И об этом также будет сказано ниже, с приведением доказательств из Писания и Предания.
Далее как признак «отступления от чистоты веры» авторы указывают на то, что «учащаются приветственные "братские" послания православных инославным, противоречащие словам апостола Иоанна Богослова: Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его (2 Иоан. 1, 10, 11)».
Здесь снова приходится обратить внимание на то, что авторы письма, к сожалению, не потрудились обосновать свой тезис о том, что в последнее время якобы «учащаются приветственные послания инославным». Для меня, допустим, совершенно неочевидно, что в прошлом, 2006 году таких посланий было больше, чем, к примеру, в 1996, или в 1986, или в 1976 году.
Но не станем отвлекаться на второстепенные вопросы, пока не рассмотрен основной: действительно ли православному христианину запрещено приветствовать неправославных? И снова для того, чтобы понять это, давайте прильнем к сокровищнице священного Предания Святой Христовой Церкви.
В ней мы найдем, что данные строки по толкованию отцов относятся не ко всем неправославным вообще, но, по толкованию преподобного Викентия Лиринского, к еретикам-миссионерам, которые приходят в домы христиан, чтобы навязать им свое лжеучение (Памятные записки Перегрина, XXIV), а преподобный Феодор Студит относил их к тем, кто отпал от Православия в ересь (Письмо 108). Так же учит и святитель Григорий Богослов: «Инакомыслящих это поругание истины, доколе можно, будем принимать и врачевать; страждущих же неисцельно станем отвращаться» (Слово 6). Это вполне отвечает и контексту апостольского послания, ибо чуть ранее, в 9-м стихе, апостол Иоанн говорит о преступающем учение Христово, а в 7-м стихе - про обольстителей, не исповедующих Иисуса Христа.
А в отношениях же с обычными иноверцами - не миссионерами-обольстителями и не отпавшими от Христа - святые отцы вполне считали возможным и общаться, и приветствовать.
Так, например, святой Иустин Мученик в диалоге с иудеем Трифоном (упомянут в Талмуде как раввин Тарфон) обращается к нему «Друг мой!» (Диалог, 10, 39) и описывает, что когда Трифон поздоровался с ним, то и «я в свою очередь приветствовал его» (Диалог, 1).
Святитель Николай Мистик пишет несколько писем к халифу ал-Муктадиру, в которых так обращается к нему: «Превосходнейшему, всеблагороднейшему, многославному другу нашему, который по замечательному решению Божию получил в удел господство и управление народом сарацинским» (письмо 102). Во 2-м письме святитель Николай указывает, что и духовный отец его святитель Фотий Константинопольский имел переписку и узы дружбы с отцом ал-Муктадира - халифом ал-Мутамидом.
Эта переписка до нас не дошла, но мы можем посмотреть, как обращался в своих посланиях святитель Фотий к главе армянских монофизитов католикосу Захарие: «Многочестный между пречудными мужами, известный, пламенно блещущий всяческой славой, премногожеланный господин наш Захария, достигший высокой апостольской степени, получивший высочайшее первонаместничество Великого Апостола Фаддея и престол Преблаженного Святого Григория, святой хранитель и законоучитель Араратской земли, блюститель северного народа и архипастырь Азкеназского воинства, достигши первосвященнического сана и (настолько) привлекающей к себе в будущем всецело доброе воздаяние, чтобы крыльями воспарить в сонме бестелесных, Фотий, архиепископ Константинополя - Нового Рима, приветствует Твою Святость» (Письмо к Захарии, католикосу великой Армении).
Давайте посмотрим и на то, как обращался святитель Марк Эфесский к римскому папе Евгению IV: «Блаженнейший папа ветхого Рима... Господь побудил тебя, Первенствующего среди священнослужителей Его, пригласить нас сюда... итак, Святейший Отец, прими чад твоих, издалека с Востока приходящих» (Слово папе Евгению IV).
А вот как «Послание патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» 1723 г. обращается к англиканам: «Сущим в Великобритании, достославным и возлюбленным во Христе Архиепископам и Епископам и всему почтеннейшему их клиру желаем всякого блага и спасения от Бога».
Можно было бы и более привести примеров, но, дабы не удлинять чрезмерно ответ, ограничимся этим, веря, что при устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово (2 Кор. 13, 1, ср.: Мф. 18, 16).
Как мы видим, святые отцы не только не считали приветствие к иноверцам «отступлением от чистоты учения», ибо, надеюсь, никто не станет столь безумным, чтобы обвинять вышеназванных светильников Церкви в апостасии, - но они находили уместным обращаться к главам иудеев, мусульман, монофизитов, римо-католиков и англикан в таковых выражениях, по сравнению с которыми аналогичные обращения наших иерархов выглядят сухими, холодными и весьма сдержанными. Отчего же святые отцы находили таковое возможным? На это, пожалуй, дает исчерпывающий ответ случай из жития преподобного Макария Египетского, приведенный в «Отечнике» святителя Игнатия (Брянчанинова): «Однажды авва Макарий, идя на Нитрийскую гору в сопровождении своего ученика, повелел ему идти впереди себя. Ученик, идя на некотором расстоянии, повстречался с идольским жрецом, который куда-то спешил, неся небольшой обрубок дерева. Ученик окликнул его: "Куда бежишь, демон?" Жрец, рассердившись, жестоко избил его, оставил едва дышащим и снова поспешно продолжил свой путь. Пройдя немного, он встретился с блаженным Макарием, который приветствовал его так: "Здравствуй, трудолюбец, здравствуй!" Жрец, удивившись, отвечал: "Что нашел ты во мне доброго, чтобы так приветствовать меня?" Старец сказал: "Я тебя приветствовал потому, что увидел тебя трудящимся и заботливо спешащим куда-то". - "От твоего приветствия я пришел в умиление и понял, что ты - великий служитель Бога. Напротив того, другой окаянный монах, повстречавшись со мной, обругал меня, зато и я прибил его". С этими словами он пал к ногам Макария, обнял их и воскликнул: "Не оставлю тебя, пока не сделаешь меня монахом". Они пошли вместе. Дойдя до того места, где лежал избитый монах, они подняли его и отнесли на руках в церковь, потому что он не мог идти... Жрец принял христианство, а потом и монашество. Наставленные его примером многие идолопоклонники обратились к христианству. По этому случаю авва Макарий сказал: "Злое слово и добрых делает злыми, доброе же слово и злых соделывает добрыми"».
Как видим, и здесь толкования авторов письма противоречат священному Преданию Православной Церкви, что не может не вызывать в нас огорчения.
Наконец, последняя часть этого пункта: «Еретики присутствуют на православном богослужении, при этом нарушаются 45, 46 и 65 Апостольские правила и 32, 33 и 37 правила Лаодикийского Собора».
Ради ясности имеет смысл привести здесь тексты канонов, на которые ссылаются авторы письма.
45-е апостольское правило и 33-е правило Лаодикийского Собора мы привели выше. 46-е апостольское правило гласит: «Епископа, или пресвитера, приявших крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем». Опять же, авторы не потрудились привести факты, которые доказывали бы, что в Русской Православной Церкви не только есть, но и «учащаются» епископы или священники, уже после прихода в Церковь крестившиеся от еретиков или вкусившие от их ритуальных жертвоприношений. Пусть авторы письма либо докажут это, и все архипастыри, пастыри и верные чада Святой Православной Церкви поблагодарят их за таковое исправление прегрешивших, либо же, если не в силах доказать, примут на себя ту епитимию, которая полагается по тому канону, в нарушении которого они необоснованно обвиняли священноначалие нашей Церкви (как то и предписано правилами).
65-е апостольское правило гласит: «Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися: да будет и от чина священнаго извержен, и отлучен от общения церковнаго»,- здесь то же самое, что и выше. Также стоит обратить особое внимание, что в каноне говорится не о простом присутствии, а именно о совместной молитве с иудеями или еретиками в синагоге либо еретическом храме. А простое присутствие в еретических храмах не запрещено. Можно вспомнить, например, что святой великомученик Георгий Победоносец счел для себя невозбранным согласиться на приглашение мучителя и посетить языческое капище, но посетил он его не для молитвы ложным богам, а для вразумления язычников. Можно вспомнить и то, как мученик Иоанн Болгарин «прибыл в Константинополь и вошел в мечеть святой Софии. Явившись здесь, он стал творить на себе знамение честнаго креста и молиться по обычаю христианскому, что чрезвычайно поразило находившихся там агарян» и за это они его тут же, выведя во двор, обезглавили (Афонский Патерик, 5 марта). А святитель Николай Японский заходил в буддийские капища, чтобы проповедовать там Христа.
32-е правило Лаодикийского Собора гласит: «Не подобает от еретиков принимати благословения, которые суть суесловия паче, нежели благословения». Опять же, упоминание этого канона, как и всех предыдущих, было бы уместно только в случае доказательства, что Русская Православная Церковь официально считает возможным принимать благословения от еретиков.
37-е правило Лаодикийского Собора гласит: «Не должно принимати праздничныя дары, посылаемыя от иудеев, или еретиков, ниже праздновати с ними»,- то же самое, что и выше.
Но самое интересное, что ни одно из приведенных авторами письма правил не запрещает присутствовать еретикам на православном богослужении! Пожалуй, кто-нибудь мог бы использовать этот недочет авторов письма, утверждая, что здесь вовсе нет канонического обоснования, однако мы так делать не будем.
Ибо на самом деле есть канон на эту тему - 9-е правило Тимофея Александрийского. Оно, впрочем, дозволяет присутствие еретиков почти на всех православных молитвах и богослужениях, кроме литургии верных, впрочем, даже на ней разрешается присутствовать еретику, который обещается оставить ересь: «В Божественной литургии диакон пред временем целования возглашает: не приемлемые ко общению изыдите. Посему таковые не должны присутствовати, аще не обещаются покаятися и оставити ересь».
Итак, само правило отнюдь не налагает таких ограничений, какие налагают авторы письма, запрещая присутствие еретиков вообще на всяком православном богослужении.
Хотя даже в отношении литургии верных мы в истории Церкви видим немало примеров, освященных авторитетом святых отцов, когда Церковь находила возможным поступить по икономии в отношении этого канона.
Не говоря уже про святителя Николая Японского, разрешавшего посещение православных служб для японцев-буддистов, и свт. Тихона Московского, позволявшего это для протестантов в Америке, можно упомянуть святого Ахмеда Калфу - турка, обратившегося к вере истинной благодаря тому, что, еще будучи мусульманином, присутствовал на литургии.
А вот что писал об этом свт. Иннокентий Московский: «Инородцам, не принявшим Святого Крещения, если не предвидится, что от них может поизойти какое-либо оскорбление святыни, не только не возбранять быть при отправлении наших Богослужений, как то: утреня, вечерня, молебны, но даже приглашать их к тому. Что же касается до Литургии, то хотя по правилам Церкви и не должно допускать их к слушанию Литургии верных, но так как некогда и послы св. Владимира, будучи язычниками, были допущены к слушанию всей Литургии, и сие послужило в незъяснимую пользу целой России, то и ты, по усмотрению, можешь оказывать подобное снисхождение в надежде спасительного действия святыни на сердца еще омраченные»[15].
Наконец, и апостол Павел описывал как нечто нормальное, что неверный может войти в храм во время собрания Церкви (1 Кор. 14, 23-25).
И что, неужто эти факты означают, что уже тогда в Церкви «набирало силу еретическое учение экуменизма»? Конечно же нет! Напротив, они свидетельствуют о том, что идеи уважаемых авторов письма относительно правил поведения православных с неправославными противоречат вере святой кафолической Церкви и что те, кто полагает недопустимыми сами по себе встречи с неправославными, приветствия их, общение с ними, немолитвенное присутствие в их храмах и их присутствие на православном богослужении, налагают бремена тяжелые и неудобоносимые (Мф. 23, 4), уча учениям, заповедям человеческим (Мк. 7, 7).
Я, однако, вовсе не пытаюсь уверить читателя, что надобно пренебрегать 9-м правилом Тимофея Александрийского. Хотя оно дано в рекомендательном ключе и не предусматривает никаких наказаний за нарушение, тем не менее это установленная Церковью норма, идеал, образец, к исполнению которого нужно стремиться, а отступать лишь в крайнем случае, по икономии.
И сам я, слава Богу, никогда не нарушал его, но всех моих некрещеных друзей, желающих познакомиться с православным богослужением, водил или на всенощное бдение, либо на литургию оглашенных, к чему они относились спокойно и с пониманием. И, конечно, если какой-нибудь католик или японец-турист самочинно и без нашего ведома зайдет в храм во время литургии - нашей вины в том нет и нет соответственно преступления канона.
Добавить комментарий