Многорелигиозная коронация и неудобный вопрос об истине

Торжественная коронация нового британского монарха — Карла III, как сообщают, будет сильно отличаться от всех предыдущих коронаций. В ней примут участие не только служители Англиканской Церкви, но и представители других религий.

К этому с полным пониманием отнесется не только большинство британцев, но и большинство людей в развитом мире вообще — включая большинство россиян. «За столом никто у нас не лишний», монарх, который является важной символической фигурой, делает то, в чем состоит его работа — объединяет своих подданных.

Ему важно подчеркнуть, что все жители британских островов — белые, смуглые, черные, атеисты, христиане, мусульмане, индуисты — ему свои, и он радостно приветствует их на своей коронации.
«А что тут не так?» — спросит современный не только лондонец, но и москвич — «он все делает правильно».

И в самом деле, что же может быть плохого в том, чтобы выказать свою монаршью благосклонность ко всем религиозным общинам своей страны? Разве не делали примерно того же самого монархи прошлого — британские, российские, да и какие угодно еще — которые подчеркивали уважение ко всем, кто им верно служит, в том числе людям других вер?

Сам вопрос, однако, показывает утрату представления о том, что такое коронация. В свое время британская империя — как и российская — включала в себя очень разные народы, и монархи, конечно, могли сердечно приветствовать их представителей. Империи научились относиться к чужим религиям с некоторым отстраненным уважением. Когда под властью британской короны жила примерно четверть человечества, религиозная терпимость была просто неизбежной.

Но вот чего бы в голову не пришло британским монархам той эпохи — так это делать коронацию чем-то еще, кроме христианского богослужения по англиканскому обряду.

Почему? Потому что они либо были верующими людьми — либо, во всяком случае, жили в верующем обществе, и коронация была глубоко религиозным актом, в ходе которого люди обращались к Богу за благословением на королевское служение.

Бог предполагался несомненно реальным, открывшимся в Господе нашем Иисусе Христе — и смысл коронации был в том, чтобы поддерживать отношения, прежде всего, с Ним.

Включать в торжественный обряд элементы каких-то нехристианских религий представлялось совершенно неуместным — этого никому и в голову не приходило.

«Многорелигиозная» коронация знаменует глубокую подвижку в восприятии религии. Британский комментатор Гэвин Ашенден описывает стоящее за ней мировоззрение так:

«Король Карл в юности пережил сильное влияние писателя и путешественника Лоренса Ван Дер Поста. Ван дер Пост был последователем Карла Густава Юнга. Юнг был психотерапевтом, который... полагал религию и религиозный инстинкт мощным инструментом для обеспечения всеобъемлющей структуры смысла, объединяющей сознательное и бессознательное. Когда Юнг говорил о «боге», он имел в виду не Бога Авраама, Исаака и Иакова, а человеческую психику. Для Юнга вся (здоровая) религия была не только полезной, но и жизненно важной для человеческой задачи индивидуации или самореализации... В мировоззрении Карла III (и Юнга) различия между религиями имеют гораздо меньшее значение, чем их полезность для человеческого стремления к самопониманию»

То есть религия имеет дело не с метафизической, а с психологической и культурной реальностью. В прямом и буквальном смысле утверждения всех религий ложны — Христос не воскресал из мертвых, Джабраиль не разговаривал с Мухаммедом, да и в Ведах нет ничего сверхъестественного. Это не значит, что религия — это плохо и ее нужно отбросить.

Ничуть! Эти мифологические повествования отражают человеческий опыт поисков смысла и надежды в, самом по себе, бессмысленном и безнадежном мире, они являются важной частью человеческой жизни, как, например, искусство и литература.

Литературные произведения не обязаны описывать реальных лиц — тем более, таких, с которыми мы можем установить отношения. Это не мешает им иметь огромное значение для нашей идентичности, культуры и представлений о добре и зле.

В такой картине мира противопоставление «истинной» и «ложной» религии просто теряет смысл. Если понимать под «истиной» соответствие внешней, объективной, независимой от нас реальности, они все ложные.

Это, еще раз, никоим образом не лишает их психологического, социального и культурного значения. Но делает спор об истине невозможным и неуместным. Мы же не спорим, чья литература «истинная» а чья «ложная». У нас своя традиционная мифология, у вас — своя, не лучше и не хуже. Призвать жрецов разных религий принять участие в церемонии — ну, это примерно как пригласить исполнителей различных народных песен и плясок принять участие в праздничном концерте. Вот какие у нас разные красивые обычаи, и все мы — граждане одной страны.

Это мировоззрение, однако, отличает одно коренное противоречие. Оно выступает под знаком уважения ко всем религиям; но на самом деле, оно почитает их все одинаково ложными. Оно, в реальности, гораздо менее уважительно, чем традиционное христианство.

Например, как христианин, я полагаю, что мусульмане ошибаются в своих представлениях об Откровении, и, особенно, о личности и деяниях Иисуса Христа. Но я признаю в их религии нечто доброе и истинное — они, как и мы, верят в единого Бога, в Его пророков и его суд, и полагают отношения с Богом самым важным в человеческой жизни.

Даже в самых грубо ошибочных языческих религиях есть нечто доброе — религиозный инстинкт (хотя и сбившийся с пути), поиск вечного спасения.

Парадоксальным образом, мы с ними не согласны именно потому, что в некоторых вопросах согласны — существует Истина, и она имеет огромное значение, жизнь человека выходит за границы смерти, а ее смысл — за границы комфорта.

«Многорелигиозный» взгляд подразумевает, что религиозной истины просто не существует, ее нет смысла и искать. Христианин говорит иноверцам — «это хорошо, что вы ищете, но вы ищете не там; жизнь вечная и блаженная подлинно существует, обратитесь к Тому, кто подает ее — Иисусу Христу». Либерал (не произнося этого вслух) подразумевает, что искать нечего, нет ни истины, ни спасения, поэтому все ваши мифы равноценны.

Если верить в религиозную истину — соответствие веры реальности — то мы неизбежно оказываемся перед вопросом «какая именно вера истинна?» Они точно не могут быть истинны все и одновременно.
Если Христос действительно воскрес из мертвых, и Он — действительно Тот, за кого Себя выдавал, мы призваны с любовью относиться к иноверцам, как к людям, созданным по Его образу и призываемым, как и мы, к вечному спасению. Но для нас будет невозможным смешивать различные религиозные обряды в одном... мы не можем сказать «богослужении», так что скажем «мероприятии».

Потому что Христос говорит «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоан.14:6)

Христианин призван любить своих ближних-иноверцев, но для него немыслимо принимать участие в нехристианских религиозных обрядах — или, тем более, производить смешение религий.

Но, отметим еще раз, в таком смешении нет ничего специфически британского. Представление о том, что религия — это, конечно, важная часть нашей идентичности, но она (примерно как литература и искусство) порождена людьми и служит (сознавая это или нет) человеческим интересам, является для многих чем-то само собой разумеющимся.

Религия — это нечто подчиненное обществу, нации или государству и обслуживающее их нужды. На этом фоне люди, которые настаивают на том, что Бог существует на самом деле, Он открылся в личности Господа нашего Иисуса Христа, некоторые представления о Нем истинны, а некоторые — ошибочны, производят неприятное впечатление вредителей и разрушителей с таким трудом достигнутой гармонии.

В британском случае это просто больше бросается в глаза из-за того, что в Британии до сих пор существует государственная Англиканская Церковь. Столетия назад, в совершенно другом обществе, это могло казаться преимуществом — но теперь либеральное общество и государство прогибает под себя Церковь вплоть до полной утраты ей какой-либо христианской идентичности.

В нашей стране Церковь не обладает государственным статусом — и, сейчас все более очевидно, что это к лучшему. Государство неизбежно включает в себя людей разных религий и неверующих, его миссия — в поддержании земного мира и порядка.

Церковь — добровольное сообщество тех, кто отозвался на призыв благодати Божией, и ее миссия — возвещать истину и вести людей к вечному спасению.

Между Церковью и государством вполне возможно сотрудничество — например, в области образования, медицины или социального служения. Но между ними неизбежна и определенная дистанция.

Иначе довольно скоро мы — как и англикане — столкнемся с вежливой просьбой поучаствовать в межрелигиозном «богослужении», и будем не в том положении, чтобы отказываться.