Молитва за гонимую Церковь

В это воскресенье в московских храмах мы молились о митрополите Павле с братией, блаженнейшем митрополите Онуфрии, о всей братии Киево-Печерской Лавры, которые в эти дни находятся в тяжких обстояниях.

Как, впрочем, и Украинская Православная Церковь в целом.

Постоянно приходят сообщения о новых актах преследования клириков и верных, об арестах и захватах храмов. Власти твердо намерены изгнать монахов из Лавры — этого духовного сердца Украины.

Что, фактически, означает его остановку. В ПЦУ просто нет монахов для того, чтобы жизнь Лавры в каком бы то ни было виде продолжалась.

Как заявил Советник главы Офиса Президента Украины Михаил Подоляк, «Мы дойдем до правильного финала. УПЦ будет терять все возможности влиять на внутренний мир Украины. УПЦ будет постепенно уезжать в российские города и там чем-нибудь заниматься. А в Украине будет ПЦУ, только ПЦУ… И должна быть в Украине, еще раз подчеркиваю, единая украинская каноническая Церковь. Про это, кстати, постоянно говорит Варфоломей, патриарх Константинопольский, который четко зафиксировал, что РПЦ (а значит и УПЦ МП) точно так же виновны в войне России против Украины»

Происходящее имеет много измерений; и одно из них — это дальнейшая десакрализация константинопольского патриархата.

Константинополь для нас всех овеян древней славой, мы, славяне, восприняли веру и книжную культуру от Восточной Римской империи, и мы видим себя продолжателями ее традиций. Любой православный, который углубленно интересуется своей верой, знает историю Константинополя, его императоров, его патриархов и его святых, и читает эту историю как родную, как свою.

Пребывание на этой древней и славной кафедре уже давало патриарху Варфоломею огромный символический капитал — и он мог бы им грамотно распорядиться. Выступать в роли принципиального и непреклонного хранителя веры, заступника Церкви перед мирскими властями, просто человека доброго и мудрого.

Это помогло бы ему приобрести влияние и авторитет, и, что очень важно, искреннее доверие и расположение людей. Это создало бы совсем другой фон для разговоров о том, что он — «первый без равных». Это не сделало бы их истинными — но сделало бы их более правдоподобными. Сакральные претензии на то, чтобы быть верховным пастырем православного мира требуют определенного образа поведения.

Ссылки на каноны, которые, якобы, обосновывают притязания Константинополя, можно опровергать по существу — но это дело канонистов, и, вероятно, большинство верующих затруднятся по существу оценить доводы сторон.

Но вот поведение патриарха Варфоломея перед лицом тех гонений со стороны власти, которые претерпевает Украинская Церковь, это поведение вовсе не «первоиерарха мирового православия», а просто еще одного мирского политика.

Не слишком мудрого и дальновидного.

Использующего ситуацию для приобретения сиюминутных выгод — и совершенно не заботящегося о своем духовном авторитете. Может быть, он полагает, что сам титул патриарха Константинопольского — это такой символический капитал, который нельзя исчерпать. Увы, можно.

Но интересна и реакция «мирового сообщества». Представитель властей самым прямым текстом заявляет, что государство будет решать, какая Церковь останется в стране, а какая будет уничтожена — и мировые блюстители прав человека не видят в этом проблемы. Что же, им надо будет напомнить это, когда станут выпускать очередные доклады про свободу религии в мире.

Мы живем во время тяжелых и публичных соблазнов; но как сказал Спаситель, «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит» (Мат.18:7) Есть многое в этом мире, что мы не можем изменить; то, что не находится в нашей власти, на что мы не имеем влияния — например, решения государственных деятелей. Они не спрашивали нашего мнения до сих пор и не будут спрашивать его в будущем.

Но у нас есть возможность определять наше отношение к тем или иным событиям, реагировать на них по-христиански — или по-мирски.

У нас многие пишут, что верующие, стоящие около Лавры, подчеркивают свой украинский патриотизм — восклицают «слава Христу — честь ВСУ», время от времени поют гимн и т.д. Многие у нас ставят им это в вину и упрек.

Конечно, для нас было бы совершенно невозможно скандировать что-либо подобное вместе с ними. Но нам не стоит попрекать их этим. Сытый голодного не разумеет, а московскому блогеру трудно понять украинца, который пытается отстоять свой монастырь или храм.

Нам стоит учесть две вещи. Многие члены УПЦ, или их родственники, воюют на стороне ВСУ. Кто-то искренне уверен, что в этом состоит его долг. Кто-то пошел на волне эмоций, вызванных бедствиями войны. Кого-то забрали насильно. Мне постоянно доводится читать посты священников УПЦ, которые отпевают своих прихожан, или их сыновей, мужей и братьев, погибших на войне.

Как бы мы ни оценивали происходящее с политической точки зрения, это — огромное человеческое горе, и оно требует деликатного отношения. Православный, оказавшийся на другой стороне трагического противостояния, не перестает быть нашим братом во Христе.

Его политическая позиция может быть нам бесконечно чужда — но нам не чужд он сам. Если наша вера истинна — а это, несомненно, так — то те, кто сегодня защищает Киево-Печерскую Лавру наши братья и сестры, и заслуживают к себе именно такого отношения, даже если они оценивают текущий конфликт совершенно по-другому.

Второе — любая политическая позиция, кроме однозначно про-киевской будет немедленно использована для усиления гонений на Церковь.

В сталинском СССР священников расстреливали, формально, не за веру — а за «шпионаж в пользу Японии» и тому подобные государственные преступления. Так и сейчас украинскую Церковь гонят фактически за веру, а формально — «за поддержку Москвы». Политическая лояльность высвечивает тот факт, что гонения носят не политический, а чисто религиозный характер.

И в этих гонениях нам нужно постараться не увеличивать скорби наших братьев, а молиться за них — особенно в эти страстные дни.