Добродетель нетерпимости

Как сообщает «Немецкая волна», в Германии на протяжении 30 лет проводился эксперимент, в ходе которого бездомных детей отдавали на усыновление заведомым педофилам.

Это не было проявлением коррупции или организованной преступности, как естественно предположить — это было осуществлением смелых, прорывных идей профессора педагогики Гельмута Кентлера (1928-2008), который полагал, что контакты с педофилами помогают «ресоциализации» подростков.

Кентлер был известен как уважаемый специалист, горячий сторонник сексуального воспитания детей. Свои эксперименты он начал в 1960-тые годы, а в 1988 году сделал вывод об их успехе — приемные «отцы», по его убеждению, хорошо заботились о принятых ими мальчиках, если их связывали не только родительские отношения. Сами усыновленные — которым сейчас около сорока лет — оценивают свой опыт как совершенно негативный и поломавший им всю жизнь. В 2008 году Кентлер скончался, вызвав некрологи, в которых с восхищением говорилось о его борьбе за сексуальную эмансипацию.

При этом Кентлер совершенно не был маньяком, который жил двойной жизнью. Власти прекрасно знали, о том, что «усыновители» в прошлом преследовались за сексуальные связи с детьми, и не препятствовали ему. Он ратовал за легализацию педофилии совершенно открыто, выступал как эксперт на телевидении, читал лекции, издавал популярные книги, которые выдерживали несколько переизданий. Его идеи не были чем-то диким и скандальным. За легализацию педофилии тогда активно выступали левые партии — такие, как Зеленые и «Свободная демократическая партия». Он вполне открыто жил со своими приемными сыновьями.

Когда он скончался в возрасте 80 лет, в некрологах его восхваляли как человека, воплотившего «гуманистическую задачу полового воспитания».

Эта история производит настолько жуткое и неправдоподобное впечатление, что ее легко счесть фейком — тем более, что фейки такого рода вполне обычны, а сторонники ювенальной юстиции и всяческих прогрессивных реформ любят иронизировать над туповатыми консерваторами, которые-де запугивают друг друга всяким бредом про то, что «изъятых из семей детей будут отдавать педофилам».

Бред же какой-то — в одной из самых благоустроенных стран мира, с низкой коррупцией, честной полицией и законопослушным населением, на протяжении тридцати лет энтузиаст «сексуального освобождения» скармливал детей педофилам — и оставался уважаемым членом общества.

Но об этом сообщает не какой-нибудь сурово консервативный портал, а либеральнейшая «Немецкая волна» которую никак нельзя назвать рупором семейных ценностей. Более того, та же «Немецкая волна», с несомненным неодобрением, пишет о происходившем как о «Темном наследии сексуального освобождения», и прямо указывает на то, что «в 1960-тых в некоторых кругах снятие табу на отношения с детьми считалось признаком прогрессивности… Кентлер полагал, что освобождение детской сексуальности от репрессивных моральных структур помогло бы освободить энергию которая, в свою очередь, привела бы к политическим протестам и подлинной демократизации Германии, которая, по мнению Кентлера, все еще была необходима» 

Кроме этого, в Германии «сексуальное раскрепощение» рассматривалось как часть усилий по преодолению нацистского наследия. Согласно теории так называемого фрейдомарксизма  фашизм, нацизм, другие авторитарные идеологии являются результатом традиционной морали, подавляющей сексуальность, и чтобы построить подлинно гуманное и демократическое общество, все старые табу надо разрушить.

И в этом поразительная особенность происшедшего. Преступления — в том числе, против половой неприкосновенности детей — могут происходить где угодно, особенно, там, где дети контактируют с взрослыми. В школах, спортивных секциях, летних лагерях, больницах — но это никак не отражает идеологию этих сообществ. Если тренера по баскетболу поймали на таком преступлении, то это явно никак не результат баскетбола или спорта вообще. Мы не можем сказать, что баскетболисты (или учителя труда, или школьные охранники) как-то особенно склонны к педофилии.

Все они — за исключением отдельных преступников — полагают ее тяжким преступлением.

Гельмут Кентлер — и единомысленные ему — вовсе не нарушали моральных стандартов, принятых в их среде. Они не были лицемерами. Они поступали ровно так, как проповедовали.

И из этого стоит извлечь несколько уроков. Человек, проповедующий семейные ценности, чистоту и воздержание, может оказаться чудовищным лицемером,  ведущим двойную жизнь. Примеры этого есть. Но человек, проповедующий безудержную распущенность, скорее всего, не лицемер — он живет так, как проповедует. Допускать его до детей — предельная безответственность.

Но как эти люди — Кентлер и те, кто все это время поддерживал его — оправдывали для себя передачу детей педофилам? Как они укладывали это в голове?

Они уверяли, что это в интересах самих детей — и что это не педофилы, а «репрессивная мораль», которая подавляет детскую сексуальность, наносит им ущерб. Конечно, это ложь — и те же публикации в «Немецкой волне» признают, что эксперимент причинил детям несомненный психологический вред. Вообще общий тон публикаций — в том числе, в либеральной прессе — вполне осуждающий. Кентлер — и покрывавшие его власти — были неправы.

Как говорил Эдмунд Берк, для торжества зла нужно только, чтобы хорошие люди ничего не делали. А почему они ничего не делали? Очевидно, большую роль играл страх показаться ретроградами, консерваторами, унылыми «моралфагами», мрачными пуританами, ненавидящими радости жизни, этими смешными, отсталыми людьми, которые невротически реагируют на все, связанное с сексуальностью и являются мишенью бесконечного иронизирования прогрессивных сил. Ну и, вероятно, тайными нацистами — потому что согласно передовым теориям, нацизм как раз произошел от подавления сексуальности. 

Что же, наконец, после десятилетий безумия, восторжествовал здравый смысл и забота о детях? Ведь Кентлер справедливо опозорен, о его экспериментах говорят с осуждением — все ужасы в прошлом. Увы, нет. Идеология «сексуального освобождения» не только никуда не делась, но и чрезвычайно продвинулась.

Педофилы Кентлера хотя бы не наносили своим жертвам физических увечий. В наши дни ребенка — например, мальчика — могут объявить «трансгендером» на основании того, что он потянулся к девочкиным игрушкам или случайно назвал себя в женском роде, после чего называть его только женским именем,  одевать в платье, и, как только он приблизится к подростковому возрасту, пичкать так называемыми puberty blockers — препаратами, блокирующими нормальный процесс полового созревания, после чего, когда он доживет до 18 лет (прогрессивные силы предпринимают огромные усилия к снижению этого возраста) ему отрежут гениталии и сформируют фейковую вагину. Девочкам, соответственно, удаляют грудь.

При этом говорят — как говорил Кентлер — что дети «сами этого хотят», и, заходя дальше него, даже уверяют, что если оставить их расти нетронутыми, они, в конце концов, совершат самоубийство.

Вероятно — если мир еще не пришел к своему концу — через какое-то время на все это будут оглядываться с ужасом и задаваться вопросом «как такое вообще могло быть»? Что же, мы сейчас наблюдаем это в реальном времени и можем сказать — люди боятся, причем боятся не лагерей и расстрелов, которым им ничуть не грозят. Они боятся показаться недостаточно продвинутыми, современными, прогрессивными. Боятся оказаться в числе этих отсталых, смешных консерваторов, которые говорят о том, что общественно признанной нормой должен быть брак между мужчиной и женщиной, гомосексуализм совершенно не заслуживает поощрения, педофилов надлежит преследовать по закону, а те, кто ломает детям и подросткам сначала психику, потом физиологию, а потом и увечат их физически — тяжкие преступники, место которых в тюрьме.

И явный урок истории Кентлера — не надо бояться показаться отсталыми, замшелыми и нетерпимыми. Есть вещи, по отношению к которым нетерпимость является добродетелью.

Проходит какое-то время, и прогрессивные современные веяния выходят из моды, люди начинают приходить в себя и задаваться вопросом «как мы дошли до жизни такой», а те, кого бранили ретроградами и фундаменталистами, оказываются носителями нравственной очевидности и здравого смысла, которые, напротив, несколько опередили свое время.