Врач и толпа прокуроров

В ленте фейсбука мне не раз и не два попалась публикация про ни много ни мало, как «русского Йозефа Менгеле». Это неудивительно — под соответствующей записью уже около двух тысяч перепостов. И это запись не одна такая. Сравнения со знаменитым нацистским преступником удостоился профессор РАН Сергей Петриков, директор НИИ скорой помощи им. Склифосовского, в записи помещен его портрет. Какие же злодеяния он совершил? Оказывается, в ночь на 6 Июля в «Склиф» поступил сотрудник московского штаба Навального Александр Туровской, пострадавший в ходе конфликта с полицией.

В результате этого конфликта молодой человек попал в больницу, где ему диагностировали сотрясение мозга. В больнице он провел ночь.

Проведя все необходимые лечебные и диагностические мероприятия, его выписали на следующий день, его тут же забрала полиция и отвезла в суд, где его приговорили к штрафу в 500 рублей за неповиновение полиции, после чего пострадавший активист отправился домой.

Сергея Петрикова сравнивают с Менгеле за то, что он выписал Туровского прямо в руки полиции, вместо того, чтобы дольше держать его в больнице, что по мнению критиков, было необходимо по его состоянию здоровья.

Что же можно заметить на все это? Возможно, со стороны полиции имело место возмутительное злоупотребление; возможно, нет. Туровский говорит, что полицейские принялись избивать его сразу же, как только вошли в помещение, которое арендует штаб Навального, без всякого повода со стороны молодого человека, полиция утверждает, что реагировала на «противодействие законным требованиям». Это, конечно, нуждается в подробном расследовании. Все это происходило не на наших глазах, поэтому тут трудно что-то утверждать решительно.

Зато на наших глазах происходит бурная интернет-травля врача, и вот о ней-то и хочется сделать пару замечаний.

Есть три не связанных между собой вопроса — «1.Правы ли сторонники Навального в своих претензиях к государству в целом?» «2.Имело ли место в данном случае злоупотребление со стороны полиции?» «3.Какие действия добросовестный врач должен предпринять по отношению к пациенту с такими-то симптомами, и были ли в данном случае предприняты такие действия?».

Логически ответы на три упомянутых вопроса никак не связаны между собой — вы можете отвечать «да-да-нет», или «нет-да-да», или «нет-нет-да», или «нет-да-да» — возможны любые варианты. При страшных коррумпированных тираниях, которые штрафуют борцов за свободу на 500 рублей, вполне могут быть добросовестные врачи. В величайших и наилучших на свете демократиях бывают полицейские злоупотребления. Недобросовестные врачи бывают при каком угодно правлении и каком угодно поведении полиции. Это все, в каждом конкретном случае, независимые величины.

Здесь я не стану останавливаться на первых двух вопросах, а перейду к третьему. Исполнил ли Сергей Петриков свой врачебный долг? По существу, это вопрос к специалистам-медикам — и они, насколько я читал, полагают, что исполнил, что данная медицинская проблема не требует длительной госпитализации. Люди, которые его знают лично, отзываются о нем хорошо, статья в википедии сообщает о нем, как об опытном и заслуженном специалисте.

Откуда же у людей взялось такое рвение разрушить репутацию специалиста, о котором еще несколько дней назад ничего не знали? За этим стоят определенные психологические механизмы, которые могут срабатывать в разных ситуациях. Я бы с удовольствием сказал, что это особенность революционеров — но, увы, это особенность людей вообще.

Во-первых, люди склонны реагировать эмоционально, а не логически. Это вполне понятный, даже иногда полезный механизм — когда надо действовать быстро. Бежать-спасаться, отбиваться от злодеев, тушить пожар — погружаться в глубокие (или даже неглубокие) рассуждения некогда. Где враг и где друг, откуда грозит опасность и куда от нее надо бежать, определяется быстро и навскидку. Врач (о политических предпочтениях которого ничего не известно) моментально записывается во враги — а врагу полагается, по его месту в картине мира, делать всякие гадости. Делал ли он их в самом деле — некогда выяснять, побежали.

Во-вторых, политически активные люди склонны создавать себе простую, эмоционально насыщенную картину мира — мир делится на наших и гадов. Люди, которые не за наших и не за гадов, а просто делают свою работу — растят хлеб, водят фуры, оказывают помощь больным — записываются в «наши» или в «гады» в зависимости от той позиции, которую они как-то обозначили — или даже той, которую им приписали без всякой провокации с их стороны. Мысль о том, что бывают люди, которые не участвуют в вашей великой битве — ни на вашей, ни на противной стороне, и что цивилизация и благоустройство именно этими людьми и поддерживается, находится далеко за пределами восприятия. Оценка чьих-либо действий полностью определяется тем, где этот человек находится в этой картине мира, или, вернее, карте битвы. Как показывает опыт любой революции — французской, нашей, какой угодно — контру шлепают не за какие-то ее, контры, установленные деяния, а потому, что она контра. Кто именно является контрой - определяется не в ходе формального процесса, а революционными правосознанием.

Конечно, у тех, кто в сети нападает на врача, нет возможности кого-либо гильотинировать, расстреливать или стирать в лагерную пыль - но они уже приговорили незнакомого им человека на основании непроверенных данных и уже стараются причинить ему весь вред, который могут - всячески стараясь очернить его имя и создать ему проблемы.

Я не первый день в интернете — и некоторый опыт, сын ошибок трудных, накопил. Со мной так бывало — я читал душераздирающие рассказы о каких-то гнусных беззакониях, воспламенялся праведным гневом, давал ссылку на разоблачительные материалы со своими яростными комментариями — пускай все видят, какие они мерзавцы и подлецы! Я присоединялся к этому хору честных и благородных граждан,  которые, движимые любовью к справедливости, требовали негодяев к ответу. Потом проходило какое-то время, и открывались новые детали — и оказывалось, что первоначальное сообщение носило, мягко сказать, односторонний характер. А иногда и прямо ложный.

И приходилось мне тихонечко уходить из хора за кулисы, надеясь, что мое благородное негодование — которое выглядело таким прекрасным тогда и таким глупым сейчас — скоро забудется. Опыт унизительных ошибок побуждает как-то не сразу прыгать в поток всеобщего негодования, а остановиться и призадуматься. Когда толпа возмущенных блоггеров несется, чтобы растоптать очередного врага народа, мне как-то не хочется к ней присоединяться. В этой толпе как-то легко угадываются знакомые лица Жан-Поля Марата и Андрея Вышинского.