«ВЛАДЫКА ЗНАЛ, ЧТО ПРАВОСЛАВИЕ – ЕДИНСТВЕННО ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ…»

Николай Бульчук: Приветствую отца Петра Скорера, протодиакона в приходе святого пророка Илии в Девоне, доцента кафедры русского языка в Университете Эксетера (Великобритания). Отец Петр также является непременным участником всех мероприятий, которые проходят во всем мире и связаны с именем Владыки Антония (Блума). Сегодня мы поговорим о программе прошедшей в Москве V-ой Международной конференции по наследию Владыки Антония под общим названием «Богословие и реальность».

Отец Петр, у Вас на конференции был доклад с очень актуальным, на мой взгляд, на сегодня названием: «Я православный – что это значит?»

И правда, хотя мы, сегодняшние православные, являемся членами Церкви, но в большинстве своем живем отчасти лишь символами, а не реальностью: не внутренней духовной жизнью. Как, на ваш взгляд из далекой Великобритании, обстоит с этим дело в России, которая была так близка Владыке Антонию?

- о. Петр Скорер: Мне очень трудно судить о том, что сейчас происходит в России и как здесь сейчас развивается духовная жизнь, ведь я тут не живу, хотя и стараюсь за этим следить. Но я могу немного рассказать о наследии Владыки Антония в Великобритании, потому что там, действительно, он основал не только свой приход (который впоследствии вырос и разросся, превратившись в достаточно крупную епархию), но и очень много самых разных других приходов, среди которых есть и очень маленькие (по 5-6 человек), есть и покрупнее (от 60 до 100 человек). Два прихода существуют в Лондоне. И большинство духовенства этих приходов приняли свое Православие если не всегда напрямую, то часто каким-то косвенным путем, непосредственно от Владыки Антония. Поэтому дух Православия, который Владыка Антоний принес и начал развивать в Англии, там остается и процветает.

- Я просмотрел несколько Ваших интервью на различных сайтах, и все они связаны, в основном, с неприятной темой раскола, темой трагичной. Но вернемся к вашему докладу: вы знали Владыку очень давно, общались с ним, многократно сослужили ему. На ваш взгляд, чем его Православие отличалось от нашего сегодняшнего?

- о. Петр Скорер: Я мог бы сказать так: у Владыки Антония понятие Православия не отличалось от понятия «христианство вообще». То есть, в первую очередь он считал себя христианином. Христианин – это человек, который пришел ко Христу. Внешняя форма его веры, конечно, была в рамках Православной Церкви, того Православия, которое он принял, когда жил еще во Франции. Когда же приехал в Англию, то продолжил ту традицию, которую унаследовал там. Не «русскую традицию», как таковую. Он ведь и не жил в России, только приезжал часто в Россию. Так что формы, особенности «российского Православия», если можно так сказать, не были частью его главного мировоззрения. Его мировоззрением, его духовным становлением было именно христианство.

В Англии ему приходилось часто проповедовать: он в течение многих лет выступал на телевидении, его приглашали на различные беседы, он читал доклады в университетах. Особенно много выступал в 60-е и 70-е годы, даже стал знаменитостью в каком-то смысле, и все это время он очень редко говорил о Православии как таковом. Если ему задавали какой-нибудь вопрос, то, конечно, он отвечал: «Да, я православный, принадлежу Московскому Патриархату Русской Церкви». Но главное, что он хотел передать людям, была его собственная встреча со Христом, а дальше – как передать это другим, что значит «быть с Богом», что значит «встретить Бога» и как создать у себя, в своей епархии, такую жизнь (жизнь общины), где люди могли бы вместе жить христианской жизнью.

- А как обстоит с этим в Великобритании? Я имею в виду, конечно, не конфессиональные разногласия, а именно духовную жизнь в совокупности. Судя по тому, что происходит с христианством в Европе, некоторый его упадок все-таки намечается. Например, если рассматривать годы пребывания в Англии Владыки Антония, беседы о духовной жизни были актуальными даже для светских радиостанций и телевидения. Сегодня же многими христианство, а, тем более, Православие воспринимается чуть ли не политическим течением, но не более того.

- о. Петр Скорер: Так дело обстоит, я бы сказал, с христианством вообще во всем мире, не только в Англии. В Великобритании посещаемость храмов разных конфессий – приблизительно от 5 до 10 процентов. Иногда я слежу за посещаемостью храмов в России и вижу, что тут не такая уж большая разница! Думаю, в России даже меньше!..

Когда говорят, что лишь два процента населения России посещают храмы на великие праздники (в больших городах и в Москве), это очень меня удивляет. И это великая Святая православная Русь!..

Но секуляризация мира движется вперед, и христианство как таковое (как мы видим на примере Англии, где христиане являются малым народом, меньшинством) испытывает сегодня стремление сблизиться между собой, чтобы разные христиане вместе встречались, вместе молились.

Существуют уже так называемые «общие недели объединения церквей» (в начале Великого Поста христиане разных конфессий собираются и молятся вместе). У них нет, конечно, сослужения, они не могут принимать участия во взаимных таинствах и так далее, но молиться вместе и встречаться вместе, я думаю, очень важно.

Я считаю, что мы должны нести наше свидетельство, как только можем. Да, мы живем в светском обществе, но мы свидетельствуем о Христе и на работе, и среди тех людей, кого встречаем в жизни. Некоторые из нас – в большей степени (например, занимаются проповеднической работой), другие – в меньшей.

В нашем приходе, как и во многих других православных приходах в Англии, очень много приезжих. Сегодня приезжают не только из России, но и из Болгарии, Румынии, Греции… Все участвуют в наших богослужениях.

И часть нашей работы сегодня – это миссия для приезжих из православных стран. Ведь они приезжают в чужую страну, им нужен какой-то духовный очаг, место, где они могут встречаться, вместе молиться. Нужно и некое воспитание, тем более, что многие обладают весьма примитивными понятиями о том, что такое христианство, что такое православная традиция, что такое вера. И мы стараемся понемножку их обучать…

И то Православие, которое я или кто-то из моих сослуживцев-священников им стараемся преподать, думаю, имеет большую долю от того богатства, которое давал нам самим Владыка Антоний: это открытость, доверие, взаимная любовь. Мы помогаем им понять, как научиться молитве, как не обращать внимание на ненужные, лишние, чисто внешние аспекты наших богослужений и т.д.

Что я имею в виду? Например, Владыка Антоний в своем храме никогда не настаивал на том, чтобы девушки или женщины приходили на службу в платочках, он никогда не обращал внимания на то, во что люди одеты (разумеется, если человек был совсем нескромно одет, он мог бы ему что-нибудь сказать, но обычно просто не обращал на это внимания). Это не было частью его духовного подхода: всех он принимал, все к нему приходили…

Конечно, лейтмотивом его проповеди, во-первых, являлось Евангелие, во-вторых, он говорил о том, чему мы научаемся из Евангелия, то есть о встрече со Христом и о взаимной любви. Это были два стержня, «крестообразных стержня» нашей христианской веры – веры в Бога от земли до Неба. Вспомним: священник за богослужением простирает свои руки вправо и влево, он как бы обнимает весь мир.

- Когда вы приезжаете в Россию, удается пообщаться с кем-то из знакомых? Есть ли среди них духовные лица? Может быть, вы посещаете какие-то храмы, как вообще проходит тут ваш досуг?

Мы довольно часто приезжаем сюда, но остаемся ненадолго. У меня здесь, в России, есть еще дальние родственники, которые остались после русской революции. Мой дед, известный философ Семен Франк, был выслан из России в сентябре 1922 года после революции, здесь у него остался брат, который был математиком. И его семья, два его сына, они тоже остались здесь: два известных физика – Илья Франк и Лев Франк. Сын одного из них тоже тут живет, а еще раньше моя троюродная сестра жила в Москве.

Конечно, мы навещаем и старых знакомых, и старых друзей. У меня есть и среди духовенства близкие люди: в храме, который я очень люблю посещать. Мне близок по духу храм свв. Космы и Дамиана в Шубино, и, если мы приезжаем даже только на неделю, его обязательно посещаем. Когда есть возможность, я встречаюсь и с духовенством, и просто с верующими людьми.

Пребывание в России – это всегда огромная радость. Я очень хорошо помню свое пребывание здесь, когда мы приезжали вместе с Владыкой Антонием. Я был вместе с ним в 1988-1989 годах, это было просто удивительное время! Он брал нас тогда вместе с матушкой, моей супругой. Мы посещали разные храмы, где Владыка проповедовал. И мы видели, как он служит в России!

Это был год Тысячелетия Крещения Руси, удивительное время! Владыка жил в гостинице «Украина» (нас всех туда поселили на период проведения Поместного Собора), он взял с собой в Россию меня и мою матушку как представителей Великобритании (меня – как представителя духовенства, матушку – как представителя мирян). Конечно, на Поместном Соборе мы не были, в его работе участвовали только архиереи, но с Владыкой повсюду разъезжали, когда он служил в разных храмах. Это было временем огромного духовного подъема Русской Церкви, огромного подъема! Тогда крестилось множество людей. Это действительно было временем удивительного подъема…

- Часто его называют периодом «второго Крещения Руси»…

- Да, это было именно второе Крещение Руси. Теперь в России все понемножку становится на свои места, все немножко успокаивается. Церковь сегодня, я думаю, потеряла некую часть элемента восторга (оттого, что происходит что-то удивительное, небывалое), все стало немножко поспокойнее, встало на свои места. Церковь стала гораздо более бюрократической, более официальной. Но жизнь все равно есть! И мы встречаем и сегодня в России удивительных священников, удивительных мирян, которые трудятся, окормляют свою паству… Кстати, наши встречи на прошедшей конференции, посвященной Владыке Антонию, являются примерами таких живых начинаний.

- Фонд духовного наследия митрополита Антония Сурожского проводит подобные конференции уже в течение нескольких лет. Хотелось бы знать вашу личную оценку: что вообще происходит на этих собраниях?

- Я являюсь Президентом Фонда в Великобритании, мы также являемся обладателями всех прав на работы и творения Владыки Антония. Одна из задач нашего Фонда - стараться распространять, давать знать, публиковать, устраивать съезды, конференции, семинары… Все это делается для того, чтобы дать возможность многим людям узнать про удивительного человека, одного из выдающихся проповедников XX века, митрополита Антония Сурожского. Такие конференции собирают множество людей со всех стран мира – из Англии, из Франции. Сегодня, например, приехала представительница из Ливана...

Это люди, которые знали Владыку лично (или хорошо знают о нем), которые видели его или встречали в России. И, конечно, очень радостно, что на этих конференциях все больше и больше присутствует молодых людей.

Обычно как бывает на подобных конференциях? Докладчики все те же, приходящие все те же. А тут мы видим, что состав присутствующих меняется.

Я побывал недавно на двух крупных мероприятиях. Одно из них – это грандиозная конференция, приуроченная к столетию митрополита Антония, состоявшаяся в Лондоне, в очень престижном Королевском колледже Лондона. Туда приехали видные богословы, в том числе, митрополит Иоанн Пергамонский, бывший Архиепископ англиканский Роуэн Уильямс. Было много докладов, много бесед, много обсуждений. Весь этот материал мы собираемся вскоре опубликовать.

Другое мероприятие, в котором я участвовал, было встречей молодежи в крохотном курортном городке на Лигурийском побережье Италии. Туда собрались итальянские студенты (в большинстве своем из Милана), а также студенты из Киева, Минска, Харькова и Москвы. Было около ста человек под руководством замечательного человека, Александра Филонитова.

У итальянцев же был выдающийся священник Луиджи Джиссани, который создал движение «Свобода и община» («Communione e Liberazione»).

На встрече хотели сопоставить опыт двоих людей, которые имели очень похожее видение Самого Христа и своей дальнейшей работы (они чуть ли не ровесники). В работе участвовали молодые люди – половина итальянцев-католиков, половина наших православных. Они устраивали прекрасные презентации.

Меня пригласили (я был там самым старшим по возрасту), и было очень радостно видеть, как молодежь заинтересована. И не только наша, православная. Наши заразили интересом и молодых католиков.

После этого устроили большую выставку, часть которой была посвящена митрополиту Антонию. Она прошла в Римини, закончилась совсем недавно. Устроители надеются привезти сюда часть этой выставки и показывать ее в России.

Можно сказать, что после празднования этих дат – столетия со дня рождения и десятилетия со дня кончины Владыки Антония – по-моему, возникло какое-то новое начинание, появился новый интерес к этой теме, особенно среди молодых. Было очень радостно видеть, что много людей, в том числе, и молодых, приехало на нашу конференцию в Москву из далеких районов России (например, из Воронежа, из Крыма). Это были те люди, которые глубоко заинтересовались замечательной работой, которую Владыка Антоний нам поручил: продолжать проповедовать и распространять Христово учение.

- Не всем сегодня (а особенно молодежи) доступно во всей своей глубине и полноте наследие Владыки: уровень общей культуры неуклонно падает. Ведь даже просто чтение для многих сегодня представляет проблему: обилие электронных средств, социальных сетей, Интернета отвлекают от книги. Сможет ли, по-вашему, молодежь отказаться от чего-то, что для нее привлекательно, пожертвовать этим для приобретения подлинного духовного сокровища?

- Конечно, это огромный вопрос… Современная молодежь лучше знает всю эту электронную технику, умеет с ее помощью общаться друг с другом намного лучше, чем люди, например, моего возраста. Мы с трудом с этим справляемся, а, скажем, мой семилетний внук может мгновенно найти что угодно в Интернете. Конечно, тут есть свои преимущества: например, в фейсбуке есть страница, посвященная Митрополиту Антонию. Есть Болгарский фонд, есть Русский, есть Английский…Так  что, если людям это интересно, в Интернете имеется к этому доступ.

Ведь можно буквально за одну секунду найти любую беседу митрополита Антония, любой фильм о нем, будь то по-русски или по-английски.

А что отличает современную молодежь? У них редко встретишь усидчивость, например, для того, чтобы просидеть и прослушать даже двадцать минут какого-нибудь доклада или речи.

Именно поэтому наша встреча в Италии сопровождалась танцами, пением, гулянием, плаванием и т.п. После этого можно было спокойно сесть и просмотреть какой-то фильм. А позднее люди 19-20 лет создавали вдруг серьезнейшую презентацию о том, что их глубоко тронуло в какой-то проповеди или беседе Владыки!

Это уже говорит о существе некоего начала. И если можно дальше идти таким путем, если можно устраивать здесь, в России или в других православных странах (очень важно, чтобы и в других православных странах знали о Владыке) маленькие молодежные встречи, то это очень важно. Все должно начинаться с малого, ведь и Апостолов сначала было только двенадцать. Так что мы можем начать и с малого...

- Страшная трагедия, которую пережила Россия в начале XX века, отчасти послужила тому, что многие русские эмигранты «осолили» солью Православия «берега Зарубежья». Какова, на ваш взгляд, судьба сегодняшних русских эмигрантов в Англии? Что представляют собой их наследники, как они позиционируют себя в современной Великобритании?

- Ну, со временем, конечно, остались почти только наследники наследников. Это некое количество умирающих людей, потому что 3-е, 4-ое, 5-ое поколения уже ассимилировались. У них уже нет такого интереса к своей истории. Наши собственные дети только совсем немного говорят по-русски. Я, например, принадлежу к третьему поколению, а мои внуки уже не говорят по-русски. Может быть, они еще будут интересоваться историей предков, но язык для них уже потерян. Они ходят в церковь, где служба совершается по-английски. Так что старое поколение, действительно, уходит на нет. Живы еще представители моего возраста, третьего и четвертого поколения, но большинство тех, кто приезжает сегодня и поселяется в Великобритании, совершенно не интересуются Церковью. Они просто вливаются в обыкновенную жизнь и теряют язык намного быстрее, чем мои предки, люди моего поколения. Просто становятся частью современного общества…

Я тут приводил цифры: только два процента населения России регулярно посещают храм. Если перевести эти же цифры на Лондон, например, или на наш город (у нас маленький городок – 150-200 человек примерно), то в храм приходят всего 7-8 человек. То же самое и в Лондоне, такая же ситуация в соборе Всех Святых, где служил Владыка (он принадлежит Московской Патриархии). Сейчас это просто большой богатый русский храм. Служба там, конечно, проходит, но общинной жизни больше нет: люди приходят и уходят. Той жизни, которая была при Владыке, конечно, уже там нет…

- А не будет ли организован при храме, например, музей?

- О храме не знаю. Что касается нас, мы сейчас стараемся собрать весь материал, весь архив, все вещи, которые были у Владыки. Это сделать очень трудно, но со временем мы постараемся собрать как можно более полный архив Владыки и передать его в один из Британских университетов или главную Британскую библиотеку. Мы уже ведем с ними переговоры, но для этого весь материал надо аккуратно и тщательно собрать. Сейчас уже оцифрована огромная часть материала, но есть еще беседы и видеофильмы, которые необходимо оцифровать, иначе материал оригинала может потеряться.

Сам Владыка почти ничего не писал, есть только небольшая его переписка. Есть, конечно, очень драгоценные для нас его личные вещи: его посох, его облачение, знаменитая панагия, которую он получил от Николая Японского. С ней он часто ездил и очень любил носить: маленькая серебряная панагия.

Что касается его облачения… Вчера показывали два фрагмента фильма (один снят где-то в 70-х годах, а другой – незадолго до его кончины), так он там повсюду в одном и том же облачении! У него было одно облачение, которое он любил и, может быть, три вообще других - на праздники. Всего три облачения для митрополита Сурожского, по сравнению с тем, сколько облачений некоторые архиереи сейчас любят носить и покупать!.. Думаю, это хороший пример настоящей церковной бедноты и скромности.

- Перефразируя слова одного из наших авторов, скажу: «Православным ты можешь и не быть в полной мере, но для начала - хотя бы христианином!» К сожалению, сегодня об этом часто забывают. А Владыку упрекают в том, что он был чуть ли не каким-то супер-экуменистом, не в строгом смысле православным человеком…

- Во-первых, по поводу того, что у него «были какие-то реформаторские идеи», что у него «были какие-то экуменические идеи». Нет, ничего этого, конечно, не было. Он был строгим-строгим православным. Он всегда был готов встретиться с любым человеком, неважно, какой религии, или даже атеистом. Напечатана замечательная знаменитая его «Беседа с атеистом» … Он был готов молиться с кем угодно, но отстаивал он свое Православие, потому что это была та вера, в которой он вырос. Это было то, во что он верил. Он знал, что Православие – единственно правильный путь. Его «экуменизм», может быть, был в том смысле, что он никого не отвергал – он был готов со всеми встречаться и со всеми молиться. Конечно, это не означало, что он отказывался от Православия как от настоящей и единственной веры. То, что он был лоялен Русской Православной Церкви Московского Патриархата всю свою жизнь, берет свое начало с его юношеских лет.

Для Владыки уход митрополита Евлогия под омофор Константинополя в 1931 году, был неприемлем. Владыка, наоборот, говорил: «Я должен страдать там, где страдает моя Церковь, я должен быть вместе с ней и в ее грехе!»

И он на самом деле взял на себя очень тяжелый крест: за эту его позицию на него очень много нападали на Западе. Утверждали, что он поддерживает советскую власть, «советскую церковь», что он тайный шпион, что он является «агентом Москвы» и т.д. Очень много приходилось ему выслушивать подобных обвинений.

Но, во-первых, он никогда не предал свою Церковь и, в то же время, никогда не скрывал истины. То есть, когда ему было нужно, он все говорил. Разумеется, он говорил только ту правду, которую мог говорить, ведь он был на свободе. То есть, являлся свободным представителем Российской Православной Церкви на Западе. И вот в этой свободе он мог за нее молиться и открыто про нее рассказывать. Если было нужно, он мог предпринимать и какие-то шаги в ее защиту.

Был, например, момент, когда Владыка защищал Солженицына. И однажды какого-то епископа он даже не пустил к себе в храм. «Я настоятель этого храма, и вы не имеете права ко мне входить. У вас такая репутация, поэтому я вас не пускаю…»

Те люди, которые его близко и хорошо знали, уважали эту его позицию. Он мог убедительно об этом рассказывать, поэтому я лично тоже часто принимал его позицию, хотя и был немножко революционером. Мне, например, было иногда трудно, зная прекрасно о том, что происходит в Российской Церкви (особенно во времена хрущевских гонений, когда я с кратким визитом приезжал в Россию), молчать об этом. Это было для меня довольно трудное духовное положение. Но я остался верен Владыке, потому что он был моим духовником, наставником, я ему доверял. У меня было к нему полное доверие.

Совсем другое положение, как мы знаем, сложилось на приходе после его кончины. Все это произошло трагически, но это уже совсем другой разговор…

- Не хочется говорить об этом в дни памяти Владыки: для нас он навсегда останется удивительным проповедником, с именем которого связан целая вселенная. По радио мы многократно транслировали фрагменты разных богослужений с его участием. Наверное, вы часто служили с ним вместе? Расскажите, пожалуйста, каким он был за богослужением, как переживал Божественную службу?

- Моя жизнь сложилась так, что в молодости и в студенческом еще возрасте я регулярно посещал собор, где служил Владыка. Потом я поехал учиться в Америку, в Свято-Владимирскую семинарию. Когда вернулся, обзавелся семьей, нужно было найти работу. И я поехал как раз в то место, где живу и поныне – это юго-запад Англии. В 1973 году Владыка Антоний рукоположил меня в лондонском соборе и я служил обычно 3-4 раза в год вместе с ним, если он куда-нибудь ездил. Но обычно это случалось довольно редко, как правило, на какие-то храмовые праздники, на какие-то особенные службы. Так что, в этом смысле, я не служил с ним регулярно.

Служить вместе с Владыкой… Нельзя сказать, что это была огромная привилегия: это было глубокое духовное переживание.

Владыка Антоний был человеком, который самым важным в жизни считал молчание. Во время его службы должен был быть полный порядок и тишина: и в храме, и особенно в алтаре. Он просто не переносил лишних движений, лишней суеты в алтаре во время богослужения!

Всю службу чаще всего он проводил с закрытыми глазами. Конечно же, он знал все богослужение наизусть, книжка нужна была ему только иногда (если, например, там был какой-то английский текст, который он не помнил уверенно). Но под конец жизни всю службу он проводил с закрытыми глазами…

Он любил читать тайные молитвы вслух: громко, убедительно, настаивая на каждом слове, чтобы ясно было все, все было бы слышно. Он не торопился, но и не медлил.

Не было никакой сентиментальности, лишь строгая выдержка. И, конечно, вокруг него была удивительная молитвенная атмосфера, которая окружала и престол. Сейчас трудно это себе представить, но все, кто с ним вместе служил, невольно заражались этой глубокой духовной атмосферой.

Часто ему бывало тяжело (особенно в последние годы жизни) так долго стоять, но у него была удивительная, настоящая военная дисциплина: он стоял за службой прямо, никогда не сутулился, держался абсолютно как солдат. В последние годы, конечно, ему было это труднее, но его выдержка, его дисциплина побеждали…

Он страшно любил порядок и чистоту, любил очень многое делать сам. То есть, он не доверял какое-то дело другим: «Тот сделает неправильно… Мне надо новое покрывало на престол к празднику, тут немножко торчит, не хватает материи…» Берет кнопку, ставит на нее большой палец и со всей силой ударяет кулаком по пальцу, как будто это гвоздь. Ему не было больно, да он и не боялся боли…

Он считал, что на престоле все должно быть точно на своем месте, передвигал все предметы, чтобы все было расположено параллельно, аккуратно, в порядке. И только после этого мог начинать службу: сначала молчание, потом «Благословенно Царство…» Все было спокойно, размеренно, но и был в этом какой-то, можно сказать, музыкальный ритм. Он сопровождал всю службу, потому что хор, которым руководил в то время отец Михаил Фортунато, прекрасно понимал, как надо служить с Владыкой. «Музыкальный ритм», трудно сказать более точно…

- Вы назвали 1988 год, год Тысячелетия Крещения Руси, когда в России по-настоящему переживался, я бы сказал, духовный апофеоз веры и Церкви. Но хотелось бы вспомнить и 2007 год, в котором состоялось объединение с Русской Зарубежной Церковью. Но так сложилось, что не вся Зарубежная Церковь воссоединилась с Церковью-Матерью, хотя сейчас об этом мало говорят… Как, по-вашему, чего больше принесло это событие для самой Зарубежной Церкви: объединения или разъединения?

- Я знаю ситуацию в Зарубежной Церкви не очень хорошо, хотя моя супруга, матушка Елена, выросла в ограде Зарубежной Церкви: мы и венчались в зарубежном соборе в Нью-Йорке. До нашего брака между нами, конечно, бывали какие-то споры: я «принадлежу к Москве», а она – к Зарубежной Церкви. Но поскольку я довольно хорошо знал некоторых людей в этой Церкви, думаю, что объединение было неизбежным и нужным шагом.

Ведь Зарубежная Церковь объявила себя Временным Синодом за границей. Именно временным: до того времени, пока не освободится Церковь в России, пока не падет большевистская власть. Большевистская власть закончилась, Церковь в России освободилась, поэтому абсолютно правильно, что объединение состоялось.

Это было очень большое и радостное событие, очень важное событие.

Думаю, тоже очень важный момент, что Зарубежная Церковь в большой мере осталась административно свободной, что дает ей возможность действовать независимо: назначать своих архиереев, рукополагать своих священников и жить независимой административной жизнью.

Единственное, что я думаю: не нужно было бы дублировать приходы. Скажем, в Нью-Йорке есть храмы Зарубежной Церкви, - значит, не нужен еще второй храм Московского Патриархата. Это лишнее, потому что уже есть у нас объединенная Православная Церковь…

- Отец Петр, чего бы вы пожелали сегодняшним православным слушателям и читателям? Минуло уже четверть, как мы, являясь верными чадами Русской Православной Церкви, создали все-таки независимый радиоканал: свободный в своих суждениях, в выборе тем для передач.

За эти годы нашу студию посетило множество авторов, но тема Владыки Антония – всегда очень благодатная.

Прошу вас сказать несколько слов по результатам прошедшей конференции и вашему нынешнему визиту в Россию.

- Что касается Владыки Антония, я только могу сказать: очень важно, чтобы люди познакомились с этим человеком. А если они уже лично с ним знакомы, то познакомили бы с ним других людей. Купить книжку, дать почитать, направить послушать в Интернете какую-нибудь его беседу, собраться вместе и поговорить, что-то обсудить из прочитанного или услышанного. Прочитать совместно какую-нибудь небольшую его беседу, книгу или посмотреть вместе какой-нибудь видеофильм.

Я часто думаю, что сам Владыка Антоний захотел бы сказать человеку, который сегодня приходит в Церковь? Думаю, во-первых, что он должен стать христианином. И, конечно же (как Владыка часто нам говорил): что он должен стать человеком, это главное! Мы все должны найти в себе тот образ Божий, который был дан человеку при его сотворении. И не ограничивать себя какими-то временными и нужными казалось бы лишними обрядами, суевериями, обычаями (даже церковными), которых, к сожалению, очень много сейчас. Помните слова Христа, когда Он обличал фарисеев и саддукеев: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…» Очень важно эту главу из Евангелия прочитать, потому что эти слова относятся не только и к сегодняшним мирянам, но и к духовенству, часто обременяющему церковный народ.

- «…И сами не входите, и другим не даете…» Протодиакон Петр Скорер, диакон в приходе святого пророка Илии в Девоне, доцент кафедры русского языка в Университете Эксетера (Великобритания) беседовал сегодня с нами в студии «Радонежа». Благодарю Вас, дорогой отец Петр.

- Храни вас Бог. Молитвами нашего святого Владыки, желаю всем вам помощи Божией!