Как народ своими песнями перевоспитал товарища Сталина

Русский человек по самой своей природе склонен к философским размышлениям. С неодобрением глядя сегодня вокруг себя, он задает глубокомысленный вопрос: когда и где всё это началось?

Послушай меня, дорогой соотечественник! Я знаю ответ.

Это началось во Франции в XVIII веке, в правление Людовика XV. Там образовалась группа из десятка крикливых самоуверенных пропагандистов материализма, назвавших себя просветителями и выступавших от имени науки, хотя среди них был только один ученый — математик Д'Аламбер. Главный их тезис заключался в следующем: в мире не существует ничего, кроме материи и законов ее движения и развития. Рядовое сознание восприняло этот тезис по-своему: наука доказала, что Бога нет. Эта точка зрения очень быстро проникла и в наше высшее общество, которое имело постоянные контакты с Западом. Образованные русские люди не могли возражать науке, но им трудно было сразу отказаться от привычной христианской религиозности, и в их душах возникало некое двоеверие. Ломоносов, искренне верующий христианин, писал:

Открылась бездна, звезд полна

Звездам числа нет, бездне — дна.

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество миров,

Бессчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков.

Кто ж этот мудрый, которому поверил Ломоносов? - Безбожник Джордано Бруно, никакого отношения к науке не имевший.

Пушкин в своем "масонском" стихотворении писал:

Как эта лампада бледнеет

Пред ясным восходом зари,

Так ложная мудрость мерцает и тлеет

Пред солнцем бессмертным ума.

Да здравствует солнце, да скроется тьма!

Под "умом" понималась, конечно, наука, а под ложной мудростью — средневековое богословие.

А ведь эти двое были умнейшими людьми своего времени и не могли отрицать существование Творца. Значит, и в их душах гнездилось двоеверие.

Люди не столь высокого ума, но желавшие казаться просвещенными, быстро освобождались от двоеверия очень простым способом: становились атеистами. Против "науки" не попрешь. Постепенно это безбожие проникало и в средние слои нашего общества. Носителями материализма стали разночинцы, простой же народ, составлявший подавляющее большинство населения, кое-как держался христианской веры, — по крайней мере, хотел держаться, но обезглавленная Петром Церковь, ставшая одним из министерств, причем не самым влиятельным, мало помогала ему в этом. Она обюрократилась, а многие архиереи и сами перестали верить в Бога. В результате народ массами пошел в секты, ища хотя бы там поддержку своей духовности. Размножились старообрядцы, хлысты, молокане, духоборы, скопцы и многие другие еретики. Но народ не находил удовлетворения и в этих ересях. И вдруг появилась особая секта, в учении которой простые люди узнавали нечто знакомое и очень дорогое сердцу. С детства им был знаком волнующий сюжет о том, как избранный народ томился в египетском плену и как пророк Моисей с помощью Бога вывел его в землю обетованную. Новая секта привлекала христиан воспроизведением этого сюжета: избранный народ — это трудящиеся, египетский плен — это капиталистическая эксплуатация, новый Моисей — это Ленин, который с помощью науки выводит трудящихся из капиталистического плена. Эта новая секта привлекала еще одним моментом: она призывала своих членов к самоотверженному служению ради коммунистического светлого будущего наших потомков, а самоотверженное служение есть то, что необходимо каждому христианину. Иными словами, новая ересь предлагала строить Божье Царство, только на небе, как раньше, а на земле, поскольку ничего кроме земли, как "доказано наукой", не существует. В общем, это была типично христианская ересь, приспособленная к идеологии материализма, и бывшие христиане в массовом порядке стали соблазняться ею. С воодушевлением и с песнями они пошли за Моисеем-Лениным в землю обетованную. Песни, идущие из их сердец, на этом этапе были героическими. "Мы смело в бой пойдем за власть Советов и как один умрем в борьбе за это".

Но вот они победили и в 1922 году вошли в землю обетованную под названием "СССР". И тут же встал вопрос: как устроить жизнь в этой земле. Моисей-Ленин хотя в то время был еще жив, но находился уже в полном маразме, и возглавить избранный народ пришлось Аарону-Сталину. Как правоверный марксист, он стал направлять жизнь советского народа к марксистскому идеалу: долой буржуазные предрассудки, долой семью, детей воспитывает государство, долой кухонное пленение женщин — все питаются в рабочих столовых, — долой власть — мы каждую кухарку научим управлять государством. Сталин, видимо, думал, что народ с песнями устремится к достижению этого идеала, то есть к созданию нового мира и нового человека. Но песни об этом новом человеке не зазвучали. Энтузиазм поддерживался песнями Дунаевского, но они были всё о том же будущем: "мечта прекрасная, еще неясная, уже зовет меня вперед". А жить надо было сейчас и здесь. Возникла некоторая песенная пауза. Всё замерло в ожидании песни не о светлом будущем, а о настоящем. И такая песня прозвучала — Блантеровская "Катюша". Простая девушка здесь и сейчас ждет возвращения жениха, несущего пограничную службу, чтобы вместе с ним начать то, о чем на каждой ектении просят христиане — тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте. Песня прозвучала как гром небесный, была подхвачена от крайнего запада до Дальнего востока, ее пела вся Россия. И конечно, ее слушал Сталин. Думается, она размягчила его каменное сердце, — ведь он был чувствителен к песням, известно, как он любил "Сулико", действительно, песенный шедевр. Здесь он обнаружил хороший вкус. "Катюшу" он не мог запретить, хотя она не воспевала коммунизм. Он понял, что эта песня выражает чаяния народа и с ними надо считаться.

"Катюша" была только началом. Скоро позвучала песня Никиты Богословского, где были такие слова: "Любимый город может спать спокойно, и видеть сны, и зеленеть среди весны". Герой песни сражается уже не за то, "чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать", а за то, чтобы спал спокойно любимый город. А знаменитый хор Пятницкого, который знатоки считали лучшим в мире по звучанию, спел на всю Россию потрясающую песню Захарова и Исаковского "Так будьте здоровы, живите богато". Я застал ее появление будучи уже сознательным существом и был поражен, как это: "живите богато"? У коммунистов слово "богатый" означало "враг", богатых надо ставить к стенке, — и вдруг "живите богато", ничего себе марксизм! Но Сталин и здесь не мог противиться народной душе и сделал еще один шаг назад. В одной из своих речей он сказал: "Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее". А как же с марксизмом? А как же с мировой революцией? Пришлось ему внести коррективы в учение Маркса. Он заявил о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране. А чтобы противостоять капиталистическому окружению, в этой стране необходимо было укреплять силовые структуры, и Сталин внес еще одно изменение в марксистскую теорию: с развитием социализма классовые противоречия обостряются, значит, нужна сильная власть. Это в корне противоречит одному из основных положений Маркса об отмирании государства при социализме. В общем, под влиянием народного волеизъявления, выраженного в песнях, Сталин постепенно стал превращать плацдарм мировой революции в прежнюю Русь. Отсюда был уже один шаг до признания исторического значения деяний наших предков. Еще до войны Сталин заказал первому режиссеру Советского Союза Эйзенштейну, между прочим убежденному большевику, фильм об Александре Невском, и в процессе его создания все время вносил в него коррективы, удаляя из него большевицкие мотивы, от которых не мог освободиться сам Эйзенштейн. Ну, а в начале войны в своем знаменитом обращении к народу он упомянул в качестве образцов для подражания восьмерых князей и дворян, которые еще недавно были классовыми врагами.

Так народ своими песнями перевоспитал товарища Сталина, правда, только как политика: по своим философским убеждениям он до конца оставался марксистом, что показывает его последняя работа о языкознании. Но и то слава Богу!