Главное событие человеческой истории

Любой человек принадлежит к определенной культуре — сложной системе языков, представлений о мире, знаков, символов и ценностей. Культуры формируются своей историей  — как медленными, почти незаметными процессами, так и поворотными, грандиозными событиями. Такими событиями — глубоко врезающимися в память народов — могут быть переселения на новые земли, или военные победы, или революции, или воцарение новой династии, или выдающиеся открытия. О таких событиях поэт говорит — "блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые", хотя для непосредственных участников этих роковых минут они могут выглядеть вовсе не блаженными.

Последствия этих событий могут быть катастрофическими — как, например, захват власти большевиками в России или нацистами — в Германии, или смешанными, как открытие Америки, или положительными — как изобретение книгопечатания.

Но если мы, оглядываясь на нашу собственную, русскую, или шире, европейскую культуру, зададимся вопросом, какое событие было для нее самым важным, самым определяющим, мы столкнемся с интересным парадоксом. Существует одно, определяющее событие, отражающееся буквально во всем — в том, на каких языках мы говорим и как называем дни недели; в том, как мы видим мироздание и наше место в нем; в том, как мы видим добро и зло; в симфониях и научных теориях; в архитектуре и живописи; в законодательстве и медицине, короче говоря, во всем, что составляет нашу цивилизацию.

Интересный парадокс, однако, в том, что это событие — повлиявшее на ход истории гораздо сильнее, чем любая битва или любое открытие — сталкивается с настойчивым отрицанием; многие люди полагают, что его не было — хотя они сами, как представители европейской культуры, несут на себе его неизбежный отпечаток.

Речь идет о Воскресении Господа нашего Иисуса Христа из мертвых. Возвращаясь к евангельским событиям, чуть меньше, чем на две тысячи лет назад, мы не находим грандиозной битвы, или блистательного воцарения, или открытия нового континента; мы находим события, которые представлялись историкам того времени чем-то настолько незначительным, что они даже не считают нужным их упоминать.

В одной небольшой провинции огромной Римской Империи, вдали от ее политических и культурных центров, от ее великих битв и дворцовых переворотов, римские власти предали смерти Человека, обвиненного в том, что он — противник Кесарю. В этом не было ничего необычного; римляне были суровыми правителями, а иудеи — жители этой провинции — неспокойными подданными. За историю своей империи римляне распяли тысячи людей; это было эффективным способом демонстрации власти и подавления любого мятежа в зародыше.

Иудеи верили, что Бог пошлет им Мессию — Спасителя, от которого они ожидали "восстановления Царства Израилю", возрождения национальной независимости, попранной язычниками, и наступления Царства справедливости, мира и изобилия. С появлением того или иного популярного народного вождя вспыхивали надежды, возникало воодушевление — но когда римляне быстро и безжалостно убивали кандидата в мессии, эти надежды умирали вместе с ним. Писание передает слова Гамалиила, который ссылается на это, как на хорошо известный факт: "Ибо незадолго перед сим явился Февда, выдавая себя за кого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли. После него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались. (Деян.5:36,37)"

Иногда приходится слышать привычную фразу "христианство явилось ответом на чаяния угнетенных народных масс". Обращение к истории показывает, что это никоим образом не так. Люди не ожидали распятого Мессию; люди ожидали другого Мессию — воина и победителя. То, что Иисус оказался распят, в глазах людей того времени означало только одно — Он не Мессия. Даже в словах Апостолов чувствуется глубокое разочарование: "А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. (Лук.24:21)"

Со всей очевидностью, христианство должно было закончиться, не начавшись — ученики, оплакав свои рухнувшие надежды, вернулись бы к своим обычным делам, и все эти события навсегда исчезли бы со страниц истории. Не было бы Церкви, и христианские миссионеры не принесли бы народам Европы веру в Единого Бога; не было бы Джотто и преп. Андрея Рублева, Кельнского Собора и Церкви Покрова на Нерли, не было бы Баха и Рахманинова. Не было бы веры в достоинство каждого человека — ибо это библейская, и, особенно, евангельская вера. Не было бы науки — потому что наука требует веры в рациональную упорядоченность и познаваемость мироздания, веры, укорененной в представлении о разумном и личностном Создателе. Не было бы даже тех идей свободы, равенства и братства, во имя которых разнообразные революционеры восставали против Церкви — потому что сами эти идеи позаимствованы из библейской же традиции.

Но произошло нечто, что полностью изменило лицо мира — произошло событие, которое лежит в основании мира, в котором мы живем сейчас. Вскоре после смерти Иисуса ученики, казалось бы,  совершенно раздавленные и уничтоженные, совершенно утратившие всякую веру, надежду и мужество, сидевшие в страхе за запертыми дверями, совершенно преобразились. Они смело вышли навстречу тем самым сильным мира, которые распяли Иисуса, с возвещением о том, что Он есть Спаситель и Судия, подлинный Мессия и Господь, и в Нем — и только в Нем — Бог дает человечеству прощение грехов и вечную жизнь. Они сразу же столкнулись с преследованиями — еще бы, они в лицо властям говорили, что те, ни много ни мало, руками римлян убили долгожданного Мессию. Но никакие преследования, бичевания, пытки, казни, не могли заставить их замолчать. Они проповедовали Благую Весть, с готовностью принимая за нее муки и смерть.

Что произошло? В чем причина такого невероятного преображения? Скептики и неверующие измучились, пытаясь подыскать правдоподобное объяснение; но самым правдоподобным остается то, которое предлагали сами Апостолы — Христос воскрес, они видели Его живым, беседовали с Ним, разделяли трапезу.

Мы живем в мире, в котором живем, говорим на языке, на котором говорим, называем первый день недели "воскресеньем", являемся наследниками нашей культуры, по одной фундаментальной причине — Христос действительно воскрес из мертвых. Воистину воскрес.