«Бесы» в зеркале современности

Не так давно по центральному телевидению прошел четырехсерийный фильм, снятый на основе «Бесов» Федора Михайловича Достоевского. Ставил его сам Владимир Хотиненко. Картине обеспечили чрезвычайно сильный актерский ансамбль. В ней играли такие знаменитости как Шагин, Костолевский, Матвеев…

Однако гораздо важнее игры артистов,  антуража, сюжетного посыла режиссера и т.п. художественных особенностей -- новый высокий смысл, вложенный Хотиненко в экранизацию классического произведения. Новый смысл, в котором угадывается биение нерва современности.

Роман «Бесы» чрезвычайно сложно экранизировать. Адекватно перевести его на язык кино в виде «подстрочника» -- немыслимое дело! Поэтому режиссер должен был создать нечто принципиально новое, пусть и сохраняющее дух, сюжетные линии  оригинала, сумму действующих лиц.

Так и произошло. Собственно, сам роман создан в сугубо реалистической манере. В нем нет явных выходов в потусторонний мир, в сакральные планы бытия. Он сделан нарочито приземленно. Реальность повседневной жизни русской провинции...

Хотиненко придал своему четырехсерийнику ощутимый акцент  мистики. Достоевский подавал работу бесовских, подземных сил, враждебных и Богу, и человеку, метафорически. Федор Михайлович вряд ли пытался открыто предъявить читателям конкретную личность, одержимую злым духом.  А Хотиненко сделал именно это. Его герои показывают разные степени одержимости. Верховенский, которого блистательно играет Шагин, -- человек, которым полностью овладел бес.  Бес руководит его действиями и  словами, поработив душу Верховенского, лишив его возможности делать нравственный выбор самостоятельно. В сущности, это телесная оболочка, внутри которой человеческая душа онемела, обессилела, повергнута демонической сущностью.

И даже пластика Шагина навевает мрачные ужасающие ассоциации. Что-то вроде озорного робота. Темная сущность, которая постепенно порывает с человеческим уже и на бытовом уровне. Верховенский, одержимый бесом до самой последней степени, никогда не делает уступок доброте,  милосердию, любви. Он оказывается способен на переживания и сожаления только в тех случаях, когда программа, навязанная ему победившим бесом, дает сбой. Например, когда с ним не соглашается Ставрогин, или когда его отвергают Федька Каторжный и Шатов. Вот тогда-то   Верховенский испытывает крайнее неудовольствие. Почему? Потому что  неудовольствие в нем испытывает бес.

То же самое можно сказать  о других персонажах, так или иначе  испытавших соблазны, бесовское прельщение. Кто-то пал в борьбе с этим прельщением, кто-то выстоял. Кто-то крайне тяжело пережил самое близость этого соблазна.

В этом смысле трагедия Ставрогина, человека с сильным интеллектом и широкой душой, показана как борьба против беса, который стремится  повергнуть его наподобие Верховенского. Ставрогин в поединке проигрывает. Его ожидает полное падение. Проигрывают и некоторые другие герои фильма. Кроме того, сам финал сериала, когда Верховенский и, стало быть, двигающий им бес, является к невинному ребенку, показывает, что эта борьба бесконечна. Она идет от начала человеческой цивилизации, еще со времен райского сада.  Она перешагнула XIX  век и продолжается в наше время.

Некоторые киноэффекты показывают: оное противостояние время от времени проявляется вполне осязаемо. Например, чудесные, небывалые формы принимают дымок и пепел после того, как сгорает исповедь Ставрогина, оставленная в монастыре…

Сверхъестественное пронизывает каждую сцену, каждое значительное движение  персонажа. Близость потусторонних сил, как связанных с Богом и милостивых к людям, так и Богу противных, демонических, наполняет все действие, как вода губку. Если  нажать на губку -- из нее выйдет воды по весу намного больше, чем весит  она сама…

Мистический элемент в «Бесах» Хотиненко намного значимее, нежели сюжетная конструкция.

В картине присутствует персонаж, которого нет у Достоевского,  Следователь Горемыкин. Его работа --  расследовать убийства, произошедшие в провинциальном городе. Он является своего рода живой скрепляющей деталью для сюжетной конструкции, созданной Хотиненко. Без него все действие рассыпалось бы на части. Следователь -- своего рода ходячий кинематографический прием. Но не только. Глазами следователя на мир героев Достоевского, на это в полной мере мистическое, ужасающее, полное печали действие смотрит современный человек.

Что такое следователь Горемыкин? Фигура отнюдь не случайная, не только «служебная функция», введенная ради удобства режиссера. Это современный интеллектуал. Он, с одной стороны, знает, какой смысл сокрыт в уроках Достоевского и сколь страшно горели императорская Россия, русская культура, русский народ в пламени бесовского революционного переворота 1917 года; а с другой стороны, при всем знании, он все еще не может уверовать. Ему крайне сложно перешагнуть рубеж неверия. И он бы и хотел это сделать. Но ему не хватает духовной энергии.

Это очень важный момент. Священник напрямую задает  Горемыкину вопрос: а сами-то вы веруете? В ответ следователь издает невнятное блеяние. Твердого ответа у него нет. Есть бекание и мекание. Есть добрые намерения, благая воля. И нет той силы, с которой этот человек рванулся бы вверх, оставив свой ум, свой интеллектуальный инструментарий, все то, что возвышало его в собственных глазах, и отдавшись на волю  Божью.

Хотиненко подчеркнул трагедию современного русского интеллектуала, заключенного в теле следователя Горемыкина, сделав следователя больным человеком. По внешней видимости, болен он физически. Покашливает. И скоро, видимо, оставит этот мир. Лечится главным образом винишком, страдает. Хворь делает его слабым, в какие-то моменты беспомощным. При всем благоволии этого человека он не способен на решительный шаг.

Болезнь, на которую намекает Хотиненко, абсолютно ясна, ее назвать несложно. Вот только к медицине она не имеет никакого отношения. Это безверие.

Собственно, «болезнь Горемыкина» вызвала появление самого романа Достоевского. В ней сконцентрировано состояние русского общество, каким видел его Федор Михайлович.

Эта болезнь – обычное дело и для времен, в которых разворачивается сюжет «Бесов», и для времен, в которых разворачивается наша с вами жизнь. Она никуда не делась, она не изжита. И, собственно, главная интенция четырехсерийной кинокартины Хотиненко состоит в том, что преодоление безверия спасительно.

Оно спасительно для простеца.  Федька-каторжник, несмотря на всю его страшную, душегубскую сущность, оказался все-таки способным к такому шагу. Оно спасительно и для умника, хотя и достигается несравнимо более тяжелым трудом.

Хотиненко адресует всю силу своего духовного вызова образованным людям современной России. В этом смысле его фильм -- «тревожное предупреждение»: «Если вы не преодолели свое безверие, вы не спасетесь.  Ваш конец будет печален. Ваша душа помрачится и приведет вас к падению».

Можно лишь рукоплескать тому, что современный режиссер, человек весьма широких взглядов, сделал вещь, по-христиански столь правильную.

Творение Хотиненко показали по центральному телевидению в один день, серию за серией. Превосходно! Вот если бы еще хоть раз в год видеть на экранах повтор! Полезно напоминать о том, что общество наше тяжело больно. Что все наше общество -- один громадный коллективный Горемыкин. Печальный персонаж, который всё мыкает свое горе, но никак от него не избавится.

А выход -- есть.