«Бесплатно пою по телефону»

Был скучный и серый осенний день. Сорокалетней учительнице музыки Ирине Степановне вовсе не хотелось тащиться на работу в свою опостылевшую музыкалку. Опять эти тупоумные неслухи, которым на уши понаступали не то, что слоны, а целое стадо мамонтов, будут барабанить день-деньской на разбитых фортепиано (новых в этом году опять не будет),   вертеться на табуретках и канючить: «Отпусти-и-ите пораньше, Ирина Степановна….Чесслово, до понедельника выучу».

И она, страдая от мигрени и собственной мягкотелости, в очередной раз отпустит их по домам пораньше, а сама будет торчать как идиотка в полупустой школе, страдая и поминутно поглядывая на часы.

Пробило два часа. ОН так и не позвонил, и она в тысячепервый раз приняв храброе решение ни самой за что не звонить (навязываться кавалеру?фи!),решительно отправилась домой. Хватит, в самом деле. Все только делают, что пользуются ее добротой. Вот она им всем покажет!

А показывать-то особенно было нечего. Худая, поблекшая,чуть сутулая женщина, в поношенном сером пальто и черных стоптанных туфлях, с затравленным взглядом. Мужчины вслед ей не оборачивались и  не стремились получить номер ее  телефона. Исключения бывали только по служебной необходимости. Она к этому уже привыкла.

От школы, где Ирина работала, до метро было не более десяти минут хорошего ходу. Будучи рассерженной, как сейчас, она проходила этот путь вдвое быстрее. И сейчас, наткнувшись взглядом на белый плакат с объявлением, вывешенный на недосягаемой высоте внушительного бетонного небоскреба, она с разбегу споткнулась, и ее по инерции чуть пронесло вперед.

На плакате было  крупными черными буквами написано:

                      «Бесплатно пою по телефону»

«Что за чушь?!»-остолбенела незадачливая учительница музыки. «Почему –бесплатно? Почему-по телефону?»

Но номер она записала, сама не зная, для чего. И придя домой, позвонила:

-Поете?

-Пою.

-Спойте что-нибудь из классики.

-Пожалуйста. Ария Ивана Сусанина «Чуют правду» вас устроит?

-Да, пожалуйста.

В трубке загремел роскошный, хорошо поставленный бас.

«Профундо!» - ахнула она. Мягкий бархатистый голос заполнял невидимую комнату где-то на верхотуре бетонного небоскреба, вливался в ее прижатое к трубке ухо и растекался медленными волнами по всему ее бытию. Этот поток мог длиться бесконечно - она не тронулась бы с места, превратившись в русло плавно текущей реки.

-Но …почему вы поете бесплатно?- спросила женщина, когда голос умолк.

-Долгий разговор. Вы далеко? А то зайдите, поговорим.

-А как к вам обращаться?

-Тимофей Дормидонтович.

«А вот и пойду!» - назло кому-то невидимому воскликнула Ирина Степановна, рассудив, что неведомый певец вряд ли использовал свой чудный голос для того, чтобы заманивать женщин и впоследствии расчленять их. Очень скоро это заметили бы, и крупно написанный плакат исчез бы с его окна, не дождавшись, пока некая Ирина Степановна бросит на него свой заинтересованный взор.

…Через полчаса она уже сидела за столом в светлой зале, наполовину занятой роялем, прихлебывала отлично заваренный чай и слушала  темноволосого мужчину примерно ее возраста, одетого в новую бархатную куртку. «Он не всегда поет бесплатно» -мелькнула догадка.

-Вы выступаете? С таким голосом, как у вас…

-Да, но очень редко. Страх перед залом появился после смерти жены.

Она сочувственно покивала.

- Но все равно надо петь. Вы не должны зарывать свой талант в землю.

-Скоро меня самого зароют,- мрачно пошутил собеседник.

-И  вы встретитесь с теми, кого любили….

-Вряд ли. Не особенно я в это верю,  признаться.

-Но как так?!

-А вот так. Мы живы, пока нас помнят. Вот это я знаю твердо. А остальное-кто хочет-пусть утешается.

Ей стало зябко и неуютно. Да и домой пора, что она сидит с этим странным человеком?

-Так почему же бесплатно?

-Дела давно минувших дней. Когда-то я пел в церковном хоре…

И он рассказал, как в течение нескольких лет после окончания консерватории он не мог никуда устроиться и пошел по первому попавшемуся объявлению о наборе  в хор главного городского собора. Его сразу приняли, дали высокий оклад, нагрузка была приемлемой, жить бы да радоваться. Но постепенно высокая радость первых месяцев служб сошла на- нет. По мере того, как он врастал в жизнь прихода, стали возникать искушения. Денежный учет на приходе велся из рук вон плохо, хористы  брали из кассы кто сколько хотел, и часто забывали рассчитаться. Однажды кто-то взял особенно крупную сумму и не вернул во время. При составлении годового отчета престарелые сотрудницы бухгалтерии не стали особо разбираться и «повесили» недостачу на того, кто пришел последним и кого никто не знал. Этим козлом отпущения и оказался певчий Тимофей. Он не стал спорить.  До копейки выплатил всю сумму. Потом ушел из соборного хора, хотя и регент, и ведущие солисты уговаривали его остаться. Настоятель обо всей этой истории так и не узнал. Ему было под 80, и его берегли.

-После этого я дал зарок петь бесплатно,- продолжал он.

-А на что же вы живете?

-Даю уроки вокала, репетирую. Иногда аккомпанирую на корпоративах. Знали бы вы, что там творится!

-А в церковь не ходите?

-Захожу иногда.

Она стала прощаться. Хозяин не задерживал гостью. Обменявшись номерами телефонов, они расстались.

-Грешно зарывать талант в землю, -сказала учительница на прощание.- Да и храм бросать нельзя.- Подумайте, может, вернетесь?

Он отрицательно покачал головой.

Она, задумавшись, шла по улице. И спохватилась, когда увидела перед собой гостеприимно распахнутые двери собора…..

«Зайду»,- решила Ирина. И вошла.

-Где здесь кабинет настоятеля?

-А как о вас доложить?

-Педагог из музыкальной школы.

-Подождите.

….Через полчаса из кабинета вышли двое: осанистый старец с золотым крестом на груди и невысокая, просто одетая  женщина с сияющими глазами.

-Спаси вас Господь, что зашли. Я перед вами в долгу. Приходите когда пожелаете. И на службу, и ко мне, если не буду очень занят. Всегда рад вам. Вот, возьмите на молитвенную память,- старец протянул ей иконочку мученицы Ирины.

А через месяц на очередном празднике на служб в храме стояли два до самозабвения счастливых человека: в массе молящихся -скромно одетая, чуть сутулая женщина, покрытая белым кружевным платком, и на правом клиросе- статный, величавый певчий, чей бас гремел на весь собор. И каждый чувствовал другого, не глядя. Да и куда было разглядеть в такой толпе!

Марина Васильева