Право на исчезновение

Тема абортов на днях вновь оказалась в центре обсуждения после того, как заместитель главы синодального отдела Московского Патриархата по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе предложил признавать нежелательными организации, «пропагандирующие аборты».

Днем позже Екатеринбургский митрополит Евгений Кульберг выступил на Международном женском форуме в Екатеринбурге, сказав, в частности, «Женщина сексуально раскрепощенная, доступная вне семейных уз и обязательств брака, она своими руками готова убить зачатого ребенка и при этом находящаяся на финансовом самообеспечении. Не это ли предел мечтаний инфантильного мужчины?... Ее право реализовать именно свою уникальную женственность, свою инаковость. А не возможность быть в социальном плане плохой копией мужчины»

Сеть запестрела заголовками вида «Женщинам рекомендовали не бороться за право на аборт», «В РПЦ призвали сажать защитников права на аборты» и тому подобными. В общем, клерикалы пошли в наступление на права трудящихся.

Причем негативная реакция на антиабортные выступления представителей Церкви исходит далеко не только от «либеральных» кругов — но и от людей самых сурово-патриотичных, не только от молодежи, но и от людей явно пожилых, для которых эта проблема, казалось бы, должна быть неактуальна.

Причем взрыв возмущения вызывает даже не запрет абортов (который существует в ряде стран и некоторых штатах США) а любые вообще попытки политики, предполагающей, что аборты — явление нежелательное, продвижение и пропаганду которого стоит сдерживать.

Если продвижение жутковатых извращений у нас в стране натыкается как на жесткое противодействие властей, так и на полное несочувствие населения, то аборты воспринимаются огромной частью населения чуть не как скрепа и традиционная ценность, покушение на которую вызывает гневный протест.

Старое, еще советское отношение к аборту как к методу «экстренной контрацепции» накладывается на импортные лозунги «защиты личной автономии» и «права распоряжаться своим телом».

Тут стоит заметить несколько вещей, и я начну, пожалуй, с соображений не философского, морального и религиозного, а грубо прагматического характера.
Можно заметить, что те же люди, которые громко негодуют на всякую попытку поставить под вопрос их образ жизни — людей, не связанных семейными узами, не желающих никаких обязательств, и уж точно не желающих впрягаться в труды, связанные с рождением и воспитанием детей — возмущаются тем, что городские районы, в которых они живут, все более приобретают цивилизационно иной характер.
Они все больше и больше оказываются в окружении людей, которые по-другому выглядят, говорят на непонятых языках, и имеют совершенно другие представления о жизни вообще — и правах женщин в частности.

Процесс замещения населения происходит во всей Европе — и, с меньшей скоростью, в США, коренные жители Европы неуклонно движутся к статусу национальных меньшинств в своих странах, а ряде районов этих стран уже являются меньшинством.

Бессмысленно обвинять в этом самих мигрантов — бедные люди едут туда, где их принимают на работу, а принимают их там, где не хватает рабочих рук.
Население стареет, количество потребителей социальных услуг (пенсий, медицины и т.д.) растет, а работников, которые могли бы поддерживать все это из своих налогов, все меньше. Почему? Потому что все эти работники и налогоплательщики были абортированы 20-30 лет назад.

Это делает массовый импорт рабочей силы неизбежным.

Но эти работники — люди со своей культурой, и в этой культуре сохраняется уважение к семье и чадородию. А когда две различные группы населения живут на одной территории, группа с более высоким естественным приростом неизбежно вытеснит группу с низким. Не по чьему-то злому умыслу, не потому что одна группа «хорошая», а другая«плохая», а просто в силу неизбежной арифметики.

Культура, в которой семья и дети ценится низко, а аборты считаются «правом» не имеет будущего. Это — можно отметить еще раз — не вопрос нравственных и религиозных оценок, а очевидный прогноз. Если у вас нет наследников, вашу квартиру унаследуют люди, у которых они есть. Как это ни печально, это даже нельзя назвать несправедливым.

Есть известная фраза «Бог прощает, и люди прощают; природа не прощает никогда».
Мы видим, как люди пытаются жить в мятеже против самой человеческой природы — и это не может кончиться хорошо.

Люди, которые к месту и не к месту вопиют о «православном шариате» могут, вполне реально, через пару десятилетий оказаться под властью реального шариата — только, конечно, не православного.

Государство осознает, что процесс замещении населения чреват огромными проблемами, и пытается что-то делать — в частности, принимать (очень осторожные и половинчатые) меры по сдерживанию абортов.

Но люди, увы, возмущаются и этим — как будто не в состоянии сложить два и два и сделать простейший прогноз на ближайшее будущее. Ситуация, когда каждый человек исходит из того, что он считает желательным лично для себя, а потом из этих личных решений складываются проблемы для общества в целом, которые в итоге болезненно бьют по каждому отдельному человеку, не нова.

И тут кто-то должен брать на себя ответственность за то, чтобы эти проблемы хотя бы обозначить — поезд эгоизма и распущенности едет куда-то совсем не туда, куда вы хотели бы приехать. Можно отстаивать свое право на исчезновение с лица земли — но вряд ли стоит это делать.

Даже на чисто земном уровне.

Можно возмущаться и негодовать — да как реальность смеет не соответствовать нашим требованиям — но реальность это никак не изменит.

Сторонники абортов могут обращаться к принципам — свободы, личной автономии, «права женщины распоряжаться своим телом».

Но, раз мы провозглашаем такие принципы, давайте придерживаться их последовательно.

Права человека начинаются с права на жизнь — вы не можете воспользоваться никакими правами, если вас убили. Право женщины распоряжаться своим телом несомненно. Дело в то, что тело ребенка — это не ее тело. Это тело другого человеческого существа, которое имеет свое собственное право на жизнь.

Если бы вас зарезали в подворотне — это было бы грубым нарушением вашего права на жизнь. Если бы вас зарезали еще в утробе матери — то же самое.

Эти доводы не являются специфически религиозными. Церковь, конечно, признает, что аборт — это лишение жизни заведомо невинного человеческого существа, то есть убийство. Но убийством он является просто по факту — независимо от мнения Церкви на этот счет.

Церковь добавляет нечто другое — возможность покаяния и прощения. « И скажи им: так говорит Господь: разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются?» (Иер.8:4)

Есть путь жизни и есть путь смерти — путь смерти и для человека, и для общества в целом. И с этого пути можно свернуть — и с этим лучше поторопиться.