Незаступник Церкви

Литовская Православная Архиепископия не признала решение Фанара, «восстановившего» извергнутых из священного сана священников в «бывших церковных степенях». Согласно сообщению на сайте Литовской Православной Церкви,

«Литовская Православная Архиепископия не признает это решение. Извержение из священного сана является не дисциплинарным, а мистическим актом, он окончателен и бесповоротен. Согласно церковным канонам, извергнутые из священного сана клирики не подлежат восстановлению и рукоположению. Таким образом, бывшие священники Владимир Селявко, Виталий Моцкус, Виталий Даупарас, Гинтарас Сунгайла и Георгий Ананьев являются мирянами и останутся таковыми даже в том случае, если они дерзнут облачиться в церковные одеяния и «священнодействовать». У лишенного сана священника Таинства совершаться не могут»

В этом сообщении также подчеркивается, что извержение из сана было связано вовсе не с «антивоенной позицией» этих лиц. «Бывшие клирики были извергнуты из священного сана за совершения ряда тяжких церковных преступлений»

Этот инцидент показывает рвение Константинополя настаивать — при всяком удобном случае — на своей претензии быть высшей судебной инстанцией православного мира. Как и нежелание других — в данном случае, Литовской Архиепископии — эти претензии признавать.

Ошибка, в которую раз за разом впадает Фанар — это готовность жертвовать остатками авторитета ради сиюминутных приобретений. Там, где за судьей не стоит аппарат принуждения, его полномочия могут быть основаны только на доверии людей. На их готовности исходить из того, что решения судьи продиктованы соображениями справедливости и общего блага.

Если бы Константинополь пожелал выступить примирителем между упомянутыми клириками и их епископом, он добился бы — в деле укрепления своей власти — гораздо большего. Терпение и благожелательность могли бы произвести гораздо лучший эффект. Попробуй окружение патриарха Варфоломея проявлять мудрую заботу о людях, на власть над которыми оно претендует, его шансы приобрести их доверие и послушание были бы гораздо выше.

Но, увы, Фанар вновь и вновь демонстрирует управленческую культуру, напоминающую даже не папу римского, а турецкого султана.

Показательна тут и позиция Константинополя в отношении Украинской Православной Церкви.

Церковь переживает тяжкие скорби. С одной стороны, ее клирики и миряне страдают от военных действий. С другой — от нарастающих гонений со стороны государства. Недавно пятеро из ее епископов были лишены гражданства. Готовится ее полный запрет. Как говорит глава Госэтнополитики Виктор Еленский, сегодня у украинских властей запроса на объединение нет – есть запрос на запрет УПЦ.

Это нарастающее давление показывает, что наш мир переживает глубокий провал как в светской, так и в духовной области.

Свобода вероисповедания — один из, казалось бы, незыблемых принципов современного общества, то, что всегда подавалось как важная особенность «свободного мира» во времена его противостояния с коммунизмом, превратилась не более чем в пустую декларацию. Власти европейского государства преследуют и готовятся запретить крупнейшую религиозную общину страны — и международные блюстители прав ничуть не встревожены этим.

Байден во время недавнего визита в Киев мог бы вступиться на УПЦ — но не захотел.

Вызвана ли подготовка к запрету Украинской Православной Церкви тяжелой военной необходимостью? Нет. Напротив, это может только подорвать военные усилия Украины, внушив прихожанам Украинской Православной Церкви ту очевидную мысль, что им не стоит отдавать свою единственную жизнь за это государство.

Действительно ли УПЦ, в целом, как сообщество, занимает сторону Российской Федерации в этом конфликте? Это едва ли так.

Я читаю своих знакомых мирян и клириков УПЦ в социальных сетях. Тяжкие бедствия, вызванные боевыми действиями, гибель людей, утрата жилья и имущества, беженство — все это не прибавило им симпатий к политическому руководству России.

Давление на Церковь — проявление идеологического фанатизма, а не какой-либо необходимости.

В этой ситуации митрополит Киевский Онуфрий недавно был вынужден обратиться к генсеку ООН Антониу Гутерришу с просьбой о заступничестве. Как сказано в его письме,

«В этот страшный час военного бедствия и чрезвычайно тяжких испытаний хотим просить вас обратить внимание на грубое нарушение права на свободу совести и вероисповедания на Украине, заключающееся в нарушении прав и дискриминации православных христиан Украинской православной церкви»

С докладом о нарушении прав верующих УПЦ в Совете Безопасности ООН выступал и председатель Отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московского Патриархата митрополит Волоколамский Антоний (Севрюк).

Но возможности Русской Православной Церкви повлиять на ситуацию неизбежно ограничены. Более того, ее представителям приходится быть очень осторожными, чтобы не дать противникам УПЦ новых поводов для нападок.

А вот кто находится в наилучшем положении для того, чтобы вступиться за гонимых православных — это патриарх Варфоломей. Сейчас, когда готовится запрет УПЦ, у него есть уникальная есть возможность сделать сильный ход — выступить против этого запрета, в защиту гонимой Церкви.

Против такого запрета выступал даже бывший советник офиса президента Алексей Арестович — как и ряд других украинских чиновников. Не из благочестия, а просто из здравого смысла. Но возможности патриарха Варфоломея тут гораздо больше — как и его обязанности в свете той власти, на которую он претендует.

Власть — и, особенно, духовная власть — означает нечто гораздо большее, чем готовность принимать почести и отдавать повеления. Она означает ответственность и заботу о людях. Не только подвластные что-то должны властителю — но и властитель имеет свои обязательства по отношению к ним.

Притязания на статус «первого без равных», «первоиерарха вселенской Церкви», которые выдвигает Константинополь, это притязания проявлять заботу о благостоянии святых Божиих Церквей по всему миру, и, в частности, на то, чтобы защищать интересы православного верующего народа перед светскими властями.

Но, как мы видим, разговоры о «восточном папизме» в определенном отношении неверны. Римские Папы, особенно средневековые, могли отличаться грубым властолюбием — но они хотя бы использовали свою власть для защиты интересов Церкви от светских правителей.

Миллионы православных уже сталкиваются с разного рода нападками, угрозами и давлением, а вскоре могут столкнуться и с полномасштабными гонениями — но человека, который считает себя главой мирового Православия, это не интересует. Да, они его в качестве такой главы не признают; но это ничуть не помешало бы ему действовать как глава — и выступить в их защиту.

Это придало бы некоторую основательность всей фанарской риторике про «церковь-мать» которая видит в православных украинцах своих «возлюбленных чад». Мать не дожидается, пока дети ей присягнут — она спешит на помощь, потому что она мать. Это могло бы расположить сердца людей к Константинополю, и содействовать укреплению его власти, о которой он так переживает.

Еще есть немного времени, чтобы так и поступить — но, признаем, это было бы весьма неожиданно и расходилось с тем, что мы до сих пор узнали о политике Константинополя.

Что же, нам остается только констатировать контраст между притязаниями и реальными действиями Фанара. Если Константинополь и не пытается вести себя как глава и заступник всех православных — вопрос о признании его в таком качестве и не стоит.