Первый Вселенский Собор и наше спасение

В это воскресенье Церковь будет совершать память Отцов Первого Вселенского Собора, который был созван в июне 325 года в городе Никее.

Главным вопросом, который на нем рассматривался, было противостояние ереси Ария — и утверждение, в борьбе с этой ересью, православного учения.
Современному читателю все это может показаться чужим и далеким — какое отношение богословские споры почти 1700-летней давности имеют к нашим сегодняшним нуждам и проблемам?

Однако решения, принятые Отцами Первого Вселенского Собора, имеют самое прямое отношение к каждому из нас. Святые Отцы, по вдохновению Святого Духа, отстояли для нас само существо нашей надежды — Божество Господа нашего Иисуса Христа. Как говорится в последовании ко святому Причащению, «Не ходатай, не ангел, но Сам Ты, Господи, пришел, от Девы воплотившись, и спас всего меня, человека; посему взываю к Тебе: слава силе Твоей, Господи!»

Нам стоит рассмотреть это подробно.

Между Творцом и творением существует непреодолимая качественная разница. Ее можно сравнить — помня, что всякое сравнение хромает — с разницей между автором и персонажами. Автор — не самый главный, или самый заметный, или самый могущественный персонаж. Он вообще не принадлежит к числу персонажей. Он, в отличие от них, существует на самом деле. Достоевский — живой человек из плоти и крови; Раскольников — один из его персонажей, который существует только потому, что Достоевский его создал.

Хотя, конечно, эта аналогия условна. Автор не творит из ничего — он осмысляет мир, в котором уже живет, пишет на языке, который он унаследовал, а сам персонаж — это никак не живой человек со свободной волей, хотя писатели иногда и жалуются, что герои их произведений «выходят из-под контроля».

Но мы можем сказать, что Бог обладает качественно иной реальностью, чем все сотворённое. Он существует вечно — вернее, предвечно. Вопрос «кто создал Бога», который часто ставят атеисты, просто лишен смысла.
Бог был, есть и грядет. Он обладает — в отличие от всего остального — самобытием. Он абсолютно самодостаточен.

Святая Троица, Отец, Сын и Святой Дух, обладает полнотой жизни, любви, общения — говоря человеческим языком Бог очень, очень счастлив. Блажен, как мы можем сказать, употребив более возвышенное слово.

Бог творит мир не потому, чтобы Он в чем-либо нуждался — у Него нет никакой нужды или недостатка, который Он искал бы восполнить.
Он творит мир из чистой щедрости, «в подарок», чтобы подарить всему сотворенному благо бытия, а Своим разумным созданиям — ангелам и людям — возможность познать Его и войти в Его радость.

Человечество — и каждый отдельный человек, Вы и я — созданы, чтобы обрести вечную радость в общении с Богом, во свете лица Его.

Но это общение не может быть принудительным — человек может отвернуться от Бога и пытаться найти счастье где-то еще. Это немыслимая глупость — мы созданы для того, чтобы обрести счастье в Боге, и никакого другого просто нет — но мы, люди, совершили эту глупость и продолжаем совершать. Именно это называется «грехом» и именно здесь лежит причина всех человеческих бед.

Мы отделили себя от нашего единственного подлинного счастья, от цели, смысла и оправдания нашего существования. Мы находимся в состоянии падения. Сама наша природа глубоко повреждена. Нельзя сказать, что она совершенно разрушена — мы сохраняем достаточно света, чтобы догадываться о том, что наше состояние является глубоко недолжным, и это понимание присутствует во многих религиозных и философских традициях.

Люди всегда сознавали бедственность своего положения в мире, где правит вражда, смута, болезнь и смерть — и искали иной, подлинной, жизни.

Благая весть, которую проповедуют Апостолы, говорит о том, что Бог не оставил людской род, но даровал ему спасение в Иисусе Христе. Как говорит Евангелие, «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан.3:16)

Множество мест священного Писания указывают на то, что Господь Иисус сознавал Себя кем-то несравненно большим, чем Пророком или посланником Божиим.

Он говорил о том, что сошел с Небес; что Он и Отец — одно; что именно Он, Иисус, будет судить все народы в последний день. Иначе говоря, Он отождествлял Себя с Богом — тем, Немыслимо Иным Богом Ветхого Завета. Это не укладывалось в голове — и не укладывается до сих пор — и люди искали пути, чтобы как-то выразить эту тайну. Бог — только один; при этом Иисус говорит о Себе, как о Боге, «сшедшем с небес», и более того, Писание говорит о Святом Духе как о Личности и Боге.

Как это понять? Александрийскому пресвитеру Арию показалось (как казалось и другим еретикам), что он нашел простую, понятную, и удобную схему. Арий учил, что Богом в собственном смысле является только Отец, Сын Божий — первое и величайшее из Его творений, а уже через Сына Бог творит все остальное. Таким образом, хотя Писание и говорит о Сыне Божием как о Боге и Творце, это, по мнению Ария, следует понимать в условном смысле — Сын Божий не обладает божественной природой, Он сотворен, как и все мы, было время, когда Его не было.

Учение Ария противоречило Священному Писанию — но, что важно отметить, оно разрушало саму Благую Весть. Согласно Арию, Сын Божий, который ради нас стал человеком, находится по нашу сторону пропасти, разделяющей Творца и творение — Он не Автор, а просто один из персонажей. Может быть, персонаж и самый значительный, но, тем не менее, творение Автора, а не сам Автор.

Арианская ересь предлагала совершенно другую картину искупления — и совершенно другой образ Бога. Этот образ был соблазнительным своей схематической понятностью; в отличие от церковной веры в Троицу он легко укладывался в голове.

Если Бог был, как учил Арий, от вечности одиноким, Он не был бы самодостаточным — для того, чтобы иметь общение с другими, Ему пришлось бы этих других сотворить, и его акт творения был бы не актом чистой щедрости, но попыткой восполнить свою собственную нужду и нехватку.

Согласно Арию, Бог никогда не входил в свое творение, никогда не становился одним из нас, никогда не разделял с нами тяготы нашего земного существования и не претерпевал — в воспринятой им человеческой природе — смерть ради нашего спасения.

Пропасть между Творцом и творением так и осталась непересеченной. На Кресте, как мыслил Арий, одно творение Бога умерло ради других творений — что делало Бога в каком-то смысле посторонним всей драме Искупления. Если «единородный Сын Божий» — это творение в ряду других творений, то в чем же тут проявилась любовь Бога, о которой постоянно говорят Апостолы?

Вера Церкви говорит о том, что в Господе нашем Иисусе Христе Бог и человек являются одной личностью; тот, кто по человечеству претерпел за нас смерть на Кресте, есть истинный Бог. В жертве Христа проявилась именно любовь Бога к Творению.

Церковь учит (и это учение прочно опирается на Священное Писание) что Бог — Троица. Он всегда пребывает как Отец, Сын и Святой Дух. Бог есть любовь — именно потому, что в Боге есть общение лиц. И Бог — из чистой щедрости и любви — призывает каждого человека к общению с Ним. Именно эту веру отстояли для нас Отцы Первого Вселенского Собора — и именно за это они достойны нашей вечной благодарности.