«Нерушимой стеной обороны стальной…»

К 80-летию разгрома немецко-фашистских войск под Москвой

 

В ноябре 41-го в боевом киносборнике впервые прозвучал «Марш защитников Москвы». Слова марша написал Алексей Сурков, которому Симонов посвятил свое стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...». Смоленск в то время уже давно был «под немцем» и жестокие бои шли на ближайших подступах к Москве. Враг в буквальном смысле стоял у стен столицы нашей Родины. И в эти дни прозвучали суровые слова защитников Москвы:

В атаку стальными рядами
Мы поступью твёрдой идём.
Родная столица за нами,
За нами родимый наш дом.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.

На марше равняются взводы,
Гудит под ногами земля,
За нами родные заводы
И красные звёзды Кремля.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.

Для счастья своими руками
Мы строили город родной.
За каждый расколотый камень
Отплатим мы страшной ценой.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.

Не смять богатырскую силу,
Могуч наш заслон огневой,
Мы вырыли немцу могилу
В туманных полях под Москвой.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.

Удивительно, но в самые грозные дни Алексей Сурков назвал оборону столицы «Нерушимой стеной». Каждый православный человек знает, что «Нерушимой Стеной и Предстательством» мы именуем Пресвятую Богородицу.

Самый древний образ Матери Божией «Нерушимая Стена» выполнен в стиле мозаики над горним местом в алтаре Софийского собора города Киева. Пресвятая Богородица изображена на золотом фоне стоящей во весь рост на четырехугольном золотом камне с воздетыми руками.

Сохранилось  описание этой иконы Муравьевым: “Рост Богородицы исполинский, как и все Ее дела на Руси. Она стоит на золотом камне, в незыблемое основание всех притекающих к Ее защите. Небесного цвета Ее хитон, червленый пояс и на нем висит лентион, которым Она отирает столько слез. Лазуревые поручи на воздетых к небу руках. Золотое покрывало опускается с Ее головы и перевешено в виде омофора на левое плечо, на знамение Ее покрова, ширшего облака, по гласу церковных песней.

Светлая звезда горит на челе Богоматери и две звезды на раменах: ибо Она Сама, Матерь Незаходимого Света, была для нас зарею Незаходимого Солнца”. По киевскому преданию, стольный град не погибнет, пока простирает над ним руки Божия Матерь “Нерушимая Стена”.

Богородица изображена на золотом мозаическом фоне во весь рост без Богомладенца. На большой дуге полусвода во всю ее длину и почти во всю ширину черной мозаикой выложена греческая надпись. Надпись эта переводится так: “Бог посреди ея и не подвижется: поможет ей Бог утро заутра” (Пс. 45, 6).

Православные русские люди всегда прибегали к заступничеству Пресвятой Девы и большинство с детства знали молитву:

«И Ты, Владычице, не напрасно именуемая «Нерушимой Стеной», буди для всех враждующих против меня и замышляющих пакостная творити мне, воистину некоей преградой и нерушимой стеной, ограждающей мя от всякого зла и тяжких обстояний».

Может быть, слова этой молитвы отзывались в сердце Алексея Суркова, когда он писал «Марш защитников Москвы». 

Операция «Тайфун», которая должна была завершиться взятием Москвы разворачивалась точно в соответствии с планами германского командования. Гитлер в обращении к войскам 2 октября заявил: «За три с половиной месяца созданы, наконец, предпосылки для того, чтобы посредством мощного удара сокрушить противника еще до наступления зимы. Вся подготовка, насколько это было в человеческих силах, закончена… Сегодня начинается последняя решающая битва этого года».

Немецким генералам удастся блестяще осуществить начало операции «Тайфун». В очередной раз танковые клинья Вермахта сумеют окружить под Вязьмой войска Западного и Резервного фронтов, и танки Гота и Гудериана устремятся на беззащитную Москву. Но в «котлах» под Вязьмой будут упорно сражаться, пытаясь прорваться на Восток, гибнущие окруженные армии. Это упорное сопротивление окруженных войск задержит врага, но у советского командования не было резервов, чтобы восстановить рухнувший фронт, и по всем расчетам противника Москва должна была неминуемо пасть.

Георгий Константинович Жуков, который должен был организовать оборону столицы, это хорошо понимал.  «Оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не осталось». («Воспоминания и размышления», маршал Советского Союза Г. К. Жуков об обстановке, сложившейся под Москвой к 5 октября 1941 года.)

В эти дни в Москве спешно формировались дивизии народного ополчения, в которые записывались рабочие и студенты, профессора и вчерашние школьники. Самоотверженность и мужество русских людей стали преградой на пути стальной германской военной машины.

В те дни в донесениях немецких генералов с досадой упоминались «злополучные юнкерские училища», которые остановили их марш на Москву.  25-километровая немецкая моторизированная колонна полным ходом двигалась по Варшавскому шоссе в направлении Юхнова. 200 танков, 20 тысяч пехоты на машинах в сопровождении авиации и артиллерии не встречали никакого сопротивления. 5 октября 1941 года немцы вошли в Юхнов.

        До Москвы оставалось 198 километров, и советских войск на этом пути не было. Враг предвкушал скорую победу: надо пройти Малоярославец, Подольск и с юга, где Москва не защищена, ворваться в Москву. Амбициозным планам помешали 3,5  тысячи… мальчишек.

2000 курсантов подольского пехотного и 1500 курсантов подольского артиллерийского училищ бросили в октябре 1941-го, чтобы удержать врага любой ценой. Многие из этих ребят успели проучиться в военном училище всего один месяц – сентябрь.  Спешно сформированному сводному отряду из курсантов, снятых с занятий по боевой тревоге, была поставлена боевая задача: занять Ильинский боевой участок Можайской линии обороны Москвы на Малоярославецком направлении и преградить путь противнику на 5-7 дней, пока не подойдут резервы Ставки из глубины страны.

Курсанты держались почти три недели – с 6-го по 24-ое октября. Лихой атакой подольские курсанты остановили врага и отбросили к Угре. А затем в недостроенных ДОТах и ДЗОТах под ударами авиации и артиллерии отбивали атаки немецких танков и пехоты. 

Лишь 20-го октября ночью после полученного приказа начался отход курсантов с Ильинского рубежа на соединение с частями армии, занимавшими оборону на реке Нара . А оттуда 25-го октября уцелевший личный состав ППУ отправился походным маршем в г. Иваново для продолжения учебы.

В боях на Ильинском боевом участке подольские курсанты уничтожили до 5 тысяч немецких солдат и офицеров и подбили до 100 танков. Они выполнили свою задачу, задержали врага.

«Любой ценой» – это 2500 молодых жизней. Немецкие генералы по достоинству оценили доблесть «красных юнкеров», как они называли подольских курсантов. Русские мальчишки-курсанты 41-го года явили такую же самоотверженную храбрость и отвагу, как юнкера военных училищ Императорской Армии, которые стойко сражались за погибавшую Царскую Россию в 1917–1920 гг.

«Красные юнкера» и московские ополченцы выполнили свой долг, грудью закрыв Москву до подхода сибирских дивизий.

 

Сражение на Бородинском поле в 1941-м

 

На центральном направлении на Москву наступал 40-й немецкий танковый корпус в составе 10-й танковой дивизии и моторизованной дивизии СС «Рейх». Миновав Гжатск, враг стремительно приближался к Можайску. Этот участок фронта прикрывала 5 армия генерала Д.Д. Лелюшенко. А непосредственно на Бородинское поле вышла прибывшая с Дальнего Востока 32-я дивизия полковника В.И. Полосухина, поддержанная московскими ополченцами.

 Бойцы Полосухина помогли эвакуировать ценности музея Бородинской битвы. Но при этом они попросили лишь об одном, чтобы им были оставлены знамена частей, сражавшихся в 1812 году. Эти знамена были оставлены. И 15 октября 1941 года В.И. Полосухин распределил их между частями своей дивизии. Эти геройские знамена, подобно собственным знаменам частей, стали святынями. И все они, не смотря на тяжелые бои, были сохранены. Ни одно не попало в руки врага.

На Бородинском поле германское командование доверило вступить в бой французскому легиону. Но все закончилось для французских добровольцев очень быстро.

Перед боем присланных из Парижа крестоносцев построили в шеренги. О том, что было дальше, вспоминал бывший начальник штаба 4-й немецкой армии Г. Блюментрит. В мемуарах он написал: «Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага — России. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника. Через несколько дней он был отведен в тыл и отправлен на Запад».

Гораздо более стойко сражались отборные германские части, среди которых была дивизия СС «Рейх». Знаменитый германский диверсант Отто Скорцени начинал войну в дивизии СС «Рейх». Перед началом советского контрнаступления под Москвой Скорцени заболел и его отправили на лечение в Германию. После этого он больше не возвращался на Восточный фронт – перевелся в диверсионные войска. После битвы под Москвой на передовую его больше не тянуло.

Вот что писал Скорцени о боях с русскими:   «Стратегия войны у Рейха была лучше,  наши генералы обладали более сильным воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам — мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью… Русские офицеры, от командира дивизии и ниже, были моложе и решительнее наших. С 9 октября по 5 декабря дивизия «Рейх», 10-я танковая дивизия и другие части 16-го танкового корпуса потеряли 40 процентов штатного состава. Через шесть дней, когда наши позиции были атакованы вновь прибывшими сибирскими дивизиями, наши потери превысили 75 процентов».

Сибиряки произвели на Скорцени сильное впечатление: «Неприятный сюрприз — под Бородино нам впервые пришлось сражаться с сибиряками. Это рослые, превосходные солдаты, отлично вооруженные; они одеты в широкие меховые тулупы и шапки, на ногах — меховые сапоги».

На конец октября 40-й танковый корпус потерял до 100 танков. Относительно немецких потерь в живой силе в ходе Бородинского сражения немецкий писатель П. Карель пишет: «Потери оказывались огромными вплоть до того, что 3-й пехотный полк мотопехотной дивизии СС «Рейх» пришлось расформировать… На перевязочных пунктах было не протолкнуться. Генерал-лейтенант Хауссер, командир мотопехотной дивизии СС «Рейх», получил тяжелое ранение… Ряд за рядом покрывали землю уже не способные сражаться солдаты – танкисты в черных комбинезонах, гренадеры в рваной полевой форме и военнослужащие войск СС в пятнистом камуфляже. Мертвые, тяжелораненые, обожженные».

О стойкости бойцов 32-й стрелковой дивизии П. Карель пишет: «Сибиряки… имели на вооружении большое количество 76-миллиметровых многоцелевых орудий. Они сражались стойко. Никогда не впадали в панику – не сдавали ни пяди земли без ожесточенной драки. Они убивали и умирали. Битва шла не на жизнь, а на смерть… Немцы ударили на батареи сибиряков с тыла. Расчеты за брустверами и в орудийных окопах зениток, противотанковых пушек и пулеметов сражались насмерть, и все до единого человека в рукопашной» (Карель П. «Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на восток. От «Барбароссы» до Сталинграда 1941-1943», М., 2003 г., с. 121.)

Кавад Раш в своей работе «Сибяряки против СС» пишет об этом эпическом сражении:

«Знаменитая 32-я сибирская дивизия Полосухина даст бой трехкратно превосходящим силам противника. На рассвете 13 октября началось сражение на Бородинском поле между сибиряками Полосухина, танками из группы генерал-полковника Хеппнера и панцер-гренадерской дивизией «Рейх» одноглазого и бесстрашного Пауля Хауссера. Это была лучшая, даже из отборных дивизий СС. К концу войны, кавалеров Рыцарского креста в дивизии «Рейх» будет больше, 69 человек, это больше, чем даже в «Лейбштандарте Адольф Гитлер», «Мертвой голове» и «Викинге». На поле дымили десятки танков. Укрепления переходили из рук в руки. Немцы уже на второй день ввели в бой свежие силы. У деревень Артемки, Утицы, Князьково стоял непрерывный гул канонады. Поле было изрыто снарядами, перепахано гусеницами. Сибиряки-пушкари, как и встарь, показали себя мастерами дуэлей. Орудийный расчет сержанта Русских вступил в поединок с восемью танками. Расчет погиб, но и танки остались на поле. Прикрыв зенитную батарею с флангов крупнокалиберными пулеметами, зенитки били танки прямой наводкой в упор. Их накрывали минометным огнем, но они оживали вновь и вновь. На третий день немцы сумели вклиниться между двумя полками и рассекли дивизию. 18 октября нацисты, взбешенные тем, что не могут ничего поделать с одной дивизией, подтянули подкрепления и ринулись на позиции сибиряков.

Шел рукопашный бой по всему Бородинскому полю. Комдив Виктор Иванович Полосухин появлялся на самых опасных участках. Его синяя «эмка», прострелянная и изрешеченная осколками, носилась по полю. В каске, в пропахшей порохом шинели Полосухин воодушевлял своих сибиряков. Жуков, скупой на похвалы, напишет: «Спустя почти 130 лет после похода Наполеона, этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородинском поле – том самом, что является нашей национальной святыней, бессмертным памятником русской воинской славы. Ее воины не уронили этой славы, а приумножили ее».

На Бородинском поле рядом с памятником Кутузову высится теперь гранитный монумент в честь Сибирской дивизии Полосухина. На шесть суток она задержала врага.

Мы отошли, но помни нас, страна!

Мы здесь стояли за тебя стеною.

Враги продвинулись. Но стороною,

Как черти ладана боясь Бородина.

Через неделю немцы посчитали за благо обойти сибиряков с флангов, раз в открытом бою их невозможно сломить. «Враги продвинулись, но стороною». Потеснив соседей, немцы окружили сибиряков. Полосухинцы пробились из окружения и 29 октября выросли перед противником на рубеже Крутицы – Детска...

У Солнечногорска вцепилась в немцев будущая 25-я гвардейская дивизия сибиряков, которая потом станет «Синельниковской» и «Будапештской». Ядро дивизии составляли морская пехота сибиряков из Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Пять морских бригад сибиряков прославятся у Белого Раста, Яхромы и Дмитрова. Пять бригад по пять тысяч моряков. У Белого Раста моряки сбросили полушубки и остались в бушлатах. Из-за пазух они достали бескозырки и бросились вперед. Они неслись на пулеметный огонь, по снежному полю в бешенном беге, не желая ничего слышать и замечать среди разрывов, бежали. Пока не сошлись в рукопашную в передней линии траншей. После войны к Белому Расту десятилетиями привозили из Питера нахимовцев, участников парада на Красной площади, чтобы те возросли духовно от соприкосновения с полем Белого Раста.   

У разъезда Дубосекова на пути немецких танков стали бойцы  дивизии Панфилова.

Сначала у Дубосекова пошла на панфиловцев волна автоматчиков. Сибиряки отсекли их огнем и заставили зарыться. Во второй волне пехоту поддержали двадцать танков. Четырнадцать из них запылали. В третьем приступе на панфиловцев двинулись тридцать танков. Говорят, именно тогда Василий Клочков сказал поредевшей роте: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!». В середине ноября нацисты предприняли последний решительный штурм столицы. Эпицентр битвы – Волоколамская дорога. А на дороге этой «прямоезжей» против отборных частей СС встали сибиряки Белобородова.

16-го ноября противник обрушился на дивизию Белобородова. От взрывов земля пошла ходуном. Гул моторов, дым, гарь, оголенные осколками, искалеченные деревья, вой бомб и танки, а за танками цепи. Атака за атакой. Дрались все. За строевыми в бой ввязались ездовые, писари, связисты, штабисты, повара, музыканты. Немцы боялись штыкового боя. Сибиряки знали, что в рукопашной они сильней, и бросались навстречу эсэсовцам.

Против одной дивизии сибиряков четыре немецких соединения: две пехотные дивизии, укрупненная мотогренадерская дивизия «Рейх» и 10-я танковая дивизия.

Соседи сибиряков справа и слева 18-я и 144-я стрелковые дивизии были потеснены и отброшены гитлеровцами на восемь километров. Сибиряки вновь в полу-окружении, как полосухинцы на Бородинском поле. Связь со штабом Рокоссовского прервана. Немцы обошли фланги и вышли в тыл дивизии. Сибиряки, огрызаясь в непрерывных рукопашных, отошли к Истре.

Белобородов вспоминал: «24 и 25 ноября 41-го были для нас беспредельно тяжелыми». Здесь добавлять нечего. В дивизию наведались Жуков и Рокоссовский. Белобородов доложил обстановку Жукову и сказал, что за месяц беспрерывных боев дивизия лишилась более половины состава.

Жуков помрачнел. По телефону сообщили, что нами сдан Клин. Жуков велел дать Сибирякам дивизион «Катюш» и стрелковую и танковую бригады. Бои начались с новой силой. Член военного совета 16-й армии генерал Лобачев напишет: «Нигде в наших частях не было такой зрелой, неугасимой ярости в отношении фашистов, как в 78-й дивизии».

Белобородов с Рокоссовским знали друг друга с 1929 года, когда на КВЖД приводили в чувство расшалившихся китайских милитаристов. Тогда политрук Белобородов показал такие примеры бесстрашия, что начальство долго ломало голову над его наградной характеристикой, но, не сумев выразить восхищения, доложили: «Дрался… как черт!».

Жуков доложил в Ставку Верховному о действиях сибиряков. Сам Рокоссовский выразил свое отношение позже словами: «Среди наших прекрасных солдат сибиряки отличались особой стойкостью. Трудно даже сказать, насколько своевременно влились сибиряки в ряды наших войск. Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в бои за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова. Белобородов быстро развернул свои полки, и они двинулись в атаку. Сибиряки шли на врага во весь рост. Противник был смят, опрокинут, отброшен. Это был красивый удар, и он спас положение...

Через неделю вся 16-я армия ушла на восточный берег Истринского водохранилища. На западном берегу осталась одна белобородовская дивизия. Она будет три дня и три ночи держать Истру, сковывая и изматывая противника.

И вновь на главном выступе нашей обороны сибиряки, а против них части Ваффен-СС. Казалось, сама судьба сталкивает эти соединения, пробуя на крепость два духовных континента, два мира, две отборные силы. До конца войны они теперь не потеряют друг друга из виду. На главных направлениях перед СС будут вырастать сибиряки.

Предоставим слово командиру 4-й танковой группы. Генерал-полковник докладывал начальству: «Уже в первые дни наступления в ноябре завязываются жестокие бои, особенно упорные на участке дивизии «Рейх». Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни одной деревни, ни одной рощи. У дивизии СС особый счет с сибиряками. Ее потери очень велики. Тяжело ранен командир дивизии СС. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат войск СС».

Вполне эпический рапорт, достойный Нибелунга. За Истру 78-я дивизия стала 9-й гвардейской, а Белобородов генерал-майором. Он вспоминал:

«Когда мы контратаками отбили Нефёдово и соседнюю деревню Козино, нам представилась картина, подобную которой я не видел ни до этого дня, ни после, до самого конца войны. И пепелища обеих деревень, и вражеские траншеи, и окрестные поля, овраги, рощи – всё было завалено трупами эсэсовцев, снега были красны от крови».

О самоубийственной стойкости эсэсовцев писали много. То были воспитанники великого мастера боевой подготовки Пауля Хауссера, которого под Ельней сибиряки лишили глаза. Он предложил свои услуги Ваффен-СС уже будучи генерал-лейтенантом Вермахта и боевым кайзеровским офицером.

Вот какого противника одолели сибиряки. И сибиряки, и эсэсовцы без приказа не отступали. Здесь сила сломала силу.

Там же Белобородов пишет: «Реальные цифры потерь, понесенных эсэсовцами, стали известны из штабных документов, захваченных нашими разведчиками. Дивизия СС «Рейх» прибыла на Озерну в начале ноября в составе 14 тысяч солдат и офицеров, вскоре получила еще 7,5 тысяч человек пополнения, а к началу декабря насчитывала менее трех тысяч человек. Можно представить во что превратилась эта дивизия уже в ходе нашего наступления, к середине декабря».

В ноябрьских боях в одном из полков белобородовской дивизии в деревне Кошино находился поэт Алексей Сурков. Немецкие танки отрезали штаб полка, в котором находился Сурков. Поэт вместе со штабистами залег с автоматом и отбивался от наседавших немцев. Уходили к своим ночью через минное поле. После этих переживаний и родились стихи:

Ты сейчас далеко-далеко,

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти – четыре шага.

Композитор Константин Листов озвучил эти строки, придав им крылья. И на всех фронтах запели песню, родившуюся в сибирской дивизии. Бьется в тесной печурке огонь…

Огням подмосковных землянок суждено было стать кострами, осветившими небо над землей». (Кавад Раш. «Сибиряки против СС».)

 

Великий парад 7 ноября 1941 года

 

На 7 ноября 1941 года Гитлер назначил парад германских войск, который должен был состояться в поверженной русской столице. К Москве привезли парадную форму для немецких войск, которые должны были пройти по Москве триумфальным маршем.

Еще 9 октября 1941 года на пресс-конференции в министерстве пропаганды Гитлер заявил: «Враг разгромлен; он лежит у наших ног и не может подняться снова! Кампания на Востоке практически закончена». 

10 октября в главном органе нацистов «Фолькише беобахтер» красными буквами шапка «Час великой победы пробил! Кампания на Востоке выиграна!». А днем позже простым шрифтом: «Прорыв на Востоке углубляется!»

16 октября редакционная статья с заголовком «Три миллиона!» (это о количестве пленных красноармейцев) и там же «Война на Востоке достигла поставленной цели: враг уничтожен, армии Сталина просто исчезли с лица земли!».

В Берлине были уверены в том, что со дня на день Москва падет.

Враг стоял у стен столицы, всего в нескольких десятках километров от Кремля шли упорные бои. С 20 октября Москва была переведена на осадное положение, были эвакуированы многие учреждения.  Геббельс уверял мир, что доблестные германские войска добивают остатки разгромленных советских дивизий и в ближайшие дни вступят в Москву.

Но 7 ноября по Красной площади прошли в парадном строю бойцы и командиры Красной Армии.  В 8 часов утра по всем громкоговорителям, которые в те дни не выключались ни днем, ни ночью, раздался торжественный голос диктора: "Говорят все радиостанции Советского Союза. Центральная радиостанция Москвы начинает передачу с Красной площади парада частей Красной Армии, посвященного 24-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции».

Вся страна вздохнула с облегчением. Москва держится, Сталин не покинул столицу, как утверждала немецкая пропаганда. Радиотрансляция с Красной площади была включена на весь мир в ту минуту, когда парад уже начался. Ее услышали и в Берлине. Гитлер пришел в неописуемую ярость, узнав о военном параде на Красной площади. 

Военный парад 7 ноября 1941 года длился всего 25 минут, но по своему значению он был равен удачно проведенной военной операции. На этом параде прозвучали слова Сталина, которые свидетельствовали, что глава государства понимает: победить в Отечественной можно лишь опираясь на любовь к Родине и  историческую память русского народа. На параде впервые после 1917 года прозвучало воззвание к русскому патриотизму, к русскому сердцу: «Пусть осенит вас бессмертный подвиг Александра Невского и Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова!».

Во время прохождения войск по Красной площади военные марши играл сводный духовой оркестр под управлением Василия Ивановича Агапкина – автора знаменитого «Прощания Славянки». Батальоны прямо с парада уходили на передовую и вступали в бой с врагом. Давно изменилось у большинства наших соотечественников отношение к Октябрьской революции, но 7 ноября в России объявлен днем воинской славы. И сегодня в этот день по Красной площади проходят парадным маршем солдаты и офицеры Российской армии в форме бойцов и командиров Красной армии в память о несгибаемом духе отцов и дедов, разгромивших врага в «белоснежных полях под Москвой». 

Военный парад вызвал восхищение и уважение к советскому народу и его армии во всем мире. Английская газета «Ньюс Кроникл» писала: «Организация в Москве обычного традиционного парада в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великолепный пример мужества и отваги». Ей вторила «Дейли Мейл»: «Сталин организовал на знаменитой Красной площади одну из самых блестящих демонстраций мужества и уверенности, какая только имела место во время войны».

Но главным было то воодушевление, которое испытали советские люди на фронте и в тылу, узнав о военном параде в Москве.

Вот что говорил о параде 1941 г. выдающийся военный разведчик и писатель Герой Советского Союза Владимир Карпов: «Для всей страны парад стал неожиданным, потрясающе радостным событием. Это был парад хотя и традиционный, но необыкновенный, промыслительный. Парад-вызов, парад презрения к врагу, парад, проведенный на рассвете еще очень далекой, но уже предчувствуемой Победы. Он на небывалую высоту поднял дух нашего народа. Но одновременно нанес первое моральное поражение фашистскому воинственному духу. Для гитлеровцев этот парад стал громом среди ясного неба. Их разведка проморгала сюрприз.

Радиотрансляция с Красной площади была включена на весь мир в ту минуту, когда парад уже начался. Ее, конечно, услышали и в Берлине, и в «Волчьем логове» — ставке фюрера. Позже его приближенные вспоминали, что никто не осмеливался доложить Гитлеру о происходящем в Москве. Он сам совершенно случайно, включив приемник, услышал музыку марша и твердую поступь солдатских сапог.

Когда зазвучали команды на русском языке, фюрер понял, в чем дело. Он бросился к телефону и приказал соединить его со штабом группы армий «Центр». Устроил разнос, потребовал к трубке командующего бомбардировочной авиацией и приказал ему: «Даю вам час для искупления вины. Парад нужно разбомбить во что бы то ни стало!» Несмотря на метель, бомбардировщики поднялись в воздух. До Москвы не долетел ни один. Двадцать пять из них были сбиты на дальних подступах, остальные повернули назад.

Москва уже была недосягаемой для врага. Еще будут прорывы и авиабомбежки, еще будут обстрелы из дальнобойной артиллерии. Но пружина войны после того легендарного парада начала раскручиваться в обратную сторону».

Но мало кто знает, что в этот день состоялся первый после 1918 г. Крестный ход в Москве. Накануне иерархи Русской Православной Церкви ходатайствовали перед Сталиным разрешить им провести Крестный ход с Казанской иконой Божией Матери, которая не раз спасала Русь от иноземных захватчиков. И вождь впервые пренебрег атеистическими принципами советской власти. В Богоявленском Елоховском соборе осажденной столицы отслужили молебен, после которого вокруг храма состоялся небольшой крестный ход с выносом Казанской иконы. В то время, когда на Красной площади Сталин говорил речь перед участниками парада, к верующим обратился митрополит Сергий со словами: «Не в первый раз русский народ переживает нашествие иноплеменных. Не в первый раз нам принимать и огненное крещение для спасения родной земли. Силен враг. Но велик Бог Земли Русской! Так воскликнул Мамай на Куликовом поле, разгромленный русским войском. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу».

Православные русские люди горячо молились Заступнице Усердной рода христианского в то время, когда батальоны прямо с парада направлялись в бой.

В православном народе существует предание о том, что по приказу Сталина на самолете вокруг Москвы был совершен воздушный Крестный ход  с Тихвинской иконой Пресвятой Богородицы из московского храма Пимена Великого в Воротниках. Известный православный писатель священник Николай Блохин рассказывал, что в детстве слышал от отца, что за штурвалом самолета был любимец Сталина, командующий Дальней авиацией будущий маршал авиации Александр Гаврилович Голованов. Отец священника Николая Блохина был знаком с маршалом Головановым. Архивных подтверждений этого Крестного хода на самолете у нас нет. Но православный народ в то время не сомневался, что защитить от врага Первопрестольную помогла Матерь Божия – «Нерушимая Стена и Предстательство».

 

"В атаку стальными рядами мы поступью твёрдой идём"

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков говорил: "Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю: битва за Москву".

Бессмертен подвиг подольских курсантов, героев-панфиловцев, морских пехотинцев, атаковавших врага под Белым Растом, бойцов дивизий московского ополчения, которые ценой своей жизни преградили путь врагу. Немецкие мотоциклисты прорывались на окраины столицы, гитлеровские генералы в бинокли видели Кремль. Но в Москву немцам войти так и не удалось.

          Георгий Константинович Жуков, проявив огромную выдержку и самообладание, не стал раньше времени вводить в бой пребывающие сибирские дивизии. И хотя противник все еще обладал превосходством в живой силе и  значительным превосходством в боевой технике, советские войска 5 декабря перешли в контрнаступление под Москвой.

Контрнаступление войск Красной Армии началось одновременно на огромном фронте от Калинина до Ельца.

            Почему никто из немецких генералов не мог ожидать нашего контрнаступления? Чтобы наступать, как гласят боевые  уставы всех армий, необходимо создать численное превосходство хотя бы в 2-3 раза.  А у нас было кначалу контрнаступления всего 1 млн 100 тыс. бойцов и командиров.  У немцев же в армии "Центр" на московском направлении 1 млн 700 тыс. Орудия и миномётов у нас - 7 тыс 652, у немцев - 13 тыс 500 , т.е почти в два раза больше. Танки:     774 наших танка против 1 170 танков у врага.

          У вермахта по-прежнему под Москвой было численное превосходство, в полтора раза больше войск, особенно значительное превосходство в танках и артиллерии. Но удар наших войск они выдержать не смогли.

          6 декабря в день, когда Русская Православная Церковь совершает празднование в честь св. благоверного Князя Александра Невского, враг был отброшен от стен русской столицы. В день памяти Александра Невского, разгромившего тевтонов в Ледовом побоище на льду Чудского озера и остановившего германский "Дранг нах Остен", упорный натиск на восток, на Русскую землю в ХIII веке, началось контрнаступление Красной армии, завершившееся полным разгромом немецко-фашистских войск в величайшей битве под Москвой.

"Мы вырыли немцу могилу в туманных полях под Москвой"

Вновь обратимся к Каваду Рашу:

«Фюрер сказал своему «герренфольку» (народу господ), что к Рождеству вся Россия будет у его ног. Но за три недели до рождества 6 декабря начался закат «тысячелетнего рейха» – Жуков начал контрнаступление…

Как только Жуков понял, что противник утратил пробивную силу и начал выдыхаться, последовал контрудар в тысячекилометровой полосе обороны от Калинина до Ельца. Все военачальники, как наши, так и западные, не скрывают удивления и восхищения гениальным полководческим чутьем на выбор дня и часа контрнаступления. Выбор времени для удара они считают едва ли не самым творческим фактором войны. Только полководец, который держит перед мысленным взором весь театр военных действий, постигает скрытый механизм войны, и мог настоять на мощном контрударе. Если бы Жуков хоть на день или два опоздал бы с контрударом, немцы, выдохшись к декабрю, немедленно окопались бы, зарылись бы в землю, оградились бы минными полями, колючей проволокой, подтянули бы резервы, горючее, припасы, одежду – и все это у порога Москвы. Жуков понял – промедление смерти подобно.

В шесть утра в темноте кромешной на участке 30-й армии Лелюшенко, обращенной к Клину, в чистом поле запылали гигантские костры. В их свете в атаку пошла 365-я дивизия сибирских стрелков. Они прибыли на фронт три дня назад. Не сделав ни одного выстрела по врагу, в историческую атаку в зареве освещающих путь костров идут сибиряки. Ночь – союзник для смелых и умелых.

«А сибирякам, - скажет Лелюшенко, - смелости и умения не занимать». Сибиряки в маскхалатах идут молча цепь за цепью. Сибиряков поддерживают уральцы и москвичи. Эта атака, по тайной сути, должна решить исход всей мировой войны.

Захвачено знамя полка 36-й моторизованной дивизии Вермахта – первое знамя врага».

«В Берлине встретились. Удостоверяю»

Немцы в бинокли видели Москву, но им не хватило всего чуть-чуть, совсем немного. И весь мир узнал, что состоялся полный разгром немецко-фашистских войск в битве под Москвой. Первый разгром непобедимой германской армии, покорившей Европу.  Гитлеру пришлось отдавать приказы, напоминающие знаменитый сталинский «Ни шагу назад!». Знаменитый  «Стоп-приказ» Гитлера говорил о необходимости стянуть все возможные резервы, держать оборону, ликвидировать прорывы. Фюрер приказал «удерживать фронт до последнего солдата», оказывать «фанатичное» сопротивление, выигрывать время, необходимое для переброски резервов из Германии и Западной Европы. Одновременно Гитлер провел смену командования войсками. Именно Гитлеру пришлось впервые в этой войне формировать заградотряды, чтобы сдержать отступление немецких войск.

         Впервые военная машина Третьего рейха потерпела сокрушительное поражение. Разгром фашистских войск под Москвой явился началом решительного поворота в ходе Священной Великой Отечественной войны. Окончательно был провален гитлеровский план блицкрига - «молниеносной войны». Впервые был развеян миф о «непобедимости» гитлеровской армии.

Впервые в сводках Информбюро сообщалось, что наши войска освобождают родные города и населенные пункты. В кадрах кинохроники советские люди видели колонны разгромленной вражеской техники, русские заснеженные поля, усеянные трупами в германских серых шинелях. Сохранились кадры, на которых фронтовой кинооператор запечатлел,  как русские солдаты входят в один из освобожденных городов. Наших воинов встречает плачущая от счастья бабушка с иконой в руках. И некоторые из бойцов, выходя из строя, осенив себя крестным знамением, прикладываются к иконе, а затем обнимают и целуют старушку.

          Скоро весь мир узнал, что состоялся полный разгром немецко-фашистских войск в битве под Москвой. Первый разгром непобедимой германской армии, покорившей Европу. Впереди были еще четыре долгих года войны. Священной Великой Отечественной войны. Но неслучайно первая наша победа, переломившая ход войны, связана с именем святого благоверного князя Александра Невского.

         Очень важные и глубокие слова звучат в песне Александры Пахмутовой и Николая Добронравова, посвященной всем  героям, отстоявшим столицу нашей Родины, священную Москву.       И мы с вами обязаны хранить благодарную память о всех защитниках Москвы. И тех, кто получил медаль "За оборону Москвы", и тех, кто сложил свои головы, не дожив до разгрома немецко-фашистских войск. Все павшие в этом великом сражении за Москву,  бойцы и командиры, на которых пришли похоронки или сообщения "пропал без вести", все они - герои, отстоявшие нашу священную столицу и переломившие ход войны.

 

Слышится нам эхо давнего парада,

Снятся нам маршруты главного броска…

Ты — моя надежда, ты — моя отрада,

В сердце у солдата ты, моя Москва.

 

Мы свою Победу выстрадали честно,

Преданы святому кровному родству.

В каждом новом доме, в каждой новой песне

Помните ушедших в битву за Москву!

 

Серые шинели. Русские таланты.

Синее сиянье неподкупных глаз.

На равнинах снежных юные курсанты…

Началось бессмертье. Жизнь оборвалась.

 

Мне на этом свете ничего не надо,

Только б в лихолетье ты была жива:

Ты — моя надежда, ты — моя отрада,

В каждом русском сердце ты, моя Москва.

 

Всё, что было с нами, вспомнят наши дети, —

Всё, что потеряли, что для них спасли…

Только б ты осталась лучшим на планете,

Самым справедливым городом Земли.

 

Старых наших улиц трепетные взгляды,

Юных наших песен строгие слова.

Ты — моя надежда, ты — моя отрада,

В каждом нашем сердце ты, моя Москва.

В страшные дни октября 41-го года 16-я армия Рокоссовского, напрягая последние силы, сдерживала врага на Истре. Один из военных корреспондентов «Красной звезды» П.И. Трояновский побывал в штабе Рокоссовского. Командарм подарил корреспонденту карту Европы. По просьбе Трояновского Рокоссовский оставил на карте свой автограф. Константин Константинович написал: «Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине!». Расписался и поставил дату: «Подмосковье. 29 октября 1941 года».

В победном мае 45-го Трояновский с этой картой сумел попасть в штаб Рокоссовского. Начштаба 2-го Белорусского подписался на карте под словами маршала Рокоссовского: «В Берлине встретились. Удостоверяю». И поставил печать.