В схватке с антиптицей. Из дневников

Линия фронта сегодня — на границе песни и антипесни (песня — в смысле поэзия: не зарифмованное, а целое). Мы сдаём последние позиции, но здесь пока не всё потеряно, есть смысл сражаться. Если этот бой закончится поражением, наступит полный, всесовершеннейший конец. Песни в человеческом сердце не будет...

Антиптица — поэту

— Поэт, чем платить будешь? Нет, птицей плати: твоя жизнь и так у меня в кармане, а птица слишком вольная — нечего ей произвольничать. Умрёшь лучше с птицей? Нет, ты и так умрёшь, вот только без птицы. Уж я постараюсь, чтобы без... Поэт отдельно, птица отдельно — и будет вам смерть. Птица бессмертна? Может быть, но не здесь, здесь — я не позволю, я — антиптица.

В схватке песни и антипесни на чьей стороне люди?

Варавва, а не Христос был отпущен Пилатом — таким был выбор народа. А что же ныне? Всё то же, увы. Сила песни сильна, когда люди ищут её спасения — она делает непобедимым. Сила антипесни - в том же, но разница в методах привлечения к себе даёт перевес антипесне (слишком мало людей выбирает песню, ибо для этого надо обладать некоторыми навыками не от мира сего). Песня — это про любовь и всё, что не от мира сего. Антипесня — это про власть и насилие, про лукавство и хитрость.

* * *

Вся история человечества прошла в схватке этих двух начал: песни и антипесни, и вот близится последняя роковая схватка, которую, кажется, мы уже проиграли - так велика инертность в народах, так глубок их сон — сон сердца. Однако ещё не поздно всё исправить, если есть кому править. Но есть ли?

* * *

Кстати, именно антипесня ищет соринку в глазу брата, вместо того, чтобы вынуть бревно из собственного.

* * *

Главное сегодня удерживать себя в дискурсе песни, не сваливаясь в антипесню, вопреки колоссальному давлению в сторону антипесни. Дух антипесни покоряет сердца людей, даже номинально православных. Однако принятие этого духа — суть выпадение из православия, выпадение из Христа, выпадения из обычных дружб и любовей, выпадение из человеческого дискурса. Это встраивание в колонну, марширующую в антихристе к постчеловеку и Антихристу. Заражённые этим духом дружат и любят антихристом в себе.

* * *

Почему так важно сейчас хранить песню сердца? Потому что она источник нашей подлинности, но именно её пытаются отнять, в том числе технически. Но сначала её отнимают в ментальном пространстве, в духовном, в эмоциональном. Мы все — хранители Песни друг в друге (она Одна). Но вместо охранительства многие сейчас занялись обратным — норовят убить песню в другом (а не открыть её источник). Что её убивает? Ложь, подмены, агрессия против личности другого, фальсификация жизни, духовная бутафория, духовная кажимость, навешивание ярлыков, имитация подлинного — жизни, отношений, действий, а также индивидуализм, коллективизм (антипод соборности), эгоизм, чванство, тщеславие и т.д.

* * *

Для включения в дискурс антипесни сегодня достаточно выпасть из дискурса Песни. Технологии оболванивания подхватят выпавшего и понесут его по сточным каналам в антипесню. Вне песни всё пространство канализировано, шансов устоять вне песни нет.

Три бытийных состояния человека

Три бытийных состояния человека: текст, песня, антипесня. Антипесня убивает, как песня животворит.

Каждый человек может быть тем, другим и третьим. Текстом он становится трудами других (рождается текстом), всё — текст и все — текст. Песней он становится в Боге и с Богом. А антипесней — когда сражается против песни другого.

Христос — Песня, Антихрист — Антипесня.

Достаточно перестать служить Песне, чтобы оказаться в рядах служителей Антипесне, даже не заметив этого своего «преображения» (деградации).

Песня - это молчание человеческого, слишком человеческого в нас, которое без трансцендентного (т.е. без песни сердца человеческого, которая суть Христос в нас) обречёно на бесчеловечность.

Человека хранит его песня

Песня сердца — наш камертон, без которого мы ничего не в состоянии понимать. У др.греков была Агора, а у нас — Христос в нас. Только во Христе мы и можем понимать что-либо или договариваться друг с другом.

Песня сердца — главный враг нынешних искривляющих душу технологий, против неё они и воюют.

Согласие Отцов Церкви — это не суммарное, а качественное понятие. Согласие не в чём-то, а в ком-то - во Христе (согласие в чём-то признак Присутствия). Согласиться можно только в Песне, т.е. во Христе в нас. Согласованное в песне сердца - настоящее и общее для всех.

Чем дальше мы от Бога, тем больше в нашей среде разногласий. И дело не в том, как мы называемся или что делаем, а в ком делаем — где наше сердце.

Согласие бывает внешнее и внутреннее. Мы можем толерантничать, уступать другу другу, хвалить друг друга или, наоборот, подчинять друг друга не в истине, а в самости — ради достижения тех или иных корыстных результатов. Согласие Отцов — это согласие внутреннее, в истине, о котором сказано: «где двое или трое во Имя Моё, там я посреди них». Главное здесь — во имя**... 

* * *

Если подменить песню сердца, если направить жажду песни не в ту сторону, можно сильно повлиять на людей, изменить их до неузнаваемости. Человека хранит его песня.

Песня сердца — святыня. Покусившийся на песню, поправший песню другого человека — мерзавец и хищник. Не умеющий, не желающий уважать песню другого человека — преступный злодей.

Самое трудное молчание — говорить глухому сердцем

Самое трудное молчание — говорить глухому сердцем, когда ситуация требует говорения. Глухой хочет, чтобы ты говорил, как он — ничего не говоря*.

Когда ты весь — песня сердца, самое трудное - не петь. Песня умирает, когда не поётся, когда не течёт. Песня непрерывна, и её потерять страшно, но поющий безстрашен, и потому непоющие воюют против песни.

Подвиг пения во время молчания и молчания во время пения - высший уровень песенного искусства.

Понимать поющего можно только песней — своей песней, чтобы встретиться в песне. Потому поющих не понимают: понять — значит стать поющим.

Поющий поющего поёт. Он поёт и непоющего, как если бы тот был поющим.

Поющие всегда побеждали бы, если бы их не убивали, потому их убивают желающие доминировать.

Песня — это не то, что я делаю, а то, что во мне делается

Песня сердца — это не то, что я делаю, а то, что во мне делается при определённых внутренних условиях. В этом суть поэзии,  и потому поэт как поэт всегда больше себя как человека.

Истина — не то, что мы делаем, а то, что случается с нами - как любовь. В Луче, откликаясь на Зов, мы рождаем свою лученосную Песню (т.е. нашу истину мы рождаем в Истине — потому что в Истине).

Петь Христа в своём сердце — что это значит?

Петь Христа в своём сердце — что это значит? Как Его поют?

Св. Духом поют. Истиной в себе. Поэзией в себе. Благоговением и благословением (они суть одно). Милостью. Нежностью. Вниманием к сердцу, особенно сердцу Другого — вниманием к Сердцу (единому и единственному).

Встреча возможна только на территории Песни

Встреча личностей возможна только на территории Песни. Если не в Песне, то неизбежно — в столкновении, или же это будет простое функционирование на уровне механизмов в той или иной механистической системе. Личность — надсистемна, личность — органична, а не механична, она вырастает как цветок, укоренённый в Боге.

Настоящие стихи творят втроём

Добросить слово до небес не каждому дано потому, что для этого надо чтобы слово было целым, живым, тогда в этом акте соединяются воедино три силы, три целостности: сила человека, сила слова и сила благого Бога, всегда готового помочь, выйти навстречу. Настоящие стихи творят втроём.

И только доброшенное до небес слово возвращается, орошая землю небесными смыслами, не принадлежащими человеку-автору. Этот смысловой дождь «орошает» и самого автора, питая его как младенца.

Настоящие мысли приходят, как стихи. Да они и есть стихи в смысле - поэзия. Всё подлинное — поэзия.

У человека молчание — своё, а не говорение

У человека молчание — своё, а не говорение.

Разница между авторами — в принимающем молчании, а всё, что подлинно в говорении — от Бога, а не от человека.

Говорение-молчание — это своё слово, в которое надо включиться, к которому надо приобщиться, как Слову Бога. Остальное в говорении (не своё) — это некое общее место, некое ничьё. Своё включается молчанием ничейного безличного  — никак не относящегося к личному Богу.

Молчание — это наше вопрошание, наш вопрос к Богу, и на этот конкретный вопрос Он отвечает. В ответ на вопрошание молчанием Он говорит в нас, а не нам. Нам Он говорит в ответ на наше говорение.

* * *

Болтовня - молчание - говорение: три этапа развития человека в автора (судьбы или текста — не суть важно, настоящий текст - тоже судьба, а судьба - тот же текст).

* * *

Если Луч направить на козу, она заговорит. Если Луч направить на камень, и он заговорит. Говорение — в Луче, а не в предмете; в Луче, а не во мне.

Повторение чужих слов - это не мышление, надо рождать свои. Чужие правильные слова надо родить как свои - в опыте молчания.

* * *

Чтобы видеть другого по-настоящему, надо смотреть не на другого, а на Луч. Духовная беседа — это когда два (или больше) человека, находящиеся в Луче, смотрят только на Луч — оба, и видят друг друга Лучом, в Луче. Этот Луч и есть Бог («Где двое или трое собраны во имя моё, там Я посреди них»), а смотреть Лучом означает видеть Христа в ближнем (Христа видят Христом).

------

* Отсюда тема бисера перед свиньями;

** Во имя не в смысле имябожников, а в смысле цели и смысла: во имя чего, кого, с какой целью? Во имя Христово, т.е. не праздно, не во имя своё, а во имя Спасителя, единящего всех воедино.

Дневники 26, 30, 31 января, 27 марта 2020; 24, 25 января, 1, 16 февраля, 13, 28 сентября, 29 декабря, 15 июня 2019; 16 января, 1 января, 3 февраля, 22 мая 2018; 3,7 февраля 2017

Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун