Возвращаясь в объятия Родины

Слушать: https://radonezh.ru/radio/2024/02/08/23-00
Смотреть:

А. Простокишин: -  Доброго дня, дорогие радиослушатели. В эфире радио «Радонеж» Руслан Панкратов — научный сотрудник института стран СНГ, несколько лет возглавлявший кинофестиваль «Радонеж» в Риге. Раньше у тебя было гражданство Латвии?

Р. Панкратов: -  Верно.

А. Простокишин: -  Сегодня мы поговорим о том, как наш гость оказался в России, сбежав из Латвии, но пока начнем с такой темы. Ты был председателем фестиваля «Радонеж» в Риге. Тем более что недавно завершился XXVIII фестиваль. Я зачитаю, какие страны и города представили свои работы, чтобы люди знали, что в их городе есть человек, который снял фильм, прошел серьезный отбор, принял участие в конкурсе. Ведь на фестиваль приходят до 300 фильмов, но отбирают около 100. Они попадают в каталог фестиваля. В течение 4-х дней они показываются в престижном месте – Доме кино Союза кинематографистов России и Москвы. Солидный экран. Итак. Армения, Босния и Герцеговина, Великобритания, Германия, Казахстан, Кыргызстан, Сербия, США, Эстония. Статус международного фестивая. В Риге у вас из разных стран приходили заявки?

Р. Панкратов: -  Да. Я больше как раз работал с Московским фестивалем, с Евгением Константиновичем, с Домом Кино, Союзом кинематографистов. Я получал подборку лучших. Мне самому не надо было отбирать. 100 фильмов мы показать не смогли. Но если раньше у нас было три дня просмотров, то потом развернули на неделю по 3-4 сеанса в день в небольшом кинотеатре на 200 мест. Приятно и отрадно, что люди откликались, им было интересно. В первую половину дня мы ставили полегче. Потом документалистику про жизнь священников, монахов – более глубокое кино. А ближе к вечеру остальное – художественные фильмы, на которые можно всей семьей прийти. И пришлось подстраиваться под детский график, когда они едят, когда спят. Это организация фестиваля. Каждому гостю конфетку предлагали. Спрашивали родителей и предлагали.

А. Простокишин: -  А кто были гости показов?

Р. Панкратов: -  В основном наши соотечественники, но и местные латыши. По статистике, их около 100 тысяч, которые приняли православие, они активные, не то чтобы обрусевшие, но точно наши братья, нормальные латыши, на которых Латвия и должна была стоять, трудолюбивые, гостеприимные, порядочные люди, которым противно то, что происходит в современной Латвии. Нет плохих или хороших национальностей, а есть плохой или хороший человек. Для людей мы делали даже перевод на латышский, потому что если старшее поколение еще помнит язык, то подростки 12-летние уже нет. И пришлось давать наушники, чтобы отец мог показать своему ребенку вот эту русскость, культуру.

А. Простокишин: -  Важно, когда родители помогают понять культуру, историю.

Р. Панкратов: -  Это мировоззрение, широта души, это очень созидательно. Национализм -  это не жизнь духа. То, что сейчас там происходит непросто. Потому я решил бежать, что начались репрессии реально в стиле гестапо и Третьего рейха, но и потому что они начали украинский сценарий. Понятно, что работает англо-саксонская методичка. Она диффузно от Латвии на Украину, потом обратно, и так по кругу. Идет мощнейшая зачистка. Расчеловечивание. Было на Украине, пришло в Латвию. Возвышается своя раса. Вы лучшие, вам работать не надо, вы только чиновники, а русское это все низкое, Путин - кровавый тиран. От российского перешли к русским, которые что-то такое, что нужно уничтожать и даже не будет жалко. Это элемент такого психологической обработки, а практики – суггестии, НЛП, СМИ. Удивительно эффективно это все проходит. Хочешь – не хочешь, американским психологам отдашь должное. Так управлять массами, так выворачивать мозги! В контексте гибридной войны надо смотреть, учиться, слава Богу, наши спецслужбы учатся видеть эти первые признаки, расшифровывают первые звоночки, как те, что были в начале СВО. Антипропаганда не очень эффективна, но все же она есть. Удивительно, что она не зиждется на наших методологиях, но на русском духе. Какая-то генная память просыпается. Люди были аполитичны, как только наших начинают обижать, сразу будто просыпаются. Я по своим родителям это вижу. Когда попал в тюрьму, думал, будут переживать, старички же. А они воспряли, перестали говорить о болезнях. Что-то тронуло. Какое-то поднялось обостренное чувство справедливости. Веры, конечно, даже если человек в храм не ходил, но он начинает как-то искренне верить, молиться. Иконочки у них появляются, в храм они стали ходить.

А. Простокишин: -  В некоторых мед учреждениях в Москве происходит, наоборот, странное. Заставляют убрать иконочки. Это элементы когнитивного оружия, подрывная антигосударственная деятельность. Посылы идут от каких-то руководителей.

Р. Панкратов: -  Мы разберемся, у нас руки длинные.

А. Простокишин: -  А Вы же как раз этим и занимаетесь! К Вашим запискам аналитическим прибавьте, что Латвия – моя родина, мое становление происходило там, там и друзья, школа, спортивные секции, у меня до сих пор много друзей среди латышей. Остались очень хорошие воспоминания о проживании в Риге, о людях.

Р. Панкратов: -  Рига такой город, где все друг друга знают через 2-3 контакта. Знаменитый хоккеист Хельмут Балдерис имел гараж рядом с гаражом, где отец мой хранил машину, и они часто ходили в гости. Раймонд Паулс – друг мамы моего приятеля, с которым я учился в классе. Идешь по улице и всех знаешь. И надо сказать, он тоже сильно переживает из-за всей этой ситуации. Если он попытается сказать что-то в защиту русских, России, общественной анамефе предадут, начнут поливать грязью. Он порядочный человек и переживает сильно. Я шапочно с ним знаком, мимо будет проходить – будем здороваться, но мне совершенно очевидно, что он не перекрасился, он сохранил честь и достоинство. У каждого человека, как мне кажется, должен быть лимит компромиссов. Если ты один раз его переступил, то обратного пути нет. Он удерживает себя. Имея жизненные принципы, основанные на вере, морали, этике, религии, он держится, он их не предает, как  некоторые, которые готовы маму продать. Такое не про него. Он может промолчать, потому что в таком преклонном возрасте сложно выносить эту грязь. Я сам нет-нет загляну в сообщения, которые друзья латышские присылают, но это тяжко. Путинский пропагандист Панкратов, который продолжает лить грязь на нашу самую демократическую родину в Европе, говорит, что у нас якобы Деда Мороза запретили. Ну а что не так? Вы же его и запретили! Какие таблетки они принимают? Говорят такой абсурд…

А. Простокишин: -  А какие фильмы были Рижской киностудии?! Исторические, детективы.

Р. Панкратов: -  Шарм такой был у них, даже экзотичность. А всё испарилось. Арнис Лицитис был как хорош, а умер в нищете. Мы общались с ним. Я был на похоронах. Его последние годы были ужасны. Талантливый человек жил в крайней нужде. Такое незаслуженное отношение. Так поменялось все. Цинизм один. Где там думать про честь и достоинство. Стали появляться такие фразы, как «латыш – это профессия». Представьте. Им же подсовывают это все. Их берут даже в органы по принципу, раз ты латыш, ты талантлив, и из всех талантов для следователя важнейший – ненавидеть русских.

Р. Панкратов: -  Я показал на фестивале фильм «Волынь». И меня за этот показ сильно раскритиковали. Сказать не могут толком. Ни по-русски, ни по-латышски мне человек не мог внятно объяснить свою позицию. Я пришел о драматургии кино рассказать, что от меня вообще нужно? Вздыхали, обещали разбираться. Но опыт депутата рижской Думы позволяет мне ориентироваться в перипетиях демократии. Ведь и пикет поставили, с плакатами, что люди против. Я сразу там невдалеке куратора обнаружил, а там бомжики, плакатики разные, все разное. Пропагандистский детский садик. Я не стал дожидаться, сразу шурнул письмо в посольство Польши в Латвии, написал премьер-министру, президенту, в МИД, Союз кинематографистов Польши. Текст был очень простой. Дамы и господа, я показал фильм, который ваш польский режиссер снял на польские государственные деньги, про вашу трагедию, а меня таскают в СГБ с угрозами открытия уголовного дела. Колоссальный эффект! Через два дня извинялись все, кто мог, и от меня отстали. Опять же практика показывает, что так отстают не навсегда, так что они продолжат отслеживать мои шаги. Что людям не живется? Националистов в хорошем смысле можно пожалеть. Мы проснулись, солнышко, слава Богу, у нас любимые есть, мы стремимся к изменению, эволюции души, реализации личности, к помoщи другим. А эти люди просыпаются, бегут к экранам – что там натворил кровавый Путин, вся моя беда только от русских, они живут ненавистью.

А. Простокишин: -  Вернемся к нашему фестивалю. Кто и какие работы прислал на фестиваль? Краснодарский край, Красноярский, Пермский, Ханты-Мансийский округ,  Башкортостан, Архангельск, Барнаул, Владимир, Владикавказ, Екатеринбург, Иркутск, Киров, Краснодар, Красноярск, Курган, Москва, Новосибирск, Орел, Пенза, Псков, Самара, Санкт-Петербург, Севастополь, Тюмень, Уфа, Хабаровск, Чита. 182 фильма, из которых 103 документальных, 4 игровых полнометражных, 37 игровых короткометражных, 15 анимационных, 25 телевизионных программ. Диапазон огромный!  Многие годы я посещаю фестиваль. Если вспомнить, что было лет 15 назад - мест не было, люди сидели на ступеньках в проходе, стояли в проходах, а сейчас  людей меньше. Утренние сеансы лет 10 назад были полны. В этом году лишь 15-20 человек на утреннем сеансе. Раньше спрашивали «где фильмы», а сейчас фильмы есть, но где зрители? Возраст зрителя фестиваля «Радонеж» – серебряный, 50+. Редко 40+. Я могу объяснить, почему их стало меньше. Люди уходят в мир иной, была пандемия, которая подкосила многих, больные сейчас прийти не могут. Если так будет продолжаться далее, лет через 10-15 встанет вопрос – для кого мы этим занимаемся? Почему молодежи нет? СССР ругают, а ведь тогда люди посещали подобные мероприятия. Бесплатно сейчас зовем – не приходят. Трудно разве организовать школьников классами приходить? У нас есть Министерства культуры, просвещения, образования. Согласовать этот вопрос, организовать посещение. А потом обсуждать, о чем речь. Я кричу всем этим министерствам, но слышат ли?

Р. Панкратов: -  Бесполезно. Колоссальное чиновничье равнодушие, пофигизм. Как только мы спросим их обо всем этом, скажем, что так они просто губят страну, сразу начнутся стоны, что мы возвращаемся к тирании. Но тут ведь не идеология жесткая! Курс мы свой должны знать, а не просто от бюджета до бюджета жить. Какие у нас приоритеты в стране? Какую мы хотим видеть молодёжь? Мы должны понимать, куда двигаемся! И вот я снова возвращаюсь к моей любимой подрывной деятельности через когнитивное оружие. Замена понятий - нас специально оболванивают, разлагают, запускают культуру безлимитного потребления, бездуховность.

А. Простокишин: -  А в Минобре скажут, вы хотите учить молиться школьников?

Р. Панкратов: -  А мы ответим, что хотим! Вспоминаю свою юность. Наша учительница литературы повела в приказном порядке нас в кино смотреть михалковский фильм, а после этого писали сочинение. Я вспоминаю тот толчок! Какая «Бесприданница» в 16 лет?  Девчонки вон гуляют! Вот и мы посмотрели со скепсисом, потом она через свой дар педагога как-то вынудила нас высказать свое мнение, и зажгла такой огонь этим интересом к нашему мнению. И вот ты уже начинаешь познавать. Я эту книгу взахлеб за два дня прочитал. И когда я потом делал конкурсы сочинений, не писал формально, как наши чиновники. Я писал «Пенелопа в жизни Чичикова». Молодой человек как минимум должен понимать, кто такая Пенелопа, кто такой Чичиков. Вот это раскрывает души. У нас великолепная молодежь. Девочка у нас одна по Лермонтову в стихотворной форме написала работу. И эти сердца надо разжигать, а вместо того - ужасное равнодушие. В музеях сейчас на экскурсиях люди сидят в смартфонах, им рассказывают что-то, а им совершенно все равно, они в интернете посмотрят. Приказными мерами тут не обойтись. Вводить русскую нашу культуру, российскую, мы должны решительно. Говорить с директорами, министерствами. Надо добиваться, пусть детки приходят, смотрят, обсуждают. Даже если дети вне религии. Нам бы сейчас было интересно послушать про мусульман, буддистов. Это об образовании и образованности. У нас в школе даже были уроки философии, мы обсуждали разные вероисповедания. У меня с тех пор есть палитра целая, общее представление. Самое главное, что ты можешь не быть адептом одного направления, но понимать, что все религии говорят о любви. Фестиваль «Радонеж» тому подтверждение.

А. Простокишин: -  Вот несколько слов Евгения Никифорова с фестиваля. «В течение 30 лет мы ставили задачей научить языку документального кино, снимать о религии. Как говорить на темы религиозные документалистам, телевизионщикам. Сейчас можно говорить, что все этому языку научились и говорят на нем превосходно. Выделить отдельные фильмы нельзя, потому что все великолепного профессионального качества. Потрясающие сценарии. Все интересно. Крайне важно, что фестиваль «Радонеж» свидетельствует, что русская идентичность свободно стала высказываться, говорить о своей религиозности, что она глубинная и важная её часть. Это не то-то экстравагантное, но реалии нашей жизни.  Для меня крайне важно, что в жизни отдельных людей это стало занимать такое место. Масштаб фестиваля поражает тем, что ни одна кинематография мира не в состоянии собрать подобный фестиваль религиозного кино. Европейцы и американцы, выходит, себе не интересны, раз они себя никак не снимают. Религия для них что-то очень далекое. Жизнь духа не замечается. А здесь бесконечная свобода выражения человека и жизни в Духе, который не любит ограничений и живет на широкую ногу».

А. Простокишин: -  Думаю, что просто надо целевую аудиторию снабдить этими ссылками, чтобы люди могли спокойно вне фестиваля смотреть хорошее кино.

Р. Панкратов: -  Именно. Фильмы потрясающе, в хорошем качестве, с прекрасным содержанием, хорошей драматургией, сюжетом. В школах можно создавать кружки, там есть группы продленного дня, спортивные секции.

А. Простокишин: -  Были кружки фото-видео, кинофанатов, там разбирали драматургию художественных фильмов.

Р. Панкратов: -  У нас был клуб такой «Закрытый показ». Мы брали картину и смотрели, я рассказывал нюансы такие, что простой зритель не увидит. Фильм заканчивался, мы неторопливо обсуждали. Люди соскучились по хорошему бытовому разговору.

А. Простокишин: -  После таких нескольких встреч смотришь кино иначе, не как просто развлекаловку. Начинаешь понимать, почему такая музыка, такое освещение, какой основной посыл.

Р. Панкратов: -  И тут с одной стороны думаешь, что вроде в приказном порядке нельзя навязывать, а с другой стороны, кто из нас хотел по два раза тренироваться? Было лениво. Легче в подъезде. Нужны внутренние силы. Но альтернатива быть должна. Если человек хочет деградировать и его ничего не интересует – это одно, но нам нужно давать молодежи возможность себя выразить. Потенциал ее никогда не закончится, и его надо поддерживать. На востоке говорят, что никогда не льют воду в сухую землю. Учишься на пятерки – тебе все бесплатно. Выигрываешь олимпиады – университет, тебе все бесплатно. Ты мажор, сидишь, тупишь, плати деньги, нет проблем. В Риге даже есть Высшая шведская экономическая школа, ее модель мне очень импонирует. Школа платная, престижная. Но престиж откуда? Если не учишься, твои деньги никому не нужны, вылетишь. А проблема нашего высшего образования в том, что оно перестало быть элитарным. Отсюда идет диссонанс: как человек с высшим образованием может так тупить, не сложить два и два. А потому что деньги просто кидают и все. Изначально цель – получение диплома, а не знаний.

А. Простокишин: -  Кстати, на фестивале я попал в забавную ситуацию. Пришли туда несколько женщин, я всего им помог найти зал нужный. Но пока искали, разговорились. Выяснилось, что о фестивале они узнали, потому что слушают постоянно радио Радонеж. Спросил, какие передачи любят. Оказалось, что и передачи Александра Простокишина любят и знают. Узнали, что я - это и есть он, очень были неожиданно обрадованы. Подошли другие люди, беседа продолжилась. И я спросил их, стоит ли делать передачи про наркотики и алкогольную зависимость, ведь по-хорошему эта тема уже поднадоела. Благодарю всех, кто в беседе этой мои передачи поддержал. Посетовали, что нет программы Рай истинный и ложный. Поясню, что проект «Как уберечь детей от зависимости» в рамках программы «Рай истинный и ложный» проходил до 2022 года. С прошлого года новая программа «Сим победиши», а в ней осталась рубрика «Уберечь детей от зависимости». В течение года будут несколько передач. Кроме того год этот объявлен годом семьи, у нас есть договоренность в Национальной родительской ассоциацией – несколько передач посвятим теме психологии, воспитания, детско-родительских отношений – всё это будет обязательно!  А теперь несколько слов скажем о Вашем заплыве. Перед рассказом хочу напомнить о самом дерзком побеге из Советского Союза в декабре 194 года, когда ученый-океанолог Станислав Курилов прыгнул за борт пассажирского парохода в Тихом океане и, преодолев вплавь расстояние более 100 километров, оказался на Филиппинском острове. Прыжок сам по себе был рисованный. Сбоку прыгать было нельзя, потому что конфигурация судна такова, что можно было удариться именно о борт. Для устойчивости на волнах судно имело расширение по бокам. Прыгать можно было только с кормы, где винты, турбулентность. Днем прыгать нельзя – тут же началась бы спасательная операция. Пришлось прыгать ночью. 100 километров пути вплавь опасны – там бывают акулы, шторма случаются, жаркое солнце палит. Он добирался трое суток. И сгорел бы на воде на солнце, но ему повезло. Он, можно сказать, удачно покинул страну. А ты совсем недавно совершил такой побег из Латвии в гидрокостюме, потому что был вынужден покидать страну через водную границу. Что, ситуация была безвыходная?

Р. Панкратов: -  Абсолютно. Было возбуждено два уголовных дела за то, что я наших поддержал в СВО и за что, что назвал бандеровцев, фашистов своим именем, что сказал, что Россия все правильно делает. Если бы шагов этих Россия не предприняла, то овевали бы сейчас на ее территории, это доказанный факт, у нашей разведки были все эти сведения. Главнокомандующий наш принял самое главное и правильное историческое решение, чтобы не повторился 22 июня 1941 года. Все знали, шли радиограммы, такая трагедия случилась.. Так что ко мне были применены три уголовные статьи. Первое уголовное дело – оправдание геноцида и военных преступлений (имеется в виду России) на территории Украины. Второе – разжигание национальной розни. Третье – нарушение евросанкций против России, потому что Симонян, Киселев, Пиманов – это люди в списках ЭС, и если я дал им интервью, то конечно я попадаю в тот же список. После заключения в тюрьму были произведены жесткие попытки вербовки, запугивание, заманивание. Сначала говорили, что не выйду из тюрьмы, они меня сгноят, уничтожат мою семью. Психологическое образование мое позволило нивелировать все эти вещи: я знал, как они меня будут прессовать. Сидел внимательно их слушал. Было видно, что это люди, которые работают в поле, решений не принимают, но натасканы на программу.

А. Простокишин: -  Спровоцировать могли легко. Подбросили бы наркотики и все.

Р. Панкратов: -    Я себе отдавал отчет. Но от куража  или безнадеги я начал современным языком троллить, динамить и издеваться. Я бы может быть и стал сексотом, но не могу, вера не позволяет. Какая вера? Я против Бога не пойду. У нас по вере православной стучать нельзя. Между вашими посидеть или пожизненным и адскими муками выбирать. Лучше посижу. И потом все святые сидели в кельях и молились. И я посижу. Потом были предложены деньги. Я снова внимательно слушал, тарифы выяснил, сколько стоит всё. Донос, доведение до сведения – 150 евро, а если по запросу кого-то расспросить, то выполнить директивы, и стоит это 500 евро + технические расходы типа ресторанов, проката. А решение о побеге… Подписка о невыезде означала, что и билета нельзя было купить. В Латвии я должен был оставаться. Я был подвержен стереотипу, что мы же в демократической стране живем, как так? Прокурор обязан следить за законной стороной следствия. Дело передается в прокуратуру при полном отсутствии фактуры. Приведу пример. Замначальника службы госбезопасности в моем уголовном деле пишет докладную, в которой сказано, что Панкратов, являясь агентом Путина, распространял на федеральных каналах России заведомо ложные пропагандистские клише Кремля. Это пишет человек с юридическим образованием?! Это  не уголовное дело – КВН! И здесь еще я думал, что могу попробовать разнести их в суде. Приготовился, но по сути там всё в таком стиле «а вот он хотел сказать, а вот подразумевалось»… Но стало совсем тяжко, когда министр МВД прислал мне уведомление, что я официально признаюсь угрозой национальной безопасности, права человека на меня не распространяются. Я и пожаловаться никому не могу. И лишают меня всех документов - не могу ни к нотариусу, ни в банк, ни на работу – потому что нет ни паспорта, ни id карты – я никто. Речь уже о физическом уничтожении. И в этот момент я понял, что надо уходить, покоя мне не дадут. Была информация, что 6 лет мне грозит. Большое спасибо, меня поставили в известность сотрудники СВР. И здесь уже у меня сложилось, что если такие люди передают информацию, то надо делать выбор, помочь мне уже не смогут. И здесь было трудно. Первое – всё держалось в глубочайшем секрете. Нельзя было явно показать интерес. Второй вектор – дезинформация. Вся квартира увешана техникой наблюдения, машина на gps, телефоны на прослушке, поэтому надо было службу наружного наблюдения уводить в сторону. Я все время их уводил, что побегу в Эстонию, Белоруссию через озеро.

А. Простокишин: -  А как приобрел гидрокостюм? Опыт дайвинга есть?

Р. Панкратов: -  Машина оставлялась за три квартала. Всё кругами. Опыт есть, погружаться я умею. Но тяжело морально. Секретность должна быть секретной. Ни жена, ни родители. Только с Божией помощью справился. Говорю с родителями, а сам-то знаю, что через два дня ухожу. А с ними договариваюсь о поездке за продуктами. Они важность момента не понимают, а я-то все понимаю. Возможно, никогда их не увижу... хотя надеюсь, конечно.  А здесь наши спецслужбы уже сообщили, что 60% таких дел заканчиваются провалом. Риск огромный.

А. Простокишин: -  Сколько пришлось плыть?

Р. Панкратов: -  Река небольшая. 200-250 метров. Мне нужно было добраться хотя бы до середины – нейтральной территории. По уставу они не имеют право стрелять мне в спину. В Европе ситуация такая, что они все заточены на наплыв мигрантов на территорию.

А. Простокишин: -  Мне кажется, им было бы все равно, куда стрелять… 

Р. Панкратов: -  Хотя бы по правилам было так.

А. Простокишин: -  Это было ночью?

Р. Панкратов: -  Именно. Камера в темноте переключается на теплоскан и гидрокостюм был очень мощный, плюс барсучий жир вместе с мылом, с которым я надевал гидрокостюм, все это гасило теплоизлучение. Когда я уже погрузился в реку и медленно шел, теплоскан меня не видел, ни оператор, ни искусственный интеллект, если он использовался. Я плыл, пока головой в камыши не уперся. Повернулся - очень звездное небо, Божие присутствие – не меньше. А я дома! Такое чувство я испытал около мироточащей иконы, где чувствуешь новое, какую-то трансформацию, и начинается новая жизнь. Хотя в 50+ такой шаг конечно тяжёлый. Рассказывать легко, а на деле, решение надо принять, за него нести ответственность, просчитать все. Если бы меня поймали, то с прибавлением срока за побег келью бы выдали пожизненную.

А. Простокишин: -  Как тебя встретили у нас?

Р. Панкратов: -  Чужие люди как родного – удивительно! Пограничники не знали. Я готов был ко всему. Здравствуйте, документы есть? Есть. Покажите. По рации сообщили, что всё же искали меня. Даю документы, говорю, что меня зовут Руслан Панкратов, и я прошу политического убежища. Ни наручников, ничего. Доехали до заставы, я все рассказал. Мы все ругаем нашу бюрократию, но на деле, все всё знают, куда звонить, кому что сказать. Не обошлось без юмора. В штабе центральном ФСБ дежурный шутит: ой, какого нам дяденьку занесло! Извини, по правилам ты двое суток на фильтрации должен сидеть. О чем речь? А столовка закрыта. И где можно такое увидеть, что следователь идет, покупает тебе какие-то булочки, пироги, супчика? Это настолько трогательно! Не передать! Это русскость! А ведь она в погонах, на службе. Ни о чем не жалею, и я полон решимости продолжать борьбу с фашизмом. В Латвии происходит депортация наших... Будем бороться. А весь чиновничий аппарат предупредить можно – есть поручение президента, и если вы так вальяжно будете продолжать любить шпроты и говорить, что Юрмала наша, то я боюсь, будут трудности.    

Р. Панкратов: -  Спасибо большое!