19.01.2018 10:55:41
Е.Никифоров: - Громадный опыт, великая жизнь прожита Вами в искусстве. И искусство Ваше такое, которое словами не описать. Буду задавать Вам «наводящие» философские вопросы. Что такое музыкант? Что означает для Вас музыка после всех лет, которые Вы ей послужили?
В.И.Федосеев: - Я могу заявить, что я не в долгу у России в том смысле, что я фактически поднимал два коллектива. Коллективу народных инструментов я отдал 16 лет служения. И благодарен судьбе, что начал народное искусство воспринимать серьезно, а через него проник в самые глубины высокого, классического, симфонического искусства. Это мне дало опору. Проработав в народном оркестре 16 лет, в соединении с величайшими певцами мира и России я получил колоссальные знания. Я учился у певцов через их пение, через их душу и умение воспринимать музыку. Так же детально я старался подражать их пению. Природа, птицы поют, им нужно подражать. И вот поёт хор. Россия - страна хора. Когда человек поёт, у того, кто рядом, сердце бьется совершенно точно также. И я счастлив. Конечно, на пути я встретил много преград и сомнений. Меня убеждали, что якобы мне лучше остаться на своем месте народника и никуда больше не двигаться. Были те, кто не понимал, что это пьедестал, с которого спокойно можно перейти в другое качество. Жалко тех, кто это недопонимал.
Е.Никифоров: - Странное недопонимание. Ведь музыка национальна. Мы не ошибемся, когда услышим немецкую, итальянскую музыку. А в чём русская интонация?
В.И.Федосеев: - Знаете, большой секрет русской интонации в том, что если её точно чувствовать и исполнять, то через неё можно проникнуть в любую чужую интонацию проще, чем это могли бы сделать другие. Русский человек с русской культурой проникает очень спокойно в любую нацию, а обратного примера привести не могу. Как бы, например, немец исполнял русское? Технически да, это возможно, но никак иначе. А примеров иных много. Например, Глинка, жил в Испании, писал испанцам и народ Испании недоумевал, как это так, он русский, а пишет как испанец. Свиридова взять, который на стихи Бернса написал, Пушкина... Так вот они через свой народ, через свое искусство, легко проникали в иные культуры.
Е.Никифоров: - Вот эта наша всеотзывчивость, как говорил Достоевский, с одной стороны, может означать, что мы всё воспринимаем, а с другой стороны, когда говорят «все», это может означать и «ничего». Все же «своё» - оно какое? Ну, скажем, Бородин, свой - не свой?
В.И.Федосеев: - Бородин свой, он Восток воспринимает, как своё через себя, это русский человек, который любил и понимал, что такое народ. Возьмите «Половецкие пляски». Фактически он взял всё из другого народа, но обрамил русской философией, русской инструментовкой, оркестром. Одновременно слышится и Восток, и Русь. Вот он объединил это незаметно, никто не может понять, как это сделано. Можно взять и мой пример. Я тоже пришёл в Россию не через Россию, а через Запад. Странно, да? Путь мой был из Австрии в Россию. Также и потому, что я был народник. В России считали, что я должен был сидеть на своем месте и не высовываться. Какими-то Божескими путями я попал на Запад. И меня заметили. И тогда только Россия приняла меня, после того как Запад заметил. Я 10 лет был руководителем Венского оркестра, я не играл русской музыки, я играл Бетховена, Шуберта, я интересовался этим. Я приезжал туда и представлял Россию, а оттуда я привозил музыку немецкую. Бетховена, например, который познал весь мир, и которого мир познал.
Е.Никифоров: - А есть у Бетховена то, что Вы бы назвали высшей точкой?
В.И.Федосеев: - Скажем, «Симфония №5» или «Симфония №9» его финальная. Это обращение к людям всего мира. Интернациональный музыкальный язык. Объединяйтесь люди, любите друг друга, вот это истина. Поэтому он и сложный композитор. Чтобы любить другую музыку, надо быть очень национальным. Чтобы быть интернациональным, нужно быть национальным. Наоборот быть не может. Если я не национален, то я не познаю ни немецкую, ни французскую музыку. Недаром же французская культура соединялась фактически с русской и в быту, и в литературе, везде до ХХ века. Сейчас это все немножко раздельно. Вот взять политику. Как нас оценивают. Вот мой Большой симфонический оркестр. 43 года я вложил в него. Приведу такой пример. Когда-то был у нас железный занавес, и мы не выезжали. Конечно, трудно было познавать Запад с его вкусами. А когда уже выпустили, то я проник туда и почувствовал, какая громадная разница, и мы не можем ощущать эту музыку как свою. Я давал там концерты Бетховена. В Бонне, где родился сам Бетховен. И со своим БСО, и с венским оркестром. И было написано так обо мне в статье в главной газете: да, это Бетховен, но более глубокий. Вот какая была оценка. Но за 5 лет до того, как нам разрешили выезжать, я не мог бы так сделать. Но один раз ещё в советское время меня пригласили в Германию. И вот я там играл «Рейнскую симфонию» Шумана. Третья симфония Шумана называется «Рейнская». И я смелости набрался, хотя Рейна я не видел. Я получил такую статью, где писали что-то о Поволжье: да, я сделал ошибку, я своим эмоциональным восприятием делал не Рейн, а Волгу. Вода-то та же, думал я... Вот и такие были казусы.
Е.Никифоров: - То есть Вы считаете, что внешнее впечатление от пейзажа, гор, климата, природы - они с неизбежностью сказываются?
В.И.Федосеев: - Абсолютно верно. Природа просто гигантски влияет на нас.
Е.Никифоров: - Какой бы образец кроме Шумана Вы могли бы привести?
В.И.Федосеев: - Брамс. Я его делал так, как будто я видел это Вертеровское озеро. Это была Вторая симфония, первая её часть. Ещё приведу пример, как я становился таким полузападным русским. Когда меня пригласили руководить Венским оркестром (а это было удивительно: русский, в Вене, после Караяна), для меня только там стало ясно, что самая недосягаемая музыка - Иоганн Штраус. Потому что это народная музыка, а народную музыку, не классическую, нам сложнее воспринимать. И вот я побаивался, потому что этот стиль мне было не ухватить, хотя я уже знал его, но все же. Так вот и японцы, нам их особенности передать сложно, хотя Чайковского они обожают и считают, что это их композитор по душе, по мелодии. Вот, поэтому мы народ, который может входить без ничего.
Е.Никифоров: - Как у Пушкина: « И внял я неба содроганье, И горних ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье». А как Вы считаете, такая высокая музыка связана с религией?
В.И.Федосеев: - А всё исходит оттуда, вся настоящая русская музыка религиозна. Бородин, Чайковский. Чайковского мелодии бескрайние, но исходят от Православия.
Е.Никифоров: - А как Вы ощущаете религиозность в себе? Ясно, что это не декларация, что это не манифест, это что- то другое, но как это?
В.И.Федосеев: - Как, мне трудно сказать. Я просто люблю народ. Для меня если лишиться общения, то значит - страдать. Общение с людьми, которые живут на земле, с природой - без этого я просто не существую. Хотя имею возможность побывать в различных местах. Я доказываю свое представление о западном через русское.
Е.Никифоров: - А кто Вам наиболее близок из русских композиторов?
В.И.Федосеев: - Рахманинов, конечно.
Е.Никифоров: - О, Вы меня просто утешили, он мой любимый, я считаю Рахманинова иконой русской музыки.
В.И.Федосеев: - В советское время я как-то сказал, что Рахманинов родной наш человек. Тогда возмутились этому, говоря: он же эмигрант. Его «Вокализ» - без слов, но в нем сказано о русском человеке всё.
Е.Никифоров: - А из западных?
В.И.Федосеев: - Бетховена я уже называл. Но он над Западом стоит, над всем миром. Малера как ни странно я очень хорошо чувствую и считаю, что он один из величайших композиторов. Его музыка о чувствах, о любви, о горе, о несчастии, вот это непосредственно музыка несчастия, а может даже и смерти близких, которых он потерял. Это выражение страсти, печали, надежды - всё там есть. Чайковский сказал, что там, где кончается слово, начинается музыка. Больше не знаешь, что сказать, и вот тогда музыка...
Е.Никифоров: - А как Вы относитесь к современной музыке? Она очень разная... такая разная, что иногда выходит за рамки того, что мы привычно называем искусством.
В.И.Федосеев: - Это эксперименты. Да, каждое время приносит своё. И это приношение либо остается, либо исчезает, как тень. Если неясно, было ли оно или нет, то значит, не созрело от традиций каких-то прекрасных. Есть, но, к сожалению, традиционности мало. Вот последний был Свиридов. Шостакович это уже другое, он стал классиком на все времена.
Е.Никифоров: - Кажется, что Вы немного противопоставляете Свиридова и Шостаковича, хотя по дарованию они равны.
В.И.Федосеев: - Свиридов больше коренной, корни у него Мусоргский, Бородин. А Шостакович берет всё со всего мира (послушайте, например, Симфонию №10, 2-ю часть).
Е.Никифоров: - Его многие не любят, потому что он тяжело воспринимается, это не ласкающая слух музыка.
В.И.Федосеев: - Я его начал слушать через репродуктор в годы блокады в Ленинграде. У меня была эта «тарелка» и я включал только Шостаковича. Конечно, в это время я ничего почти не понимал, не понимал его значения, но возраст, время, образование мне дали понять, что это величайший художник. Сейчас весь мир не может оспорить этот факт. В простонародье он может и не ощущаться. Но он велик в своих действиях. Он жил как всегда двойной жизнью, писал и для Советского Союза и для высокого искусства... Но его товарищ Сталин очень уважал и понимал. Это счастье, когда есть такие люди, которые могут оценить. Можно не соглашаться, но оценить высоко. Сейчас этого нет - некому определять. Но народ не обманешь, он сам всё хорошо понимает.
Е.Никифоров: - А как Вы оцениваете состояние нашей сегодняшней музыкальной общественности? Есть ли критическая масса людей, которые способны воспринимать и оценивать так высоко Музыку?
В.И.Федосеев: - К сожалению, в области руководства культурой таких людей нет. Практически нет. Но сам народ... Были времена, когда был полный в этом смысле провал. 90-е годы. Сейчас возникает новое состояние. Культура в России была всегда на самом высоком месте. Во все времена. А было время, что много теряли. А сейчас наступает время, и, наверное, это закономерно, когда и провинция задышала этим ощущением и желанием послушать хорошую классическую музыку. Телевидение помогает, 5-ый канал... Появилось много конкурсов, в которых участвуют дети... Такого же не было. Там есть таланты, но, увы, мы легко можем превратить это в обезьянничание. Талант легко потерять. Талант наказывает человека, если неправильно его воспринимать. Это другой вопрос, конечно, но делать из этого шабаш, шоу - очень опасно. Но вот таланты всё же появляются, особенно из провинции.
Е.Никифоров: - Вы начали свой рассказ о том, что были народником. Есть такое мнение, что пока народ поёт, он живёт, а как только перестаёт петь, то это дурной признак того, что перестает и жить. Так вот русские уже давно перестали петь застольные песни, ничего такого уже нет. У украинцев, у «спевучей Украины» и там угасает эта традиция. Что нужно делать, чтобы воспитывать слушателя?
В.И.Федосеев: - Образование в школах обычных и музыкальных запущено. Раньше пели все. Когда хором поют, рождается это ощущение друг друга, это очень важная вещь. А школа потеряла всё. Да и консерватории теряют. Раньше ездили по деревням и искали таланты. Тот же Шаляпин. А сейчас этого нет. И к музыке приходят кто половчее, кто имеет родителей (поддержку). Вот у меня родители никакого отношения к музыке не имели. Отец рабочий, мама домохозяйка. Да, правда она на клиросе пела, но и всё. Отец предложил играть на баяне, сказав, что сам он в свое время не смог. И вот что интересно: после блокады нас вывозили через Ладожское озеро, так вот нас разбомбили, все вещи разметало, нашли друг друга только к вечеру. Всё сгорело, а остался один баян. Будто кто-то уберег. Вот тот самый инструмент, который меня и повёл. Я стал учиться в самодеятельности. Училище, консерватория потом. Через народников я стал тем, кем стал. Меня долго всячески уничтожали, реально уничтожали. Только жена дала мне силы это выдержать. Я уже хотел уезжать хотя бы в провинцию, потому что не было возможности оставаться - угрожали. Я мешал им. Ну, а помог мне Новинский, пригласил молодого меня, совсем не известного к себе, дал поддержку. Потом Большой театр. Потом был такой Сергей Лапин, знаете, председатель Гостелерадио. Тогда я сделал еще шаг, испытал много горя и провокаций, но при поддержке Ольги Ивановны я стоял до конца. А потом Запад меня подметил. И как будто я пришел в Россию с Запада. Так случилось.
Е.Никифоров: - Но Венский оркестр - это одна из традиционно высоких музыкальных ступеней.
В.И.Федосеев: - Там я научился многому, если не сказать всему. Во-первых, я познал музыку Запада, очень тонко, побывал везде, в музеях, дух Вены как-то впитал. Я одновременно был и здесь и там, я не эмигрировал. Получал ордена.
Е.Никифоров: - А удается передавать опыт? Довольны ли Вы своими учениками?
В.И.Федосеев: - У меня есть ученики и в Гнесинском, и в Консерватории. Я веду мастер классы в Вене и в Москве. Но, к сожалению, мало радости. Мне просто необходим помощник, в ком я увидел бы свое продление. Получается, у нас школа исчезла. Я получил школу немецкую. В России тогда не было русской школы. Ну, а потом сама жизнь учила, люди, которые в меня верили, поддерживали.
Е.Никифоров: - Что Вы могли бы пожелать слушателям, а более всего подрастающему поколению, которое полюбило музыку и тоже хочет как-то состояться? Какое качество необходимо? Как дальше жить?
В.И.Федосеев: - Достоевский говорил, что красота, а значит искусство, спасет мир. В этом правда! У нас проходят репетиции классической музыки для маленьких и я вижу их глубокий интерес, они не убегают сразу после репетиции, спрашивают... Есть желание очиститься через культуру. Это видно. Я являюсь примером, говорю, идите выше, дальше, и они стараются. Те, кто тут получил образование, к сожалению, уезжают отсюда быстренько, а обратного потока нет. Русские, те, кто хорошо научился здесь, там занимают хорошие места.
Е.Никифоров: - Какие у нас в стране музыкальные перспективы? Есть ли они вообще?
В.И.Федосеев: - У нас народ весь музыкальный. Но так как у нас бюджет для культуры такой маленький, то страшно, что будет... Надеемся все же.
Е.Никифоров: - Если бы у Вас была возможность передать музыкальный привет, чтобы Вы сыграли?
В.И.Федосеев: - Из Свиридова, вальс из «Метели». Мы играли его в Англии и сколько же людей спросили, это музыка старинная или классическая. Какая же? И не поверили, что современная, написана сегодня. Мы сильны духом, давайте укрепляться и развиваться через высокую музыку. Если мы будем больше думать друг о друге, мы спасемся.
Слушать: http://radonezh.ru/radio/2018/01/19/20-00.htmlhttp://radonezh.ru/radio/2018/01/19/20-00.html
Комментарии
20.01.2018 - 21:54 "Русский человек с русской:
"Русский человек с русской культурой проникает очень спокойно в любую нацию, а обратного примера привести не могу. Как бы, например, немец исполнял русское? Технически да, это возможно, но никак иначе."
Подскажу - Ван Клиберн. На 1 конкурсе Чайковского. Американец играл по-русски, не по-советски, а именно по-русски, за что его и полюбил народ.
Добавить комментарий