Православие в Польше: глазами парламентария

- Вы единственный депутат Польского сейма, являющийся православным человеком. Уже много лет вы защищаете интересы Польской церкви. За эти годы вам  многое удалось. Скажите, пожалуйста, что нужно было преодолеть в сознании поляков, чтобы Польская Православная Церковь заняла равноправное положение с Католической? И получила бы  такие же льготы?
- История Православной Церкви в Речи Посполитой сложна, и трудна. Нашим предкам, жившим на границе двух миров: русско–византийского и латинско–западного, приходилось свидетельствовать свое Православие,  проявляя порой настоящую жертвенность.  Так повелось со времен  Брестской Унии.  Очень непростые были времена для Православия в период между двумя Мировыми войнами.  Но после перемены политической ситуации в Польше в 1989 году состоялся Круглый стол. Его инициаторы, - один из них,  генерал Войцех Ярузельский, недавно скончавшийся - констатировали, что православных после Второй мировой войны на территории  Польши оказалось очень немного. Около полумиллиона, даже меньше.  Они все оказались в весьма затруднительном положении. Все наши монастыри остались в Советском Союзе, не было школ, не было издательств, были разрушены церковные институты.  Но для православных  в 1989 году появилась возможность перемен. Я тоже был тогда депутатом, я это все помню.  Католическая церковь в Польше доминирует, страна очень однородна в этом плане: более 90% поляков - католики. И наш парламент занял очень конструктивную, совместно выработанную позицию.   Исполнил все желания католического епископата. Принял  закон об  отношениях Государства и Католической церкви, в котором дал все возможные гарантии.  
- Польша - это сейчас влиятельная страна в Евросоюзе и ее демократичность не подвергают сомнению. У Евросоюза к Польше претензий по  поводу отношений Церкви и Государства не было никогда. У нас же с этим большие проблемы до сих пор остаются. Какие же  отношения сложились между Церковью и Государством в Польше?  
- Ну, прежде всего у Польши другая история: у нас не было преследований Церкви со стороны, так называемого коммунистического строя.   Польша была, как мы шутили, самый веселый барак в  соцлагере. Главное - у Церкви  были возможности, не преследовали духовенство, не уничтожали   храмы. Интеллигенция польская всегда была  несколько религиозно индифферентна, были даже неверующие, хотя и немного.  Но у  них всегда было чувство долга перед Католической церковью за то, что она сохранила страну и во время  разделения Польши, и во время господства социалистической власти. Костел польский соблюдал, сохранял принципы национальности, культуры, чувство независимости и так далее. 
А в  чем это выразилось? Государство вернуло все, что было отобрано у Церкви. Специальным законом было предписано, чтобы  здания храмов больше не забирали, здания церковных институтов - тоже. Мы  сейчас говорим о Католической церкви, земельные владения, которые у нее  имелись, но  были отняты государством, ей полностью возвращены. Там, где не было этой возможности, выплачены репарации…
- Полная реституция.
- Да, полная реституция.   Конечно, клирики сразу получили возможность пастырства в госпиталях, в армии. За счет государства был введен, почти двадцать лет тому назад, Закон Божий в школах…
- Это отдельные уроки в каких–то классах …?
- Начиная с детских садиков. Проводятся занятия, есть катехизаторы в школах для начинающих. В  каждой средней школе  дети учатся два часа в неделю. 
Ну, конечно, те, кто не желает - для них необязательно, но огромное большинство граждан желает, чтобы их дети посещали эти занятия.  Принцип здесь такой, что этот предмет  в школьной программе, его преподавание оплачивает государство (катехизаторов, или священников, или монахов - кто там преподает). Но преподавателей, назначает епископ.  В  административных вопросах учитель Закона Божьего подчиняется директору школы. Но на содержание программы дирекция не может влиять, потому что Церковь сама это определяет.
И хочу сказать,  что в течение трех лет, прошедших с того времени, когда был принят этот закон о Католической церкви, я попытался убедить моих тогдашних коллег, что такой же закон нужен и для Церкви Православной.  Нужно сказать, Бог дал, что тогдашнее большинство и в отношении Православной Церкви приняло  аналогичный закон. 
- Но насколько тяжело было уговорить коллег по сейму принять этот закон? Ведь между Польской Католической Церковью и Православной Церковью Польши, между православными и католиками отношения часто бывали не совсем дружественными.
- Думаю, что в действующем сейчас парламенте, в этих последних созывах это уже было бы намного труднее или вообще невозможно. Во время принятия закона в 1991 году закончился так называемый сейм – контракт с ним. Тогдашняя власть уже уходила. Она имела 70% депутатов, а 30% были от «Солидарности».
Тогда Лех Валенса привел  свою команду. Но был договор на Круглом столе 1989 года. Кроме того те, которые уходили, уже не думали, что вернутся к власти.  Квасьневский стал нашим президентом.  Но они были люди непростые.  Я просто был сражен   такими аргументами: ну, что, вы дали - мы приняли,  Католическая церковь - это ясно, а почему малые церкви?  По конституции мы равны все. И так Бог дал, что большинство тогда проголосовало.  Это стало хорошим прецедентом, когда принимали закон по отношению к протестантским церквям и к еврейской общине.  Это была уже рабочая модель, регулирующая отношения государства со всеми религиозными организациями. Так в Польше появилось девять таких билатеральных законов. Что касалось отношения Государства, в том числе - к Православной Церкви,  по которой  я этот закон подготавливал - то я, конечно, много взял из закона католического, потому что там было все очень положительно для церкви. Мы, наши церкви, количественно небольшие,   получили право тоже иметь школы там, где проживают православные, большинство на Белостокщине.  Наши дети учатся на тех же самых принципах.  В школах учим Закону Божьему, наши капелланы есть в армии, и в тюрьмах, и в госпиталях.
- Как сейчас складываются отношения меду православными и католиками?
- Я бы не сказал, что плохо.  Они улучшаются, даже не имея в виду печальное прошлое в междувоенный период, когда государство явно вело антиправославную линию.  Была, например, такая варварская акция  летом 1938 года, когда массово разрушали церкви на Холмщине. За полтора месяца разрушили сто сорок храмов.
После войны наши эти церкви жили как бы бок о бок. А сейчас, я думаю, что у поляков медленно приходит осознание, что  Православие - это не есть нечто имперско-царское, связанное с  историческим негативным опытом разделения Польши.  Но что это самая близкая католикам Церковь по догматам, по апостольскому преданию.  Они уже и в Польше почувствовали, чем  оказывается эта, так сказать, западная культура и западное влияние.  Никогда бы мы не подумали десять лет назад, что в нашем сейме сможет присутствовать  партия, которая получила 14% исключительно на антиклерикальных лозунгах, что  нельзя, чтобы был крест в учреждениях и так дальше, и так дальше… Есть понимание, что мы принимаем православную оценку традиционных апостольских преданий, можем быть союзниками или вместе отстаивать традиционные ценности.  Хочу еще добавить, что в этом плане очень много сделал Святейший Патриарх Кирилл. Первый раз в истории Посполитой у нас был Патриарх в этом году, это было большое событие.  Акт, который они подписали вместе с митрополитом на конференции польского епископата, произвел  перелом среди интеллигенции. У высшей интеллигенции, так сказать, у которой есть заинтересованность  в восточном христианстве, наших общих традициях, особенно богословских. Это был прорыв и для народа.
- Нас в России иногда пугает жесткая антирусская риторика в Польше. Она  сосредоточена только в СМИ? Или это общее настроение политической элиты и общества в целом?  Насколько сейчас существует  эта неприязнь к России?
- В определенных кругах она существует. Некоторые даже утверждают, что это генетически польское. Русофобию нашу серьезные польские историки выводят из того, что это даже не результат историй разделения Польши, в котором  участвовала Россия, но глубже. Еще со времен, когда в  Посполиту, при короле Казимире Великом вошла часть Галичины, тогда русских земель.  Поляки были обязаны  определить, как они будут относиться к культуре, к вере русской, тогда все объединялось в этом.  И до сих пор преобладает у поляков это чувство превосходства, что они принадлежат к лучшему, западно–латинскому миру, а восточно–христианская часть всегда была, как бы, провинциальной.  Были попытки обратить всех православных в католичество. Это было и это есть, но сейчас в связи с Украиной все много усугубилось.  Политики однозначно имеют резко критическое отношение  к президенту Путину.
- Какие перспективы нашего межцерковного и межгосударственного и, соответственно, международного взаимодействия? Есть ли у нас положительное будущее или нас попытаются вновь натравливать друг на друга, вызывать споры?
- Конечно, опасности есть, но мы, может быть, не до конца осознаем значение акта, о котором я говорил: подписание Патриархом и Примасом Польши воззвания о примирении русского и польского народа, это дает и будет дальше  приносить пользу, и, конечно, церкви играют  здесь огромную роль. Они уже начали диалог и не только потому, что церковь католическая в Польше, глубже видит интересы своего государства, чем нынешние политики. Просто церковный опыт большой и знает,  как к России нужно относиться, чтобы хорошие были соседские отношения.
Тут важно то, что в Польше происходит духовное возрождение. Поляки знают и то, что православие - это духовная сила, та, которой им иногда не хватает.   Оттого и  заинтересованность. И многие мои друзья, даже люди высокой польской элиты, хотят, например, попасть на Афон. Что–то слышали, что–то знали и даже приезжают в православные монастыри. И наша маленькая по количеству Польская православная церковь также играет свою роль, потому что мы настолько малые, что у нас нет соблазна быть силой политической или общественной. Каждый, кто хочет может приехать в наши монастыри, на святую гору Грамарку и увидеть это чудо веры, где–то в церковь православную пойти на богослужение - мы можем дать полякам возможность прикоснуться к Православию непосредственно.
- Вы не только политик, но еще и просветитель, издаете уже почти тридцать лет единственный польский православный журнал «Православное обозрение». Журнал существует до сего дня. 
Как Вам это удается?
- Божией милостью. Были  кризисные моменты, но миновали.  Этот журнал создала группа молодежи. Это не церковное издание. У нас в 80-х, на переломе 70-х-80-х гг. возникло молодежное движение, Братство православной молодежи.  Началось с желания служить церкви. В журнале «Православное обозрение» большинство статей  на польском языке, но он уникален тем, что в нем есть  колонки и страницы на русском, белорусском, украинском и иногда даже печатаем на русинском, потому что это часть православных наших, так называемых лемок (так иногда называют русин). 
  Мы никогда не вовлекались в какую–то рекламу или пиар, не приняли и модель современной прессы, которая требует искать негативного или скандального, и так далее.  Это вообще православным не полагается. Мы были единственным журналом, который высказывался во время югославского конфликта, когда в Польше была ужасная односторонняя антисербское пропаганда, да и сейчас в связи с украинским конфликтом … И мы старались как – то показывать и другую сторону, приводили аргументы другой стороны. Люди нам доверяют, из-за этого читают и поддерживают. Мы надеемся, может кто–то найдется, кто продолжит наше дело.
- Вы были также одним из основателей Братства православной молодежи. Скажите, сейчас молодежь в вашем братстве есть?   
- Есть! Братство - это феномен, вызванный к жизни тем обстоятельством, что мы живем на границе с католиками и от нас требуется больше активности. Мы,  православные и по национальности большинство не поляки,   мы или белорусы, или украинцы, или русские, или, вот, я сказал, русины, лемки.   И, чтобы удержаться в католическом море и  сохранить свои традиции и обычаи, все, что связано с церковью, надо больше активности. И, к счастью, это молодежь может и хочет. Что интересно в нашей маленькой церкви: появилось очень много – относительно, конечно, наших условий, молодых людей, которые принимают монашество. Появились новые монастыри, и женские, и мужские. Они, конечно, по количеству братии небольшие, но они  возникают, есть желающие, причем все люди молодые. Это очень радует. У нашей Церкви есть будущее.