Перейти к основному содержанию

01:02 20.02.2025

«Радонеж» - очень важное, Божие дело!»

17.07.2024 15:19:37

Чтобы осмыслить и пережить этот юбилей, мы решили вспомнить о «Радонеже», у истоков которого стоял Алексей Владимирович и вся жизнь которого была с ним связана. На уютной лесной даче, на станции, которая, казалсь бы, специально переименована в  «Радонеж», Ярославского направления, с Алексеем Рогожиным встретился Николай Бульчук и записал обширную беседу.

Николай Бульчук: Дорогие наши слушатели и читатели, с большой радостью я приветствую Алексея Владимирович Рогожина у него на даче. Мы собрались с тем, чтобы отметить юбилей, но на самом деле эта беседа, которую я давно планировал, думаю, приоткроет многим нашим слушателям историю становления самого «Радонежа».

«Радонеж» как явление, как феномен, как Братство, как Событие, я бы сказал, не только 90-х годов, но всего предшествующшего периода родилось в 90-е годы прошлого века (как и некоторые другие подобные явления), но существует Братство уже почти 35 лет!

Алексей Владимирович, я бы хотел, чтобы вы, как человек, стоявший у истоков нашего Братства, рассказали подробно нашим слушателям, как все это организовалось: как объединялись люди, созидалась идея, выкристаллизовывались планы… И вообще – что осуществилось из планов первоначальных? Кто стоял «у руля» в самом начале?

Алексей Рогожин: Здравствуйте, дорогие радиослушатели и читатели! Спасибо за вопрос, но, наверное, надо начать с того, как я сам пришел в Церковь – иначе будет непонятно многое. Крещен я был еще в младенчестве, но семья была абсолютно нерелигиозная. Хотя отец старшего брата моего (на 7 лет он был старше меня) сам отнес в церковь для совершения Таинства Крещения, но через 7 лет он уже был партийным, со всеми соответствующими последствиями… Меня отнесла в церковь мама - по настоянию бабушки, достаточно резкому.

Но, как я сказал, семья была нерелигиозная, поэтому я никогда не имел контакта с этой сферой жизни, и даже мыслей никаких не было по этой теме. Это находилось на каком-то «слепом пятне». Хотя интересно, что читать я достаточно рано начал, а в книжном шкафу среди других книг была заткнута такая тоненькая книжечка дореволюционного издания: «Катехизис Святителя Филарета» (с большим количеством пометок). Он был исчеркан, исписан почерком, как я думаю, бабушки. Видимо, какое-то элементарно обучение она проходила именно с этой книгой в руках.

Так и шла жизнь дальше – вне всякой мысли о Боге, о жизни Церкви. Первая книга, которую я прочитал и в которой что-то говорилось о вере, был Соловьев: «Духовные основы жизни». Многие, наверное, эту брошюру помнят и знают. Ну, а потом – такой обычный круг чтения читающего человека того времени. Правда, и из самиздата попадали книги о христианстве – и Честертон, и Льюис, - которые многие тогда читали, в 70-е годы…

Николай Бульчук: Я не могу не задать вопрос, который задаю практически всем нашим авторам об этом периоде истории: почему в то время была у нас читающая публика, которая искала какие-то смыслы? Казалось бы, сегодня изобилие литературы, изобилие направлений, книг, тем, да что угодно... А в годы «книжного голода», причем крайнего, люди искали смыслы.

Алексей Рогожин: Не все искали смыслы, многих, может быть, привлекал элемент новизны в этих прозрениях и идеях…

Николай Бульчук: А, может, и запретный плод?

Алексей Рогожин: Несомненно, кто-то открывал запретный плод, кто-то – читал из-за увлечения какими-то диссидентскими идеями вообще этой сферы, Так что тут по-разному можно сказать, хотя, конечно, можно с уверенностью утверждать, что какая-то часть людей, наверное, искала эти самые смыслы, не находя их в обычном кругу – чтения, бесед и т.д.

Николай Бульчук: А нельзя сказать, что это было отчасти противодействием: строю, политической системе?

Алексей Рогожин: У кого-то, наверное, это было, но в массе – нет. Но меня это все никак не подводило ни к вере, ни к Церкви. Этот путь – он прошел совсем под другим влиянием, и другие были побудительные мотивы – примерно те, что сейчас называются словами «ЗОЖ», «йога» или вообще невесть что: скажем, «восточные боевые искусства». Кстати, через это я познакомился со своими друзьями, часть из которых потом вошла в Общество «Радонеж» (в то время это было Общество).

Кстати, в начале 80-х (может быть, в 1982 году) мне попал в руки очередной выпуск «Вестника РХД» - это периодическое эмигрантское издание (тогда, кстати, он назывался, по-моему, «Вестник РСХД» - «Вестник студенческого христианского движения»), и там была постоянная рубрика о нарушении прав верующих в СССР. И там мне попалась краткая информация о том, что в Почаевском монастыре прошли обыски у монахов. И был упомянут иеромонах Амвросий (Юрасов). Я тогда отметил для себя эту информацию, удивился даже, потому что, повторяю, вся эта сфера (церкви же не закрывали, они были, и люди в них ходили) была для меня на каком-то «слепом пятне». Это, кстати, был уже 1982 год.

И через полгода, Великим Постом, на первой неделе, мы приехали в первый раз в село Жарки, где отец Амвросий получил приход. Ему пришлось удалиться из Почаева под давлением властей, Ивановский Преосвященный митрополит Амвросий его у себя принял и дал приход, и вот, он начал там служение свое. Мы в первый раз туда приехали с группой друзей, в первый раз я там исповедовался. Несколько месяцев спустя я туда приехал с женой и детьми, там обвенчались, там же я в первый раз причащался.

Ну вот, собственно, с этого духовная жизнь моя в Церкви и началась. Но, как я говорю, причиной было не чтение: может быть, оно как-то готовило почву, но не оно было побудительным мотивом.

Николай Бульчук: Наши слушатели знают отца Амвросия (Юрасова): значит, вы впервые встретились с ним в селе Жарки? Что представляло собой село, храм, и каков был путь самого отца Амвросия – наверное, потом вы об этом узнали? Он же начинал в Троице-Сергиевой Лавре?

Алексей Рогожин: Жарки – это село, в котором в то время было пять бабушек, а в скором времени туда (к выходным, к субботе и воскресенью) стали приезжать уже десятки людей! Там два дома при церкви были – они временами становились переполненными. Потому что могие чада отца Амвросия ездили к нему не только в Почаев, но и в Троице-Сергиеву Лавру, да и здесь его уже знали, хотя он был тогда еще молодой. Стал приезжать народ, и деревня начала жить новой жизнью.

Николай Бульчук: А чем он привлекал к себе: проповедью, служением, нестандартным отношением к людям?

Алексей Рогожин: Наверное, проповедью: он очень живо говорил, постоянно разбавляя учительные моменты какими-то бытовыми сценками, сравнениями. Язык его был простым, он обладал особенной манерой разговора. У нас многие, может быть, хорошо проповедуют, но «красоты стиля» не всегда привлекают, дело ведь в сердечном действии…

Николай Бульчук: И свобода некая была, да?

Алексей Рогожин: Да, свобода. Кстати, он и в застольных беседах, и в храме, на проповеди, особенно себя никогда не сдерживал. Когда говорил о Церкви, то всегда упоминал, что Церковь на протяжении всей своей истории всегда сталкивалась с теми или иными гонениями. Нам было это предсказано в Евангелии, потом это так в истории и совершалось!

Правда, в то время он просто упоминал об этом: у него был такой излюбленный краткий перечень гонителей: «Нерон, Диоклетиан, Максимилиан…», так обобщенно. А потом сразу – «Хрущев…» Иногда и Ленин упоминался, причем это было в 80-х годах, и он никогда не сдерживался в этом смысле и говорил так, как, собственно, оно и было.

Николай Бульчук: Но властям все-таки «не нравилась» такая проповедь…

Алексей Рогожин: Естественно! Когда умирающая деревня (там же ничего не было практически, кроме полуразрушенной церкви – слава Богу, сама «коробка» здания была цела, но многое потом пришлось еще там делать, да и нескольких домов) преобразилась! Там не было никогда никакого магазина, да и доехать туда невозможно было. Если дождь, то дороги не было. Мы когда строили там котельную, то в один из приездов пробирались пешком вдоль трассы километров пять или шесть по глине. И товарищ еще сострил тогда: дескать, когда Антихрист придет, надо здесь быть и его переждать: сюда точно никак он не доедет!         

Николай Бульчук: Вы сами попросились к отцу Амвросию в духовные чада или он предложил?

Алексей Рогожин: Нет, не было никакого специального «прошения» - у меня, по крайней мере. Просто начали ездить – исповедываться, слушать его наставления, руководиться его советами. Но фактически вся моя церковная жизнь прошла при отце Амвросии. Так что можно сказать – да, он был моим духовным отцом. Не думаю, что он стал бы возражать против такой формулировки, надеюсь!

Ну вот, собственно, те друзья мои, которые примкнули и прильнули к руководству Батюшкиному, они и стали впоследствии костяком Общества «Радонеж»…

Николай Бульчук: И Женя Никифоров там был?

Алексей Рогожин: И Женя Никифоров. Но мы с ним попозже познакомились, уже ближе ко второй половине 80-х. Батюшка не говорил, что «надо то-то и то-то»: мы спрашивали его совета, он благословлял.

Но власти были им «недовольны»: года через три, по-моему, его перевели из Жарков, поближе к Иваново, под более основательный надзор, А потом – и вовсе в Иваново, кода он уже был возведен в сан архимандрита. А где-то в конце 80-х, после Празднования 1000-летия Крещения Руси, собственно, и получилась какая-то ключевая дата, которая резко изменила ситуацию в отношениях Церкви и государства.

Николай Бульчук: Такая «отправая точка»… А кому все-таки принадлежала идея создать «Радонеж», в каких границах и формах он замышлялся и для чего?

Алексей Рогожин: Сначала был Юра Минулин – ныне руководитель Паломнической службы. Он начинал просто с того, что возил группы верующих, в частности, в Оптину Пустынь. Тогда еще Оптину не передали Церкви, но те люди, кто помнил, что там некогда было – ездили с ним, приезжали туда, организовывались экскурсии. Витя Саулкин… Вот, они возили эти группы. Позднее, когда уже ситуация начала как-то меняться даже незаметно для нас, появился Женя Никифоров. И с этим возникла идея таких «просветительских вечеров», которые будущее Общество, даже еще не создавшись, начало проводить.

Договаривались с руководством большого Культурного центра «Меридиан» на Калужской (громадный зал на 600 мест все равно не вмещал всех желающих, люди сидели в проходах), с некоторыми другими – и просто собирали людей, давали какую-то рекламу. Потом, когда Радио уже стало, было легче, а пока – вешали афишу. Но интерес у народа был очень большой. Наверное, как любители чтения искали книги в 70-е, так и тут – люди, не имея еще никакой сторонней информации, приходили к нам. Ведь не было никаких СМИ, которые бы рассказывали о Церкви, о вере…

Николай Бульчук: Я почему-то вспомнил свою беседу с А. И. Огородниковым, который, наверное, лет за 10-15 до тех событий, о которых вы рассказываете, основал свои кружки по изучению Евангелия на дому. Так называемые «семинары», за что его посадили, и он отбывал срок. А не было боязни, что все это как-то закроется, несмотря на такую важную «отправную точку», как 1988 год?

Алексей Рогожин: Такие же «семинары» проходили и у нас с 1982 года как раз! Та группа, с которой мы начали ездить в Жарки, была частью такого большого собрания, которое собиралось на разных квартирах, в том числе, и у нас дома.

Николай Бульчук: Но эта деятельность была «подпольной», вы это осознавали?

Алексей Рогожин: Да, подпольной.

Николай Бульчук: А чем это грозило, если бы «накрыли»?

Алексей Рогожин: В начале 80-х, я думаю, были бы приняты: к тем, кто работает – одни меры воздействия, а тех, кто ни на каких официальных работах не был – тех «гнобили», как говорится, по-другому.

Могли быть и серьезные меры: кто-то попадал и в психбольницы за слишком «правильные» выступления. Были и такие, которые (поскольку это всегда связано с наличием или участием в чтении какого-то самиздата) могли и срок вообще определить по статье 190 прим.!

Николай Бульчук: Много думаю над этим и никак не могу определить для себя единый ответ: такое мощное государство, как Советский Союз, огражденное всем возможным аппаратом «охранения» - как оно могло переживать из-за такой, казалось бы, «ерунды»? Ну, что представляла из себя Русская Церковь в конце 70-х годов? Как она могла противопоставить свою «идеологическую слабость» мощнейшей государственной идеологии? Чего опасалось государство, может быть, оно просто чувствовал свой близкий распад?

Алексей Рогожин: Трудно сказать, но с уверенностью могу заявить, что в любом таком вопросе можно с гарантией (половину, это уж точно) объяснить причину простой инерцией чиновничьего аппарата, а не какими-то прагматическими смыслами.

Николай Бульчук: «Как бы чего не вышло», да?

Алексей Рогожин: Нет, пожалуй. В «как бы чего не вышло» какая-то прагматика все-таки есть (хотя и вырожденная), но я говорю про инерцию: «Ну, всегда было нельзя! Чего вы лезете-то, не положено!» В большей степени, мне кажется, это могло объясняться вот этим. Хотя, конечно, были и другие причины.

А что касается Церкви, что она могла противопоставить? Но вы же помните историю с переписью населения в конце 30-х годов, когда минимум две третьих (в конце тридцатых годов!) населения пишут, что они «верующие»! Они не усомнились, что дальше с ними за это будет… Неважно, какая религия, я думаю, и мусульман там было много, но это же факт!

Так что Церковь была вполне реальной силой, к ней так и относились, как к реальной силе. Но, помимо такого сознательного отношения, наверняка вот эта инерция чиновничья воздействовала тоже. И мы имели то, что было…

В конце 80-х это все начинает размываться – размываться прямо на глазах: почему-то сегодня было можно делать то, что еще вчера было делать нельзя.

Я помню, как мы открывали первую православную школу – Православную классическую гимназию в Ясенево. На торжественном открытии было много гостей, пресса, телевидение. Это и послужило гарантией того, что нас не закрыли, огласка была слишком велика. И один наш добрый знакомый, единомышленник, православный человек (потом он принял постриг и принял священный сан) смотрел на нас, качал головой и говорил: «Ну, ребята, вы авантюристы!»

Такая естественная реакция! Вчера еще (положим, два месяца назад) это было абсолютно невозможно, а сегодня – вот так! Как в известном анекдоте: все знают, что это – нельзя, а потом приходит тот, кто не знает. И вот, он-то как раз все и делает!

Николай Бульчук: Вообще, православная школа – это вызов государству, в котором школы отделены от Церкви.

Алексей Рогожин: Мы не планировали вызова на самом деле: ведь гимназия поначалу создавалась из кружков, куда дети приходили после уроков. Целый год мы существовали именно в таком режиме. Там проводились занятия, но среди прочего там был и кружок «Закона Божия» с детьми. Кстати, мы сразу же начали и с родителями такие же занятия проводить, поскольку все-таки это дело семьи.

А получилось как? Нам не удалось договориться о занятиях нашей старшей дочери в музыкальной школе, тогда мы заявили: «В таком случае, мы сами все организуем!» А поскольку рядом были наши соратники и единомышленники, Общество уже начинало создаваться. Евгений Андреевич Авдеенко много сделал для создания школы, он сказал тогда: «А почему только пение? А все остальное?» А Женя Никифоров сказал: «А почему только кружки?..»

И пошли договариваться - уже не в ту школу, в которой мы начинали с этими кружками, а в другую, в которой, собственно, гимназия и начиналась. И в ней договорились с директором, с ее заместительницей. Они согласились с нашими просьбами и выделили нам целое крыло.

И тогда уже, в 1990 году, первый набран был класс средней общеобразовательной школы. Тогда она первые полгода существовала в рамках общеобразовательной государственной школы, но была уже как бы и отдельной. Год это продолжалось, а через год нам пришлось менять уже месторасположение. Ну, тут уже много было сделано Евгением Никифоровым (как всегда!), и он договорился, чтобы нам отдали то здание, в котором гимназия так и существует все это время: бывший детский садик, такой двухэтажный стандартный корпус…

Николай Бульчук: У меня такое чувство, Алексей Владимирович, что «Радонеж» только как бы нащупал такие «рэперные точки», которые необходимо «поднять». А все вокруг – помогали. Государство помогало, школы помогали, частные лица… Это так или было и сопротивление?

Алексей Рогожин: Сопротивление, естественно было, но все было именно так – помогала куча людей. Иногда даже необъяснимо вроде бы: как с первой директрисой, у которой мы провели первый год. Жесткая женщина советского образца – но она очень прониклась нашей идеей и помогла реально.

Так же было и с Радио: когда создавалось Радио, оно было не просто без участия – с прямым и энергичным участием радийщиков, начальства советского Радиокомитета! Без их помощи, в частности, организационной, ничего не могло бы состояться.

То есть, везде находились какие-то люди, которые откликались. Хотя, может быть, они не были церковными людьми (чаще всего и не были!), но оказывали и помощь реальную, и содействие.

Николай Бульчук: Расскажите поподробнее про Радио: как возникла идея – именно на Пятницкой, в Доме Радио - обосноваться? Ведь это был Комитет по радиовещанию! Да довольно дерзкая идея и сама по себе!

Алексей Рогожин: В принципе, мы знали, что существуют в мире религиозные христианские радиостанции, да и православные тоже: например, была французская православная радиостанция «Голос Православия» на русском языке, вещавшая один час в день, которая нам была известна.

Мы как-то сидели с Женей и слушали кассету с записью проповеди отца Амвросия, незадолго до этого произнесенной. И мы подумали: «Вот, хорошо бы, чтобы это было услышано как можно большим количеством людей! А для этого лучше всего – Радио!»

Николай Бульчук: «Усилить» это!..

Алексей Рогожин: Да… И Женя, как всегда, начал очень энергично действовать.

Николай Бульчук: Но ведь можно было сделать частное Радио – например, на дому…

Алексей Рогожин: На дому? Ну, тогда это технически было совершенно неосуществимо. А то, что получилось, получилось очень удачно. И многие ведь тоже тогда говорили: «Ну, ребята, вы просто авантюристы!» Тем не менее, Радио было создано.

Я думаю, что про историю создания Радио лучше всего спрашивать у самого Жени Никифорова, нашего Председателя, Евгения Константиновича, потому что вся эта энергичная деятельность по нашему вхождению в очень отрицательно относившуюся к нам структуру – это чисто его энергия!

Когда-то, в середине 90-х, мы были опять у отца Амвросия вместе с Женей. И Батюшка, сидя за столом и глядя на нас, сказал: «Вы мне напоминаете электродвигатель!» Мы сначала не поняли, но он пояснил: «В двигателе есть очень важный ротор, он крутится. А есть статор – он тормозит ротор, и от этого возникает движущая сила!» Ну, так мир устроен…

И действительно, тогда мы подумали: Евгений очень энергично всю эту деятельность выполнял, а я часто говорил ему только: «нельзя», «не надо» и «не следует». Тем не менее, все у нас выходило…

Николай Бульчук: А если бы вы его не тормозили?

Алексей Рогожин: Не знаю, не знаю! Батюшка, конечно, шутил, но в любой шутке есть и доля истины.

Я просто помню, как Женя сам рассказывал: когда радиостанция только выходила в эфир, в один из самых первых дней, была пробная передача на Вход Господень в Иерусалим в 1991 году, это был, по-моему, самый конец марта…

Николай Бульчук: У нас уже была студия на пятом этаже в Доме Радио?

Алексей Рогожин: Да, нас уже туда пустили за несколько дней до этого, еще никто ничего не знал. Технические сотрудники смотрели на нас, буквально вытаращив глаза (мы на них тоже так). А через какое-то время Евгений мне рассказал, как какого-то из начальников на Радио, который нам непосредственно помогал, вызвал еще более высокий начальник и спросил: «Что у вас там происходит? Десяток попов выписывают пропуска! Что происходит у вас?!» Ну, попов был, конечно, не «десяток» - в первой передаче участвовал отец Дмитрий Смирнов, там была его проповедь. И вот, может быть, и священник был всего один, но начальство должно же было как-то «мотивировать» подчиненных. Так что вот такие были слова сказаны, так было выражено возмущение…

Николай Бульчук: Для тех, кто не знает, я поясню: в Доме Радио довольно строгая пропускная система и система охраны, тогда еще милиция стояла на входе с автоматами Калашникова…

Алексей Рогожин: Автоматы Калашникова позже появились, в середине 90-х…

Николай Бульчук: …поэтому всем приходящим выписываются заранее пропуски.

Алексей Рогожин: Ну, это же был Дом Радио, идеологическая, так сказать, цитадель. Все было серьезно устроено – и мы туда вошли вдруг!

Николай Бульчук: Честно говоря, когда «Радонеж» уже поселился на 5-м этаже Дома Радио, образовалось тут много разных маленьких радиостанций – «Радио 101», «Радио Надежды», еще какие-то названия были, но все они как-то быстро распались.

Алексей Рогожин: Да, некоторые распадались, кто-то существовал долго. Но «однодневок» было довольно много. Но мы и сами себя воспринимали как что-то временное. Но, как говорит народная мудрость, временные вещи - если не постоянные, то уж долго живущие!

По милости Божией, так все вышло, как и в других случаях: Господь устраивал, что люди как-то располагались к нам и реально помогали. Во  всяком случае, не только нашими усилиями все это делалось. Это очевидно всякому, кто понимает, о чем идет речь.

Но я повторю: спрашивать о том, как Радио создавалось и как удалось все это «пробить», лучше спрашивать у Жени, так как это было в большой степени его деятельностью. Много народу, да и я сам, участвовали в этой работе, но важно еще, кто был инициатором и двигателем в какой-то инстанции.

Николай Бульчук: Алексей Владимирович, вы отвечали, так сказать, за «идеологию» Радиостанции. Вот, тридцать с лишним лет прошло, но в принципе, слушателям интересно сегодня то, с чем мы начинали. С уходом из эфира разных радиостанций, в том числе, всего огромного корпуса «советского радио», многое из бывшего в эфире «Радонеж» взял на себя.

Я сам воспитан на Радио (телевизора в семье никогда не было), слушали спектакли, музыку, постановки, литературные чтения. Радио создавало жизнь. Потом с распадом страны все это постепенно исчезло, и «Радонеж» постепенно стал эти лакуны заполнять (по моим личным ощущениям). К нам в сетку вещания пришли и философия, и история, и музыка, и культура, и еще какие-то направления – политика, экономика… Как вам кажется: может быть, не всем слушателям это близко и не всем полезно («все мне дозволено, но не все полезно», по Апостолу Павлу). Может быть, нам действительно сосредоточиться на том, чего, собственно, и ждут от нас слушатели? Я открыл сегодня, в праздник, текст жития свв. Бессребреников Космы и Дамиана: ведь мало кто знает это житие? А раньше на «Радонеже» было и Евангелие обязательно, и житие святого этого дня – все было предсказуемо. А все эти бурные обсуждения, в том числе, и политической ситуации – как вам кажется, стоит ли сохранять все это на Радио, которое изначально определило себя как «православное вещание»?

Алексей Рогожин: Видите ли, когда Радио создавалось, только начало функционировать, оно начало работать совершенно в другой стране: еще существовал Советский Союз. Это избитая истина, и мы ее несколько раз повторили – не было книг. Какие-то «пятна» мог заполнить самиздат, но сколько его было, и кто имел к нему доступ! Про Интернет я уж и не говорю. То есть, наше вещание тогда просто по «железной необходимости» было именно таким, каким оно тогда было! Ну, надо было людям дать понятие о вере и Церкви…

Николай Бульчук: А что, вам кажется, что сейчас все читают эти книги?

Алексей Рогожин: Ну, не все читают…

Николай Бульчук: А что, многое знают?

Алексей Рогожин: Знают довольно много: я вот смотрю по сетям социальным – люди довольно просвещенные… Ну, может быть, у меня какой-то свой подбор подписок или общения, но, в общем-то, многие и знают, и читают! Сейчас, может быть, книги стали меньше читать, но 34 года назад книг просто не было! И поэтому просто необходимо было включать на Радио ежедневное Евангелие – это Слово Божие, которым душа питается. Надо было хотя бы краткие толкования давать: как Церковь объясняет то, что вы слышите. Не все же были готовы воспринимать – да и язык был другой, ведь у нас люди на другом языке говорили…

Да, сейчас многие не читают или читают меньше. Моя дочь, которая преподает в Высшей школе экономики, говорит, что современные студенты целый пласт культуры (и даже не целый пласт культуры, а то, на чем наша культура, в общем-то, основана) практически не включают в свой круг чтения. То есть, может быть, они читают какие-то тексты, но вообще не понимают многого: слов, имен и т.д. А для церковного человека – это совсем другое, близкое. Но сегодня и не все церковные люди читают, и не все готовы читать.

Николай Бульчук: «Радонеж» - это вечернее Радио. Это такой «час жизни, который обьединяет». Ты включаешь радио, получаешь необходимую тебе духовную информацию, информацию к размышлению – и это организует твою жизнь, упорядочивает ее в некотором смысле. Вот такой небольшой кусочек вечернего времени ты уделяешь, по моим ощущениям, духовному размышлению.

Алексей Рогожин: Несомненно, так. Я не могу сказать, что это какая-то замена суточному кругу церковной жизни, но это – да, несомненно, дает некую организацию! Так оно и должно быть. Я надеюсь, что «Радонеж» и дальше будет этой цели служить. И пусть хотя бы в небольшой степени, но дай Бог, чтобы впредь так и было! Но тогда, тридцать лет назад, ситуация была такая: да, уже была написана протоиереем Владиславом Цыпиным «История Церкви XX века», и вот, отец Владислав Цыпин пришел к нам в студию. Были подробные беседы по Евангелию, архимандрит Георгий (Тертышников) рассказывал о том, как духовную жизнь трактовал епископ Феофан Затворник… Все это было с самого начала, потому что книг тогда не было, и мы просто обязаны были делиться со слушателями тем, что мы имели.

Николай Бульчук: А знаете, что мне еще кажется: что мы, наряду с темами, персонифицировали еще на Радио выдающихся людей, авторов? Вот, вы назвали отца Владислава, отца Георгия – а сколько еще людей было – священников, историков, богословов, композиторов, музыкантов, писателей, философов  - которые «зафиксировали» себя в своей, так сказать, личности на «Радонеже», посредством записи своих выступлений!

Алексей Рогожин: Был и отец Артемий Владимиров, наш исключительный златоуст, историки – например, приснопамятный Владимир Леонидович Махнач, профессор Виктор Николаевич Тростников… Многие из них – уже ушедшие, и нам их очень не хватает. Многие – да, зафиксировали и создали какой-то такой важный пласт в рамках уже всего вещания. Ведь многие же годами выступали у нас, и стали уж если не «лицом «Радонежа», то очень важной его частью! Да, в общем-то, наверное, и лицом, можно так сказать. И общение с ними было милостью Божией, хотя, может быть, они тогда и не осознавали глубину того, что происходит, но так оно именно и было! И для нас самих, кто эту работу делал (там было много чисто рутинной работы, которую надо было делать ежедневно) – но главное, конечно, и для аудитории. Слава Богу, тогда многие много смогли узнать! Это очень ценно.

Николай Бульчук: С одной стороны, «Радонеж» получил такую широкую признательность: и у слушателей, и до сих пор он сохраняет свое лицо, свои особенности, свой, я бы сказал, исключительный аромат (потому что при слове «Радонеж» возникает сразу множество ассоциаций – очень положительных, очень ярких, обширных, мало кто может с нами конкурировать даже  в названии), с другой стороны – 35 лет почти в эфире Радио «Радонеж», слушатели его признали, но до сих пор звучат с нашей стороны призывы о помощи: «приходите, приносите деньги, помогите финансово!» Финансово Радио несостоятельно, к сожалению. Крошечный коллектив – громадная Россия – единственный «Радонеж»! 10-12 человек всего, рутинная работа, которую выполняем каждый день, количество сотрудников невероятно уменьшилось… Казалось бы – столько лет существования, и такая патовая, в финансовом смысле слова, ситуация. Почему, как вам кажется?

Алексей Рогожин: Не могу вам сказать… Надеюсь, что все-таки Господь нас не оставлял, не оставляет и впредь не оставит! Сильно на это надеюсь и уповаю на это.

Да, действительно, думаю, и поток жертвователей может сократиться, и поток финансовой помощи станет недостаточным, но все-таки будем уповать на милость Божию…

Николай Бульчук: Хочется закончить Апостольским: «…Но любовь пребывает вовек»…

Алексей Рогожин: Я думаю, что так! Но все-таки это же нужно. Я уверен, что Господь не оставит нужное дело без помощи. А оно, несомненно, нужное. И всем, кто участвует в нем, я убежден, известно, что они участвуют в очень важном деле, и это дело – Божие.

Николай Бульчук: Дай Бог! Потому что многие наши «коллеги по цеху», которых не принято критиковать, все-таки, как мне кажется, не просто «растекаются» из своих первоначальных устоев – мыслями, направлениями, идеями, но даже церковное тело сегодня представляется многим каким-то аморфным образованием: все можно в Церкви встретить! В чем только Церковь сегодня не обвиняют: в пристрастии к политике, в излишней лояльности к власть предержащим, да и наоборот – в неучастии в политике… И все многочисленные «церковные» СМИ, которых сегодня много и которые как-будто делают одно общее дело, говорят современным языком, часто «ловят хайп» на чем-то привлекательном мирском. Например, если священник выступает в студии, несомненно, он должен чем-то привлекать аудиторию – словами, речью, жестами, манерой… Каждый как-то старается выделиться… Мне кажется, «Радонежу» никогда не было это присуще. Вот эта его «закрытость», какая-то оригинальность, в чем-то даже строгость и, я бы сказал, некая «шероховатость» (нас часто ругают за то, что мы «не эволюционируем») - это ведь очень хорошо, в определенной степени?

Алексей Рогожин: Ну, эволюция, может быть, и хорошее дело в чем-то, но в деле веры давайте все-таки будем более осторожны. Нам-то не надо об этом напоминать. И я считаю, что эти упреки, если они повторяются, это не то, на что всерьез надо обращать внимание. А обращать внимание надо на другое – на суть того, что мы делаем, на наше душевное и духовное состояние. И помнить – я все-таки еще раз повторю – что мы делаем очень важное Божие дело. Я не побоюсь этого выражения, но это действительно так!

А что касается «шероховатости»: Правда Божия, она вообще-то «шероховатая»! Этому не надо удивляться, а если мы на стороне Божией Правды, значит, так и есть.

Николай Бульчук: Как вам кажется, что ждет «Радонеж» в наше почти апокалиптическое время? Говорил ли что-то об этом отец Амвросий?

Алексей Рогожин: Батюшка вообще-то не был апокалиптически настроен, он говорил, что каждый должен делать то, что должно. Это все, чего же тут добавишь… А времена и сроки – ну, нам же сказано, что Господь только об этом ведает.

Николай Бульчук: Алексей Владимирович, но все-таки мы с вами не могли предположить, что мы будем жить в то время, когда идет война, уничожена Киево-Печерская Лавра, мощами святых в Киевских пещерах сегодня «торгуют», повсюду страшная дезинофрмация, мы по-настоящему ничего не знаем – ни в политике, ни в культуре, ни в других областях нашей жизни. А что происходит сегодня с Телом Вселенской Церкви! Исполняются многие пророчества, о которых мы только давно слышали, но и представить себе не могли, что мы их увидим воочию! И при всем этом, каждый из нас как-то думает: ну ладно, пройдет и это, как-нибудь обойдется… Почему так, как вам кажется? Это сегодняшняя наша теплохладность виновата или, наоборот, мы просто устали от борьбы?

Алексей Рогожин: Трудно сказать. Но относительно того, что наше время такое уж «особенное» - я не уверен, что это правильная формулировка. А что, в другие времена ничего экстраординародного не происходило? Мы же знаем и историю Церкви, да и вообще – историю человечества. А про то, что «последнее время» - раз в три года СМИ возвещает об этом уже много-много лет…

А насчет теплохладности: ну, наверное, кто-то, может быть, устал. Наверное, кто-то унывает. Но я не думаю, что это присуще всем сегодня, потому что это не так! Не всем! И неправильно, на основании таких ложных предпосылок, к этому умонастроению как-то примкнуть с нашей стороны! Ну, не так все плохо!

Николай Бульчук: Заканчивается наша беседа: так получилось, что в ваш юбилей мы говорили только о «Радонеже». Но так уж у нас по жизни: говорим о «Радонеже», живем «Радонежем», мыслим и думаем о «Радонеже», работаем на «Радонеже»… Я бы хотел, чтобы вы в конце беседы пожелали «Радонежу» что-то от себя.

Алексей Рогожин: Я могу только пожелать того, о чем мы говорили: помощи Божией и крепости сил.

Николай Бульчук: А мы – слушатели, редакция и ваши близкие желаем и вам также – помощи Божией, милости Божией, здравия, спасения, и все время помнить о нашем общем главном деле в жизни – о «Радонеже»!

Алексей Рогожин: Спасибо!

                  Беседу вел
                  Главный редактор Радио «Радонеж» Николай Бульчук

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
5 + 9 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+