Мобилизация

В. Носов: - Отче, благодарю, что стали первооткрывателем программы «Православие и спорт». Прошел год с момента её появления. Вы были у нас первым гостем. Год был тяжелый, но времена не выбирают. В марте я звонил вам с целью пригласить на эфир. Ваш телефон был отключен. Я догадался, где вы. Об этом и поговорим. Начнем с мобилизации. Что значит это для православного человека?

О. Андрей: - Вопрос сложный и простой. Во все времена святые отцы благословляли воинов русских на брань – защита отечества считалась самым важным для мужчины. Мы помним благословение Дмитрия Донского Сергием Радонежским. Много и других примеров было. Господь сказал, что нет большей любви, как жизнь свою отдать за други своя. Я ребятам на фронте объясняю: «Умереть легко, а кто воевать будет? Мне, старику, идти защищать наши дома?» Защита отечества – это не абстрактная единица. Речь о собственном доме, семье. Военные защищают именно это отечество. Большинство ребят понимают, что задача их такова. Даже те, кто в свое время поехали служить по контракту и зарабатывать, когда приехали туда и увидели, что там происходит, осознали, что деньги – не главное. Если мы там не победим, то трудно сказать, будет ли у нас отечество вообще, судя по тому, какова обстановка в мире. Ребята, которые сегодня получают повестки — это люди лет 30. 33 года – возраст Христа. Есть несколько вещей, которые православные люди должны понимать. Первое – каждый человек в каждом моменте времени находится в лучших условиях для спасения. Эти условия для него создает Бог. Всех нас эти условия ставят в ситуацию, чтобы мы в ней правильно поступили – остались православными людьми. Получив повестку, мужчина должен задуматься: «Раз я получил повестку, то пришло мое время». Не знаю, почему такая паника поднялась в стране. Я воевал, знаю, что не все пули, мины и осколки летят в меня. Что паниковать? Война — это война, спору нет, но все же…

Расскажу историю.  Женщина из княжеского знатного рода работала в госпитале медсестрой как доброволец. Она ухаживала за тяжелоранеными бойцами во время Первой мировой. Один солдат умирал от ран. Она подошла, помогла ему, села рядом и стала разговаривать, заплакала – ей стало очень жалко этого молодого умирающего воина. Этот солдат ей сказал: «Сестра, что же ты плачешь? Если бы ты знала, как сладко в России умереть, ты бы не плакала». Простой солдат, может быть, деревенский парень. Не знаю его судьбы, но он сказал такие слова!

Поехать на войну – не значит умереть. Главная задача солдата – победить в бою. Задача победить не во всех боях, а в том бою, в котором он участвует. Из этих маленьких побед многих солдат складывается самая главная общая победа. Вторая главная задача на войне – остаться живым. Солдат должен вернуться домой, чтобы радовать мать, ухаживать за стариками, детей растить, семью кормить.

В. Носов: - Многие понимают, что к военной теме отношение имеют условное. Память смертная нужна всем и всегда, но, наверное, неправильно так себя настраивать. Надо настраиваться на победу.

О. Андрей: - Именно так. И более того, на то, что в победе надо выжить. Нужно понимать, что для победы иногда необходимо умереть. Пересвет на Куликовом поле знал, что может умереть, но понимал, что проиграть нельзя. Он умер, но победил.  И сейчас нужен такой настрой. Помнится, раньше не было лучше завершения карьеры офицера, чем смерть на поле боя.

В. Носов: — Это же и есть самая великая заповедь.

О. Андрей: - Конечно! И надо воевать очень умело, грамотно, хитро. Надо быть умным в бою. Любому солдату. Скажу элементарно – там слышно, какой снаряд куда летит. Летит мина, и ты слышишь по звуку, куда она летит – к тебе или нет. Опытные солдаты спокойно себя ведут часто именно потому, что понимают, куда и что летит. В этом и хитрость. Пуля, которая просвистела, гарантированно не твоя. Солдат на войне должен быть умным. Или вот еще. Остановилось подразделение – окапывайся! И так всегда. Это же со времен Второй мировой известно. Бойцу надо сразу готовить себе место, где спрятаться от обстрела.

Вопрос: - Миллионы россиян задаются вопросом, как русскому солдату подкреплять свое стремление защищать родину, братьев, когда в государстве есть люди, которые нас сильно предают, отправляя безоружных ребят на убой, не дают тепляков, ночников? Почему не говорите в эфире то, о чем переживают наши женщины и семьи? Мы хотим наших мужчин дождаться. Государство должно обеспечивать военных.

О. Андрей: - Мы говорим об этом. Но моя задача заключается не в осуждении государства. Думаете, когда я воевал в Чечне, этого не было? Было точно так же. Первая кампания была ужасна, но что же мне – не выполнять своей задачи? Мне бросить всё и спрятаться? Проблема не в обеспечении. Я был на фронте сейчас, всё видел. Вы правы в некоторой степени, но в целом – государство по нормам обеспечивает. На мясо там не бросают. Я общался с некоторыми командирами, даже до дискуссий доходило. Каждый раз, когда мне кто-то кричит, что наших бросили на мясо, мы разбираем ситуацию, и выясняется, что проблема не в командирах, которые ставили задачу, а в тех, кто эту задачу выполнял. Они не продумали, как операцию выполнить. Я офицер, знаю, что в боевом уставе написано: первый пункт работы командира подразделения, получившего задачу – уяснить задачу. Надо взять начальника, который задачу ставит, и его по пунктам пытать. Что я должен сделать, к какому сроку, где полоса наступления или обороны, кто меня поддерживает, кто справа, кто слева, какая связь. Потом он должен внутри своего подразделения это всё организовать. Но выясняется, что многие командиры низшего звена не думают об этом. Они получают задачу и просто гонят людей. Особенно первые дни войны меня потрясли – люди шли на войну, как на курорт. Приходилось командирам внушать, что делают они не то, что надо ставить задачи подчиненным, высылать наблюдение, разведку. Я, священник, должен был организовывать работу командира взвода. Это неправильно. Лейтенант обучен, но не думает ни о чем. Прихожу на позицию через некоторое время – все по-другому. Так что там совсем не то, что называется «бросили на мясо». Каждый солдат должен знать свой маневр, а для этого нужно точно убедиться в том, что тебе поручено. Тогда никто никого не будет бросать на мясо. Суворов говорил: «Каждый солдат должен знать свой маневр». Солдаты должны быть не пассивными баранами, а активными инициативными солдатами. Если командир поставил задачу нечетко, то нужно самому суметь организовать свою задачу. Глупо кивать на старших командиров, на руководство, нужно на своем месте выполнять свою задачу вдумчиво. Голова нужна для того, чтобы думать. И офицер должен думать. Бог тебя поставил на это место стрелком, так будь таким, чтобы все сказали: «Ничего себе, вот какие христиане! И я таким хочу быть».

Суворов говорил, что, прежде чем командовать, надо самому научиться подчиняться. Вот и подчиняйся, делай свое дело. Ты как православный человек должен. Могу я что-то изменить в государстве? Или главнокомандующего заставить командовать по-моему? Нет. Но я могу сам выполнять свою задачу грамотно. А еще я могу молиться о президенте, командующем армией, командирах и всех, кого знаю. У нас такие командиры и начальники, потому что мы не молимся за них. Церковь на каждой службе молится о властях и воинстве, стране нашей богохранимой. А кто из бойцов молится?

У меня погиб командир батальона, замечательный офицер. Бойцы ему верили, потому что он о них заботился, четко ставил им задачи, грамотно воевал. Упокой, Господи, душу раба Твоего Вадима.

В. Носов: - Мы не будем отвечать ни за чьи грехи, только за свои. Всё логично. Тяжело людям невоенным, но надо принимать.

Вопрос: - Эта катастрофа-война была предсказуема в некотором роде, о ней много говорили. Почему сейчас, получая повестку, я должен убивать таких же православных христиан, как и я сам, платить за ошибки политиков? Простой вопрос.

О. Андрей: - Очень простой, и ответить на него легко. Обычно я делаю это так. У меня дом в деревне. Там живу я, жена, внучок 8-ми лет, моя невестка. Представьте, мы сидим дома. Я единственный мужчина в доме. Тут ко мне в дом врываются здоровенные мужчины. Они подшофе, пришли покуражиться над невесткой, убить мою жену, внука и меня, сжечь дом. Я один мужчина у них на пути. И вдруг понимаю, что они славяне, как и я! У них кресты, как и у меня. Что я должен им сказать? Проходите, убивайте? Я воспитан в такой парадигме, что просто не дам им войти в дом и не позволю убивать, встану на их пути и буду убивать сам. Потому что если я не сделаю этого, то они убьют всю мою семью. Я не стану мериться силами на кулачках, потому что старый, а они молодые и сильные. Лишняя секунда, и от нас мокрое место останется. Поэтому я буду с помощью подручных средств гасить их сразу же! И потом меня, конечно, арестуют и будут судить. На суде я скажу о состоянии моей души: «Я единственный, кто мог встать на пути разбойников. Их было четверо, а я один. Я превысил необходимую самооборону, знаю, что меня могут даже расстрелять. Я готов умереть за ближних, но не дам терзать мою семью». Такая же ситуация и на фронте. Не мы стреляли по ним 8 лет, а они по нам. И сейчас они обстреливают Белгородскую и Курскую области, гибнут люди. Уже не Донбасс, но Крым. Хорошо помню, что в 90-м подписали Хасавюртовский договор. Потом понеслось множество терактов по всей стране, потому что их не добили тогда. Понимаю, что и сейчас надо добивать, иначе будет еще хуже. Нас просто разорвут. Я знаю, кто с нами воюет. Резюме – если он православный, то пусть не стреляет. Пусть скидывает руководство, связывает нациков, чтобы никто не терзал мою семью, и я готов его не убивать. Он мне не нужен, я вообще не хочу никого убивать. Не встречал тех, кто любит убивать, это необходимость. Есть хорошая песня:

Когда моя душа порвётся от натуги, 

Истрёпана вконец об острые углы, 

Дай, Господи, сложить мне голову за други,

Влетев на всём скаку в безмолвие серой мглы.

Эта песня про русского солдата. Убийства и ненависть душу ломают. Нет тех, кому нравится убивать. Потом солдаты перед Господом встанут и скажут, что истрепали, измучили свою душу на войне: «Ты, Господи, сказал, что нет больше той любви, как душу свою положить за други своя. Кладу Тебе, Господи, душу мою. Суди меня либо по закону, либо по любви Твоей, я готов на всё. Ты Судья, Ты решаешь». Эта заповедь – не просто заповедь. Это наивысшая степень любви.

В. Носов: - Президент сказал еще в марте, обращаясь к командованию, брать власть в свои руки. Был негласный указ не применять насилие к пленным, относиться по-человечески.

О. Андрей: - Нам и указ такой не нужен. В какой бы ярости и ненависти к врагу не были наши парни, которые там воюют, они другие. Мы воспитывались таким образом, что поверженного врага надо миловать. Тысячи случаев, когда укропов забирают раненных с поля боя и оказывают им помощь. Это не потому, что наших солдат заставляют, у них души таковы. Я ребятам говорю, что наша задача на войне – остаться людьми. Большинство из них – святое воинство Христово. 

В. Носов: - Я не раз слышал, что сейчас воюющие там – элита.

О. Андрей: - Они туда пошли добровольно. Меня спросили, что для наших солдат самое трудное. Я ответил: «Снова вернуться туда». Вывели тебя на отдых, а потом снова туда, на бой. Я когда туда еду, каждый раз боюсь, молюсь, прошу, чтобы Господь помог. После возвращения – Господи, слава Тебе. А потом снова то же самое. И так у всех – все боятся, но идут. Святые люди. Я их причащаю Святыми Дарами. В сердце плач, потому что я нахожусь рядом с людьми, которые творят историю. Те, кто погиб на поле боя, уже на небесах молятся о нас. Они все святы. А те, кто боятся, убегают, прячутся, потом будут грызть локти, что не участвовали, потому что Бог дал великолепный шанс стать святыми.

Вопрос: - Во времена Афгана мне пришлось организовать вечер для старшеклассников нескольких школ района. Меня допустили к картотеке в военкомате, чтобы обзванивать и приглашать. Пока я звонила и перебирала карточки, слезы катились из глаз. От кого-то я слышала обиду, что люди забыты, кто-то не хотел возвращаться к прошлому. Вечер мы в итоге организовали, такая боль в воздухе висела… Потом в Афган вошли американцы, у власти талибы сейчас. Какое ваше к этому отношение? Боль и непонимание до сих пор в сердце…

О. Андрей: - К счастью для меня, в Афган меня не послали, чему я несколько рад. Всегда надо понимать следующее. Я не политик, не могу оценить с точки зрения политики ничего. Но война в Афганистане дала 13 тысяч святых на небесах. Каждый отдал душу за други своя. Свято верю, что они на небесах. Одно то, что у нас величайшее воинство святое на небесах, вдохновляет. Я не понимаю тех, кто прячется и убегает от мобилизации. Когда я был молодым, начался Афган. Я, как и все в 79 году, писал рапорт отправить меня туда. Меня не послали. Теперь понимаю, что к счастью, а тогда было обидно. Во Вьетнам писал рапорт. Тоже не послали. А когда началась Чечня, то я уже рапорт не писал, не понимал, что происходит. Но знаю точно, что все события были необходимы прежде всего каждому, кто участвовал, кто жил в это время в нашей стране. Это наилучшее условие для спасения. Бог нам попустил войну сейчас зачем? Посмотрите, что в храмах, кому нужен Господь. Не нужен Христос никому. И вот Бог создает нам условия, скорби посылает, тяготы, войну, чтобы мы обратились к Нему, вспомнили, что только с Ним все возможно. Те, кто на войне, это отлично понимают.  Сделал наблюдение. Когда общаюсь с ребятами на передовой, то спрашиваю, кто хочет причаститься. Там единицы не хотят причащаться – они все хотят, чтобы Бог был с ними в этой войне, чтобы сохранил их Своею благодатью. Для них причастие – это глоток жизни. Чем дальше от передовой, тем меньше желающих. По поводу Афганистана – нет ничего бесполезного, все приносит свои плоды. Самое главное – польза тем, кто участвует в этих событиях.

Вопрос: - Вы были верующим человеком, когда пришлось ехать на войну в Чечне. Ехать туда не хотелось и из-за пропаганды СМИ. Как вы вышли из этой ситуации, что бы посоветовали парням сегодня?

О. Андрей: - Я не вышел из этого. Я не писал рапорт, чтобы меня туда отправили. Но как только отправили, сразу же поехал, а что делать? Как говорят офицеры: на войну не напрашивайся, а пошлют – не отказывайся. Правильный принцип. Не надо нам искать лишние скорби, но столько нести, сколько Бог дает. Надо претерпевать и слушаться Господа. Если мне повестка пришла, я понимаю, что мне туда нужно ехать. Легко струсить, спрятаться, а кто будет защищать твою семью? Я? Я уже там… Мой сын там, пошел добровольцем. Сейчас в госпитале по ранению. Думаете, нам с женой не страшно за сына? Страшно, конечно, но если он решил туда идти, то я не имею права его отговаривать.

В. Носов: - Скажите свое слово тем, кто скоро отправится на линию фронта.

О. Андрей: - Родителям скажу, которые своих детей отправляют туда. Пришла повестка, сын уезжает. Не портите ему жизнь, не мешайте. Спрячете – испортите жизнь. Лучше благословите его на подвиг, потому что родительское благословение несет великую силу! Уверяю, вы ему таким образом Божие благословение преподаете, и Господь его будет покрывать Своею благодатью. Когда он уедет, непрестанно молитесь. Хотя это и так делают все, но всё же. Самим ребятам скажу. Всё зависит от Бога и от нас. Есть понятие синергии, совместного делания. Бог спасает нас не без нас. Я был на войне и знаю – если я приехал туда, мне надо быть очень умным, хитрым, быстро обучаться. Широко открыть глаза и наблюдать, учиться. Даже если не убьешь врага, не страшно, главное за опытными идти и учиться у них. Дедовщина, которую так ненавидели у нас в стране, на самом деле хорошее средство обучения солдат. Именно опытные должны передать молодым свой опыт. А молодые должны опытных трясти, чтобы их научили.  Нужно готовиться не только морально, но и технически. А главное, молитесь, чтобы Господь покрыл Своею благодатью.