24.07.2017 06:04:52
Василий Семенович Анисимов
Каждый Божий день сводка: сколько обстрелов, разрушений, убитых и раненых, военнослужащих и мирных жителей. По всем каналам. Привычная, как прогноз погоды. Жертвы – анонимные, ни имен, ни биографий, естественная убыль установившегося трехлетнего порядка вещей.
Человеческие катастрофы и трагедии, ставшие мелкой бегущей строкой на телеэкране.
Иногда они локально воплощаются в лица и судьбы. Вот погиб атошник-парнишка с соседней улицы. Военный, еще неженатый. Заливаясь слезами, идем за гробом вслед за родителями, невестой (несчастные собирались расписаться), родственниками. На кладбище ритуальное воинское подразделение из военкомата. Нервно курят, отводят взгляды. Несколько коротких речей, гимн, залп, погребение. Люди тянутся к выходу. Невеста задерживается, все понимающе опускают головы, отходят. Потрясенная девушка на несколько минут остается одна перед свежей могилой под высокими соснами, голубым небом, белыми облаками, на краю рухнувшей мечты о любви и счастье. Лицо войны.
Пришел после похорон домой, залез в сеть и наткнулся на свежий ролик о трагедии на той стороне. Во время обстрелов родители прятали двух малолетних детей в ванной комнате. В нее и залетел снаряд. Родители над бездыханными тельцами и потрясенная бабушка. В ее глазах – весь ужас, который только есть в мироздании. Еще одно лицо.
И такие сюжеты за каждым убитым или покалеченным на Донбассе. Официальная статистика говорит о десяти тысячах погибших мирных жителей, из них 166 – дети. Воинов АТО погибло 2,7 тысяч, покалеченных в разы больше. Пятьсот военнослужащих покончили жизнь самоубийством. Потери сепаратистов-ополченцев украинские источники оценивают в 4-5 тысяч человек. Пропавших без вести никто толком посчитать не может, как и количество беженцев. Последних более двух миллионов. Ущерб Донбассу от военных действий, по словам замминистра обороны Украины Ивана Руснака, составил 50 миллиардов долларов.
Можно потери и ущерб разделить на месяцы, недели и дни. Если, скажем, о каждом погибшем украинце сделать трехминутный сюжет (а насильственно оборванная жизнь достойна хотя бы прощального краткого упоминания) и показывать по пять таких видеоматериалов ежедневно на президентском «5 канале», рупоре «честных новостей» и событий, то сериал растянется на десятилетие. Или другое: по статистике в среднем раз в два дня кто-то из наших солдат или офицеров сводит счеты с жизнью. Это-то, Господи, отчего? В одной из лучших армий мира! И тоже ни одного сюжета.
Впрочем, правы те, кто считает, что вся эта война замешана на тотальном вранье. Дошло даже до того, что журналист Вячеслав Пиховшек предложил обратиться к Израилю, чтобы он своими правдивыми спутниками сканировал зону конфликта, и мы наконец-то могли определить, кто и по кому ежедневно стреляет из пушек и минометов. Оказывается, ни миссия ОБСЕ, ни наши военные никак этого сделать не могут! Провоцируют безнаказанность. Ни мы, ни страшный агрессор ни на сантиметр за два с половиной года никуда не продвинулись, а жертвы множатся. Во имя чего?
Ужасная ситуация с обменом военнопленных и задержанных. В Израиле десять лет назад одного сержанта Гилата Шалита выменяли на 1027 палестинских заключенных, 400 из которых были обвинены в терроризме и убийстве 600 израильтян. 137 украинских военных уже три года находятся в плену, дожидаясь обмена на 600 сепаратистов. По Минским соглашениям, «всех на всех». Власть никак не может договориться. На днях Рада ушла в отпуск, и депутаты-ветераны АТО с радостью рассказывали с телеэкранов, на каких лазурных берегах будут отдыхать. О покинутых пленных никто и не вспомнил. Вот такие «побратимы».
В нынешнем году после блокады радикалами железнодорожных путей выяснилось, что, несмотря на наше героическое сдерживание российских оккупантов (спасаем Европу на дальних рубежах), промышленные предприятия непризнанных республик интегрированы в экономику Украины и пополняют наш бюджет миллиардами гривен. Обмениваемся утром деньгами, днем углем, металлом и т.д., а ночью – обстрелами. Уж не абсурд ли?
Приучение к нищете
Леонид Кучма, третий президент Украины, ныне бесславно представляющий страну на вечных Минских переговорах, неожиданно выступил с резкой критикой Запада. Он заявил, что под трендеж о евроинтеграции, свободе и демократии произошла деиндустриализация страны, превращение ее в сырьевой придаток, а народ Украины «приучают к нищете». Некоторые назвали это «прозрением президента». К сожалению, бывшего.
Разочарование Западом, действительно, велико. Нет ни одного западного лидера, который бы ни заявлял о «впечатляющих украинских реформах», их «вдохновляющих успехах» и пр. Какие же это успехи? ВВП упал в два раза, бюджет сократился тоже в два раза, национальная валюта обесценилась в три раза, тарифы на газ, электроэнергию, воду, транспорт взросли многократно, как и цены на продукты питания, товары и лекарства. Едва ли не все социальные пособия урезаны или вовсе отменены. Если это реформы, то что такое грабеж и разорение? Долгов набрано на три поколения вперед. Население страны за три года сократилось на миллион (без учета Донбасса и Крыма), миллионы побежали на заработки за рубеж. Преступность выросла вдвое (даже в центре Киева расстреливают и взрывают журналистов, политических деятелей, правоохранителей), коррупция зашкаливает, свобода слова придушена. До конца года правительство собирается провести земельную реформу (разрешить продажу земли), пенсионную (с поднятием трудового стажа до 35 лет), медицинскую (упразднить бесплатную медицину), школьную (вытравить русский язык из системы образования).
Если бы Меркель, Макрон или Трамп осуществили бы лишь малую толику наших реформ, скажем, обрушили свои экономики в два раза, а национальную валюту в три, то, несомненно, уже на второй день прятались бы в Ростове-на-Дону, играли бы с Федырычем в домино, а не купались во всемирной реформаторской славе. Но Украина – не Европа: что для Европы гибель и преступление, для Украины – беспрецедентный прорыв в будущее.
На днях в Киеве прошел саммит Украина – ЕС, и Юнкер, и Туск потрясены успехами Украины: за три года сделано больше, чем за 25 предыдущих лет! То же самое четыре года назад говорили и Януковичу. Власть на седьмом небе: великая Европа оценила наш подвиг. Но когда его оценит сам народ?
Даже Леонид Данилович прозрел, увидел погружение народа в нищету и нужду, знакомую нам по литературной классике.
Шевченковская история
(зарисовка с натуры)
Перед Пасхой поехал в село привести в порядок родительские могилы, дом, сад, огород. Если почва прогреется, то (после Благовещения) можно вспахать, картошку посадить, овощи посеять. Это устоявшаяся традиция: все горожане с внуками мчатся в свои родительские гнездовья не только проведать, но прежде всего помочь. Иногда одновременно собираются целым кланом, по десять человек, перемещаются с одного огорода на другой, помогая в посадке и своим старикам, и престарелым родственникам. Традиция вымирающая: проку в этом земледелии немного, овчинка выделки не стоит. Дорогущий бензин, разбитые сельские дороги, ремонт машины обойдет дороже любого урожая. Говорят, нынче дешевле съездить на неделю на отдых в Египет, чем пару-тройку раз на выходные в село.
Сегодня такая поездка сродни путешествию в Мезозой: скелеты сахарных заводов, ферм, сельхозпредприятий и соцкульбыта. Множество брошенных домов с упавшими заборами и заросшими усадьбами. Есть, конечно, некое ностальгическое очарование от жизни той, что процветала здесь. И живописность: речка, лес, луг, птичий щебет, озерцо с выводками лебедей и нырков. В селе – магазинчик продширпотреба. Продовольствие, конечно, просроченное, сбагривают в глушь. Впрочем, берут немного и самое необходимое, прежде всего – хлеб. Тетрадь с записями должников, денег нет, покупают в долг.
Лесоруб, столяр, фермер, электрик, починщик всего на свете, водитель и прочая, а также тракторист Серега на советском «Кировце», дребезжащем каждым своим суставом, уже двадцать лет пашет огороды старухам. Вздыхает: нынче дешевле все купить, чем вырастить, но бабок не переделаешь. Живут по-старинке: умирать собрался, но хлеб сей. Попробуй откажи или вспаши не вовремя – обидятся. Обещает и мне вспахать, вечером, «если успеет». День, два, три – не успевает. Сказали, где-то в конце соседней улицы живет парнишка-пэтэушник, учится на тракториста. Связываюсь с ним, через полчаса он уже у ворот с небольшим китайским тракторишкой. Объясняет преимущества вспашки своим диковинным агрегатом, приступает к работе. Затем пришла женщина, средних лет, красивая, приветливая, о чем-то спросила тракториста. Мы тоже поговорили, у нее была странная манера разговора: она отворачивала голову от собеседника и смотрела в сторону. Оказалось – глухота, переболела простудой, осложнение на слух.
Это была мама парнишки. Ее история, а теперь и вся жизнь, такова. Когда в селе не стало работы – закрылся сахзавод, развалился колхоз и т.д., – муж отправился на заработки в края дальние. Нашел другую, бросил молодую женщину с тремя детьми, младший, наш пэтэушник, едва помнит своего отца. Хата на две комнаты с русской печью, хозяйство (корова, поросята, куры, гуси), огромный огород. Ни развода, ни алиментов не требовала по гордости, мужчины не нашла: где его искать, коли в селе из «свободных» лишь старики и алкоголики, да и кто с тремя детьми возьмет?
Посвятила себя детям и всех подняла. Старшая дочь уже замужем, живет в Днепропетровске. Правда, у молодых какие-то проблемы с кредитом, как рассказал мне парнишка. Средний брат выучился на водителя, тракториста (он то и купил «китайца»), в наймах по строительству, круглый год трудится в разных городах и весях. Несколько лет назад решил испытать заробитчанского счастья в Европе. Сделал загранпаспорт, списался и с бригадой поехал в Польшу. Не повезло. Кто-то их обманул, попали не к хозяину, а в каталажку, их оштрафовали и выгнали обратно. Теперь у какого-то пана что-то строит в Белой Церкви. Ну, и младший, учится в ПТУ, стипендия 350 гривен, ее хватает, чтобы на выходные съездить домой, к матери. Берется за любую работу.
Я подивился подвигу матери. В селе легко соловьев в гаю слушать и с удочкой на речке сидеть, а вот своими руками прокормить себя и детей – труд гигантский, ежедневный, выматывающий. Всегда можно надорваться. Раз она надорвалась: тяжко заболела. Дети примчались, хотели продать хозяйство и на вырученные деньги вылечить мать. Она воспротивилась: что она без хозяйства? Привыкла помогать своим неокрепшим чадам, а не быть обузой. Кое-как сама выкарабкалась из болезни. Но вот позвонили из села, сообщили, что умерла и уже похоронили. Покончила с собой, повесившись в своем доме, отмаялась-отмучалась. Ужасная трагедия. Предполагают, что была одна, как и все последнее время, занемогла, и, чтобы никого не напрягать, свела счеты с жизнью. Сдалась, устала от одиночества, бедности, больного тела и беспросветного тяжкого труда.
Это не одна из трагедий войны, коими сегодня переполнена Украина (они у нас только на ТВ не могут попасть, поскольку оно с утра до ночи забито глупейшей политической болтовней), а вековая трагедия нужды и тщеты, вполне шевченковская. Помню, был на Святой земле, в Израиле, разговорился с двумя старушками, бывшими соотечественницами. Узнав, что я из Украины, они закатили очи горе: «Боже ты наш! Какой счастливец, в раю живете!» Я очень удивился, ведь считается, что, напротив, они тут в раю живут. «Ничего вы не понимаете, – ответили они, – у нас, чтобы вырос кустик в два вершка, ему надо, поливая и ухаживая, поклониться тысячу раз, а на Украине само все растет – только не мешай!» И это правда. Благодатная, плодоносная земля, великолепный климат, прекрасная природа – и несчастный, а сегодня и самый бедный, народ Европы.
Над этим парадоксом бился Тарас Шевченко. В своих знаменитых «дембельских» дневниках он описывает жизнь людей на Мангышлаке: пустыня, зной, скудность, невыносимая тяжесть бытия. Трудно там быть счастливым. Кроме воли – ничего. Но на Украине-то? Несчастны изгнанные из рая. А бедствующие в раю – это что? Страдающие, погибающие и кончающие жизнь самоубийством, как герои Шевченко? Экзистенциональная несовместимость. Отсюда гнев Кобзаря. Как поэт-коммунист, он вслед за своим «апостолом-изгнанником» Александром Герценом обвинял в народных несчастиях неволю, панов-эксплуататоров и самодержавие. Сегодня вроде нет ни эксплуататоров, ни самодержавия, даже коммунисты под запретом. Кругом одни патриоты. Воли – невпроворот. А воз опять тот же нарисовался.
Впрочем, премьер Владимир Гройсман вдруг заявил, что денег теперь у власти – завались, можно какую косточку и людям бросить. Но откуда дровишки? Может, какой Клондайк открыли или золото Полуботка наконец-то вернули? Увы! Тарифами и ценами выгребли из карманов того же народа. И погрузился он в нужду и нищету.
Есть, конечно, и положительные моменты в трехлетии порошенковских реформ. Прежде всего – культурологические. Благодаря им, герои Шевченко стали нам понятнее и ближе. Возможно, из любви к бессмертному Кобзарю Петр Алексеевич и его правительства решили максимально приблизить современную украинскую жизнь к его поэзии. Раньше, помнится, литературу приближали к жизни, а теперь наоборот. Согласно десоветизации.
Народ, потерявший свое имя
О том, что москали украли у украинцев их имя, историю и славу, я впервые услышал полтора года назад на презентации книги академика Петра Толочко, которая проходила в Российском культурном центре в Киеве. Ворвались юные радикалы во главе с провокатором-свободовцем, сорвали презентацию, что-то разбили и разрисовали, а один безусый хлопчик вырвал у академика микрофон и стал распространяться о краже. Теперь вот и президент Петр Порошенко заявил, что русские хотят украсть у нас нашу царевну Анну Ярославовну, королеву Франции.
История, действительно, занятная. В Древней Руси, как известно, все было русским: земля, народ, князья, города, вера, законы, первая книга «Се повести временных лет откуда есть пошла русская земля» и т.д. Таким было самосознание наших предков, которые считали себя русским народом. Это самосознание сохранялась и после распада Руси, и после ее воссоединений. Об этом свидетельствуют послания и речи Богдана Хмельницкого, Константина Острожского, св. Петра Могилы и множества других деятелей. Как единый народ он воспринимался и оппонентами. Во время войн с запорожцами польско-литовский гетман Сапега писал: «Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую».
Такое самосознание сохранялась вплоть до крушения Российской империи. Были ли у этого народа, отдельных его частей, этнографические, языковые и прочие отличия? Безусловно. Но как сегодня можно одновременно быть и львовянином, и галичанином, и украинцем или виннитчанином, подолянином и украинцем, так и раньше человек был одновременно и запорожцем, и малороссом, и русским. Поэт и академик Императорской академии живописи Тарас Шевченко был и украинцем, и малороссом, и «русским мещанином» (по паспорту). И никакого дискомфорта не чувствовал. Это делало любого гражданина сопричастным к тысячелетней истории русского народа, его славных побед и жестоких поражений. Так что нынешние украинцы до 1917 года были русскими, добивали панскую Польшу, громили шведов под Полтавой, занимали Берлин и Париж, отвоевывали Новороссию у турок, освобождали Балканы, защищали Севастополь, гибли под Цусимой и т.д.
Родоначальник украинской литературы полтавчанин Иван Котляревский был чистым москалем (как тогда назывались военные), русским офицером, участником Бородинского сражения и разгрома Наполеона, как и многие прадеды нынешних украинцев. Шевченко, прошедший солдатчину, терпеть не мог военщину, но москалем все-таки тоже побывал, как все служивые малороссы:
Дівчаток москалі украли,
А хлопців в москалі забрали…
Был ли у этого народа один язык? Письменный – безусловно. Тот же первопечатник Иван Федоров издавал книги и в Москве, и во Львове, и в Остроге, и в Заблудове. Грамматика Мелетия Смотрицкого, созданная в Литве, была каноном для допетровской эпохи по всей Руси. Мазепа переписывался с патриархом Андрианом, никаких переводчиков не требовалось для посланий Хмельницкого или Петра Великого народу.
Устная речь, конечно, отличалась, в ней выделяли три основные наречия: великорусское, белорусское и малорусское. Эти живые простонародные языки и созданные на них устные произведения пробудили гигантский интерес интеллектуалов-собирателей. Он пришел к нам от немецких романтиков, которые в 18 веке произвели фольклорный и этнографический бум, записывая народные сказания, поговорки, пословицы и слова. Любопытно, что собиратели относились к записанным устным сокровищам как к ископаемой или исчезающей реальности, разрушаемой коммуникациями, цивилизацией, культурой. Автор первой «Грамматики малороссийского наречия», изданной в Петербурге в 1818 году, Алексей Павловский называл этот простонародный язык «ни живым, ни мертвым, исчезающим наречием».
Котляревский составил первый малороссийский словарь на тысячу слов, через сто лет харьковчанин Борис Гринченко в 1909 году выпустил уже четырехтомник на 68 тысяч украинских слов, за который получил медаль Императорской академии. В 1860-х луганчанин Владимир Даль издает свой знаменитый словарь на 200 тысяч слов и 30 тысяч пословиц и поговорок великорусского языка. Он считал его подспорьем для «образованной речи».
Конечно, классический русский язык Пушкина и Гоголя, на котором создавалась великая литература, также постоянно обновлялся, но поднятый этнографический языковой пласт был столь мощным и поэтическим, что на нем можно было создавать оригинальные произведения, как это сделал Котляревский, и даже уникальные – как у Шевченко. Он писал и на русском литературном языке, но неповторим был именно в своей поэзии, которую сам, что удивительно, считал второстепенным и хлопотным занятием, а видел свое призвание в живописи.
Не стоит, впрочем, преувеличивать влияние литературы на народ того времени. С18 века, за 200 лет, население империи увеличилось в 12 раз, в том числе коренное, сельское, а грамотность оставалось первобытной, несмотря на образовательные циркуляры Петра I, Екатерины II, Святейшего Синода. Учиться не хотели и не видели в учебе смысла. В 1897 году грамотными (умеющими читать и писать), например, в Киевской губернии были ли лишь 13 процентов жителей, в Харьковской – 14 и.д. Если учесть, что некоторые сословия (дворяне, духовенство, чиновники, купечество) владели грамотой в обязательном порядке и жили в городах, то сельское население, составлявшее три четверти всех жителей страны, было едва ли не поголовно безграмотное. Поэтому литература и культура были уделом небольшой части народа.
Тем не менее стало очевидным: если существуют украинский язык, люди, которые на нем говорят, литература, которую читают, то должен быть и украинский народ, который описан Гоголем, воспет Шевченко. Кстати, один из основателей украинского радикального национализма Дмитрий Донцов писал в дневниках, что его, великоросса по происхождению, украинцем сделал Гоголь. У этого народа, естественно, должна быть своя история, объясняющая, «откуда он есть пошел», почему веками именовался, да и именует себя русским народом?
Эсер Михаил Грушевский уже в ХХ веке объяснял все это «путаницей в употреблении понятия «русский» в значении великорусского, «русский» в значении «восточнославянского» и, наконец, «русский» в значении украинского». В своих трудах он переименовал задним числом Русь в «Украину-Русь», летописный русский народ в локальный украинский, русских князей в украинские и т.д., чем внес еще большую путаницу. Но рукописи не горят, а летописи не перепишешь. К тому же историческая правда заключается не в том, что мы сегодня думаем о древнем народе, а в том, что и как он сам о себе думал. Тем не менее, так началось отречение от своего имени.
Добавить комментарий