Сицилийские cвятцы

   Петербургский историк и литератор Михаил Талалай, в последние годы живущий в Италии и часто бывающий на Сицилии, собрал тут сказания о местных святых и церковные предания. Через жития и реликвии сицилийских подвижников – миссионеров, проповедников, мучеников, праведников обнаружилась особая духовность этого края, византийско-восточной происхождения. Об этом на русском языке прежде практически не существовало литературы.                    

                                                                                                                                                                          Пролог

Восточная душа Сицилии

Для современного русского человека Сицилия – это экстремальная итальянская земля, со всеми полагающимися атрибутами, тут доведенными до крайности: преданность традициям, семейственность, горячий темперамент, примат гастрономии, церковные кортежи, пышная природа, пляжи (и кто-то добавит: мафия).

Однако пытливому взгляду здесь предстанут разные культурные пласты, антропологические коды, особая духовность.

Этот остров своей географией предопределен к плодородному разнообразию, и один из ликов Сицилии, это, вне сомнения, – греко-византийский.

Античная Эллада пустила тут корни более крепкие, чем в Афинах и на Пелопоннесе – достаточно посетить местные археологические зоны. Остров, имевший исконное италийское население – сикулов – очень быстро и охотно эллинизировался, особенно его восточная часть.

Христианство проникло сюда в апостольские времена – именно с Востока. На Сицилии (кратко) останавливался апостол Павел, а другой первоверховный апостол – Петр – послал сюда своих первых миссионеров.

При разделении Римской империи на Западную и Восточную остров сохранял свое промежуточное состояние и номинальную юрисдикцию Рима Первого, тяготея при этом к Риму Второму. Юстиниан I в 535 г. посчитал нужным это узаконить, объявив остров византийской провинцией. Край сохранял свою восточную ипостась, уберегшись от варварского нашествия лангобардов (боровшихся с Византией). Об этом сейчас мало вспоминают, но в Сиракузах, при императоре Константе II, в течении пять лет (663-668 гг.) находилась столица Византийской империи.

С середины VII в. ориентализм острова еще более усилился, так как он принял ряд беженских волн от мусульманской экспансии – из Сирии, Египта, Палестины. Сюда же позднее бежали православные монахи и миряне, которых преследовали в родной Византии иконоборцы. В VIII-IX вв. тут наступил расцвет византийской культуры, в том числе церковной, о чем свидетельствуют и многочисленные греческие имена святителей и преподобных той поры. Тогда же Сицилийская Церковь была выведена из-под юрисдикции Римских пап и переведена под омофор Патриархов Цареградских.

Увы, этот христианский край пал жертвой алчности агарян – отсчет их ига идет с 827 г., когда тут успешно высадился первый мусульманский десант. Через полвека пали столичные Сиракузы…

Много лиха претерпело тогда местное население… После начального периода кровавых репрессий завоеватели стали применять экономические рычаги – налоги и поборы. Часть сицилийцев бежала – в материковую Калабрию (где византийский губернатор сохранял даже сан «стратега Сицилии») или еще далее. Но некоторые остались…

Когда в конце XI в. арабов с Сицилии выбили норманны, их сначала встречали как освободителей-единоверцев. Во многом, именно так и происходило, однако постепенно новые владыки «сдали» местное православное население Риму с последующей латинизацией: епископ Палермо, триумфально встречавший варягов, был греком, однако это был и последний грек в истории палермитанской кафедры.

Во втором тысячелетии остров постепенно утрачивал свое богатое восточное наследие, но за первое тысячелетие его накопилось так много, что оно не могло полностью сгинуть.

…Император Николай I, прибывший на Сицилию в 1845 г. и посетивший собор в Монреале (украшенный византийцами уже при норманнах), воскликнул, что «только ради этого стоит приехать из Петербурга».

И восточные знаки сицилийской души-христианки тут остались не только внешние, материальные, в церковных апсидах и мозаиках, но и духовные: это почитание священных образов и мощей, это предания об аскезе монахов-калогеров и о чудесах мучеников и святителей.

Апостол Павел, заклинатель змей

Когда же Павел набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, выйдя от жара, повисла на руке его. Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек – убийца, когда его, спасшегося от моря, суд [Божий] не оставляет жить. Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда

(Деян. 28:3-5)

Богословы и иконописцы мало уделяют внимания мальтийскому эпизоду земной жизни апостола Павла.

Необычный сюжет прославлен на самой Мальте, где ехидна, «вышедшая от жара», становится чуть ли не главным атрибутом св. Павла, по которому его сразу опознают островитяне и туристы.

Отзвуки чудесного усмирения змеи достигли соседнего острова – Сицилии, ведь после Мальты корабль с апостолом и его верными учениками – Лукой и Аристархом – бросил на три дня якорь у восточного сицилийского берега, в Сиракузах.

Вышел ли апостол на берег, осмотрел ли он достопримечательности великого города? Ведь Сиракузы в ту эпоху своим блеском соперничали с Римом и Афинами. Но новозаветные тексты ничего, к вящей досаде сицилийцев, не сообщают…

Остается домысливать.

Апостола везли на кесарев суд в Вечный Город как римского гражданина, неподвластного судебным инстанциям в Иудее. Известно, что в Риме он вел некоторое время свободный образ жизни, проповедуя Евангелие, значит, и на Сицилии, пусть и в сопровождении стражи, пусть даже и в кандалах, но он мог бы сойти на берег.

            Наверняка спутники апостола по плаванию, хоть и язычники, или иудеи (а может, даже новообращенные христиане), уже поведали сиракузянам о мальтийском чуде с ехидной, добавив, что Павел тогда же предрек исчезновение с Мальты ядовитых змей – что и в самом деле удивительным образом вскоре произошло. Сицилийцы этому исчезновению поражались, но воистину ехидно комментируя, что теперь яд из змеиных пастей перешел на уста самих мальтийцев.

На Сицилии же змеи продолжали свои смертоносное поведение, и кто как ни апостол Павел должен был с этим управиться? Так возникла устойчивая местная легенда, что Павел во время своего трехдневного пребывания передал свои необыкновенные способности заклинать змеи одному местному клану, который он весь обратил в христианство.

Так в Сиракузах, а затем и в остальных краях острова появилась особая людская категория – чараулу (полагают, что слово происходит от греческого кералис, «дудочник»): их призывали на помощь при змеиных укусах не только людей, но и домашних животных. Сфера деятельности чараулу с веками расширялась: они научились обезвреживать яд не только змей, но и разнообразных вредных насекомых, буйно плодящихся при благоприятном климате. Во время целительных акций чараулу взывали к «основателю» их ремесла, апостолу Павлу, распевая специально написанные по этому поводу гимны.

            В древности, кроме нападений змей и насекомых, островитяне страдали и от других напастей – в первую очередь, от засухи. И здесь не могло обойтись без заступничества апостола – говорят, что в одном бедном квартале Сиракуз, топнув трижды ногой, он извел источник. Только вот спустя две тысячи лет, после разного рода гидротехнических успехов, запамятовали горожане, где он был. А ядовитые змеи расползлись куда-то, подальше от цивилизации, а вместе с ними канули в прошлое и их загадочные заклинатели, чараулу, они же ревностные почитатели Павла.

            В Ортигии, самом древнем районе Сиракуз, рядом с руинами древнегреческого капища Аполлона – его не мог не увидеть апостол, даже если оставался в гавани на борту корабля, – стоит небольшая базилика. Как справедливо полагают горожане, это одна из самых древних церквей на всем острове. Посвящена она, естественно, апостолу Павлу, неся на фасаде значительную надпись, на латыни: Храм св. Павла, некогда проведшего три дня в Сиракузах.

            …Из Сиракуз корабль с апостолом поплыл по Тирренскому морю к Путеолам, современному Поццуоли, где на морской набережной водружена мемориальная доска в память Павла Тарсийского. Здесь апостол провел с неделю, писал послания, отсюда отправился на римский суд, а затем и на плаху. Местные жители уверяют, что именно в Путеолах находятся апостольские истоки христианства в Италии (Павел прибыл на полуостров ранее Петра), но с этим не согласны в Сиракузах. В особенности – прихожане базилики св. Павла в квартале Ортигия, где сами стены чествуют трехдневное пребывание первоверховного апостола.

***

Маркиан, первый епископ всего Запада

Об этом забыли на Западе, а на Востоке и не знали: первый христианский епископ в Западной Европе – это Маркиан (он же Марциан, или Маркелл), священномученик Сикелийский, т.е. Сицилийский.

…Когда апостолы начинали свои миссии, бросив в Иерусалиме «географический» жребий, Петр-Кифа получил Италию, однако сначала он послал туда своего ученика, грека Маркиана. Он-то и стал первым епископом Запада, ведь сам Петр еще оставался на Востоке.

Сведения об апостольских временах собирались значительно позднее, и агиографию Маркиана составляли уже сами сицилийцы, гордившиеся греческим фундаментом Сикелийской Церкви.

Вот что в итоге рассказывают о «протоепископе» Маркиане.

Юношей Маркиан был последователем Симеона-волхва и воочию узрел просрамление мага молитвами апостола Петра. Уверовав во Христа, высокообразованный грек получил апостольское благословение отправиться на Сицилию – нести благую весть тамошним язычникам и иудеям и основать на острове христианскую Церковь.

По другой версии, Петр просветил юношу своей проповедью в Антиохии, где жил юный Маркиан. Из Антиохии он и отплыл, около 40 г. после Рождества Христова, на Сицилию, получив от апостола хиротонию.

Позднейший византийский кондак, который приписывают св. Иосифу-песнописцу, выходцу с Сицилии, славит Маркиана как «первую звезду, взошедшую с Востока, дабы светить народам Запада».

Маркиан несколько десятилетий проведывал неведомое тут прежде Евангелие, крестил островитян, устраивал храмы.

Он уже давно нес свою миссию в Сиракузах, когда тут в порту бросил свой якорь корабль с арестованным апостолом Павлом. В местных преданиях их возможное сослужение отнесено к катакомбам, носящим сейчас имя св. Иоанна Богослова.

Приоритет христианской миссии на Сицилии при этом всегда оставался за апостолом Петром, как, само собой, и его приоритет в Риме (лишь несколько городов в Италии осмеливаются «уклониться» от главенства петровой миссии, как, например, в Милане, где утверждают, что их Церковь основал апостол от 70-ти – киприот Варнава).

Значение Петра для Сицилии усилил Симеон Метафраст (Х в.), который утверждал, что Первоверховный и сам лично прибыл на остров, дабы поддержать своего посланца Маркиана.

Сиракузцы сохранили память о первой церкви, устроенной протоепископом – это небольшой пещерный храмик, называемый теперь криптой св. Маркиана.

О мученичестве миссионера существуют разные предания: самое устойчивое, что он был замучен фанатиками-иудеями. Мнения историков на этот счет разделяются: кто-то полагает, что это весьма достоверное обстоятельство, имея ввиду наличие тогда большой массы евреев-рабов на Сицилии, которым дозволяли устраивать синагоги и открыто исповедовать иудаизм. Другие считают, что это – позднейшее дополнение, отражающее реальный конфликт в Сиракузах в раннем Средневековье между христианами и иудеями.

Мощи священномученика, положенные в крипту его имени при катакомбах, при мусульманском нашествии византийцы перевезли в греческие Патры, где их затем взяли итальянские купцы (за внушительное «пожертвование»), и перенесли в порт Гаэту, где они почивают и поныне и где св. Маркиан, первый епископ Сицилии и всего Запада, чествуется как небесный покровитель.

В последующие столетия среди предстоятелей Сиракузской кафедры к лику святых были причислены: Максимиан (конец VI в.), современник святителя Григория Двоеслова, который его упоминает в своих «Собеседованиях о жизни италийских отцов и о бессмертии души», и Зосима (середина VII в.).

***

Панкратий, второй епископ

Сицилийские предания в других краях острова, вне Сиракуз, рассказывают, что епископ Маркиан прибыл на остров возвестить Евангелие не один.

Среди других имен чаще всего называют Панкратия, которого по сию пору истово чтят в прелестном городке Таормине, что высится над Мессинским проливом, между небом и землей.

О св. Маркиане рассказывается изначально много больше, и посему жития епископа Таормины находили опору в перекличке с житием епископа Сиракуз. Даже день празднования на Сицилии им установили один и тот же – 9 февраля.

Панкратия также, как и Маркиана, считают выходцем из Антиохии, приписывая ему великую честь – он отроком удостоился увидеть в Иерусалиме Самого Спасителя (благодаря отцу, услышавшему о Мессии и поспешившему в Иудею), затем принял крещение от апостола Петра и в 40 г., при императоре Калигуле, послан на Сицилию, уже как епископ.

В Таормине уверяют, что Панкратий и Маркиан получили петрово благословение одновременно. Они и выплыли вместе, но на разных кораблях, которые в море как будто бы пустились в соревнование – в итоге первым приплыл Маркиан, ставший и первым епископом на Западе. Ему же и достался в удел главный город тогдашней Сицилии, Сиракузы. Так из-за неудачи в регате Панкратий остался в тени.

Таормина, называемая греками Тавромений, была местом поскромнее, но аристократического характера. Здесь миссионер с Востока учредил общину, обратив многих, и даже самого префекта Таормины.

Согласно преданию, Панкратий закончил свой жизненный путь при императоре Траяне, и если это так, то он управлял городской общиной почти полвека.

Его успешная миссия в конце концов возбудила злобу среди язычников и они задумали сгубить епископа.

Заговор устроили следующим способом: убоявшись открытого нападения на Панкратия, снискавшего любовь жителей, злодеи пригласили его на банкет к одному закоренелому язычнику, Артагату. Во время ужина хозяин предложил Панкратию оказать почести почитаемому им божеству: епископ, не вступая в спор, осенил крестным знамением идола, и тот рассыпался в прах. Оскорбленные за свое божество язычники бросились избивать Панкратия, и настолько зверски, что лишили его жизни.

Боясь наказания за свое чудовищное преступление, убийцы скрыли тело мученика в колодце, но оно было обретено учениками епископа (житие рассказывает, что к колодцу-могиле их привел яркий солнечный луч).

Когда Сицилия вошла под омофор Цареградского Патриархата, внимание к первым восточным епископам усилилось, и св. Панкратий стал широко чествоваться как небесный покровитель Таормины.

В день его памяти по городу и поныне проносят крестным ходом его образ – вместе с образом апостола Петра, благословившего его на сицилийское служение.

Мощи святого после разгрома города мусульманами пропали – горная Таормина сопротивлялась на Сицилии дольше всех и завоеватели жестоко ее покарали, когда захватили – одним из последних городов – в 902 г.

В Риме в базилике св. Панкратия почивают мощи тезоименитного мученика, погибшего при гонениях Диоклетиана, в начале IV в., – в литературе иногда эту святыню ошибочно соотносят с именем святителя из Таормины.

Значительный факт: когда англо-американский десант готовился к высадке на Сицилии в 1943 г., для двойной массивной бомбежки Таормины был избран именно день св. Панкратия, когда в городе шел престольный праздник.

***

Леонтины: сицилийская Голгофа

Начальные времена христианства на Сицилии были относительно спокойными: после гибели самых первых епископов, Маркиана и Панкратия, местным общинам в течении почти столетия довелось достойно вести свою жизнь.

Однако Римскую империю периодически сотрясали государственные гонения на христиан.

Одно из них пришлось на середину III столетия, при императоре Декии. Его преемник, император Требониан Галл, продолжил жестокую антихристианскую политику, разослав по Апеннинскому полуострову военные экспедиции с целью искоренения новой веры.

Один из таких отрядов был направлен в Апулию, где воины схватили трех юношей, братьев Алфия (Алфея), Филадельфа и Кирина – по именам можно судить об их греческих корнях (при этом имя Кирин восточные святцы передают по-разному: то Киприн, то Киприан).

Братья предстали перед судом императорского сановника Нигеллиона, который пытался склонить их к поклонению идолам.

Наткнувшись на решительный отказ, сановник отослал братьев в Рим, где их бросили в тюрьму для государственных преступников – Мамертинскую темницу: двумя веками ранее тут содержались перед казнью Первоверховные апостолы. В Риме же решили, что будет полезнее устроить показательный процесс и склонить братьев к отступничеству (или же их казнить) на Сицилии, где христианство еще только начинало свой путь.

Восточной частью острова тогда правил молодой честолюьивый патриций Тертулл (иначе Тертилл), имевший резиденцию недалеко от Сиракуз, в местечке Леонтины (совр. итал. Лентини; в то время как на Сицилии произносят Линтини). Рассказывают, что направляясь к этому местечку, переходя через разлившийся бурный горный проток, братья перешли через него как посуху, в то время как несколько римских стражников утонуло.

В Леонтинах, несмотря на заточение в пещере, братья своими молитвами – к особо почитаемому ими апостолу Андрею Первозванному – сумели вылечить больную местную девушку, по имени Фекла. Это исцеление еще более озлобило Тертулла, повелевшего – после серии неудачных увещеваний – публично казнить трех юношей. Казнь провели с особой изощренностью, которую умели выказывать в таких случаях фанатики-язычники.

Изуродованные тела братьев бросили в лесу, но Фекла, ставшая христианкой, их разыскала и погребла с почестями.

По одному из преданий, сам Тертулл (или, быть может, его верный секретарь), увидев несгибаемость юношей, обратился ко Христу.

Над мощами мучеников возникла церковь, с епископской кафедрой. В начале IX в., при наступлении мусульман, последний епископ Леонтинский перенес мощи в монастырь св. Филиппа во Фрагале, где их в 1517 г. обнаружили рабочие-строители.

Жители Лентини, услышав об обретении святыни, послали делегацию к монахам с просьбой ее отдать, но те отказали. Тогда жители не погнушались снарядить военную экспедицию в составе 80 рыцарей, которые штурмом взяли обитель и триумфально привезли в Лентини мощи. Впрочем, в городке понимали, что решили проблему чересчур по-сицилийски и собрали щедрое пожертвование для обители, а также для Ватикана, где папа римский оформил задним числом документ о «добровольном» возвращении святыни. В 2017 г. в городке торжественно отметили 500-летие обретения мощей.

В Лентини показывают и пещеру, где томились братья. На ее стене сохранились следы лошадиных копыт – полагают, что они остались от коня Тертулла, который допрашивал тут братьев.

Существует и один современный обычай. Однажды, когда было решено вынести, по какой-то надобности, образа трех мучеников из церкви, началось сильное землетрясение. Когда же образа срочно вернули на их прежнее место, землетрясение тут же прекратилось. С той поры местные жители никогда не выносят святые изображения мучеников наружу: даже их реставрация всегда производится исключительно внутри храма.

***

Агафия, Лукия, Агриппина:

девы-мученицы

Подвиги дев-мучениц в своей основе имеют один житийный канон: благочестивая дева-христианка, притязания жениха-язычника, стойкий отпор со стороны девы, жестокие пытки, публичная казнь, посмертные чудеса.

В сонме сицилийский дев первой по хронологии и, по всей видимости, по известности стоит св. Агафия (Агата) Катанская.

Согласно преданию, она родилась на Сицилии, в Галермо (не путать с Палермо), предместье Катании, около 235 г.

Ее мученичество пришлось на царствование Декия, при сицилийском проконсуле Квинтиане – его легенда называет и в качестве похотливого преследователя девы.

Рассказ о деве, естественно, с веками обрастал разными колоритными подробностями, в том числе, географическими – мальтийцы уверяют, что святая дева на какой-то момент укрылась от Квинтиана у них на острове: с незапамятных времен тут показывают пещеру св. Агафии.

Впечатляющими подробностями обросли сцены пыток – воображение итальянских художников увлек, к примеру, сюжет с отрыванием у мученицы сосцов: в западном религиозном искусстве они стали непривычным атрибутом святой.

Множество чудес, в особенности связанных с деятельностью вулкана Этна, под сенью которого расположена Катания, приписывают небесному заступничеству Агафии.

Ее мощи долгое время пребывали в главном соборе, ставшем кафедральным. Когда святыне стало угрожать надругательство со стороны сарацин, византийцы увезли ее в Константинополь, но после изгнания завоевателей епископ катанский добился – не без подкупа – возврата мощей в кафедральный собор. Это произошло в 1126 г. и было расценено в политическом смысле, как благословение св. Агафии новой власти норманнов на острове – в ущерб византийцам.

***

Житие св. Лукии, иначе Лючии, Сиракузской настолько сходно с житием св. Агафии Катанской, что ряд историков полагает его явным повторением.

Существует одна местная легенда, разъясняющая близость житий следующим рассказом: Лукия привела однажды свою больную мать к мощам св. Агафии Катанской, но обратившись к ней с молитвенным призванием, услышала небесный глас: «Зачем ты просишь о чуде св. Агафию? И ты сама его способна сотворить: как Агафия будет помогать катанцам, так ты, Лукия, повторив ее подвиг, будешь помогать сиракузцам».

Однако, если какие-то эпизоды жития св. Лукии могут казаться пересказом, в реальности ее существования у историков нет сомнений: в 1894 г. в сиракузских катакомбах св. Иоанна Богослова была обнаружена надпись рубежа IV-V вв., с молитвенными призываниями к мученице.

Лукия, как и Агафия, подвергалась домогательствам язычника. Ее тоже унижали и пытали – выколов глаза. Ужасный атрибут – два глаза на блюде, или в чаше, сопровождают западные изображения мученицы (поэтому ее почитают как покровительницу зрения, разъясняя происхождение ее имени – от lux, свет). Особый размах культ Лукии, как провозвестницы нарастающего солнечного света (не без языческих пережитков), приобрел в Скандинавии, особенно в Швеции, и это несмотря на тамошний протестантизм, исключающий почитание святых.

Мощи св. Лукии в 1040 г. увезли, спасая от мусульманской угрозы, византийцы – вместе с мощами св. Агафии. Однако во время Четвертого крестового похода их захватили и перевезли к себе венецианцы (Санта-Лючия, железнодорожный вокзал в Венеции хранит в своем названии память об этом событии и о сицилийской деве).

***

В число сицилийских дев-мучениц следует включить Агриппину Римляныню (Минейскую). Она претерпела мученическую смерть в Риме, при императоре Валериане, около 258 г. Однако сицилийские христиане – называют имя праведной Евпрасии, местночтимой святой – сумели перенести ее святые мощи в городок Мененон (совр. Минео), где их поместили в укромную пещеру, сохранившуюся доныне. По молитвам местных жителей, Святая оберегала их от разных напастей, в том числе от набегов сарацин. Вокруг имени Агриппины на Сицилии сложилось широкое почитание.

В Минео убеждены, что они сберегли мощи мученицы по сию пору, держа их в местном храме, но восточные агиографы пишут, что их увезли византийцы в XI в. – как мощи и других сицилийских дев-мучениц.

***

Евпл, Евангелие или смерть

Последняя вспышка языческой злобы в Римской империи пришлась на царствование императора Диоклетиана: известны имена многих мучеников той поры.

Среди них – архидиакон Евпл, житие которого поражает преданностью к Евангелию.

Слава Евпла (встречается и написание Евплий) быстро разнеслась по христианской эйкумене: уже святитель Григорий Двоеслов в своих письмах из Рима упоминает его имя – из переписки Григория с Феликсом, епископом Мессинским, узнаем, что в Мессине в конце VI столетия сооружался храм в честь мученика Евпла Катанского (а также Панкратия Таорминского).

Известно, что в Риме, близ ворот апостола Павла, папа Феодор I в середине VII в. соорудил часовню св. Евпла. Великий сицилийский песнописец Иосиф посвятил ему особый гимн.

Через Византию почитание Евпла пришло на Русь, где возникло немало храмов в его честь (величественный московский храм был разрушен в 1926 г.).

Несколько изводов его жития, известных уже в древности, сходятся в одном – в необыкновенной преданности архидиакона к Евангелию, и даже не в его абстрактном виде благой вести, а как к реальной Книге.

Рассказывают, что на дознание в римский трибунал он явился именно с Книгой в руках. Трибуналом заправлял матерый язычник Кальвисиан, которому Евпл бросил в лицо: «Я христианин и желаю умереть за имя Христово».

Архидиакона арестовали, отняли Книгу, и надеясь сломить его волю, бросили на несколько месяцев в темницу. При новом допросе он заявил, что Евангелие у него осталось в сердце… На шею осужденного повесили отобранную при аресте Книгу и публично обезглавили – ради устрашения сицилийских христиан. Перед казнью римский глашатай воскликнул: «Предается смерти Евпл, христианин, враг богов и императоров». Мученик смиренно ему ответил: «Благодарю Христа Бога…»

Над темницей, где томился в ожидании казни Евпл, жители Катании позднее возвели храм, возобновленный в конце XVII в.

Летом 1943 г., англо-американцы, готовившиеся к высадке на Сицилии, разбомбили старую часть города – погибла и древняя церковь св. Евпла, которую уже не стали восстанавливать: мученик номинально почитается небесным покровителем Катании, но ее нынешние жители свою ревность отдают преимущественно св. Агафии. Нельзя, впрочем, сказать, что они его забыли: на фасаде кафедрального собора водружен его образ, а в 2004 г. город торжественно отметил 1700-летие его подвига.

Мощи св. Евпла спасли от мусульман и перенесли в регион Кампания, в его укромную горную часть – в местечко Тревико, близ Авеллино, где они почивают и поныне.

***

Филипп, изгнатель бесов

            И после прекращения гонений язычников и утверждения христианства в столичном Риме, долгое время жители многих регионов Западной Римской Империи поклонялись старым божествам. Сицилия, обращенная к Африке и Восточному Средиземноморью, испытывала влияние многих языческих культов и проповедь Евангелия часто встречала тут отпор, в особенности от жреческой касты.

            Среди смелых греческих проповедников на острове особую память оставил Филипп, подвизавшийся тут в первой половине V в. Разные варианты его жития называют разное его происхождение – то из Сирии (чаще всего), то из Фракии, то из самого Царьграда.

В компании с верным учеником Евсевием, автором его первого жития, Филипп приходит в Рим, где демонстрирует виртуозную латынь, которой он овладел необыкновенно быстро. Учитывая его миссионерский пыл и знание обоих главных языков, распространенных на Сицилии, папа римский, рукоположив его во священники, посылает на восточную часть острова – в район вулкана Этна.

            Крестьяне, селившиеся на склонах вулкана и часто подвергаемые смертельной опасности, были известны своими предрассудками и приверженностью к восточным культам: они верили, что внутри вулкана обитают злые духи, которых надо всячески ублажать.

Филипп, поселившись вместе с Евсеевием в греческом местечке Агирион (современная Аджира), начал деятельную проповедь Евангелия. Особую славу ему принесло умение изгонять демонов – говорят, что в течении своей миссии он сумел излечить с полтысячи бесноватых.

Сложившаяся вокруг него общинка последователей позднее дала начало знаменитой в восточной Сицилии обители, которая стала носить его имя. Собственно и само селение стали называть его именем – Сан-Филиппо-ди-Аджира, пока при Муссолини центральные власти не посчитали этот топоним слишком длинным и не урезали его до «Аджира».

Но рвение местных жителей к небесному покровителю не остыло, как и почитание его мощей, освидетельствованных в XVII в. Более того, укрепляются разного рода местные легенды, которые переносят подвиг св. Филиппа еще к апостольским временам, наделяя его миссию «благословением от самого апостола Петра» – как это было в случае первых святителей Сицилийских, Маркиана и Панкратия.

***

Византийские понтифики

Ватикан ныне крепко ассоциируется с западной традицией и с недалеким прошлым, когда он искоренял греко-византийское наследие в Южной Италии.

Но в стародавние времена, когда итальянцы были православными бывало, что римскую кафедру занимали византийцы.

Так, пятеро сицилийцев, по своей культуре – византийцы, достигли вершин западной иерархии, став римскими папами. Они сохраняли и развивали связи с византийскими императорами, тогда – единственными императорами в Европе.

Их имена: Агафон, Лев, Конон, Сергий, Стефан.

Институт папства – один из самых изученных в истории человечества. И о пяти сицилийцах, правивших на Петровом престоле, написано немало.

Первый из них, Агафон родился в Палермо в греческой семье, вероятно, в самом конце VI в. Называют даже точную дату его рождения – 575 г., которую отсчитывают от обратного – от года его преставления в Риме (681 г.) и согласно данным о его возрасте – он прожил 106 лет!

Рано осиротев, Агафон раздал имущество родителей и ушел в монастырь в своем родном городе. Эта палермитанская обитель – в честь Пророка Иоанна Крестителя – уцелела до наших времен. Впрочем, о его сицилийском детстве и юношестве, известно немного. Став понтификом, он много заботился об укреплении связей с Константинополем. В 680 г. Агафон снарядил внушительную римскую делегацию на Вселенский Собор, против монофелитской ереси. Православный папа проявил необыкновенную твердость и даже предал посмертной анафеме одного из своих предшественников – папу Гонория I, сторонника монофелитов. С помощью византийского императора Агафон снарядил ряд христианских миссий к язычникам – в лангобардские зоны Италии, и даже в Англию.

Следующим после Агафона папой стал также сицилиец-грек – Лев, которому присвоили порядковый номер Второго: в Риме всем был памятен Лев Первый, спасший Вечный Город от гуннов и получивший прозвание «Великий». О точном месте рождения Льва II неизвестно, чаще всего называют Мессину. И Лев также был тесно связан с Византией, продолжая линию Агафона. Этот папа провел на троне Петра всего год, с 682 по 683 г. Он твердо поддержал решения Вселенского Собора, осудив папу Гонория I, пытаясь, впрочем, несколько смягчить формулировки в отношении понтифика. Этим он собственно и стяжал посмертную известность в Римской Церкви, так как наличие папы-еретика, преданного анафеме, выбивается из догматической концепции о непогрешимости римских пап: католическим богословам казус Гонория принес немало трудностей, которые они пытаются преодолеть, исходя из текстов Льва II.

Через три года после кончины Льва II римским первосвященником был избран другой византиец – Конон, уроженец Фракии (или Сирии), но выросший на Сицилии. Его фигура типична для так называемых «пап переходного периода»: соперничающие фракции соглашаются на одном кандидате, обычно почтенного возраста, дабы потянуть время и подобрать силы для новых маневров. И в самом деле, папа Конон возглавлял Римскую Церковь всего лишь год, с октября 686 по сентябрь 687 г.

А вот его преемник, святитель Сергий, правил немало – с 687 по 701 г. Родом из Палермо, он юношей прибыл в Рим, где ему покровительствовали, возможно, по законам землячества, будущие папы Лев II и Конон. Греческое образование Сергия позволило урегулировать сложные отношения Рима с Константинополем: в самом деле, властолюбивый и жестокий император Юстиниан II всячески пытался подчинить себе и Римскую кафедру – Сергию пришлось отстаивать независимость Рима, чему способствовало свержение в 695 г. Юстиниана с византийского трона.

Замыкает плеяду сицилийских пап Стефан III, правивший в 768-772 гг. Уроженец Сиракуз, с византийским образованием, он молодым человеком появился в Риме, где постепенно прошел все ступени церковной карьеры, став особенно близким к папе Павлу I: он и назначил его своим преемником. Одним из первых деяний нового понтифика стало твердое подтверждение иконопочитания, которое было в те годы оставалось еще отвергнутым и преследуемым в Константинополе. В момент, когда в Византии царствовала иконоборческая власть, в политическом смысле Стефану III приходилось лавировать между двумя западными государственными силами – лангобардами и франками, не рассчитывая на помощь из Царьграда.

Пройдет три десятилетия, и в 800 г. в римском соборе св. Петра другой папа – Лев III, уже коренной римлянин родом, – возложил императорскую корону на главу короля франков Карла, объявив его императором Римской империи и возродив тем самым с новой силой древнее противостояние Востока и Запада. Сицилия, вероятно, как слишком подверженная восточным влияниям, навсегда перестала порождать римских понтификов.

***

Лев, чудотворец

Лев Катанский – вне сомнения, самый известный на Руси из сицилийских святых. Расскажем о нем на основании местных источников.

Будущий епископ родился в Равенне, около 720 г., когда город еще был столицей византийского экзархата (пройдет около 30 лет и этот оплот Византии на Апеннинах падет в руки лангобардов).

Лев рос в густой византийской среде, меж великих равеннских храмов, златофонное сияние которых сохранилось и по сию пору. Возможно, именно лангобардская угроза заставила Льва покинуть обреченную на латинизацию Равенну и уйти на итальянский Юг, в Калабрию. Здесь он принял постриг, и здесь же, спустя годы монашеского подвига, он получил приглашение переплыть Пролив и возглавить кафедру в Катании.

По преданию, после кончины предыдущего епископа многие катанцы тут увидели в своих сонных видениях ангелов: они явственно говорили – «Зовите Владыку Льва из Калабрии».

Так Катания отрядила в отдаленную калабрийскую обитель представительную делегацию: Лев долго отказывался от подобного служения, но затем согласился.

На время его епископства выпал печальный в истории Византии эпизод – иконоборчество. Не мог Лев – после его отрочества в Равенне среди лучших в мире мозаик и после монашеской жизни в Калабрии – подчиниться еретическому приказу, пусть и исходящему от высшей власти.

Пришлось святителю бежать из Катании и укрываться в горах – пригодился калабрийский опыт. Позднее скромные обители, где он укрывался, получали его имя – Сан Леоне. В местечке Синагра до сих пор показывают пещеру святителя, причем местные жители уверяют, что он и преставился в Синагре. Катанцы же полагают, что под конец жизни святителя, за три года до смерти, когда в 877 г. в Константинополе восторжествовало православие, он вернулся на свою катанскую кафедру.

Из чудесных деяний святителя в народной памяти осталось его просрамление волхва Илиодора, смущавшего народ своим волшебством. Однажды чародей даже дерзновенно зашел в кафедральный собор, но Лев вывел его вон, «захомутав» омофором. Дабы покончить с искушениями Илиодора он предложил ему испытание огнем, совместно взойдя на костер: маг в итоге сгорел, святитель же вышел из огня невредимым.

Память Льва чтят и в Калабрии, особенно в городке Сарачена, где ежегодно проходит величественный крестный ход со множеством факелов – в воспоминание костра с Илиодром, а также другого чуда святителя: когда он приблизился к одному калабрийскому капищу, то оно само собой загорелось, превратившись в прах.

Льву предшествовал, за один век, другой катанский святитель – Савин, упоминаемый в Четьих-Минеях святителя Димитрия Ростовского. О нем, однако, известно совсем немного. Обстоятельство, поразившее современников Савина, – его добровольный уход с катанской кафедры и дальнейшая аскетическая жизнь на склонах Этны. Святитель преставился около 760 г.

Одним из преемников св. Савина был епископ Иаков, о котором также имеются скудные сведения: за верность иконопочитанию его отозвали с Сицилии в Константинополь, где главенствовали иконоборцы. Несмотря на пытки, Иаков не отрекся от православия. К сонму катанских святителей относится и св. Вирилл, иначе Бирилл и Берилл, по преданию – ученик апостола Петра, первый епископ Катании, ошибочно попавший в русские святцы с именем Кирилл. Память о нем сохраняет название городского квартала Сан-Берилло.

***

Григорий, жертва навета

            Святитель Григорий Акрагантийский, современник Льва Катанского, попал в русские святцы благодаря св. Димитрию Ростовскому, подробно пересказавшему его житие. Злоключения епископа, осужденного по клеветническому доносу блудницы, и заключительное торжество истины было одним из излюбленных эпизодов в благочестивом чтении православного народа.

            В древнегреческом названии Акрагант (иначе Акрагас) непросто узнать современный сицилийский город Агридженто, знаменитый среди туристов изумительным комплексом античных храмов – настолько известным на Западе, что Григорий, небесный покровитель города (наряду с преподобным Калогером, о котором ниже), стал у католиков почитаться как покровитель археологов и археологических раскопок вообще.

            О Григории, епископе Акраганта, историки достоверно знают из посланий святителя Григория Двоеслова: в них папа римский занимался расследованием, возбужденным против тезоименитного епископа. Подробности подложного дела изложены в житии св. Григория, составленном в VIII в. на греческом языке в Риме аввой Леонтием, игуменом обители св. Саввы.

            …Уроженец Акраганта, Григорий, с малых лет мечтал увидеть Палестину: однажды, когда он мечтательно сидел у моря, к берегу приплыл корабль, капитан которого сначала пленил юношу как раба, но затем устыдился своего поступка и дал ему свободно сойти в Карфагене. Долгий маршрут через Северную Африку привел Григория наконец в Иерусалим, где он прожил несколько лет в монастыре, получив сан иеродиакона. Именно из Иерусалима в его родной Акрагант, к безутешным родителям пришла весть, что сын жив, и что он – в Палестине.

Монашеские достоинства Григория становятся известными, и его зовут в столичные монастыри – сначала в Константинополь, затем – в Рим, где он подвизается в греческом монастыре св. Саввы. Именно в тот момент в Акраганте умирает епископ, и папа Римский благословляет туда на вакантную кафедру Григория. Однако в Акраганте сложилась местная партия с другим кандидатом, замыслившая коварный план – привести в палаты к епископу блудницу и застать там его с «поличным».

Вспыхнул скандал, отзвуки которого попали в послания св. Григория Двоеслова. Оклеветанного епископа затребовали в столицу. Более двух лет просидел Григорий в темнице в Риме, пока правда не восторжествовала: конце концов, раскаявшаяся блудница сама поведала об устроенном заговоре.

            Оправданный епископ триумфально вернулся в Акрагант, где еще много лет благодатно управлял паствой.

***

Лука, проповедник скалам

Лука родился в бедной крестьянской многодетной семье, как полагают, в конце IX в. – в сицилийском городе Никосия, который был основан, в честь св. Николая Чудотворца, византийцами. Редкость, но известна фамилия будущего святого – Казали.

Объявившийся в Никосии насельник монастыря св. Филиппа в Аджире, обратив внимание на религиозный пыл Луки, предложил ему уйти к нему в обитель послушником, на что тот согласился. Отроку шел всего двенадцатый год…

Пройдя все положенные иноческие ступени и став иеромонахом, Лука получил от игумена благословение окормлять жителей окрестных сел.

Его вдохновенные проповеди снискали любовь и – одновременно – вызвали зависть у нескольких собратьев. Они разработали план для унижения Луки.

Дело в том, что к тому моменту он ослеп от одного заболевания, но продолжал нести свое послушание. И вот однажды завистливые монахи привели его в уединенное горное место, заявив, что тут собралась огромная толпа, желающих слушать проповедь Луки.

Преподобный, начав говорить, заметил странную тишину, но получил от собратьев успокоительный ответ, что публика тут настолько благочестивая, что никто не смеет и проронить слова, даже пошевелиться.

Вдохновленный таким разъяснением, Лука особенно ярко читал свою проповедь. Сопроводители предвкушали его горькое разочарование…

Однако когда он закончил проповедь, обращенную к голым скалам, они внезапно громогласно откликнулись: «Аминь!».

Потрясенные собратья раскаялись в своем жестоком розыгрыше, но Лука их простил.

Он преставился в монастыре в Аджире, где и был погребен. В XVI в. святые мощи преподобного Луки были обретены там же, вместе с мощами преподобного Филиппа. Его земляки упросили передать частицу мощей преподобного в родную Никосию.

***

Мефодий, патриарх Второго Рима

            На современной Сицилии гордятся тем, что их земляк Мефодий возглавил, в первой половине IX cтолетия, Восточную Церковь и так славно потрудился на христовой ниве, претерпевая преследования (в первую очередь, из-за обличения иконоборцев), что после преставления быстро стяжал славу Святого, да еще с эпитетом «Великий».

О святителе Мефодии подробно написал св. Димитрий Ростовский, и его имя все православные вспоминают на празднике Торжества православия – при императрице Феодоре было восстановлено иконопочитание, и во славу этого великого события св. Мефодий написал чинопоследование, оставшееся в обиходе православной Церкви и поныне.

Мефодий родился в Сиракузах, и, будучи греком, рос в двуязычной среде – знание латыни позднее ему пригодилось в борьбе за почитание икон. Его церковное служение началось на Востоке: после нескольких лет жизни в одном монастыре на острове Хиос, он был призван потрудиться в Константинополе. Он прибыл на берега Босфора в тот драматический момент, когда к власти пришел император-иконоборец Лев Армянин. Именно тогда и сыграло добрую службу сицилийское происхождение Мефодия и владение латинским языком: патриарх Никифор благословил его отправиться в Рим за поддержкой к понтификам, отстаивавшим святость икон.

В Вечном Городе Мефодий остался несколько лет, получив священнический сан из рук папы Пасхалия I. Шел парадоксальный момент в истории Церкви: Первый, латинский, Рим боролся за православие, в то время Второй, византийский, Рим погряз в ереси. Укрепленный поддержкой понтифика, Мефодий вернулся в Царьград, но был брошен в тюрьму. Однако его исповедничество не осталось напрасным…

Слава святителя Мефодия донеслась до Сицилии с Востока совсем недавно – в прошлом веке. Однако она возымела такой эффект, что в его родном городе возвели особый храм в его честь (единственный с таким посвящением во всем христианском мире). Возникла тут и площадь – пьяцца Сан Методио. Местное «Училище религиозных наук для мирян», учрежденное в 1977 г., тоже посвятили патриарху. Называют Мефодия тут, естественно, не Цареградским, а Сицилийским: San Metodio Siculo.

***

Леолука: патрон у «падрино»

Преподобный Лев (Лео), в миру Лука, несмотря на присущую святым прозорливость, вряд ли предвидел, что его земляки из городка Корлеоне, во-первых, сделают из двух его имен, монашеского и мирского, одно единое – Леолука, а во-вторых, что они печально прославятся в качестве мафиози.

Многим современным посетителям Сицилии название городка Корлеоне щекочет нервы – оно стало всемирно известным благодаря дону Вито «Корлеоне», незабвенному «падрино» – «крестному отцу» – из романа и фильма, получившему свою кличку по родному месту. Создатели этого персонажа особо не фантазировали: Корлеоне, несмотря на свои скромные размеры, в самом деле, считался одним из важнейших мафиозных центров в мире.

Взволнованный турист сегодня здесь мафию встретит, пожалуй, лишь в созданном недавно Музее мафии, хотя в целом на острове, да, вероятно, в городе она еще не до конца «музеефицирована». Не может посетитель Корлеоне не заметить и повышенную религиозность горожан, свойственную людям рискованных профессий: в городе – более ста храмов. Услышит он и о небесном патроне города со странным двойным именем – Леолука.

Преподобный родился в Корлеоне около 815 г., накануне арабского нашествия на остров. Дату его рождения называют весьма уверено, потому что преставился преподобный около 915 г., в возрасте ста лет (в те времена такой возраст уже казался чудом). При крещении его назвали Лео: в городке с византийским названием «Место Льва» (Корлеоне) почти все носили это имя – и у Льва отец был Львом.

Рано оставшийся сиротой, «Лёва» пас овец и мечтал о христианском подвиге. Мечты обрели очертания в монашеском призвании. Раздав отцовское имущество бедным, он поначалу подвизался послушником в монастыре св. Филиппа в Агире, на склонах вулкана Этна.

Прежде чем принять постриг, он, по обычаю той эпохи, отправился в паломничество к гробницам первоверховных апостолов в Риме. Там, в молитве у великой святыни, он укрепился в своем призвании, но вернуться в сицилийскую обитель ему не удалось: на острове уже хозяйничали мусульмане. Тогда Лев решил поступить в одну калабрийскую обитель, к полюбившему его игумену Христофору. Здесь и прошли остальные 80 лет его подвижнической жизни.

Даже среди скромнейших насельников он отличался своим особым смирением. Несмотря на то, что игумен Христофор благословил его в свои преемники, Лука, бывший Лев, проводил преимущественно время за крестьянским трудом. Случались и чудесные события. Однажды его, при других братьях, укусила ядовитая змея – Лука усердно помолился и с ним ничего не сталось. В другой раз крестное знамение преподобного вернуло к жизни даже скотину: в обители сдохла было единственная лошадь, но монахам не пришлось долго горевать.

Видели и странные явления: св. Лука, уже будучи в почтенном возрасте, не мог носить в монастырь тяжелые вязанки хвороста, и они сами собой сопровождали его из леса – именно в память об этом сегодня в Корлеоне, на праздник святого, жгут костры. Калабрийская обитель при настоятельстве Луки процветала: тут подвизалось около ста насельников; за духовным окормлением сюда притекали со всего Италийского Юга.

После преставления игумена ни у кого не оставалось сомнений в его святости.

В родной город преподобный так и не смог вернуться, но когда мусульмане были изгнаны с Сицилии, в Корлеоне сразу же проникла великая весть: их земляк – святой. При этом жителям городка хотелось его величать популярным местным именем – так сначала его тут славили как Льва (Луку), потом – под одним именем Леолука. Даже младенцев женского пола вручали тут под его покровительство, придумав замысловатое имя Леолукина.

Горожане уверены, что преподобный вступился за них и в новейшие времена.

…Шел 1860-й год – на Сицилии высадился Гарибальди, решивший сокрушить правление неаполитанских Бурбонов и вручить Юг Италию монарху-объединителю из Савойской династии, Виктору-Эммануилу II. Дерзкое предприятие Гарибальди удалось, не без помощи местных жителей (и, как поговаривают, не без поддержки мафии – она, впрочем, тогда имела иной, не криминальный, характер, будучи «государством в государстве»). Когда же к Корлеоне подступили карательные бурбонские отряды, жители взмолились к св. Леолуке – а заодно, для надежности, и к преподобному Антонию Великому. Солдаты, ко всеобщему удивлению, ушли из города, никого не тронув. Ныне в память спасения от бурбонской вендетты каждое последнее воскресение мая в Корлеоне проходит благочестивый забег с образами обоих преподобных, Льва и Антония. Но побеждает всегда местный.

***

Илия, вечный скиталец

Трудно воссоздать земной путь сицилийского аскета Илии, отмеченный постоянными перемещениями – из-за натиска агарян на остров.

Уроженец городка Энна (родился в 820-е гг.), Илия уже подростком был похищен разбойничавшими арабами. Отрока Иоанна, как его назвали при крещении, повезли на невольничьи рынки, но его выкупили христиане-сиракузцы.

Недолго однако ему было суждено оставаться на свободе: новое пленение произошло при нападении на Сиракузы. Наступило новое рабство, теперь уже многолетнее – в Северной Африке. Каким-то чудом юноше удается освободится (житие сообщает, что его хозяином был христианин, который проникся уважением к благочестивому юноше и дал ему волю).

Побывав рабом людей, он возмечтал стать рабом Божиим, и с этим помыслом отправляется на Святую Землю, где получает постриг от самого Патриарха Иерусалимского и новое имя – в честь великого Пророка, а также в память о постриге от патриарха Илии (Третьего). По традиции, в монашеском имени ему оставили первую букву от имени мирского.

Начинаются его добровольные скитания по Востоку в поисках истинного пути. Сначала Илия отправляется в Фиваиду, где учится крайней аскезе. Затем он решает совершить паломничество в Персию – к мощам трех отроков, бывших в пещи огненной.

Однако исламская угроза его останавливает и он возвращается в Африку, успев привести ко Христу несколько мусульман (жития называют традиционную цифру – двенадцать).

Его мечта – вернуться на родную Сицилию, однако сарацины уже захватили многие ее части, и он, побывав однако в захваченном уже Палермо (тайком, ради матери), уходит в Таормину – в последний оплот христиан, павший в 902 г. Здесь преподобный живет при храме священномученика Панкратия. К нему присоединяется ученик, который получает монашеское имя Даниил – в честь другого великого Пророка.

Отныне Илия и Даниил становятся неразлучными. Однако мусульмане приближаются к Таормине, и они бегут с Сицилии – теперь уже навсегда.

Илию влечет Эллада, и он устраивает свою скромную обитель в Спарте. Византийцы, однако, принимают его за арабского шпиона и бросают в тюрьму. Чудесным образом спасшись от подозрительных эллинов, Илия возвращается в Италию – но уже не на родной остров, почти полностью покоренный арабами, а в Калабрию, остававшуюся византийской.

В 880 г. он предрекает победу христианского флота над мусульманским, а в следующем году – поражение на Сицилии сухопутного византийского войска: арабское нашествие уже не остановить.

Его слава как аскета и пророка достигает столицы – император Лев VI зовет Илию ко своему двору ради духовного окормления. По пути преподобный, которому уже за 80 лет, теряет силы и преставляется в Салониках. Согласно завещанию, его останки увезли обратно в Италию, в Калабрию, где с веками они, увы, теряются…

В житии вечного скитальца необычны его связи с арабским миром, и не всегда – конфликтные. Похоже, что и некоторые мусульмане его уважали за праведность и аскезу. Так, согласно одному житийному эпизоду, будучи монахом в Калабрии и повстречав одного крестьянина, он неожиданно попросил его передать поклон сарацинскому князю. Вскоре крестьянина увели в рабство, где он, в самом деле, передал поклон князю. Тот, в знак уважения к славе Илии, повелел отпустить калабрийца домой…

Память об анахорете не угасала не только на Юге Италии, но и в Греции, где его почитают как преподобного Илию Сикелиота (т.е. Сицилийского).

В Калабрии же, где прошло несколько спокойных лет вечного беженца, в 2005 г. возникла небольшая православная обитель, ему – и его ученику преподобному Филарету – посвященная.

***

Калогер, благой старец

            Вокруг имени святого существует изрядная путаница, ведь калогерами, «благими старцами», в греческом мире называли монашествующих в почтенном возрасте, а позднее и всех иноков.

            Однако согласно устойчивому преданию сицилийский Калогер получил это промыслительное имя еще при рождении.

            То же предание твердо называет место рождения Святого – город Халкидон, в сознании православных навсегда связанный со вселенским Халкидонским Собором и с борьбой против монофизитов. Причем родился он в Халкидоне в середине V столетия, спустя буквально несколько лет после того славного Собора. Быть может, и это – символ, ведь Калогер в народной памяти остался именно как защитник православия перед монофизитами.

            Как и почему Калогер с родных босфорских берегов оказался на дальней Сицилии? И здесь традиция указывает «халкидонскую» причину: монофизиты и их гонения.

            20-летний грек бежит из «коренной» Византии на тогдашнюю окраину христианской ойкумены – на остров, расположенный ближе к Африке, чем к Европе.

            Сразу оговоримся, что вокруг столь любимого святого с веками возникли разные предания: его почитателям даже V век после Рождества Христова казался слишком современным и они «отправили» его в середину I-го века, в Рим, к «первому папе», апостолу Петру, который якобы и благословил Калогера на евангелизацию острова (хотя в Сиракузах уверены, что первым проповедником на Сицилии был священномученик Маркиан).

            Можно предположить, что юный византиец до миграции в Италию имел какое-то медицинское образование или, по крайней мере, опыт. Он спасает не только души, уловленные еретиками-монофизитами (а также арианами). Его перемещения по сицилийскому краю – это по сути дела, перечень тех мест, сейчас называемых «спа», а в греко-римском мире называли термами, т.е. структурами разной фешенебельности, возникавшими близ термальных источников. Почти вся дальнейшая жизнь прошла близ таких терм, которым он мог бы послужить их живой рекламой – Калогер прожил почти век.

            Значительная часть его бытия географически пришлась на Липарийский архипелаг – группу островков на северо-восточной стороне Сицилии. Прелестные островки имеют вулканическое проихождение, а один из них так и называется – Вулкан.

            С островком связано следующее предание: говорят, что когда в Равенне (в 526 г.) скончался готский король Теодорих, сумевший подчинить всю Италию, включая Сицилию, Калогер увидел, как душа земного владыки, еретика-арианина, падает прямиком в жерло вулкана на острове Вулкан. Эту легенду услышал и записал святитель Григорий Двоеслов, папа Римский.

Следующим местом его подвижничества стал знатный город Лилибей, стоявший на самой крайней западной точке сицилийского треугольника и «смотревший» на Ливию (отсюда и его название). Стратегическое положение города делало его вожделенной добычей для разных племен и народов: во времена Калогера им завладели вандалы. Будучи арианами, как и недавно скончавшийся король Теодорих, они жестоко притеснявшие местное православное население. Калогер и его двое учеников-греков, Димитрий и Григорий, попали в руки фанатичных еретиков и были приговорены к смертной казни. Юноши погибли, в то время как старцу помогли бежать обращенные им в православие стражи.

Эпизод преследований Калогера и его учеников, как это часто случается, имеет несколько версий. Одна из них продолжает халкидонскую линию: согласно ей, епископ Лилибея являлся яростным монофизитом и посему решил умертвить трех православных монахов-проповедников.

Дальнейшая жизнь Калогера прошла в скитаниях по южному берегу Сицилии: он селился, по заведенному им обычаю, близ термальных источников. К опытному «бальнеологу» тянулись люди – чая избавление от физических недугов, они получали от него и духовные наставления.

На склоне лет старец поселился в пещере близ современного города Шакка. К этому времени он выбрал строгое одиночество и не разрешал селиться вместе с ним, хотя находились многие желающие. Калогер отсылал своих последователей в разные прибрежные местности острова, где сохранялись еще очаги как язычества, так и ересей. Лишь раз, уже на самом склоне жизни, он позволил одному ученику устроиться в его пещере близ Шакки.

Произошло это следующим образом. Последние годы Калогер питался исключительно одним видом пищи: растениями, которые росли вокруг его грота. Он готовился ко встрече с Небесным Отцом и отсылал прочь всех посетителей. Однако, когда отшельнику уже было почти сто лет, он уже не мог вставать более со своего ложа. В этот момент у его пещеры появилась лань, явная посланница Небес – будучи кормящей самкой, она стала подкреплять старца своим молоком: его молитвы были нужны еще на земле. Однажды близ пещеры появился охотник-лучник, застреливший лань. Увидев пещеру, он зашел со своей добычей внутрь. Вид убитой кормилицы ужаснул преподобного, а вместе с ним ужаснулся своему действию и охотник. Он умолил старца во имя искупления греха позволить жить с ним, собирая для него пищевые травы. Добрый старец согласился, прожив еще сорок дней и отдав Господу душу на руках нового ученика. Шел 561-й год, 18 июня.

Так близ Шакки появился пещерный монастырь: в гроте, где похоронили старца, устроили церковь, вокруг нее – монашеские кельи.

Из-за набегов сарацин православные стали опасаться за сохранность мощей, и епископ соседнего крупного города Агригент повелел перенести их в надежное место, в монастырь св. Филиппа во Фрагале, откуда их затем поместили в собор города Фраццано, близ Мессины, где они почивают и до ныне.

***

Виталий-Василий, молитвенное сопротивление злу

Один из великих сицилийских отцов – преподобный Василий, в миру Виталий, оставивший после себя долгую и благодарную память.

Будущий святой родился на рубеже IX-X столетий в скромном местечке Кастроново. Сицилией тогда уже правили мусульмане: после первых погромов, они дали христианам определенную автономию, обложив их при этом тяжелыми налогами.

Виталий вырос в благочестивой семье византийцев. С детства он зачитывался подвигами отцов-пустынников, решив при первой возможности встать на эту узкую стезю.

В то время по всему острову славилась обитель в честь св. Филиппа в Аджире, недалеко от вулкана Этна. Ее Виталий и избрал для начала своего монашеского послушания. Отцы благосклонно приняли ревностного послушника, после пострига получившего имя Василий, в честь Отца Церкви, преподобного Василия Великого (и с сохранением первой буквы мирского имени). После пятилетнего срока его отправили, как это было принято у сицилийских иноков, в паломничество к гробницам первоверховных апостолов в Риме.

После жизни в Риме Василий (однако многие его продолжали звать Виталий) не стал возвращаться на Сицилию под иго мусульман, но все-таки обосновался на Итальянском Юге, поселившись в калабрийских землях.

Сицилийские насельники настойчиво призывали его вернуться в родную обитель, и на краткое время он вновь оказался у подножья вулкана Этна, но, вероятно ему стали слишком очевидными унижения от агарян, и он вновь покинул родной остров.

Виталий в течении последующих лет обошел все главные монастыри Калабрии и Лукании, возлюбив особенно Меркурион, который справедливо называли итальянским Афоном.

Во многие обители его звали ради наставлений как опытного христианина, жившего под мусульманами, – как от них уберечься, избежать преследований и набегов. Инок всегда призывал к спасительной силе молитвы и ради этого основывал, где мог, новые церкви и обители, посвящая их св. Василию Великому. Как и другие греческие насельники в Италии, он ревностно следовал киновийному уставу св. Василия – поэтому спустя века латиняне неточно стали всех греческих монахов прозывать «василианами», а когда Римско-Католическая Церковь устроила и свой собственный Орден св. Василия и заимела василиан-католиков, путаница эта еще усилилась…

Узнав, что арабы разрушили в Лукании древний монастырь святых Адриана и Наталии, преподобный решил его возродить, хотя собратья его отговаривали: место было слишком открыто для нападений. В самом деле сарацины, прослышав о возродившейся обители, устроили на нее набег и пленили игумена. Перед набегом многие насельники ушли в горы, но монах решил положиться на волю Божию. В плену он особенно молился своему покровителю – св. Василию Великому – и чудесным образом получил свободу. Существует и особый рассказ: как будто бы агарянин, схвативший игумена, был сражен молнией, но затем воскрешен самим иноком – после этого благодарный араб не стал брать его в плен.

Василий-Виталий провел остаток жизни в Лукании. Местным жителям было известно, что он умел своими молитвами предотвращать не только набеги сарацин, но даже землетрясения и цунами (их итальянцы называют «моретрясения»). Преподобный преставился близ селения Арменто в Лукании, где сохранились его святые мощи.

В Кастроново же ничего не знали о подвигах их земляка, пока и туда не дошла его слава. Уже в самые новейшия время луканское Арменто и сицилийское Кастроново объявили себя городами-побратимами – во славу преподобного Василия-Виталия.

***

Иоанн Жнец

Иоанн родился в Палермо, уже захваченном арабами.

Его отец, калабриец, был убит во время набега на Южную Италию, а мать увели в Палермо, где существовал главный на Сицилии невольничий рынок (и плененную мать св. Илии увели из Сиракуз именно в Палермо).

Иоанн появился на свет почти столетие спустя после преставления преподобного Илии: казалось, что владычеству мусульман не будет конца. Особенно жестко новые хозяева вели себя в первые годы после покорения Палермо. Превратив город в столицу Сицилийского эмирата, мусульмане провели тут ряд карательных акций для устрашения христианского населения: несогласных перейти в мусульманство казнили.

До сих пор в Палермо вспоминают имя местного инока Филарета. При вхождении арабов в город он решил бежать в восточную Сицилию, еще остававшуюся христианской, или по возможности – в дальнюю Калабрию. Однако его схватили и после пыток, не добившись отступничества, казнили. Другой драматический эпизод казни мусульманами христиан пересказан св. Димитрием Ростовским: захваченные в плен сицилийцы, предположительно, жители Сиракуз, Андрей-старец и Иоанн, с его чадами Петром и Антонином, были увезены в Африку и там жестоко казнены за твердость в вере.

Христианские храмы в городах теперь оказались закрытыми, и ради крещения сицилийские греки отсылали своих детей тайком в калабрийские горы.

Так произошло и с Иоанном. Рассказывают, что получив благословение матери на крещение, он тайком пробрался к Мессинскому проливу, сел в лодку и «вооруженный» только крестом, полученным от матери, без весел и парусов, приплыл на противоположный, свободный от арабов, берег.

Плавание Иоанна приобрело в житийных изводах еще более чудесный характер: когда близ его лодки показался сарацинский корабль, она затонула вместе с Иоанном, а когда опасность миновала, выплыла вновь, причем на отроке подобное подводное плавание никак не сказалось.

Арабы не могли подчинить себе огромные малолюдные и гористые пространства Калабрии, и они оставались под контролем Византии. Когда юный Иоанн нашел там христиан, то ему пришлось пройти строжайшие допросы: будучи одетым в арабскую одежду, которую носил в Палермо, он вызвал подозрения.

После крещения Иоанн привязался к двум калабрийским монахам-грекам – Амвросию и Николаю, и поступил в их обитель. В монашеских подвигах в особенности он стремился подражать тезоименитному святому – Иоанну Крестителю. Долгая благочестивая жизнь аскета снискала ему уважение, и Иоанн был избран игуменом монастыря.

Он славился своей помощью крестьянам: не раз по его молитвам хлеба сами собой собирались в снопы, отчего он и получил греческое прозвание Therìstis, то есть Жнец.

Почитание преподобного Иоанна, после его преставления, переняли и пришедшие на Итальянский Юг норманны – согласно легенде, король Рожер Отвиль излечил язвы на своем лице, обтерев его рясой преподобного. Благодарный монарх повелел выстроить в калабрийской обители новые братские корпуса (шел уже XII век).

В XVII в. мощи преподобного перенесли в более защищенное место, в город Стило, который с той поры чествует его своим небесным покровителем.

Совсем недавно близ калабрийского местечка Бивонджи возник православный монастырь, устроенный выходцами с Афона, переселившимися в Италию. Святогорцы посвятили его св. Иоанну Жнецу – в дань православному прошлому этих мест.

***

Симеон Затворник

Симеон родился в византийском семье, в Сиракузах, около 970 г., когда славный город уже давно пребывал под арабским игом (пал в 878 г.). Христиане, если могли, покидали родные края, – так и родители Симеона бежали из Сицилии.

Их приняли в самой столице Империи, где Симеон получил прекрасное богословское и светское образование. Особенно он выказал способности к языкам: зная, как все культурные сицилийцы той поры, греческий и латынь, он с успехом освоил несколько восточных языков. Отправившись с берегов Босфора паломником на Святую Землю, он получил впечатления такой силы, что решил там остаться монахом, приняв постриг в Вифлееме.

Новопостриженный инок чаял уединения и посему ушел затем на Синай, где вознамерился провести остаток жизни. Однако игумен Синайской обители рассудил иначе и послал Симеона в Западную Европу, за сбором милостыни. Главной целью стал город Руан, местопребывание нормандского герцога Ричарда II, покровителя христианского Синая. Трудным оказался путь Симеона, который ему преграждали и морские бури, и пиратские набеги, и междоусобица в Европе. Когда же Симеон наконец объявился в Руане, жертвователь уже лежал в гробу… Монах думал было вернуться в обитель, но колебался, так как не выполнил задание синайского игумена. Встреченный им еще ранее игумен из германского города Трира упросил монаха-полиглота сопроводить его в паломничество в Иерусалим. Вернувшись после совместного похода на Святую Землю, Симеон принял предложение трирского игумена поселиться в затворе в одной из городских башен.

Монаха торжественно замуровали, оставив ему лишь одно малое окошко. В этой башне он и провел последние годы.

Спустя уже несколько лет после его преставления, папа Бенедикт IX причислил Симеона к лику святых. Внутри башни устроили церковь, и долгое время берегли в ней богослужебные книги преподобного Симеона – с одной из них в 1540 г. ученые монахи перевели литургию Иоанна Златоустого с греческого на латынь. В настоящее время сохранилась лишь одна книга из библиотеки затворника и его камилавка.

            Столетиями к мощам преподобного Симеона тянулось паломничество, иссякшее в новые времена. Сейчас эта традиция возрождается православными, проживающими в немецких землях, которые особенно ценят восточное наследие, сохранившееся на Западе.

***

Варфоломей, византиец под викингами

Норманны из рода Отвиль (итал.: Альтавилла), двинувшиеся на Итальянский Юг во второй половине XI в., столкнулись здесь с двумя государственными силами – на материке, в восточной половине сапога, – с Византией (и с остатками Лангобардского царства), на Сицилии – с Арабским эмиратом. Они справились с обоими противниками.

Отношение их к местным грекам в разных краях было разным.

Если в Бари греческий элемент ими подавлялся как византийская «пятая колонна», то на Сицилии эллины воспринимались как союзники в борьбе с мусульманским игом. И греки-сицилийцы воспринимали норманнов как единоверцев-освободителей. Поначалу произведенный норманнами перевод сицилийских христиан из-под омофора Константинопольских патриархов в юрисдикцию пап Римских был не очевиден. Да и в церковном обиходе первое время сохранялись византийские традиции и престиж греческих старцев – калогеров.

Показательно житие игумена Варфоломея.

Известны имена его родителей, благочестивых калабрийских греков, Григория и Елена, известно его крестильное имя – Василий. Известно о его раннем монашеском призвании и о новом имени, Варфоломей, сохранившем первый слог от мирского. Когда в эту часть Италии проникли норманнские дружины, вместе с ним появились и офицеры-греки, принявшие совместную борьбу с агарянами. Один из них, капитан Христодул, ставший затем придворным при герцогах Альтавилла, проявил особое участие в судьбе игумена.

Через благочестивого капитана Варсонофий приобрел престиж при новых сицилийских владыках. Греческому монастырю и местным калабрийским крестьянам теперь однако угрожала новая опасность – банды самих же норманнов: ради сохранения обители игумен Варсонофий просит для нее ставропигиальный статус, однако теперь уже у папы Римского.

Вероятно, он обладал особыми дипломатическими талантами: игумен, будучи уже по современной терминологии, униатом отправился с церковной миссией в Константинополь, где был с почетом принят императором: это свидетельствует также о том, что церковное разделение в конце XI cтолетия не воспринималось так остро, как теперь.

Побывал Варсонофий и на Святой Афонской Горе – ради богослужебных книг для новых обителей, – в первую очередь для нового монастыря в Мессине в честь Христа Спасителя.

Прибыв в Мессину, Варфоломей собрал уцелевших тут греческих старцев: интересно, что новый греческий монастырь обустраивался на пожертвование византийского императора, но согласно политической воле норманнского властителя. Игумен преставился в 1130 г., но еще многие десятилетия его обитель оставалась центром византийской традиции на Сицилии, пока и ее не коснулась общая латинизирующая политика Рима.

Игумен Варсонофий духовно созрел в лоне восточной традиции, в еще византийской Калабрии, и хотя последние годы его служения проходили уже на норманнской Сицилии, современные православные жители острова полагают возможным чтить его как преподобного.

***

Божия Матерь Сицилийская

            По всему острову встречаются образа Пресвятой Божией Матери, начиная с византийских икон и кончая уже западными скульптурами, вытеснившими, увы, древние благочестивые каноны «плоского письма». Но и икон все-таки осталось тут немало – в монастырях, соборах, музеях. Особенно много православных образов осталось на восточном берегу острова, географически обращенном к Византии.

            В одном из центральных портов этого берега, Мессине, возникло и особое предание, связанное с Девой Марией.

Этот рассказ увязывается с пребыванием апостола Павла на острове, причем в Мессине уверенно называют точную дату прибытия сюда апостола – 42 год. Евангельская весть от апостола настолько поразила горожан, что они решили отправить делегацию в Палестину, чтобы разыскать Божию Матерь и передать ей об искреннем почитании ее воскресшего Сына.

Делегация встретилась с Божией Матерью 3 июня, а вернулась в Мессину 8 сентября – эти две даты ныне обратились в богородичные праздники.

Мессинцы вернулись домой не с пустыми руками: они привезли письмо от Девы Марии, к которому была прикреплена прядь ее волос. В письме, написанном на еврейском, она передавала благословение городу. Само письмо не сохранилось, поэтому слова Божией Матери сейчас передаются уже на латыни: Vos et ispam civitatem benedicimus – Благославляю вас и ваш город. Именно этот образ Божией Матери, письменно благословляющий мессинцев, получил в итоге прозвание Madonna della Lettera – Мадонна послания. К ней, к этой Мадонне, горожане обращались при вражеских нашествиях, эпидемиях, заболеваниях – вплоть до самых недавних событий, включая бомбежки Мессины англо-американской авиацией в 1943 г. Эту же Мадонну послания они водрузили на маяке, который стоит у входа в мессинскую гавань.

В провинции Мессины находится местечко Тиндари, куда приезжают ради святилища Мадонны Тиндарской, где хранится почитаемая «черный» образ Девы Марии, ставший целью паломничества еще с византийских времен: хотя это не икона, а статуя, ее относят к VIII в. (день празднования – 8 сентября). Сам огромный санктуарий появился в Тиндари уже в середине ХХ в.

Другой важный богородичный центр паломничества расположен на горе Джибильманна, недалеко от Чефалу. Он сохранил циклы средневековых фресок.

            Вне сомнения, что на Сицилию попало множество богородичных икон в тот печальный период, когда византийская власть преследовала иконопочитание. Очень вероятно, что одна такая икона затем попала на Русь, получив титулование Сицилийская.

Предание говорит, что образ был перенесен из Сицилии благочестивыми иноками греческого происхождения – называют даже их имена: Ксенофонт и Иоасаф. Старцы – из тех, что на Сицилии звали калогерами – основали монастырь в живописном месте над Доном, при впадении в него речки Тихая Сосна. Место отличается необычными меловыми столпами, расположенными по горам, которые стали называть Дивными – быть может, эти столпы напомнили сицилийцам их родные пейзажи. Отсюда второе название чудотворной иконы – Дивногорская.