Развиртуализация

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опубликовал данные, согласно которым 82% опрошенных поддержали идею усиления ответственности за оскорбления чувств верующих. Опрос ещё раз показал разницу между «обществом», наблюдаемым, главным образом в интернете, и российским обществом как таковым. В интернете законопроект был встречен в штыки. Там наблюдалось кипение возмущённого разума, готового вести то ли в смертный бой, то ли на смену постоянного места жительства.  Все сильнее громыхала буря, лучшие люди интернета разражались демонстративными богохульствами, христиане робко прятались в утесах, некоторые даже начинали оправдываться — мол, мы и сами против, боимся оттолкнуть широкие массы буревестников.

В реальном мире подавляющее большинство респондентов поддержали законодателей. В интернете могло показаться, что авторитет Церкви и ее Предстоятеля совершенно погиб. В реальном мире Патриарх обладает наивысшим рейтингом среди политически значимых лиц.

Почему это так, и какие выводы из этого можно сделать? Одна из особенностей интернета — пользователь легко может исключить из круга своего общения неприятных ему людей. Людей, которые не разделяют его убеждений, не поддерживают его друзей и не ненавидят его врагов. Он остается со списком друзей, который он же и составил, и, глядя на него, говорит, «общество единодушно», или, если в его ленту друзей как-то затесались несогласные, «общество расколото», в то время как реально общество может быть единодушно в прямо противоположном отношении. Вторая особенность сети — как и СМИ вообще — это то, что скандалы и скандалисты привлекают больше всего внимания. Талантливая картина, стихотворение, фотография, сообщение о добром и полезном начинании соберёт меньше отзывов, чем какой-нибудь безобразный скандал — кто-то побежит поддерживать скандалиста, кто-то, напротив, порицать его, индекс упоминаний зашкалит, безобразник окажется в верхних строчках поисковых систем, у человека, заглянувшего в сеть, может сложиться впечатление, что это — властитель дум, что все о нем только и говорят. При этом цель скандалиста — привлечь внимание, а не достичь каких-то осмысленных результатов.

В реальном мире эта техника «вывода в топ» не работает. Большинство людей не заинтересовано в скандалах; они заинтересовано в мире и порядке. Люди хотят спокойно учиться, работать, растить детей — и они совершенно не испытывают нужды в том, чтобы безнаказанно глумиться над чьей-либо религией. Более того, скандалисты, которым такое глумление принципиально важно, вызывают у большинства недоверие и неприязнь.

Борцы с «наступлением средневековья» могут утешать себя тем, что телевидение находится в руках их оппонентов, а вот попади к ним этот рычаг воздействия на массы... Но на том же телевидении они имеют счастье лицезреть Познера, Невзорова и других людей аналогичных убеждений — так что телевидение у нас отнюдь не является  оплотом мрачного клерикализма. Дело в другом. Субкультура, которая обозначает себя как «общество» или «креативный класс» обладает устойчивыми чертами, благодаря которым она всегда будет оставаться уделом ворчливого меньшинства. И одна из главных ее черт — это демонстративное презрение к людям. Неспособность воздержаться от оскорбления чужих святынь — это частный случай неспособности уважать других людей вообще. Им наплевать на религиозные чувства, потому что им наплевать на чувства людей в целом — более того, свобода мыслится в этой субкультуре именно как принципиальное наплевание. Знак принадлежности к «своим» - найти что-то, что дорого и почитаемо для других людей, будь то вера, патриотизм, история, подлинное искусство, и демонстративно поглумиться над этим. Ироническое наименование «небыдло», закрепившееся за этой социальной группой, хорошо отражает ее идентичность — это люди, которые «не», которые презрительно растождествляют себя со всем, что может быть дорого их согражданам, и к самим согражданам относятся как к «быдлу», «анчоусам». Понятно, что у людей, так настроенных, нет и никогда не будет никаких шансов привлечь массовую аудиторию; впрочем, они и не стремятся. Церковь не может обладать моральным авторитетом в этой среде просто потому,  что в этой среде в принципе не бывает моральных авторитетов. Церковь никогда не будет уважаема в этой субкультуре — и, позвольте заметить, совершенно не должна переживать по этому поводу. Искать расположения малочисленной, бессильной, и ни на что реальное не способной группки крикунов — да зачем? Разумеется, отдельные люди могут оставлять эту субкультуру и приходить в Церковь, как может прийти, например, раскаявшийся большевик. Но эта субкультура в целом невоцерковляема — и надо просто исходить из этого. Усилия лучше обратить на проповедь тем людям, которые готовы ее услышать.