Разговор о консерватизме

“Манифест Просвещенного Консерватизма”, написанный Никитой Михалковым, вызвал волну ерничества и насмешек; и это весьма печально - как бы мы ни относились к самому тексту, его публикация явилась прекрасным поводом для начала разговора о наших, граждан России, целях и ценностях, о том, как мы видим себя и свою страну, какого будущего мы хотим для нас и наших детей. Если манифест противоречит вашим ценностям - это прекрасный повод о них заявить; но, к сожалению, этого было не видно. Похоже, люди просто затрудняются говорить о ценностях; а говорить о них надо.

Разговор о ценностях для нашего общества назрел и перезрел, и кризис, в котором мы находимся, об этом свидетельствует. Бедой нашего общества является отсутствие солидарности и доверия - и связанная с этим уверенность в том, что любые общественные проекты затеваются с целью “распила”, а за любыми возвышенными словами стоит что-то низкое и корыстное. Такое положение дел не просто огорчительно - оно крайне опасно, и именно оно является тормозом на пути любого реального развития страны.

То, что любой разговор о ценностях встречается  кривыми ухмылками - “мы-то знаем, что это все про попилы и откаты” - весьма печальный и пугающий симптом. Что же, попробуем говорить о ценностях и идеалах без кривых ухмылок.

Что такое консерватизм? Мы привыкли слышать, что человечество движется по пути прогресса, а консерваторы (или, еще лучше, “реакционеры”) вставляют палки в колеса и мешают движению в светлое будущее, которое у многих наших прогрессистов увязывается с неким довольно воображаемым Западом. Реальный Запад вырос из взаимодействия консервативных и либеральных тенденций, причем тенденции эти были не только противостоящими, но и взаимнообусловленными.

Но что из себя представляют эти тенденции? Консерватизм - это нечто гораздо более сложное, чем просто стремление к сохранению статус-кво. Это политическое течение, вдохновленное восприятием общества как живого единства, как организма, в котором  процветание его отдельных членов связано со здоровьем целого. На консервативное восприятие общества, несомненно, оказало влияние описание Церкви у Святого Апостола Павла - как тела, в котором все члены служат другу другу, исполняя каждый свое дело на своем месте.

Более того, консерватизм исходит из определенного видения мира - как гармоничного целого, обладающего своей целью и предназначением, мироздания, в котором воплощен естественный закон и в котором подлинное благополучие человека и общества возможно тогда, когда их жизнь сообразна этому закону. Консерватизм, поэтому, поддерживает традиционные структуры общества - семью, Церковь, нацию, государство. Однако, поскольку мы живем в падшем мире и являемся падшими людьми, традиционные установления могут портиться, и, вместо того, чтобы содействовать человеческому благополучию, становиться инструментами несправедливости и угнетения.

Либерализм возникает как реакция на это угнетение и провозглашает своим приоритетом принцип личной свободы. Поскольку грех может коррумпировать все - и на свете могут быть тиранические монархи, дурные традиции, негодные пьяницы-мужья, избивающие своих жен, либерализм говорит о том, что люди имеют право противиться власти монарха, или традиции, или даже главы семьи во имя личной свободы. Первоначально либерализм - как он выражен, например, у отцов-основателей США - не отвергает, а только по-своему корректирует консервативные идеалы. Свобода воспринимается в контексте все того же “консервативного космоса”, в котором правит естественный закон, к которому люди и апеллируют, выступая против того, что они считают несправедливостью и угнетением. Очень показателен в этом отношении такой основополагающий либеральный документ, как Декларация Независимости США, в начале которой говорится: “Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами”. Недавно президент Обама, цитируя эти слова, опустил упоминание “Творца” в этом отрывке, что вызвало немалый скандал, и ему пришлось срочно исправляться. Но главное - основанием свободы и прав в классическом либерализме виделась все та же воля Творца, которая отражается в естественном законе.

Поэтому традиционный либерализм и консерватизм способны к конструктивному взаимодействию и даже синтезу. Для консерватора естественно принимать христианский взгляд на грехопадение, и, следовательно погрешимость всех человеческих институтов, которая требует определенной системы защиты личных прав, чтобы свести злоупотребления к минимуму.

Однако в наше время мы сталкиваемся с другой формой либерализма - связанной с совершенно иным восприятием мироздания, общества и человека. Такого рода либерализм отказывается видеть в мире и в человеке какое-либо объективное предназначение; мироздание бессмысленно и пусто, в нем нет никакого объективного закона и Законодателя. Кто-то еще может усматривать в творении какой-то смысл, молиться, верить в Бога - но либерализм тщательно следит за тем, чтобы это ни в коем случае не отражалось на политической жизни. Для такого рода либерализма общество - это механизм, а не организм; собрание полностью чуждых друг другу одиночек, которые кооперируются только для защиты своих интересов. Он видит в любом монархе тирана и в любой замужней женщине - жертву патриархата; любой разговор об общих ценностях. которые необходимы для жизни общества, воспринимается как попытки стеснить личную свободу. Традиционная семья и тем более, Церковь рассматриваются как наследие мрачных времен средневековья.

Такого рода либерализм весьма заметен на Западе - но там он сдерживается все еще сильным консервативным присутствием. Однако у нас почему-то многие ассоциируют западное благоустроение именно с ним; это поистине печальное заблуждение - как если бы мы пытались приписывать, скажем, процветание Франции тем, что там время от времени в массовом порядке жгут автомобили, и поспешили ввести такой просвещенный европейский обычай у нас.

Фундамент общественного благоустроения лежит именно в консерватизме -  и наша беда в том, что в нашей стране этот фундамент глубоко подорван. Мы нуждаемся в его восстановлении. Какие практические усилия возможны в этом направлении? Прежде всего, признание необходимости поддержания нравственного закона. Например, телевизионные программы или издания, поддерживающие ценности нравственности, семьи, служения обществу, должны поощряться; эксплуатирующие человеческие слабости и пороки - сдерживаться. Наиболее грубые проявления цинизма и безнравственности - просто воспрещаться к трансляции, как это и делается в большинстве развитых стран. В конце концов, любители могут найти все, что им хочется, в интернете. Государство не должно устраняться от влияния на нравственный климат - не обязательно путем прямых запретов, часто бывает разумно использовать косвенные меры. Однако в обществе должно поддерживаться ясное представление о добре и зле, о достойном и постыдном.

Государство должно поддерживать традиционную семью; в школах должно осуществляться (как это делается в большинстве стран Европы) преподавание религии. Недопустимо - и невозможно - принуждать людей к вере; но чтобы они могли сделать свой информированный выбор, знания о кульутрообразующей религии должны преподаваться.

Поскольку любые человеческие структуры подвержены греху, государство и его представители должны быть подотчетны населению; люди должны иметь законные возможности влиять на политику властей и выступать против злоупотреблений.

Общество - и государство - должны поощрять развитие благотворительности, церковной и светской, и заботиться о том, чтобы нужды наиболее уязвимых людей  - инвалидов, больных, сирот - были удовлетворены.

Говоря здесь лишь о наметках того, как могло бы выглядеть в наши дни русское консервативное мировоззрение, хочется надеяться, что манифест Никиты Михалкова все же приведет к общественной дискуссии - дискуссии давно назревшей и необходимой.