Карантинная Пасха

Пасха 2020 года наверняка войдёт в анналы истории, как самая необычная и малолюдная. В результате предпринятой массированной психологической атаки устрашающего коронавируса на светскую и духовную власть, московские храмы были закрыты для прихожан. В целях естественно их же здоровья, но хорошо, что не «по просьбам молящихся».

Тайная вечеря

     Несмотря на карантин и строгое распоряжение главного санитарного врача столицы Елены Андреевой (помолитесь за неё, кто может), сами Пасхальные службы в церквах и монастырях продолжались полным чином, и это не могло не радовать! Спасибо за это Патриарху (помолимся и о нём!), но выбора перед прихожанами храмов практически не оставалось: двери и ворота обителей и церквей были на неделю Страстной Седмицы наглухо закрыты, наподобие Гроба Господня во Иерусалиме.

     Не знаю, как решали проблему другие прихожане, но я расскажу о своём опыте. Являясь по совместительству с основной работой волонтёром храма, я без труда попал на службу. Ожидая увидеть полицейский кордон вокруг храма, наподобие караула римских легионеров в Ту самую ночь 2000 лет назад, я запасся всеми необходимыми аргументами в виде всевозможных служебных и ветеранских «корочек» и заготовленными легендами, что, мол, без меня и служба то не начнется. Готов был и через забор лезть, надеясь не попасть в поле зрения всевидящего ока «большого брата».

     Но всё оказалось до обидного буднично и намного проще, чем я себе это представлял. Ни осаждавших храм толп прихожан, ни суровых полицейских, стоявших стеной у входа, я не увидел. Перед калиткой на территорию нашего храмового комплекса в Бутово не было ни души. Я открыл изнутри задвижку и вошёл во двор. Появился Коля – охранник чоповец, кивнул, узнав меня, и показал глазами на стоявшую среди машин клириков полицейскую машину с потушенными фарами. Сотрудники полиции не проявляли, казалось никакого интереса ни ко мне, ни к храму, словно  оказались здесь случайно. Это приятно удивило.

     В храме было непривычно пусто для Пасхальной службы, когда трудно было протиснуться даже ко входу. Написал записки, отдал их, поприветствовав,  свечнице. Стал неспешно прикладываться к иконам, оценивая достоинства  пустующего храма, здороваясь с пришедшими как и я на службу: старостой храма, свечницами, уборщицами, поварами. Не считая хора, скрывшегося на… хорах, вместе со священниками, диаконом и алтарниками, нас набралось человек 20. На отдельном столике выложил принесенные с собой в рюкзаке (тайно) куличи и яйца – настоятель обещал, что освятит всё после богослужения.

«Христос воскресе!»

     Началась служба. Алтарники, сменяя друг друга, читают Часы. Их голоса торжественно звучат в практически пустом и полутёмном храме. Всё ново, таинственно и необычно. Перед иконами теплятся пасхальные лампады и загадочно мерцают свечи. Вскоре начались перемещения в церкви алтарников, связанные с Пасхальным Крестным ходом. Выносятся хоругви и иконы, выстраивается чинопоследование хода, имеющее свои древние традиции. Впереди с Фонарем сияющий Ярослав – между прочим, доктор! Как ему удалось выкроить время для службы в храме, среди загруженных под завязку суточных дежурств врача, ведомо только ему и Богу.

     Зажигаем от свечей наши красные лампады и готовимся заявить на всю спящую Москву. Да что там на Москву? На весь мир о Воскресшем Христе! Для меня это самый главный момент Пасхальной службы, ведь тогда впервые за Пятидесятницу и зазвучит ликующий, победный возглас священника, брошенный  в народ: «Христос воскресе!». И народ, который набивается в храм и толпиться на улице, кажется, тоже больше всего ждёт именно его, что бы так же единодушно грянуть в ответ: «Воистину воскресе». Но предваряет это ликования, эту кульминацию Богослужения, как я уже объяснил, пауза, связанная с торжественным перемещением по храму икон и хоругвей при потушенном свете.

      Сигнал что пора трогаться в путь дает, кажется, хор, который еле слышно, почти шёпотом начинает распевать стихиру Пасхальной утренни: «Воскресение Твоё, Христе Спасе, Ангелы поют на Небесех: и нас не земле сподоби чистым сердцем Тебе славити». Пение это они начинают ровно в полночь. Постепенно, хор всё увереннее доносит до нас эту благую весть, и заветные слова скоро заполняют, кажется, всё пространство храма.

     Как я понимаю своим умишком, Христос воскрес раньше – ещё днём, очевидно, в момент схождения Благодатного Огня на Гробе господнем в Иерусалиме. Многие, в том числе я, смотрели трансляцию этого события по телевизору и радовались. Но для апостолов, а, следовательно, и всего жившего тогда в Иерусалиме народа,  это событие 2000 летней давности прошло незаметно. Узнали они его по факту пустующего Гроба с отваленным камнем от жён - мироносиц, пришедших ко Гробу Господню с единственной целью: воздать последние почести Телу Божественного Учителя, намазав его благовонными мазями и миром.

     Все мы словно символизируем этих жён с горящими в ночи лампадами, которые сейчас пойдут за священниками и хором вокруг запертого Колей – охранником храма, превратившегося в этот момент в Господний Гроб. Сам Николай  символизирует римского стражника, приставленного первосвященниками охранять запечатанный Гроб. Знает ли об этом он, мне не известно, но вид у него серьёзный и деловой. В этот раз нас - жён мироносиц, немного. Наверное, примерно столько же их было и в Ту Ночь. Под пение стихиры, мы, неспеша обходим храм. Кто-то из алтарников ударил в колокола. Ударил неумело, но даже этот звон кажется благовестом, предваряющим главное событие во Вселенной – воскресение распятого злодеями Христа.

      К удивлению и радости видим за оградой храма несколько человек – не больше десятка, которые тоже зажгли свои лампады! Они мысленно с нами! Нас разделяет забор и … появившиеся полицейские. Но это только кажется, это временная и преодолимая преграда, если вспомнить, что в эту ночь всех нас объединяет Воскресший Христос!

     И вот Храм – Гроб мы обошли и наконец-то, наш отец Владимир, осеняя нас Крестом в одной руке, и горящими свечами в другой, восклицает: «Христос воскресе!» и мы дружно, словно на одном дыхании вторим ему: «Воистину воскресе!». Всё, пик Торжества на взгляд большинства пройден. Тайна открыта и принародно озвучена! На этом моменте многие из пришедших в храм направляются домой встречать Пасху, славя Воскресшего Спасителя, имея на это полное право. Но мы, не уставая повторять Истинность Его Воскресения, возвращаемся в храм.

«Ад огорчися… ибо посрамлён»

     Продолжается дальнейшее чинопоследование Пасхальной службы, в центре которой стоит Божественная Литургия.  Одна из её особенностей состоит в том, что Тела и крови Воскресшего Христа приобщаются все присутствующие! До этого проводиться Исповедь, но занимает она немного времени – это ещё один ощутимый плюс карантинной Пасхи.

    Когда я,  вспомнив не названный грех, повторно подошел под епитрахиль, священник удивленно посмотрел на меня: «Какой-то смертный грех? Нет? Ну, тогда иди и не смущайся, ведь Пасха!» Действительно! Разве не об этом читалось в Огласительном слове на Пасху Святителя Иоанна Златоуста, ежегодно в этот день зачитываемое в храмах? Я очень люблю внимать этим никогда не надоедающим словам, словно нектаром питающие душу. Хотя на Церковно-славянском оно звучит куда умилительнее, приведу его полностью в русском переводе:

      «Кто благочестив и боголюбив, — тот пусть насладится этим прекрасным и светлым торжеством. Кто раб благоразумный, — тот пусть, радуясь, войдёт в радость Господа своего. Кто потрудился, постясь, — тот пусть возьмёт ныне динарий. Кто работал с первого часа, — тот пусть получит сегодня должную плату. Кто пришёл после третьего часа, — пусть с благодарностью празднует. Кто успел придти после шестого часа, — пусть нисколько не беспокоится; ибо ничего не лишится. Кто замедлил до девятого часа, — пусть приступит, нисколько не сомневаясь, ничего не боясь. Кто успел придти только в одиннадцатый час, — пусть и тот не страшится за своё промедление.

      Ибо щедрый Владыка принимает и последнего, как первого; успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и работавшего с первого часа; и последнего милует, и о первом печётся; и тому даёт, и этому дарует; и дела принимает, и намерение приветствует; и деятельности отдаёт честь и расположение хвалит.

     Итак, все войдите в радость Господа нашего; и первые и вторые получите награду; Богатые и бедные, ликуйте друг с другом; Воздержные и нерадивые, почтите этот день; Постившиеся и непостившиеся, веселитесь ныне. Трапеза обильна, — насыщайтесь все; Телец велик, — никто пусть не уходит голодным; все наслаждайтесь пиршеством веры; все пользуйтесь богатством благости. Никто пусть не жалуется на бедность, ибо открылось общее Царство. Никто пусть не плачет о грехах, ибо из гроба воссияло прощение. Никто пусть не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя. Он истребил её, быв объят ею; Он опустошил ад, сошедши во ад; Огорчил того, который коснулся плоти Его.

     Об этом и Исаия, предузнав, воскликнул: «Ад, — говорит он, — огорчися, срет тя доле». Он огорчился, ибо стал праздным; Огорчился, ибо посрамлён; Огорчился, ибо умерщвлён; Огорчился, ибо низложен; Огорчился, ибо связан. Он взял тело и нашёл в нём Бога; Взял землю и увидел в ней небо; Взял то, что видел, и подвергся тому, чего не видел.

      «Где ти, смерте, жало? Где ти, аде, победа?» (1Кор. 15:55). Воскрес Христос, — и ты низложился; Воскрес Христос, — и пали бесы; Воскрес Христос, — и радуются ангелы; Воскрес Христос, — и водворяется жизнь; Воскрес Христос, — и мёртвого ни одного нет во гробе. Ибо Христос, воскресший из мертвых, — «Начаток умершим бысть» (1Кор. 15:20). Ему слава и держава во веки веков. Аминь».

Наша взяла!

    Служба заканчилась в районе 2:30. Притомившись, я уже стал терять её канву и, отвлёкшись, даже успел веерно разослать поздравления родным и друзьям под впечатлением Слова Иоанна Златоуста. Звучало оно так: «Христос Воскресе и ад упразднесе!». Получилось, на мой взгляд, вполне канонично и оригинально. Спасибо Святому!

   Ну и, наконец, дело дошло до освящения наших куличей, пасок и яиц, скромно уместившихся на небольшом столике. В обычные дни, этому обряду посвящена почти вся суббота. Тогда на площади перед храмом расставляются столы и люди заполняют их теми же куличами и пасхами всех форм и размеров. Священники, обходя их, кропят Святой водой. Следом идёт алтарник с ведром и подносом, куда люди щедро опускают яйца и кладут деньги. Потом эти же яйца будут раздаваться людям в храме – такой вот очень добрый обычай, не имеющий, по-моему, отношения к Евангельскому первообразу и хронологии. Но без него трудно представить нашу Русскую Пасху. На сей раз нам после Причастия раздали пасхальные шоколадки. Неожиданно и приятно!

   Замечаю, что и наши суровые (надеюсь, только с виду) полицейские принесли свои куличи для освящения – еще одно зримое объединение во Христе! Думаю, что люди, добившиеся запрещения посещения храмов на Пасху и стоявшие за ними силы, ожидали обратного. Но, как и следовало ожидать, у них ничего не получилось! Христос всё равно воскресе, а ад упразднися!  И мы были этому свидетели!

     …Ночное небо было вроде бы обычное, но всё равно другое, пережившее, казалось, вместе с нами Важнейшее Событие от сотворение мира! Высыпавшие звёзды, глазели на нас с удивлением: что там кричат в полночь, почему то не спящие до сих пор люди? Эй вы, звёзды, разве вы не слышали? Христос Воскрес!

Роман Илющенко