Лиссабон (День первый)

До Лиссабона нам предстояла езда по проселочным дорогам. Платные автострады дороги. Алексей стал настраивать навигатор. Этой умной машинке потребовалось совсем немного информации: город, улица и номер дома. Он вбил адрес, и мы отправились. Теперь навигатор подскажет, как миновать съезды на платные шоссе. От океана мы ехали несколько километров по пустыне. Среди песка множество островков с плотно переплетенными серебристыми травами похожими на мох, из которых торчали сухие стебли осоки и цветы одного вида, но разных оттенков с толстыми лепестками и махровыми сердцевинами. Вскоре показались отдельные сосенки, а за ними плотные ряды деревьев. Похоже, это искусственные посадки. Через час начался смешанный лес. Стали попадаться эвкалипты. А через некоторое время не было уже ни сосен, ни акаций, а сплошные эвкалиптовые леса. Солнце стало садиться. Мы проехали несколько деревень. Как не похожи они на наши селения. Не деревни, а маленькие городки. Все дома каменные. Некоторые в два и три этажа. Среди старых домов, в которых прожило не одно поколение португальских крестьян, вклинились коттеджи современной архитектуры. Стоят они вне исторической застройки и не нарушают общей гармонии. Аккуратные сады, поля с густой зеленью. В наступавших сумерках было трудно определить, чем они засеяны. Только молоденькие подсолнухи можно было узнать без труда. Вид этих деревень с центральными площадями, на которых  возвышались церкви и здания управы с национальным флагом, кривые улочки старинных домов – все это говорило о спокойной и безбедной жизни. Никаких признаков разора и запустения. Здесь совершенно безосновательными казались разговоры о кризисе и скором крахе португальской экономики. Народ из деревень не убежал, (во всяком случае, из тех, через которые мы проезжали), поля засеяны, во дворах трактора и прочая сельхозтехника. Урожаи картошки и всяких овощей снимают по два-три раза в год. Теплицы работают постоянно. Снедного добра и для себя и для экспорта предостаточно. В старые добрые времена беда приходила, когда нечего было есть. А нынче – поди, разберись, в чем причина мировой паники. Нью-Йорк чихнул, а весь мир в соплях…

Приятный женский голос в навигаторе время от времени давал команды: «Через 350 метров повернуть направо», если мы оказывались на перекрестке с несколькими дорогами, то барышня из навигатора подсказывала на какой по счету нужно делать поворот. Если мы ошибались и проскакивали нужную дорогу, то она тут же спрашивала: «Перепроложить?» и не дожидаясь ответа, подсказывала нужный маневр. Мудрая барышня. И откуда она знает все узкие улочки и проселочные дороги? Без нее мы заблудились бы на первой же развилке. Машин становилось все меньше. Людей на улицах вообще не было. Позвонил отец Арсений. По его расчетам мы уже должны были быть на месте. Экономя на бесплатных дорогах, явно потеряли на бензине. Дорога получилась намного длиннее. Но зато в дальнейшем в дневное время мы были вознаграждены: увидели маленькие городки и деревеньки, и могли остановиться в любом живописном месте. Ничего бы этого не увидели, промчавшись по скоростным шоссе.

В Лиссабоне нас ждал не только отец Арсений. Пришли его прихожане. Алексей с некоторыми дружит уже не первый год и даже совершал с ними паломнические поездки и пешие хождения по святым местам. Приход у отца Арсения дружный. В этом мы смогли убедиться за два дня, проведенных в Лиссабоне. Встретили нас радушно. После замечательного ужина народ долго не расходился. Тем было множество. Здесь все в курсе того, что происходит в России и на Украине. Обсудили последние новости патриархийной и приходской жизни, поговорили о неведомых мне людях – знакомых Алексея, поделились планами на лето, договорились совершить паломничество в Сант-Яго де Компостелла к мощам апостола Иакова – брата Господня. Отец Арсений регулярно совершает со своими прихожанами  поездки не только по святым местам. Часто ездят большой кампанией в какое-нибудь красивое место или на океан. Договорились на следующий вечер встретиться на ближайшем пляже.

Алексей остался ночевать у отца Арсения, а мы с Андреем, живущим в соседнем доме, отправились к нему. Утром я познакомился с его очаровательными женой и дочуркой. У Андрея португальское житье-бытье сложилось удачно. Он преподает физкультуру в школе и тренирует отроков в нескольких спортивных клубах. Жена тоже работает. Консультирует эмигрантов в какой-то социальной службе. В нынешней ситуации два работника в одной семье - большая удача даже для португальцев. 

Позавтракав, мы на нашей машине отправились с отцом Арсением в его церковь. По дороге нужно было заехать к одной рабе Божией договориться об освящении магазина. Сделав несколько поворотов по приказу навигатора, мы оказались на мосту через Тежу. С правой стороны у въезда на мост стоит на холме тридцатиметровое изваяние Иисуса Христа. Это огромный памятник, поставленный в благодарность за то, что Господь уберег Португалию от ужасов Второй Мировой войны. И гражданская война, бушевавшая в соседней Испании, чудом не перекинулась на португальскую землю.

Христос стоит с распростертыми руками, защищая и благословляя народ. Говорят, что во время войны португальцы молились так, как ни в какой другой стране католической Европы.

Мост через Тежу очень похож на знаменитый американский Голден Гейт. Толстенные металлические канаты, провисшие дугообразно между огромными арками держат пролеты моста, по которым несутся тысячи автомобилей.  Да еще на нижнем ярусе  железная дорога. Трудно представить, какие нагрузки выдерживает это циклопическое сооружение. Но оно таковым не кажется. Наоборот, есть в нем какая-то легкость. Оно даже смахивает на гигантскую то ли арфу, то ли лиру, сквозь струны которой любуешься видом прекрасного города и невероятно широкой реки. В этом месте Тежу уже полурека, полузалив Атлантического океана. А через несколько километров вверх по течению виден другой мост – самый широкий в Европе. Его длина около 16 километров.

Глядя на Лиссабон, сквозь сетку ограждения, я почувствовал легкое головокружение и ощущение нереальности происходившего. Ни один европейский город (а я был во всех странах, кроме Норвегии и Швейцарии) не произвел на меня такого впечатления. Лиссабон словно вырастал из воды, заполняя горизонт холмами с бесчисленными башенками церквей, с дворцами и крепостными стенами на одной из вершин.

- Лиссабон, как и всякая уважающая себя столица, расположен на семи холмах, - сказал вдруг отец Арсений. – К сожалению, древних строений после землетрясения 1775 года осталось немного. Так что, в целом, современный Лиссабон моложе нашего Петербурга. Но только современный. По легенде, его основал Одиссей. Историки и археологи утверждают, что на этом месте уже в 1200 году до нашей эры было финикийское поселение. Проехав под аркой живописного  акведука, свернули в сторону центра. Поиски магазина и парковки заняли довольно много времени. Нам пришлось еще долго поплутать. Мы прошли мимо старинного католического храма и увидели на дубовых дверях табличку с надписью на украинском языке. В этом храме обосновались униаты.

Пройти мимо искомого объекта даже при желании было трудно. Над витриной с огромными плакатами: на одном Храм Василия Блаженного, а на другом поле цветущих подсолнухов, большими буквами родной кириллицы выведено «Пусть всегда будет вкусно!». Автор этого лозунга (она же хозяйка магазина) Оксана не ограничилась этим благим пожеланием, но решила прибегнуть к помощи Божией, чтобы было не только вкусно, но и прибыльно. Народ в ее заведении не томится в очереди. Редкие покупатели, в основном, из наших все же позволяют кое-как сводить концы с концами. Соотечественников Оксана любит не только из патриотических соображений.

- Португал или китаец возьмут одну морковку, одну луковицу и две картошки – вот и все. А наши: картошку мешками, остальное килограммами. – объясняет Оксана особенности национального характера.

Как тут не любить торговому человеку бывших земляков!

Отец Арсений договорился с хозяйкой о дате освящения и пригласил ее для закрепления успеха все же заглядывать в храм. Раньше он ее никогда в нем не видел.

Всехсвятский храм, где отец Арсений является настоятелем, расположен в живописном уголке.  Это, действительно уголок между дорогой и холмом. Дорога, огибающая храм, резко идет в гору. Пройдя по ней десять метров, оказываешься на уровне церковной крыши. Рядом с храмом ресторанчик с двумя рядами столиков, выставленных снаружи. На противоположной стороне улицы, за несколькими домами, открытое пространство с видом на реку.

Храм этот тоже арендован у католиков. Но внутри его нет ничего, что могло бы смутить православную душу. Алтарь закрыт иконостасом с двумя большими иконами, написанными в каноне: Спаситель в полный рост и Богоматерь Оранта. Над входом в храм, как и положено на Светлой Седмице, «Х» и «В», сообщающие радостную весть о Воскресении Христовом. Над престолом большое распятие с двумя хоругвями по обеим сторонам. Боковые стены обложены старинными изразцами с красивым орнаментом. Слева полутораметровая икона Серафима Вырицкого. Посреди раскрытых Царских врат на столике, покрытом расшитым рушником, лежал артос.

Мы пропели пасхальный тропарь, поцеловали иконы и перешли через алтарную часть в библиотеку. Я, откровенно говоря, порадовался за прихожан этого храма. В библиотеке помимо грамотно подобранной церковной литературы, была и светская классика. В двух шкафах разместились журналы: «Альфа и Омега», «Церковь и время», «Вопросы философии», «Вопросы истории» и несколько прочих периодических изданий. Даже журнал «Сибирские огни» выписывает настоятель. На втором этаже в просторной трапезной проводятся регулярные занятия воскресной школы. Для детей и взрослых здесь преподают португальский язык. А для детей эмигрантов из Грузии и всех, кто пожелает, дают уроки грузинского языка.

- Вот это уголок России, - улыбнулся отец  Арсений. – Здесь мы трапезничаем после службы, обсуждаем проблемы, текущие нужды. Стараемся, чтобы никто не чувствовал себя отрезанным от Родины. Поддерживаем любые здравые инициативы прихожан. Они должны чувствовать, что это не только храм Божий, но и их дом, где им посочувствуют, а попавшим в беду помогут.

После кофе с пасхальным куличем, мы отправились на прогулку. Решили пройти по «малому золотому кольцу» до Кафедрального собора и обратно. К нам присоединился дьякон Григорий и пожилая русская женщина, оказавшаяся в Португалии без денег и жилья. Отец Арсений приютил ее и пытается как-то устроить ее судьбу.

Буквально в ста метрах от Всехсвятского храма находится  министерство обороны Португалии. Это небольшое одноэтажное здание,  спускаясь к реке, превращается в двухэтажное. Скучавший у ворот часовой, явно заинтересовался нашей компанией. В трех шагах от него русский священник (правда, в штатском) широким крестом благословлял подошедшую к нему прихожанку. На ее приветственное «Христос Воскрес!» мы дружно ответили «Воистину Воскресе». Португальский солдат, видимо, понял смысл нашего приветствия и одобрительно кивнул.

Пройдя еще совсем немного, наша группа остановилась около огромного храма, чем-то напоминавшего петербургский Троицкий собор Измайловского полка. Эту церковь Санта Энграсия начали строить в ХУ1 веке, а закончили лишь в 1960 году при правлении Салазара. Интересно, что многие архитектурные «долгострои», растянувшиеся на века, сумели за короткий период завершить диктаторы. Ни королям, ни республиканцам это не удавалось. В Италии, например, знаменитый Миланский собор, строившийся полтысячи лет, достроил Муссолини.

Церковь Санта Энграсия превращена в Пантеон. Здесь увековечена память о великих португальцах, принесших родине мировую славу. Но надгробия таких великих мужей, как Камоэнс и Васка да Гама стоят над условными могилами. Помимо видных государственных деятелей теперь в Пантеоне хоронят знаменитых певцов и артистов.

Завернули налево и прошли вдоль глухой стены, расписанной граффити. В конце узкой, мощеной булыжником, улицы находится резиденция патриарха-кардинала Лиссабона. Глава Португальской Церкви – не единственный обладатель такого незнакомого нам чина. Глава Венецианской кафедры тоже патриарх- кардинал. Здание резиденции переходит в глухую стену, выходящую на площадь с собором святого Винсента. Это тот самый почитаемый и католиками, и православными святой, принявший мучение при Диоклетиане, о котором мы вспоминали на мысе Сагреш.

Эта стена без окон и дверей тоже разукрашена, но не граффити, а различными оскорбительными для властей надписями. Одна из них «полицейские – убийцы» была понятна всякому знакомому с латинским шрифтом и без перевода.

Мимо нас проехал старенький автомобиль с репродуктором на крыше. Из репродуктора бодрый и радостный голос оглашал окрестности какими-то сообщениями. Я подумал, что таким замечательным образом жителям Лиссабона напоминают о Пасхе и Светлой Седмице. Ан, нет. Оказалось, что это коммунисты агитируют за своего кандидата в парламент.

Ничто не напоминало о Пасхе и в церкви Святого Винсента. Нигде не было видно горящих в полумраке букв – аналогов наших «ХВ». Стенды с лампочками вместо свечей туристы проходили не останавливаясь. Никто не бросил в приемник монетки, и не зажглась ни одна псевдо-свеча. И лишь две женщины, стоявшие на коленях со сложенными под подбородком ладошками, свидетельствовали о том, что это не просто туристический объект. Одна из них громким шепотом о чем-то просила Господа.

От этой церкви дорога шла резко под гору. Узкий тротуар– на одного пешехода. Над нашими головами, словно трофейные знамена поверженного врага, развевались на ветру сохнущие простыни. На следующем доме вывесили три ряда рубашек и светлых штанов. Белья я не заметил. Очевидно, его не выставляют наружу и сушат дома.

Старые, давно не знавшие ремонта,  дома со стенами, облицованными изразцами,  балконы с коваными решетками и сохнущим бельем, старики, играющие в карты во дворах и небольших скверах, узкие кривые улочки с трамваями, построенными в стилистике середины двадцатого века, пожилые соседки, переговаривающиеся друг с другом через дорогу… Таким мы увидели Лиссабон в первые полчаса прогулки. Идем по узкой темной улочке, и вдруг открывается  необъятное пространство с бездонным небом и широкой полосой реки. Чем ближе подходим к обзорной площадке, тем больше открывается перед нами белоснежный город с красноватыми пятнами крыш и зелеными вкраплениями небольших парков. На площадке под белыми зонтиками потягивают из бокалов какие-то напитки туристы. Подходим к памятнику святому Винсенту. Он в монашеском одеянии и с кораблем в руках. Стало быть, и моряки считают его своим покровителем. В нескольких шагах от памятника  два африканца, приплясывая, исполняют какую-то быструю мелодию: один на электрооргане, другой трясет в такт  двумя погремушками, похожими на кегли. Неподалеку от них, напротив друг друга сидят молодая девушка и старушка. Девушка очень симпатичная. Сидит с закрытыми глазами, откинувшись на спинку скамейки и вытянув длинные ноги. Они едва прикрыты узкой полоской миниюбки. Старушка – наоборот – поджала ноги под себя. Сидит, немного сгорбившись, и с каким-то детским вниманием рассматривает гуляющую публику. У молодки волосы распущены по плечам, а у нее волосы собраны на затылке и заколоты большим перламутровым гребнем. Лицо у старушки доброе, со следами былой красоты. Но во взгляде чувствуется тревога. Очень символичная получилась картина: два европейских мира – уходящий и молодой. Оба безжизненно замерли на фоне третьего мира с его бурлящей карнавальной энергией. Женщины сидят рядом. Молодой ни до кого нет дела. Она «балдеет» от африканских ритмов. Старый мир пытается разглядеть и понять то, что приходит ему на смену. Понять не может. Разве что догадывается, что ни Вивальди, ни Моцарта, ни даже Штрауса уже никогда не будет под европейским небом…

А у парапета фотографируются туристы. Две барышни громко говорят по-русски. Одна из них принимает позы, как положено фотомоделям из глянцевых журналов: то руку под каким-то немыслимым углом положит на бедро, то ногу широко отставит и запрокинет голову, то вся вывернется: голова в одну сторону, плечи – в другую, ноги враскаряку. Другая кружится совсем близко от нее, часто щелкая затвором новенького «Никона».

Оторвать взгляд от панорамы Лиссабона трудно. Хочется разглядеть каждый дом, каждую деталь этого поразительного пейзажа. Видны фигурные крыши с башенками, колокольни древних церквей, дома разных архитектурных стилей и эпох. Одни повернуты фасадами, другие, соответственно изгибу улицы, развернулись боком. У самого берега Тежу стоит на приколе четырехмачтовый парусный корабль, а на середине реки на рейде современные корабли. Один – огромный, многопалубный. Очевидно, прибыл из-за океана. Слева вдали виден шестнадцатикидлометровый мост, а справа над холмом, затянутым легкой дымкой, парит в небе фигура Христа с поднятыми, как на иконе Вознесения, руками.  Это один из семи холмов. Как жаль, что не удастся побывать на остальных шести. А ведь и с их вершин открывается не менее прекрасный вид.

Все же пришлось оторваться и продолжить прогулку. Идем по улице с двусторонним движением трамваев. Они то и дело обгоняют  нас. Маленькие, плотно забитые пассажирами, у каждого второго на подножке разновозрастные шалопаи: от мальчишек до убеленных сединами мужей. Здесь не запрещают кататься на подножках. Трамваи движутся медленно: то вверх, то вниз. Если и упадешь, не страшно. Лишь бы не под колеса автомобилей.

Мы добрались до противоположного склона холма. На его вершине находится крепость и храм святого  Георгия. Этот храм был заложен в 1147 году – (в год основания Москвы) по случаю освобождения Лиссабона от арабов. Недалеко от входа в крепость на небольшом расстоянии друг от друга расположились еще две группы африканцев. Один наигрывал на ксилофоне грустную европейскую мелодию, а две его помощницы кружились с закрытыми глазами, покачивая бедрами и делая плавные ленивые движения руками. Они были, или делали вид, что пребывают в трансе. Несколько белых девушек повторяли их движения, кружа по мостовой, чем затрудняли довольно бойкое движение туристов. Звуки барабана, производимые второй группой, были отчетливо слышны. Они создавали какой-то колдовской эффект. На каменном парапете сидело несколько женщин, казавшихся замороженными. А возле барабанщиков сидели в открытом кафе женщины с застывшими взглядами. Одна из них держала в руке чашечку кофе и смотрела прямо перед собой, словно окаменевшая под действием гипноза. На фоне быстро снующей толпы они казались восковыми фигурами, выставленными для заманивания клиентов. Один из африканцев, громко смеясь и показывая огромные белые зубы, на что-то уговаривал двух высоких европеек. За спиной этой живописной группы в крохотном палисаднике  с мальвами и розами прятался под виноградной лозой старенький сарайчик с ярко синей дверью и огромным кованым замком. Толпа школьников со смехом и криками пронеслась мимо, чуть не сбив с ног собеседниц африканца. Мы вовремя уступили дорогу молодым и направились вслед за ними под быструю с резкими отбивками барабанную дробь.

Кафедральный собор, в отличие от многих церквей Лиссабона, не имеет перед собой большой площади. Он стиснут соседними строениями. Напротив него небольшая церковь святого Антония Падуанского. В фасадной части собора открыты две входные двери, несообразно маленькие и низкие. При нашем подходе из них стали быстро выходить молодые люди. Казалось, что это не собор, а гигантская боевая машина, выбрасывает из своих недр боевой десант.

В самом соборе ни в основном приделе, ни в боковых капеллах служба не велась. И здесь ничто не напоминало о Светлой Седмице. Молящихся не было заметно, но туристов было много. Слева, в боковом приделе находится купель. В ней, по преданию, крестили святого Антония. Справа в стеклянных витринах размещены семь кардинальских тиар. Сзади у тиар две короткие ленточки, как на матросских бескозырках. Ну, если церковь - корабль, плывущий по морю житейскому, то кормчих этого корабля можно спокойно сравнивать с капитанами и матросами. Можно и морскую символику в облачении употребить.

Я снял несколько боковых часовен, центральный алтарь, и мы продолжили  наше путешествие. Мне приходилось  то обгонять, то догонять спутников, поскольку главным моим занятием была видиосъемка. По этой причине я почти не принимал участия в общей беседе. О диаконе Григории я узнал лишь то, что ему приходится помимо церковных обязанностей, выполнять еще и светские работы. На Украине у него осталась семья, и ему приходится кормить жену и детей.

Пока я снимал стену со странной фреской, мои спутники скрылись за одним из поворотов узкого переулка. Фреска, действительно, была странной. На желтой стене в полудетской манере были изображены голубой краской 4 ангела. Над ними по-английски было написано: «Призови всех ангелов, удержи их в своем сердце, и они будут держать тебя за руки». Хотелось добавить: «На руках возмут тя, да никогда преткнеши о камень ногу твою». Про аспида и василиска вспоминать не хотелось, потому что ничего, напоминающего о враге рода человеческого мы пока на улицах Лиссабона не встретили. Вот она, демократия в действии, выраженная в настенных дадзыбао: одни проклинают полицейских, другие в вольной форме перелагают Давидовы псалмы.

А друзья мои меж тем поджидали меня на улице имени Господа нашего Иисуса Христа. Улица эта являла собой довольно крутую лестницу с несколькими площадками. Неожиданно над головами русских паломников в раскрытом окне появилась голова жительницы португальской столицы. Увидев у меня камеру, она строго нахмурилась и изобразила энергичный запретительный жест. Я все же не мог ее не снять, поскольку табличка с названием улицы была над самым ее окном.

Мы быстро спустились по улице Иисуса Христа и оказались на просторной площади со столиками и сидящими за ними скучающими туристами. Одна парочка была из местных. Женщина что-то выговаривала своему приятелю по-португальски, отхлебывая маленькими глотками кофе. Тот сидел молча, рассматривая ногти на левой руке. Свой кофе он давно выпил.

Затем мы миновали уцелевшее после землетрясения здание прачечной. Вдоль довольно длинной стены, облицованной мрамором, тянулся ров. Он-то и заполнялся водой для стирки. Все эти сведения мы получали от нашего замечательного гида – игумена Арсения. Снимая эту бывшую прачечную, я увидел, как две толстенные африканки, заметались, показывая в мою сторону пальцами, а потом, яко лани перепрыгнули через широкий парапет и побежали прочь, закрывая лица сумками. То ли нелегалки, то ли преступницы, боящиеся быть запечатленными на видио. Это была далеко не первая подобная история в моей практике. В Милане меня чуть не растерзала разгневанная дщерь черного континента, увидев камеру, направленную в ее сторону. А в Париже я с трудом избежал суда линча, разъясняя африканским атлетического сложения парням, что меня больше интересует мост Александра Третьего, нежели их разъяренные физиономии. Пришлось показать им отснятый материал и стереть 5 секунд, зафиксировавших их пребывание в кадре на фоне моста имени нашего дорогого государя. Иначе мне бы не сдобровать. А ведь как любили мы в детстве угнетаемую расистами часть прогрессивного человечества, окрашенную в иной, нежели мы, цвет. И Поля Робсона, и Анжелу Дэвис любил советский народ не менее черного малыша из фильма «Цирк». Ох, любовь-любовь. До чего же непостоянное это чувство…

Вскоре подошли зданию, с надписью на фронтоне: «Музей песни». Дьякон Григорий усмехнулся: «Колонии потеряли и песни сдали в музей». Шутка оказалась справедливой. За неделю пребывания в Португалии я не услыхал ни одной португальской песни. Либо африканское бум-бум, либо мало отличающиеся от бум-бум американо-европейское рок-н-рольное бам-бам. А вот в России я часто слышал песни на португальском языке в задушевном  исполнении Цезарии Эворы. Как бы хотелось, чтобы из проезжавших автомобилей доносились не механические удары современных метрономов, заменивших музыку, а несравненный голос Цезарии Эворы,  проникновенно исполняющий коладеру, морну или фаду.

Вскоре мы подошли к Всехсвятскому храму, откуда отправились на ближайший к городу океанский пляж. Снова проехали к мосту имени 25 апреля, похожему на Голден Гейт. Он назван так в память о «революции гвоздик» 1974 года, когда был низложен Салазар. Ехали мы вдоль набережной через Торговую площадь с памятником королю Жозе Первому. Здесь до землятрясения находился королевский дворец.  Пришлось покружить по узким улицам, где движение возможно лишь в один ряд. Есть в Лиссабоне и более узкие улочки: как говорили в старину «на ширину одного осла». По ним теперь можно лишь гулять. За окном мелькали красивые здания, бесчисленные памятники и величественные монументы. На некоторых площадях можно увидеть не один памятник. Мы решили оставить знакомство с национальными героями, запечатленными в камне, на следующий день. В первый день нашего пребывания в Португальской столице нам не удалось пообщаться с ее жителями.  Не удалось  узнать, где находятся мощи лиссабонских святых Вериссима, Максимы и Юлии, замученных в трехсотом году. В 1475 году был построен  храм в честь этих мучеников. Но, похоже, и он был разрушен великим лиссабонским землетрясением. Оставалось уповать на то, что за оставшийся день мы сможем полнее почувствовать дух этого замечательного города и найти место, где можно ощутить пасхальную радость.

На закате немного поплавали в океане. В конце апреля вода здесь еще прохладная. Португальцы не купаются. Но русским и украинским молодым людям 16 или даже 17 градусов в радость. Пока отец Арсений качался на волнах со своими духовными чадами, я собрал половину полиэтиленового мешка мидий. А затем стал снимать закат. К сожалению, видеокамера не передает гамму постоянно меняющихся оттенков сгущающихся сумерек. Прибывающая с каждой минутой вода прилива растекается тонкой пленкой по песку, отражая свет гаснущего неба. Золотой цвет на горизонте быстро становится красным, затем багровым и на глазах темнеет, как гаснущая головешка. И вдруг на дальнем конце мыса, далеко выступающего в океан, начинает что-то слабо мигать. Потом, по мере уплотнения темноты, все сильнее и ярче. Это начинает ночную работу маяк. Вот так же на этом месте зажигали огонь для плывущих во тьме кораблей и тысячу лет назад, и две, и три тысячи. Возможно, Одиссей и вправду, привлеченный светом этого огня, прошел со своими аргонавтоми вглубь бухты вверх по устью Тежу и основал поселение - будущий Лиссабон. Возможно… Но были на этой древней земле и явные великие события. Здесь проповедовал Иаков – брат Господень. На Иберийский полуостров собирался апостол Павел. Мы не знаем, дошел ли он сюда, но его многочисленные ученики дошли и проповедовали Евангелие. Более двухсот мучеников-христиан были казнены во время гонений Диоклетиана. Нам известны имена двухсот прославленных Единой Христианской Церковью святых. А сколько не известны… Во времена арабского владычества на территории современных Испании и Португалии снова начались гонения на христиан. Точное число казненных и замученных  в этот период не известно. Но Церковь прославила около двухсот верных своих чад…

Как много можно найти исторических и духовных параллелей в судьбах Иберийской земли и России. Два крайних полюса Европы. Здесь она начинается, Россией заканчивается. У них было многовековое арабское иго, у нас – татаро-монгольское. Испанские и португальские первопроходцы добрались до Индии и Американского континента. Наши казаки прошли всю Сибирь и добрались до Тихого океана. Но океан не остановил их. Они перебрались в Америку и освоили ее западное побережье, встретившись в Калифорнии с испанцами. Антихристианскую революцию с убийством короля Карлуша и наследника престола попробовали в Португалии в 1908 году. У нас в 1917 -ом совершили ее в полной мере с убийством Государя Императора и всей Августейшей Семьи. Но главное – на заре христианства на Иберийской земле пострадало множество мучеников. А у нас, когда в Европе началось массовое отпадение от Христа, верность Христу доказали тысячи новомучеников. У них с мучеников началась история христианских государств. У нас массовыми казнями сопровождалось сокрушение православной империи. Как тут не подумать о духовных «альфе» и «омеге» земного бытия…

Даже пролетарский поэт Светлов почувствовал наше родство, (правда, очень своеобразно) заставив своего героя, хату покинуть и пойти воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать.