Почему права родителей надо защитить — и уже сейчас

Ряд сенаторов предложили дополнить Семейный кодекс новыми основополагающими определениями, такими как «традиционные семейные ценности» и «фактический воспитатель».

В Кодексе могут прописать, что к «традиционным семейным ценностям» относится «не только союз мужчины и женщины, основанный на браке, родстве, свойстве или усыновлении, но и родительско-детские отношения, которые имеют большое влияние на формирование у ребенка необходимого во взрослой жизни социального опыта».

В интернете можно найти немало критических отзывов на такой шаг — мол, заняться нечем, нет у нас более острых и болезненных проблем.

Острые и болезненные проблемы у нас, несомненно, есть — но строить преграды на пути антисемейной идеологии надо сейчас, когда это гораздо легче, чем потом, когда это будет поздно.

Один из важных аспектов идеологии, с которой мы имеем дело — целенаправленное разрушение авторитета родителей.

Родители, которые привели ребенка в мир, и вложили в него огромные усилия, пока он был маленьким, склонны близко к сердцу принимать его (или ее) благополучие, и именно поэтому быть преградой на пути социальных экспериментов, главными объектами которых являются дети и подростки.

Чтобы переформатировать сознание подрастающего поколения, и полностью подчинить его себе, идеологам нужно оторвать его от любых других источников наставления и авторитета — и, конечно, родных прежде всего.

Время полового созревания, когда гормоны уже властно заявляют о себе, а никакого житейского опыта еще нет, никогда не было легким.

В подростковом бунте как таковом, конечно, нет ничего нового. Еще Марк Твен писал: «Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет»

Подросток всегда склонен считать взрослых глупыми, или трусливыми, или замшелыми ретроградами, или всем этим вместе.

А в наше время ряд факторов делают этот возраст особенно трудным. Интернет, заваленный неестественно яркими образами красоток и красавцев вызывает мучительные сомнения в своей привлекательности — особенно у девушек. Он же предоставляет возможности для быстрых знакомств и случайных связей, которые не предполагают никакой человеческой привязанности — а значит, подрывает в людях способность такие привязанности формировать.

Он же предлагает чудовищно пагубные и разрушительные способы реагирования на подростковые трудности — девушке, которая не уверена в том, что она красива и ее полюбят, подсказывают, что она вообще может переделаться в мальчика, а закомплексованному юноше, который не знает, как строить отношения с противоположным полом — идею, что можно обойтись и своим.

Но интернет создает и огромные возможности для целенаправленной охоты на подростков, неопытных и преисполненных гормонами. Речь не только о педофилах, но и ком-то еще худшем — и намного. Педофилы обычно не наносят совращенным им подросткам физических увечий.

Современные адепты ЛГБТ, которые внушают подросткам (гораздо чаще девочкам), что они «родились не в том теле» и им нужно пройти гормональную «терапию», а потом и калечащую операцию по «перемене пола» — наносят.

И, в то время как педофила, совратившего подростка, справедливо отправят в тюрьму (законы США, например, отличаются большой строгостью в отношении взрослых людей, совращающих подростков), «активистов» и «психологов», которые совратят того же подростка нанести себе необратимые увечья, никто преследовать не будет.

Скорее, будут преследовать тех, кто выступит против этого. Мы можем вспомнить, например, случай с канадцем Робертом Хугландом, который был арестован, из-за того, что упорно отказывался признавать «переход» своей дочери, которая в 11 лет объявила себя мальчиком.

Девочка пожаловалась на отца в суд, который постановил, что «Обращение [к ней] в женском роде или по имени, данному при рождении , будет рассматриваться как семейное насилие»

В 13 лет девочке — несмотря на протесты отца — начали давать гормоны, тормозящие половое созревание. Отец обратился в суд, но суд постановил, что «Попытки убедить [девочку] прекратить лечение от гендерной дисфории; обращаться [к ней] по имени, данному при рождении; называть [ее] девочкой или использовать женские местоимения прямо или обращаясь к третьим лицам будут рассматриваться как семейное насилие согласно п.38 Закона о Семье»

Разрушение авторитета родителей, ограничение их прав, важная часть той идеологии, которая на Западе уже является государственной.

Хотим ли мы столкнуться с чем-то подобным у себя дома? Думать о том, что такая степень юридического бреда у нас невозможна, было бы опрометчиво — жители западных стран, если бы еще лет пятнадцать назад мы рассказали бы им о подобном, просто покрутили бы пальцем у виска.

Но сегодня они пришли именно к этому — и за идеологами, которые хотели бы загнать Россию (как и весь мир) на тот же путь, стоят огромные деньги и политическое влияние. Могут сказать, что сейчас актуальность этой угрозы существенно снизилась — отношения с Западом плохи как никогда, и переживать из-за западного влияния не стоит.

Но нынешний конфликт, так или иначе, закончится — и какая-то нормализация отношений произойдет. Очень трудно предвидеть, как будут развиваться события в ближайшие годы — в политике часто происходят непредсказуемые вещи.

Поэтому оборонительные укрепления против усилий по разрушению семьи — с которыми мы наверняка столкнемся — надо выстраивать уже сейчас.

Иначе захват господствующих высот в культуре, образовании, медицине и даже законодательстве может произойти очень быстро — и мы проснемся в стране, где отца могут отправить в тюрьму за то, что он пытается помешать совратителям склонить дочь к операции, которая искалечит ее на всю жизнь.